Сакральность в слезах

*** Бобби предложил пиво. Сэм хотел виски. Бобби дал ему его. Спустя три дня, которые парень совсем не ел, а только пил, Бобби предложил ему большее, чем виски. Он предложил ему слова. – Сэм. Послушай, я знаю... В голосе Сэма был лед, железо и ржавчина. – Нет, ты не знаешь. *** Свет от фонаря на крыльце просачивался сквозь окно, разгоняя тьму в полумраке кабинета. Бобби вошел с кухни, неся в руках тарелку с не съеденным ужином Сэма, который он разогрел для него в микроволновке. Он остановился позади дивана и посмотрел на затылок Сэма, его поникшие широкие плечи. Сэм сидел, чуть наклонившись вперед и широко расставив ноги. Предплечьями он упирался в бедра. Стакан с виски болтался в одной широкой ладони, вторая рука расслабленно висела между коленей. – Сэм, послушай... Но Сэм, похоже, зациклился на прерванном разговоре, что Бобби начал прошлой ночью. – Ты не знаешь, Бобби. Ты... – он оборвал себя на полуслове, поднял стакан и немного выпрямился, чтобы выпить все оставшееся виски залпом. Бобби обошел диван, поставил тарелку на стол, бросил вилку и нож рядом с ней с громким звоном, но уходить не стал. Он уже устал от дипломатии. – Мальчик, ты хочешь быть похороненным рядом с Дином на том поле? Потому что именно это произойдет, если будешь продолжать так дальше. Сэм, я могу понять скорбь – наелся ей досыта за все эти годы – но эта жизнь слишком опасна, чтобы проявлять свои слабости перед врагами. И это то, что ты сейчас делаешь, парень. Если пойдешь на охоту в таком настроении, ты распрощаешься с жизнью очень быстро. И ты знаешь, что получишь от Дина по заднице, если вдруг появишься на его пороге, там, внизу. Это заставило Сэма поднять голову. Наконец. Наконец-то, Бобби привлек его внимание, и у него почти перехватило от этого дыханье. Скорбь он ожидал увидеть. Но в мальчике жило намного большее, чем она. Это была гремучая смесь ярости и чувства вины. Выжигающего, душераздирающего чувства вины. Сэм резко поднялся в полный рост, что уже говорило о многом. Молодой человек был сильнее многих, и быстр достаточно, если понадобится, но его движения никогда не были грациозными, не плавные изгибы человеческого тела в мире с самим собой. Сэм весь состоял из линий, углов и колючек. Это Дин всегда был неостановимой рекой, огибающей каменистые пороги, тело, созданное из изгибов. Дин не гнулся и не ломался. Но он умер. Сэм с силой швырнул стакан. Бобби увидел только полосу из прозрачного стекла в свете настольной лампы, отблеск его траектории в полете к стене. Стакан разбился на мелкие осколки и осыпался на пол. Тонкий слой остатков алкоголя влажно блестел на стене, но совсем немного, потому что стакан был почти пуст, не считая нескольких капель. – Это все из-за меня. – Сэм ударил себя рукой в грудь. – Из-за меня, Бобби! Я мог с тем же успехом приставить пистолет к его голове и нажать на спусковой крючок. Потому что он заключил сделку. Он заключил сделку, чтобы вернуть меня. Точно так же, как отец продал душу за него. – Голос Сэма срывался, хрипя. – Черт возьми, это практически сломило Дина, ты видел его, Бобби. Ты знаешь, как его это почти уничтожило. Так что да, кажется, я понимаю, почему он так поступил. Он не мог оставаться один. Не после смерти папы и меня. Но когда отец заключал сделку, он знал, что у Дина останусь я. Он знал, что если он умрет, мы все еще останемся друг у друга. А теперь? Вот так? – Сэм развел руками, опустил их резко, шлепнув по бокам. – Я должен быть сильнее? Я должен продолжать жить как последний Винчестер? Это нормально для меня, быть оставшимся в конце? Почему он думал, что я смогу вынести больше, чем он? – Сэм. Но Сэм просто покачал головой, не желая слушать ответа. Он запустил обе руки в волосы и резко убрал их назад. Зажал их крепко в кулаках на затылке. На его лице оголенной тенью лежала невыносимая боль. Он стоял так, застыв одно мгновенье, затем опустил руки, запрокинул голову и уставился в потолок, борясь с накатывающей волной горя от пришедшего вновь понимания. – Я не смог сжечь его. Просто не смог. И я не знаю почему. Мы предали отца огню, но Дин... я не знаю. Мне нужно было... мне нужно, помнить его целым. Как Дина. Как моего брата. Не... не смотреть, как он превращается в искры и пепел. – Дрожь пробежала по его лицу. – Только не Дина. Так много вещей Бобби хотел бы сказать, но не стал. Он сказал большую часть из них в той столовой в Нью Хармони, глядя как один из его мальчиков – да, они были его мальчиками – рыдает над телом другого. – Я стал выше, – сказал Сэм, – но не стал больше. Ни в каком из смыслов, что считался бы. Я говорил ему разное, обвинял в том, что у него нет своего ума, что за него все решает отец, но я был не прав. Дин был тем, кем всегда хотел быть. Кем ему нужно было быть. А теперь... – он замолчал, и мгновение было слышно только, как идут часы. Затем, Сэм тяжело выдохнул. – Я отправился в Стэнфорд по правильным причинам. Хорошим причинам. Но была еще одна, которую я никому не говорил. – Он посмотрел Бобби в глаза. – Если оставлял я, нельзя было оставить меня. Если они умрут. Ты понимаешь? Если бы я остался и охота пошла не так, и они умерли... – он замолчал в нерешительности. Его губы слегка дрогнули. Мгновенное понимание и стыд. – Нет. Смерть папы я бы вынес. Я смог бы жить без него. Я знал это уже тогда. Но Дин... – он покачал головой, – я не мог бы с этим жить, Бобби. Только не мой старший брат. Я не мог... просто не мог. Но в моих силах было уйти. Уйти первым, чтобы не видеть, как он уйдет. И теперь я знаю, что был прав. Я не могу, Бобби. Не могу этого вынести. Не... Дина. Бобби тяжело вздохнул. – Я убил собственную жену, – сказал он, – ты знаешь это. И ты знаешь почему. Ни дня не проходит, чтобы я не думал о ней. О том, что у нас было и, как это было потеряно. Как я был потерян. Но я нашел призвание. И в этом призвании я узнал тебя и твоего брата. Я любил его как сына, Сэм. Так же как я люблю тебя. Ты не один. Тебя не оставили. Потому что ты нужен миру завтра так же, как был нужен вчера, или в прошлом году, или два года назад. Черт, мальчик, ты нужен мне. – Бобби прочистил горло, стараясь заставить голос перестать дрожать. – Но ты справишься с этим... справишься, потому что этого ждал бы от тебя Дин. Потому что он научил тебя этому. Справляться и двигаться дальше. Сэм горько и сдавленно усмехнулся. – Тогда почему он не сделал этого, Бобби? Почему он не справился и не продолжил жить? Почему он продал свою душу, чтобы вернуть меня? – Он покачал головой. – Знаешь, что он сказал мне? После смерти папы? Он сказал: "мертвое должно оставаться мертвым". – Сэм широко расставил руки, выставляя себя напоказ. – Но вот он я, живой и здоровый, потому что он не смог позволить мне оставаться мертвым. – Ты думаешь, это была ошибка? – Черт, да! Это была ошибка! Ты сам знаешь, что это так, Бобби! Ты не можешь стоять здесь, смотреть мне в глаза и говорить, что не желал, чтобы он поступил иначе! Бобби желал, чтобы Дин поступил иначе. Он помнил, как стоял в каньонах из старых машин на своей свалке, как глядел на выражение лица Дина, в его глаза, когда осознал цену жизни Сэма. Помнил эти простые слова, что сказал Дин: Я должен был, Бобби. Он мой брат. – А когда Джон продал свою душу за него? – жестко спросил Бобби. – Разве ты не был рад, что в итоге твой старший брат выжил? Сэм дернулся, пожимая одним плечом. – Тогда мы не знали. – Просто сказал он. – Не имели ни малейшего понятия, что сделал папа. Мы просто думали... просто думали, что нам повезло. Медицинское чудо. – Ты сказал, что сможешь пережить смерть своего отца, но не твоего брата. Так может быть, когда вы поняли, что сделал Джон, глубоко в душе ты был рад, Сэм. Или благодарен. Или чувствовал что-то еще. Потому что у тебя все еще был Дин. – А теперь у меня его нет! – крикнул Сэм. И внезапно он стал распадаться на части. Руки, ноги, шея – сгибались каждые в свою сторону, будто бы против его воли и, роняя его обратно на диван. Его грудь вздымалась в беззвучных рыданиях, рваных вдохах и резких выдохах. Оглушительно в темноте комнаты. Бобби плакал с ним. Бобби плакал о нем. Когда Сэм затих, он, наконец, поднял глаза, и Бобби увидел новые эмоции в его взгляде. Осознание. Решимость. – Я знаю, почему я сделал это. – Сказал Сэм. – Или точнее не сделал. Почему я не смог сжечь его. Что-то было в его голосе, что Бобби никогда не слышал у Сэма. У Дина, да. В том домике в Колд Оук. – Сэм? – Я уберу это, – Сэм поднял тарелку с нетронутой едой и встал. – Ему потребуется его тело, когда я верну его. Страх сжал внутренности Бобби. – Сэм, ты лучше не думай о таком... – Он в аду, Бобби. Я должен. – Сэм! Он не хотел бы этого! – Значит, он может надавать мне по заднице, – улыбка Сэма была мимолетной, – когда вернется. – Сэм! Но Сэм унес тарелку на кухню, не сказав больше ни слова. Даже "до свидания".