Это все Кефир!

Ох, и с чего бы начать-то такого, эм, гениального? Звать меня Кир, ну, можно просто – Кирилл. Не ожидали? Ладно, отставим формальности. Вот, сейчас, зазвенит моя любовь… О, даа, детка… Душераздирающий будильник, драли бы его олени Санта Клауса. Лениво приоткрыв один глаз, как, впрочем, и всегда, предо мной явилось Оно. - Привет, дружище, – промычал я и потрепал пса за ухо. Как же приятно, просыпаясь, видеть живое и преданное тебе существо, которое так сочувственно смотрит в твои серые глаза, будто понимая всю ту пустоту и дикое одиночество. Я одинок? Нет, неправда! Однако от пса этой «неправды» не скрыть. Вальяжно скатившись с дивана, уже по привычке, ударился головой, от чего инерционно потер затылок. Пес, будто подсмеиваясь, склонил морду на бок, наблюдая за моими действиями. С Кефиром, а именно так и звали моего белоснежного хаски, я уже пару лет делю свою обитель. Такой подарок мне преподнесли внимательные друзья по универу. Однако, внимательность – не их конек. Но, что поделать, не выкинуть же породистую псину за штуку баксов на помойку, верно? Пришлось делить с ним все, от жратвы до телевизора. Да-да, этот иждивенец еще и привередлив в ящике. Категорично не воспринимает «дом 2», вот засранец, кабельное ему подавай. А Май Абрикосов такой душка.. мм. Так, о чем я? Да и задница у него ничего... - Да, иду… только заткнись, блохастое создание, – рыча, я по-корявому завязал, в буквальном смысле завязал, т.е. на узел, поводок на его пушистой шее и вывалился в подъезд. Даже и дверь-то толком закрыть не успел, как тот с великим энтузиазмом кинулся вниз по лестнице. Оговаривать и ругать его – все равно что лицом об стену, поэтому я послушно стряхивался вниз, лишь изредка задерживаясь рукой о перила, хотя, это не особо помогало. На улице опять моросил дождь. Не люблю осень. И чего все классики так дрочат на эту осень, унылая пора, и бла-бла-бла... Бред все это. Никаких очей очарований, лишь загаженные белые Конверсы. Двигаясь, как и всегда, прямо по курсу на любимую скамейку, зеленую, между прочим, я старательно удерживал Кефира рядом. Ну, это как в пафосных фильмах, знаете, когда бежит какая-нибудь баба, а рядом послушно, прям в унисон, бежит ее псина… еще такие замедленные движения, и ее грудь, в такт поднимающаяся на ветр… Тьфу, бля. Дожил. Короче это миф, ребятки. Доползя до скамейки, мокрой, между прочим, ай и срать, я плюхнулся на свою ценную пятую точку. – Сидеть, ясно? – как можно брутальнее произнес я в адрес пса и выгнул бровь, ну так, для пущей убедительности. Кефира моя, будто бы от излишней любви, прямо таки выдернул ремешок из моей ладони, и понесся хз куда. – Ну и черт с тобой, тупорылый! – выругался я, оглядываясь, нет ли рядом родителей. Не поверите, уже 20 лет, а все еще боюсь получить пизды от отца, да и от матери... да и вообще, я тряпка... чего уж там. Удрученный этой мыслью, я напялил серый капюшон поверх моей роскошной гривы… Ну, не такая она уж не роскошная, но то, что меня били за эмо-фейк, это факт. Били? Я сказал, били?! Нет, вам послышалось. Не били… это я их! Я! Просто убежать забыл… Вжавшись в скамейку, я закусил собачку от молнии на кофте и стал о чем-то думать. Толи я размышлял о политике и социуме в стране, толи о розовых пони на этой сраной радуге с бабочками, что в принципе, равноправно, но выражение моего фэйса можно было весить на столб с пометкой «Осторожно, в розыске. Наркодилеры ответственности не несут». - Твой пес? – улыбчиво повторил парень, видимо уже раз третий, судя по напряжению, но все же сохранял спокойствие. И как они так умеют? - Нет, – презрительно покосившись на Кефира, буркнул я и еще сильнее вжался в скамейку. - Забавно, – ответил тот и присел рядом. Я же, будто рядом прилег бухой в срань бомж, скорчил гримасу, выражая свое… эм… отвращение, что ли. Хотя, с чего бы? Парень, вроде как, очень даже ничего. Лет эдак двадцать с хвостиком, небольшим хвостиком, рыжеволосый, стройный, милый, божественно-прекрасный, сексуальный, обворо… Твою же мать. Вот что значит расстаться с девушкой. Подумаешь, это было три года назад. Но она же была. Была! Вот. А значит я не последний урод. - Милая псина, умная. Как зовут? – поинтересовался Рыжий. - Кирилл, – ответил я, на что тот лишь еще шире растянулся в улыбке. – Чего? - Ничего, меня Никитой звать, можно Никита Александрович, – все также спокойно отвечал тот, а до меня лишь сейчас дошло, что имя он спросил у кобеля. - Кефир, - опять ляпнулось не в тему. И что со мной? Парень, ты ведьмак? Да? Да-да, я знаю, все вы такие! - Кирилл, Кефир – а в этом что-то есть! – воодушевленно пролепетал Рыжий и ласково так, заботливо стал гладить мою собаку. - А не молод ли Вы для Александровича, а, Никита? – настырно поинтересовался я, скрестив руки на груди, вероятно от холода. - По возрасту может и молод, однако, по статусу постарше Вашего, Кирилл, – все так же беззаботно и неотразимо проговорил он. Слова его, как песни Кипелова, слушалась легко и… ну, как сказать. Ну слово такое, когда так… Ну… Ну вы ведь поняли, верно? - И чем же Ваш статус так велик? Или у Вас просто ЧСВ зашкаливает? Не, ну я все понимаю, клевый, рыжий, наверняка телки так и вешаются на шею! – протараторил я, забыв про великую тетушку Вежливость, да и вообще, какой из меня аристократ? Так, анархист недоделанный, но не будем о грустном. Просто все хотело выплеснуться, ведь я простой смертный, а тут, бац, и предстал передо мной сам Никита Александрович! Его имени лишь нимба не хватало. - Ахах, а у Вас, Кирилл, я смотрю, комплексы в области девушек? - А Вы что, в психологоанатомы заделались? – еле проговорив слово, высказал я. - Так у Вас, все-таки, комплексы? - Ничего у меня и не комплексы! И вообще, отдайте мою псину! – окончательно психанув, я вырвал поводок у этого Рыжего. Пальцы слегка коснулись его теплой руки, и действительно, он такой Александрович. Не замерзнуть в минус один градус, да еще и в кофточке… Мистика. Скрипя зубами, толи от злости, толи от холода, я двинулся в сторону дома, безжалостно таща Кефира на буксире. Запихав белоснежного, с примесью грязи, Кефира в квартиру, я нервно сбросил мокрую одежду. - Александрович бля! Возомнил! Я ему такого Александровича покажу, попадись он мне. Комплексы у меня значит? Ну и гад… Еще и улыбается так по-пидорски, ну точно позер! – закончив речь, я отчаянно бросил взгляд на пса. – Помоешься сам! И не смотри на меня. Ты сегодня без завтрака! Включив воду набираться в ванне, я, все еще не согревшись, постукивая челюстью, включил телевизор. Телепузики, прекрасно. Кефир же, уже забавно виляя хвостом, уселся перед экраном. – Сначала я в душ, потом ты. Ясно? – все еще строя из себя обиженного и униженного и морально подавленного… - Да кто он вообще такой? Придурок, нафиг! – вконец отчаявшись, я потер себе виски. – Спокойно, Кир, все хорошо! Ты просто бредишь этим Рыжиком и разговариваешь сам с собой. Видишь, все в норме! Погрузившись в горячую ванну, я, наконец, расслабился. Для большего эффекта налил пенки и бросил свою любимую уточку, что окончательно утешило. Тело медленно согревалось, мысли опять плавали на уровне розовых пони, и все бы ничего, но, БЛЕАТЬ! - Какого Рыжика, мать твою пуделиху! – прошипел я, отдирая слюнявую пасть от своего лица. Телепузики, очевидно, закончились, и Кефир с чистой совестью решил, что самое время принять душ. Убившись в попытках выкинуть его за пределы ванны, я сдался. – Убери свою лапу с моего хуя, сволочь! – ударившись головой о какой-то тазик, я замолк. Нервно намыливая Кефира зубной пастой, я опять погрузился в мысли о Рыжике… Спустя час, когда вода совсем остыла, а мокрая белая туша лежала на мне вся в пасте, я, наконец, очухался. То, о чем я думал, ни в одной камасутре не писано. Так что вам, ребятки, лучше молча фапать на фотки Анжелины Джоли. Включив кран, я активно стал смывать с белой шерсти еще более белую парашу. Нет, это не то, о чем вы подумали. Это все та же безобидная паста! Расправившись с псом, я выпнул его из ванны и, увидев, что всё, включая меня, в мокрой шерсти, ибо эта сука нереально линяет, причем какого-то черта осенью, я еще раз ударился о тазик, но уже нарочно. Наконец выйдя из душа, я, было, подумал, что неплохо было бы поесть. Живот одобрительно уркнул, и я смело двинулся в сторону кухни. - Я же кому-то велел оставаться без завтрака! – увидев, как мои мюсли с молоком были по-хамски полусъедены, я снисходительно вздохнул, и рухнул на пол. – Что ты творишь со мной, проклятый! И да.. – не успев договорить, зазвонил телефон. Кефира послушно притащил его в пасти – единственный плюс иждивенца, правда тапочки пока не осиливает. - Чего тебе, смертный? – промямлил я в трубку. - У кого-то хорошее утро выдалось? - А, Артур, это ты… - А кого ожидал? - Ну, Асю с первого курса… - непонятно зачем сболтнул я. - Чего? Ахах… Забей, чувак, она тебе не светит. - Спасибо, друг. И что бы я делал без тебя? Ну, так чего тебе? - Да так, есть мутки по поводу завтра. Ты как? - Воскресенье? Последний выходной? Я пас. - Не парься, через неделю будут еще одни. Ну, дак как? - А у меня есть выбор? - Догадливый. Завтра пол пятого у универа. Я устало бросил трубку, покосился на часы, затем на пса, затем на часы, затем на пса, затем на… - Фу, ну и срач. Убери! – приказал я Кефиру и переполз на диван, включив какой-то фильм. Время тянулось предательски медленно. За окном противно стучали капли по карнизу, желтые листья медленно, но красиво застилали асфальт. Романтика, что сказать. Только холодно, вот что печально. Я залез под плед, который подарила моя бабушка. И кто бы мог подумать, что такой вроде бы банальный подарок окажется нужной вещью. Нет, ну с шерстяной кофтой с оленями это, конечно, не сравнить. Почему-то сразу вспомнилось Рождество. Такой милый семейный праздник, когда все предки в сборе, в доме пахнет мандаринами и пирогом с яблоками. Мне дарят подарки, а я наивно надеюсь увидеть приставку в коробках. Моему разочарованию не было пределов. Мне дарили все, но не приставку. Как-то на одно из моих дней рождений, кажется, на четырнадцатый от роду, отец подарил гитару, клевой марки Ибанез. О да, я был рад. Не зря же горбатился в этой музыкалке все 12 лет, до своего совершеннолетия, пока уже не выпнули. Да-да, не как обычные дети, отмучился семилетку и адьес. Меня любили исключительно, поэтому… Хотя, я даже ничуть не жалею. Покосившись на запылившуюся старушку, я потянулся к шестиструнке. - Ох, моя красавица. Единственная радость, - проведя пару раз по знакомому грифу, я сыграл пару аккордов. Давно я ее не юзал. Наигрывая любимые мелодии, я уже представлял, как стою на сцене, в Лужниках, а вокруг толпы фанатов и беспощадное месиво, превратившееся в жесткий слэм. А я стою такой, возвышаюсь над всеми, ору что-то чистым скримом. Ох, красота. И что еще надо для счастья? Однако о музыке пришлось забыть. Родители настояли на юриспруденции, а меня, особо, как-то и не спрашивали. Ну, что сказать, я мальчик послушный. Пришлось учиться на юриста. Вскоре я заснул. Так сладко и непринужденно, для вида не хватало большой палец в рот засунуть, хотя, это уже слишком. Не поверите, снилась мне та самая Ася. И что я в ней нашел? Обычная девчонка, милая, красивая. Подумаешь модельной внешности, что, не человек что ли? Мне снилось, как мы гуляем с ней по парку. Я взял ее за руку, и мы мило беседовали, обсуждая всякие разности. Потом я купил ей мороженное, потом воздушный шарик, а потом, как видел когда-то в фильме, выиграл ей большого розового слона в тире. И так мы гуляли. Затем я проводил ее до дома, притянул к себе, обнял и… Кефир громко залаял, ибо кто-то позвонил в дверь. – Вот дьявол, - выругался я, лениво вылазя из-под теплого пледа. Аккуратно поставил свой старенький Ибанез в уголок, не преминув еще раз провести пальцами по струнам, затем, шатаясь, поплелся к двери. - А тебе чего?! – открывая дверь, накинулся я на маленькую девочку. - Тут, Вам, это, письмо, распишитесь, пожалуйста, – ребенок смотрел на меня круглыми до ужаса глазами, японские мультики курят. Догадавшись, что я стою перед ней лишь в трусах, причем так неприлично съехавших куда-то вбок, я почесал затылок. - Мм… Странно. От кого бы? – риторически поинтересовался я, расписываясь на какой-то бумажке. Дав девочке конфетку, валяющуюся в прихожей уже хз сколько лет, ну, что-то вроде чаевых, я захлопнул дверь. – Так-так, кому это я так понадобился. В принципе, удивление, вроде бы оно и было, а вроде и нет. Письмо было от бабушки, причем, скорее, напоминающее телеграмму. Я аккуратно развернул, и вот тут действительно следовало бы удивиться. «Дорогой мой внук. Приглашаю тебя на свадьбу, которая состоится 25.09.11. в Мадриде, с собой иметь зубную щетку и сменные трусы. Да, дорогой, я выхожу замуж. Подбери челюсть с пола и дуй за билетами. Люблю тебя. Твоя молодая лань.» Сначала я подумал, что это какой спам или так, розыгрыш. Бабушка? Замуж? Да вы рехнулись, ребятки, ей же уже 70! Опустившись на диван и сжимая клочок заветного послания, я впал в некий ступор. Так, 25-ое, это, это, это через неделю, предположительно. What a fuck? Кефир вырвал телеграмму и стал ее воодушевленно есть, прямыми словами есть. Да, он всеяден, мать его. – А ну отдай, пакость! Вот уж не знаю, чему я больше расстроился: свадьбе или свадьбе? Ясно было одно, если я не приеду, мне это дорого обойдется. Но у меня же сессия, и уроки, и вообще, я же не завтракал! Мотнув головой, поплелся на кухню. Желудок навязчиво требовал пищи. Я, конечно, святой, но воздухом питаться, это даже для меня круто. Открыв холодильник, я постоял пару минут, гипнотизируя пространство. О да, там даже мыши не на чем повеситься. Нервно захлопнув неприятеля, я сделал пару кругов вокруг кухни, а затем опять его открыл. Ну, вы же знаете, как это бывает. Чем чаще открываешь – тем больше шанс, что там что-то появится. Но на этот раз фокус не прошел. Рычащим видом, покосившись на Белоснежку, да простит меня кобель, я стал напяливать джинсы. Впереди увлекательный поход по гипермаркету, ох, и не люблю я эти дела. Жопой чую, кого-нибудь да встречу.