Искры

Тяжесть ночного воздуха оседает пылью в легких. Вдох. Выдох. Паша сидит на подоконнике и смотрит на небо. На небе сегодня брызги звёзд, такие яркие, что режет глаза. У Паши режет не только глаза. Что-то внутри рвёт и скребется, настойчиво проковыривая дыру в грудной клетке. На небе звезды. В груди - дыры. В голове не то чтобы ветер, скорее легкий сквозняк, который гонят и гоняет застоявшийся воздух из легких в мысли и обратно. Вдох. Выдох. На подоконнике перед открытым окном не то чтобы холодно, но его морозит. Паша крупно вздрагивает, сжимает кулаки всеми силами стараясь расслабиться и дышать. Выходит через раз. Пыль колышется в легких маленьким ураганом. В голове бушует огромной бурей парень с искрами в глазах. Вдох. Одна и та же картинка все вспыхивает перед Пашиными глазами, словно засвеченная на сетчатке: Данил, с тревогой в мыслях, с дрожащими пальцами, с вечными его искрами в глазах. Данил, который спрашивает тихим голосом, все ли в порядке. Выдох. Все нихера не в порядке. Паша привык справляться со своими проблемами в одиночестве. Паша привык отдавать и ничего не брать. Паша привык стараться быть сильным. Паша давно научился не привязываться. Но Данил смотрит на него и что-то переворачивается внутри. Все внутренние стены, что казалось, были из бетона и металла оказываются давно прогнившим гипсокартоном. Паша слабый, Паша запутавшийся. Паша не понимает, что должен делать и куда идти. Он напуган и все, что важно сейчас - не сорваться. Данилу наплевать на это. У него искры в глазах и трепетная нежность в каждом прикосновении. У него в жизни не так много того, что попадает под категорию "важное", но все "важное" приравнивается к "близкому" и "хрупкому". Паша попадает и приравнивается соответственно. И это пугает. И это самое прекрасное что случалось с Пашей. Вдох. Выдох. С Данилом у Паши "по другому". Данил весь словно кусок нежности и безумства. В нем кипит столько эмоций, желаний, мыслей, что порой Паша за ним не поспевает. Данил говорит о важном, много молчит, внимательно слушает и легко заводится от любых прикосновений. Он любит, когда его трогают грубо, целуют нежно, трахают долго. Он смотрит своими огромными глазами с искрами из под отросших волос так, что у Паши мгновенно срывает все тормоза. Данил разрешает делать все, принимает все, что дают: стонет громко, кусает губы до крови, касается жадно, прижимается близко. Данил любит Пашу. Паша боится любить Данила. Боится быть слабым. Каждый раз что-то хрустит и ломается внутри, когда Данил обнимает его, притягивая к себе и тихо шепчет куда-то в шею. Когда приносит две кружки чая и садится рядом, прижимаясь и складывая колени на Пашины ноги. Когда приезжает на конюшню в его футболке. Когда вместо "спокойной ночи" пишет "пожалуйста, приезжай". Паша всегда приезжает. Никогда не отбирает футболки и не сбрасывает колени Данила со своих ног. Паша старается быть таким же нежным. Но внутренние стены рушатся от взгляда с искрами. Что-то бьется и дробится внутри от тихого, обеспокоенного голоса. Паша не в порядке, он ужасно устал быть сильным и ужасно боится, что кто-то это заметит. Ведь слабым он никому не нужен. Тёплые руки обнимают Пашу со спины, тонкие пальцы пробегаются по ключицам и шее. Судорожно выдохнув, парень расслабляется и откидывают голову назад на плечо Данила, подставляя шею под прикосновения. - Ты замёрз, - тихо шепчет на ухо Даня, обжигая дыханием. - Ты незаметно подкрадываешься, - проигнорировав, отвечает Паша. Он дышит часто и рвано, когда Данил вырисовывает узоры кончиками пальцев у него на шее. Паша убеждает себя, что голос охрип из за пыли в легких. - Эй, - шепчет Даня, утыкаясь носом в коротко стриженные Пашины волосы и задевая губами кожу где-то за ухом. - Что-то случилось? "Ты случился" - эхом откликаются мысли. Паша не отвечает, вслушиваясь в свои ощущения. Данил мягко целует за ухом, стоя со спины, спускается чуть ниже, прикусывает мочку. Паша срывается на задушенный полустон и закрывает глаза, чувствуя накатывающее возбуждение. Он хмурит брови и напрягается, от чего Данил непонимающее отстраняется, пытаясь заглянуть Паше в лицо, чтобы понять, что он сделал не так. А Пашу ведёт - от одного его дыхания на шее хочется выть в полный голос. В Дане столько любви, в Дане столько эмоций, что Паше все сложнее сопротивляться. Он бы хотел сказать "нет" и поставить точку. Он бы хотел больше никогда не ловить этот взгляд с искрами и не чувствовать пряный вкус губ. Хотел бы, ради Данила. Потому что мальчику с искрами нужен кто-то сильный, честный, спокойный и нежный. У Паши пыль в легких и прогнивший гипсокартон вместо позвоночника. А у Данила любовь и привязанность, забота и обожание из за которых иногда ужасно хочется дать ему по зубам. Потому что он, глупый мальчишка, очень сильно ошибся с выбором. Так думает Паша, силясь выдохнуть пыль из легких. С пылью в легких очень сложно дышать. "Я люблю тебя," - хотел бы сказать Паша. - "Ты даже не представляешь, что делаешь со мной. Я сломан и ужасно напуган, прости меня за это. Я хочу любить тебя и думаю, что не заслужил тебя. Я боюсь сделать больно. Отойди, прошу, отойди. Уходи и не возвращайся." Так говорит здравомыслие. Паша поворачивается к Данилу лицом и спрыгивает с подоконника. Ловит обеспокоенный взгляд. Даня одет в его толстовку из под ворота которой виден ещё не до конца сошедший засос, поставленный Пашей. Он собирается с силами, и ещё раз глубоко вдыхает, прежде чем начать говорить. В глазах плещется отчаянье. Данил впивается в Пашины губы поцелуем, прежде, чем он произносит хоть что-то. Одной рукой он удерживает за затылок, не давая отстраниться, другая мягко ложится на поясницу. И Пашу уносит. Данил целует глубоко, требовательно, и Паша отвечает на поцелуй, ощущая, как падают его стены. Все силы куда-то исчезают, пыль из легких будто теперь наполняет его самого и Данила тоже. С треском ломается Пашин гипсокартон. Он падает в собственные дыры в груди. И Данил его ловит. Мягко проводит рукой по волосам, кусается в поцелуе, не давая даже вдохнуть, забирается другой рукой под футболку, оглаживая спину и бока. Тонкие пальцы касаются рёбер, вызывая мелкую дрожь. Паша задыхается. Они отрываются друг от друга и сталкиваются взглядами. Данины искры и отчаянье Паши. Последний чуть заметно качает головой, призывая остановиться. Данил молча спускается поцелуями ниже, по шее. Паша тихо стонет и приглушённо ругается - Данил знает, насколько сильно это нравится ему. Возбуждение обоих накаляется до предела, Паша ощущает как больно давят джинсы на стоящий колом член. Он все ещё чувствует пыльный налёт внутри легких, дыхание становить хриплым. Данил стягивает с Паши толстовку и не останавливаясь продолжает целовать и вылизывать его всего - ключицы, яремную впадину, грудь. Добравшись до сосков, он уверенно облизывает и прикусывает один, пальцами выкручивая и растирая другой. Пашу ломает. Он стонет в голос, хватая парня за волосы, которые легко собираются в кулак, и дергает его вниз, принуждая опуститься на колени. Данил подчиняется и принимается целовать низ Пашиного живота, пока расстегивает дрожащими пальцами ширинку на джинсах. Мимоходом оставляет засос над тазовой косточкой. У Паши подкашиваются ноги и плывет перед глазами. - Что на тебя нашло? - голос у Паши хриплый от возбуждения, зрачки затапливают почти всю радужку. Данил на секунду поднимает глаза. В них искрится безумие и решительность. - Тебе это нужно. Он наконец расправляется с ширинкой и высвобождает Пашин член из боксеров. А затем происходит то, от чего Пашу ведёт сильнее, чем от любой из девчонок. Данил слизывает капли выступившего предэкуляра и целует головку, затем медленно берет в рот. Он втягивает щеки и принимает член до половины, не пропуская в горло, а затем полностью выпускает изо рта и проводит языком вдоль ствола, прижимая вену. Паша тихо задушено стонет, упирается рукой в стену, чтобы не потерять равновесие. Это настолько хорошо, что пыль из легких куда-то исчезает. Данил закрывает глаза и настолько сосредотачивается на ощущениях, что им можно только любоваться. "Тебе это нужно." - сейчас Паша уверен, что парень прав. В груди давит и разрывает от осознания того, как просто Данил готов отдать себя, чтобы Паше было хорошо. Но черт возьми, как же это хорошо. И как же этого мало. - Посмотри на меня, - это звучит как приказ и Пашина рука вновь хватает Данила за волосы. Даня открывает глаза и замирает, расслабляя горло. Паша медленно толкается бёдрами вперёд, входя до конца и притягивая Даню за волосы. Затем медленно двигается обратно, а потом резко вперёд, вгоняя член в расслабленное горло. - Сука, - шипит Паша сквозь зубы и срывается на протяжный стон. Данил не отстраняется и не отводит глаза. Паша ускоряется, закусывает губу, ощущая близость финала. Внутри рта у Данила так великолепно узко и влажно, что подкашиваются колени. Даня смотрит снизу вверх, позволяя делать что угодно. По его щекам катятся слезы, но он и не думает отстранится. Паша вдруг сбивается с ритма и резко входит до конца, а затем кончает, с протяжным стоном, больше похожим на скулёж. Мир плывет и сужается до одного мгновения. Данил давится, но справляется с собой и сглатывает все до капли. Отстраняется и совершенно по-блядски облизывает губы. Паша теряет равновесие, ноги его совершенно не держат. Отступив на пару шагов, он падает спиной на кровать и закрывает глаза. Он абсолютно уверен, что это лучшее, что было в его жизни. Данил - лучшее, что было в жизни. - Эй, - охрипшим полушепотом, не открывая глаз, зовёт Паша. - Иди ко мне. Даня, сидит на полу с опущенной головой, но мгновенно откликается на просьбу. Медленно поднимаясь с колен, он опускается на кровать рядом с Пашей и тут же устраивается на его груди, утыкаясь носом в шею. Паша чувствует, что его щеки мокрые от слез и вспоминает, что Данил остался неудовлетворённым. Его накрывает заново. - Прости меня, - едва слышно произносит Паша. Данил молчит и кажется, даже дышит через раз. - Я не хотел делать тебе больно... Черт, Дань. Ты такой... Я не могу справиться с собой, я постоянно все делаю не так. Я не умею как ты, но... - Я знаю, - куда-то Паше в шею отвечает Данил. - Я люблю тебя. Они лежат молча и Паша не уверен, спит Даня или так же как и он, пытается успокоиться. Он ни в чем не уверен. Но пыль в легких кружится ураганом и с каждым выдохом её становится все меньше. Мальчик с искрами в глазах лежит у него на груди и Паша невесомо гладит его по мокрым от пота волосам. Паша всегда боялся быть слабым, ведь слабым он никому не будет нужен. Все внутренние стены казались надежным каркасом, а сам он словно стоял на прямой тропинке, которая была единственным верным путём. Теперь Паша чувствовал себя муравьем в лабиринте - ничтожным и абсолютно бессильным. Вот только, что бы не происходило - он был не один. И пылью дышали они оба. "Мне не нужно "это"," - думает парень. - "Мне нужен ты." - Я тоже тебя люблю.