Пошли мне ангела.

Она больше не кричала. Боль отступила на второй план. Она молча терпела, пока эти грёбанные энтузиасты-учёные кромсают её на части, вживляя, вливая, прививая очередное изобретение. Лекарство от Вспышки, которое так усердно пытались создать, – это она. Вернее сказать, лекарство пытаются изобрести, основываясь на её крови и костном мозге. Хвала богам, что до головного мозга у них руки не дошли. Пока что. Эта девушка интересна ещё по нескольким пунктам. К примеру, она – Иммун, как вы уже догадались. Но не просто Иммун, а мутировавший. Исследователи называют её Вита, от «vitam», с латыни – «дающая жизнь», искренне надеясь, что так оно и есть. Мутация Виты заключается в ускоренной адаптации к раздражителям. Если взять вирус, любой вирус, скажем, вирус герпеса, и ввести в организм девушки, то произойдёт не просто слияние клеток вируса с клетками крови, а фагоцитоз. При этом, не клетки вируса внедряются в клетки крови, а наоборот, лейкоциты поглощают вирусы, адаптируя под организм, перестраивая ДНК вируса так, что вирусные клетки становятся новой защитой организма. Более того, перестроенные клетки вируса в организме мутируют, приобретая новые функции. Теперь представьте, что учёным достался такой подопытный кролик. Даже учитывая столь плачевную ситуацию на планете, они не могут убить её прямо сейчас. Поэтому, они изобретают новые вирусы, вводя их в Виту и наблюдая за результатами. В последний раз её облучили радиацией, а затем нацепили изящный кристалл из Целестина. Позже, из разговоров учёных она поняла, что частицы этого самого кристалла вживили по всему её телу, включая внутренние органы и мозг. Кстати, образец мозга они всё же взяли. Видимо, «руки» всё же «доходят». Сначала вся лаборатория ходила в защитных костюмах, но потом, судя по всему, всё же додумались просканировать тело Виты и ошалеть окончательно – тело девушки поглотило радиацию. Полностью. И не излучает её. Это была победа. Для них, но не для неё. Для неё это означало только одно – теперь они лишат её отдыха совсем, лишь бы проводить новые, бесчисленные опыты, мучить, ежедневно, ежесекундно. Не то, чтобы она сильно уставала или хотела спать – нет. Единственным дискомфортом, если так можно выразиться, во всех экспериментах над ней была боль. Раньше была. Она в этой лаборатории с одиннадцати лет – как раз тогда её нашли среди Заражённых. Её мать, отец, сестра – все оказались Заражены. А она - нет. Она не понимала, почему, но не сопротивлялась, когда они прокусывали кожу на её руках со словами: «Так надо, Адди, ты лечишь нас. Потерпи, мы вылечимся». Адаминна – так её звали тогда. В ту ночь их убили – акционная пуля в лоб каждому –,её же забрали и привезли сюда. Она знала, что здесь есть ещё дети, чуть старше её, но отчего-то ей не позволяли видеться с ними. А потом начались эксперименты, которые и привели её в этот бокс на постоянное проживание. Смешно, правда? Она жила в отсеке лаборатории. Но однажды Адаминна сбежала. Ночью. Она почти бесшумно передвигалась по коридору наверное потому, что была босиком. Жадно рассматривала всё оборудование и помещения – всё казалось настолько удивительным и интересным. Девочка уже хотела вернуться в свою «комнату», когда взгляд вдруг зацепился за неприметную дверь. Решив, что только быстро посмотрит, что там и уйдёт, она подбежала к двери и осторожно повернула ручку, потянув дверь на себя. Сглотнув комок в горле, девочка вошла внутрь. У дальней стены прикреплены несколько больших капсул с зелёной жидкостью при близком рассмотрении напомнившую желе. В одной из капсул, кажется в той, что посередине, был мальчик. На вид немного старше неё самой. Насколько было можно рассмотреть, у него была копна светлых волос, светлая кожа, нос с широкими крыльями и чуть вздёрнутым кончиком, и тонкие губы. Адаминне он понравился сразу. Очень красивый. Ей стало жаль, что нельзя увидеть глаза. Вернувшись к себе, она думала о том, почему он там, как его зовут, как он говорит и… о нём. Она просто думала о нём. Хотелось увидеть снова, познакомиться, поговорить. Именно поговорить с кем-то близким тебе по возрасту. Но когда через несколько дней ей удалось выбраться снова – его там уже не было. И она продолжила искать . Отчего-то это казалось настолько важным, что перебивало даже страх быть пойманной и наказанной. Снова. Адаминна добралась до Зала Управления. Осторожно выглянув из-за двери, она осмотрела помещение: куча учёных-наблюдателей, панелей и экранов. Предметом наблюдения было подобие арены. Она увидела людей, а если быть точнее – мальчишек. Кто-то строил, кто-то работал с землёй. Судя по происходящему на экранах, был вечер: солнце почти село. – Готовьте закрытие Врат. Девочка вздрогнула от неожиданно громкого голоса совсем рядом с ней. Осторожно оглядевшись, она продолжила наблюдение. На паре экранов до сих пор оставались движущиеся силуэты маленьких строителей и земледельцев, а на остальных отображались громадные каменные врата. Адаминна чуть хмурилась в ожидании, что же произойдёт. «– Почему они не закрываются?» – Один из объектов ещё не вернулся, мэм, – снова грянул тот же голос, ответа так и не последовало, из чего можно было сделать вывод, что мужчина говорил по рации или передатчику. – Да, но это интересный образец. Да, тот самый. Да, мэм, я понял. Девочка едва слышно вздохнула, решив, что этот мужчина спас человека, которого недостаёт на арене. – Закрыть врата. «– Что? Но он же только что её уговорил!» Девочка почти бросилась в зал с мольбами сжалиться, как вдруг… Мальчик едва успевает выбежать – за ним тут же смыкаются каменные глыбы. Он смеётся. Что-то кричит остальным и смеётся, утирая пот со лба. К нему подходит темнокожий парень, даёт шутливый подзатыльник, а затем улыбается и обнимает за плечи: «Мы рады, что ты успел» – читает она по губам темнокожего. Они продолжают о чём-то болтать, а девочка не выдерживает – срывается с места и убегает к себе. Она ходит по комнате из угла в угол, заламывая пальцы на дрожащих руках. Адаминна слышала пару раз от учёных, что там, в самом лабиринте страшные существа, убивающие, раздирающие живьём на куски. И тот мальчик, тот самый светловолосый мальчик, которого она видела не так давно в той комнате, он едва успел добежать. Девочка закрыла лицо ладонями. Страшно подумать, что было бы, не успей он вовремя. Глубокий вдох и она убирает руки от лица. На пухлых губах – бантиком, как у куклы – играет счастливая улыбка. Она увидела его глаза. Большие, живые, тёмно-карие, напоминающие скорлупу фундука. Кажется, красивее она никогда ещё не видела. С того дня она старалась как можно чаще выбираться из своего «аквариума», чтобы понаблюдать за тем светловолосым мальчиком. Он был живым. Настолько живым, что даже ей, спустя столько пыток и боли, ей хотелось жить. Жить хотя бы ради того, чтобы видеть его на экране Наблюдателей. Каждый вечер её тянуло, как магнитом, к Залу Управления. Да что там вечер – она и днём усидеть спокойно не могла. Точнее могла, чтобы не вызывать лишних подозрений, расспросов и тестов. Но каких усилий ей это стоило! Постепенно она узнавала всё больше и больше о том, почему ребят заперли там, на этой арене, зачем за ними наблюдают, почему устроили этот турнир на выживание. Как-то раз Адаминна возвращалась от Зала Управления довольно поздно – мальчики уже разошлись и легли спать. Да и большинство Наблюдателей тоже сменились. Она жутко устала и потому пошла в совершенно другую сторону, спутав коридоры. Когда, как ей показалось, должна была уже быть в своём «аквариуме», пришло озарение, что она не туда свернула и теперь чёрти-где находится. Тяжело вздохнув, девушка потёрла глаза и осмотрелась. Кажется, её водили этим путём на очередную «процедуру изучения врождённых навыков и приобретённой мутации». Быстро прикинув, как можно вернуться назад и добраться наконец-таки до кровати, она двинулась, было, вперёд, но приоткрытая дверь очередного закутка лаборатории привлекла её внимание. Мысленно четырежды прокляв свою любознательность, она оглянулась по сторонам и шмыгнула в комнату. Архив. Это первое, что пришло в голову при виде стопок тонких папок в громадных стеллажах, толстых папок на одном из четырёх письменных столов и трёх работающих сенсорных блоков и панелей. Быстро обернувшись на дверь и закусив губу, Адаминна подошла к столу с развороченными папками. Ничего же не успеет произойти, если она немного посмотрит, что в этих папках? Прислушиваясь к шумам из коридора, она листала папку за папкой, всматриваясь в лица юношей и девушек. Это были личные дела с краткой информацией об «объектах». Фотографии, конечно же, также прилагались к делам. Адаминна просматривала папку за папкой, в надежде увидеть знакомые черты лица, не замечая времени. Глаза болели от напряжения, сердце рвалось из груди от страха, что вот-вот кто-то может зайти и тогда она уже не отделается неделей в изоляторе без еды, или «электротерапией». «Кровь объекта Vita была привита…» Рот сам собой открылся от изумления. Её кровь ежедневно выкачивали для того, чтобы вколоть другим ребятам, тем самым пробуждая ту самую «иммунность». В большинстве случаев всё проходило без последствий, то есть Иммуны пробуждались, их тело реагировало и защищалось от Вспышки. Девушка являлась своеобразным стартовым механизмом в борьбе за жизнь. Но не всегда всё проходило так гладко как хотелось бы. Некоторым приходилось ежедневно на протяжении недель вливать кровь Адаминны, другим же вообще требовался её костный мозг, добиваясь положительного результата эксперимента. Раз за разом. «Р.О.Т.»* Девушка нахмурилась, прочитав незнакомую аббревиатуру, но продолжила просматривать записи. Спустя пару страниц стало ясно, что в этой части папки указаны те анкеты, которые не усвоили, «не приняли», кровь Адаминны. Глубоко вдохнув, девочка посмотрела на стол с громоздящимися на нём папками. «– Он же не обязательно здесь, правда? На столе ещё куча папок, которые я не смотрела. Возможно, он там». С замирающим сердцем она перелистывала страницы. Каждый раз сердце делало кульбит, когда перелистывалась анкета с результатами эксперимента. На очередной странице внимание задерживается дольше, чем на остальных. Взгляд перескакивает со строки на строку, впитывая информацию, как губка. Ещё одно мгновение – и девочка захлопывает папку. Не помня себя, она добирается до своего аквариума, чудом не попавшись на глаза Стражам. Закрыв дверь, падает на кровать. Уставший, напуганный, почти пустой взгляд устремляется в безупречно белый потолок. Ей страшно. Она кусает дрожащие губы, по привычке заламывает пальцы. Он не Иммун. Её кровь ему не помогла. Его организм отторгает кровь и костный мозг. Учёные вводили его в кому, но это тоже не помогло. Адаминна закрыла лицо ладонями. Тогда ей казалось, что страшнее ничего быть не может. Как же она ошибалась, Боже. Прошло вот уже два года с той своеобразной встречи в отдалённом боксе. Она всё так же наблюдает за светловолосым парнем. Он сильно изменился: вытянулся, обзавёлся впечатляющей физической формой, стал более серьёзным. Ну, насколько это вообще возможно для шестнадцатилетнего парня. Сегодня большая часть учёных почему-то отсутствовала. Но это даже на руку – она больше двух недель не видела кареглазого. Отчасти потому, что вокруг постоянно куча учёных-кретинов, снующих туда-сюда со своими отчётами и не дающих свободно вздохнуть от процедур. С другой стороны – чуть больше двух недель назад её щедро искупали в радиации. А за неделю до чудесного мероприятия её разрезали с головы до ног, а потом зашили. Просто прелестные ощущения, честно. Когда она впервые увидела себя через пару дней после облучения радиацией – даже позволила проявить эмоции. Ещё бы, она совсем перестала быть похожей на себя: светлая кожа стала смуглой, веснушки пропали, на вид даже стала более угловатой, как будто сожгли в ней пару килограмм, ладно хоть рост так и остался невысоким. Скулы заострились, но это скорее из-за потери веса, глаза так и остались тёмно-синими, но вот волосы – медные волнистые локоны стали безупречно прямыми. И седыми. Абсолютно. Вспомнив тот день, девушка грустно вздохнула. Позже она поняла, что плюсы в этом эксперименте для неё были. Например, она заметила, что если сильно сконцентрироваться, то можно вернуть былой цвет кожи и волос. Временно, конечно, в последний раз это продолжалось не более двух минут, но всё же. Вообще, концентрация стала лучше, и если приложить усилия, то она могла узнать, когда к ней направляется её Куратор. Из разговора с ним девушка выяснила, что облучением они заставили её адаптироваться к новым условиям и тем самым запустили развитие мозга от десяти процентов к более высоким показателям. Адаминна просто кивнула. За четыре года пребывания здесь она почти ко всему привыкла. Итак, вернёмся к Залу Управления. Девушка уже дошла до своего убежища и устроилась в нём, чтобы наблюдать за происходящим на экранах. Всё как всегда – ребята латают дома, выращивают овощи, ухаживают за домашним скотом. День близится к вечеру, и постепенно из Врат на арене появляются Бегуны. – Подготовиться к закрытию Врат. Осталось тридцать минут, - проскрипел сонный голос одного из лаборантов. Адаминна подобралась на месте и нахмурилась – на арене нехватает того весёлого азиата и светловолосого. «– Ну, где же ты? Неужели хочешь снова меня напугать до смерти?» Мгновение – и на экране отображается бегущий азиат. Судя по всему, он уже почти вышел из внешнего кольца лабиринта. Он успеет, даже если потащится, как черепаха. Но где же Он? Словно в ответ на немой вопрос седовласой девушки на экране крупным планом отображается кареглазый парень. Он тоже выбрался из внешнего кольца, судя по тому, что удаётся увидеть. Он словно задыхается. Он зол, растерян и… напуган? – Да вот же он, я! – парень раскинул руки в стороны. – Давайте, сделайте ещё что–нибудь, хреновы уроды! Он кричит, срывая голос, а она не может сдвинуться с места, закрыть уши или зажмуриться. Его лицо перекошено от злости. Мгновение – и он срывается с места, с остервенением взбираясь по плющу на стену лабиринта, почти срываясь вниз, но упрямо продолжая лезть выше и выше. Добравшись до верха, он осматривается, на секунду прикрывает глаза и улыбается. Затем запрокидывает голову, всматриваясь в темнеющее небо, раскидывает руки и девушка читает по его губам: – Вот, я здесь, на земле утренней звезды. Вот, я здесь. Пусть придёт ко мне Ангел. А следующее, что видит девушка – он делает шаг вперёд и падает вниз. * Р.О.Т. Реа́кция отторже́ния транспланта́та (часто в качестве синонима употребляется реакция «хозяин против трансплантата» (англ. GVHD - Graft-versus-host disease) — иммунный ответ реципиента на пересадку чужеродного органа или ткани.