***
У NCT127 сейчас фансайн, и Донёна впихнули сюда в качестве ассистента, назвав это помощью своим одногруппникам. Через один столик сидит Джэхён и рассказывает об альбоме; Тэиль вроде как на фансайне, а вроде как и нет, потому что с уставшим видом кладёт голову на плечо Марка, ну, а это совсем другая история. Мемберы спокойны как удавы, а Донён как на иголках. Он сидит рядом с самим Ли Тэёном, который искренне улыбается фанатке, расписываясь на своей фотографии. Донён чувствует, что залипает, но потом отводит взгляд в другую сторону. Это как по сердцу ножом, потому что Тэён никогда ему не улыбался так. Он вообще ему никак не улыбался, только скалился недобро. Донён крепче сжимает маркер, безучастно отвечая фанатке на вопросы об осте в дораме. Новые свершения не приносят ему удовольствия, потому что Тэён отбивает всё желание радоваться. Совсем не приятно, когда любимый человек считает тебя гавном и ограничивается только из приличия к окружающим. Тэён его личный змей искуситель, потому что красивый и своевольный, а ещё он управляет чувствами Донёна как опытный кукловод. Дёрнет за ниточку — и Донён простит ему все обиды, тот уверен. Время фансайна окончено. Вокалиста треплют за плечо и он охает, потому что Тэён впервые к нему так близко за последние месяцы. — Мы с тобой идём пешком. Это не просьба, не наставление менеджера. Это звучит как приказ и им является. Голос Тэёна слишком требовательный и глубокий — попробуй не подчиниться, а хватка на плече слишком крепкая. Действительно, все гуськом рассаживаются по машинам, Джэхён показывает палец вверх не понятно кому, и это забавляет. Тэён стоит на расстоянии вытянутой руки и уверяет менеджера, что вернутся они в целости и сохранности. Донён думает, куда спрятаться, потому что машины быстро уезжают, а Тэён кивает головой в сторону парка. Донён думает, что его будут бить, а потом бездыханное тело закопают под каким-нибудь старым деревом. Но умирать от рук Тэёна почему-то не страшно. Они идут медленно и в молчании. Донён смотрит на рэпера украдкой — тот прекрасен в бликах уходящего солнца. На нём серый пуловер, джинсы порваны на коленках, острых, как скалы. Он словно внеземное существо, которое хочется изведать. Но совершенно не знаешь, с какой стороны к этому существу подойти. Донён нарушает тишину первым предложением зайти в кафе. Тэён молчит, но идёт в правильном направлении. Они заказывают два айс латте с собой. Конечно, кем бы был Донён, если бы не пролил латте на себя. Это очень неловко, да и вообще, жалко вещи, но они не спонсорские, выданный нуной-стилистом пиджак покоится в гримерной. На белой футболке расплылось большое пятно. — Ты неловкий дебил. — безразлично сообщает рэпер, но Донёну бессмысленно отрицать. Тэён снимает пуловер и протягивает вокалисту с таким резким «на», что тот пугается и спотыкается о ближайший камень. Донён встаёт, в душе расстраиваясь из-за отсутствия помощи, и поправляет брюки. — Я же говорил. — Тэён вздыхает тяжело. — Надень на себя, а то не очень приятно будет смотреть на твои фотки с пятном. «А ты не смотри», хочется дерзнуть Донёну, но он лишь молчаливо берёт пуловер в свои руки. — А если испачкается? — Надевай, пока дают. Донён неуклюже натягивает пуловер, стараясь выглядеть достойно, и уже ждёт едкий комментарий, но натыкается на то, что мечтал преодолеть так долго. У Тэёна в глазах скрываемая за десятью печатями нежность, и от этого голова идёт кругом. Донёну катастрофически не хватает воздуха, он смотрит на Тэёна, как на спасательный круг. Он не успевает проследить за своими действиями, как хватается цепкими пальцами за Тэёновы плечи. Тот не останавливает — придвигается к Донёну ближе. Они одни, кажется, во всём парке, во всём мире. Тэён дышит слишком быстро и рвано, чтобы Донён перевёл всё в шутку. За считанные секунды он прижат к дереву, а руки Тэёна по бокам строят крепость, из которой не сбежать без воли надзирателя. Между губами миллиметры, но — "сколько же раз ты сосал у Сумана» всплывает на поверхности воспоминаний. — и Донён отталкивает Ли Тэёна, срываясь на бешеный бег. Он бежит не от Тэёна — от себя. Он слышит отчаянное и громкое «блять», врезаясь в очередное дерево; кусает губы, не в силах унять быстроту собственного сердцебиения. Невысказанные вопросы затмевают его сознание, он снова и снова переживает неприятные моменты, которые хотел бы забыть. Теперь Донён сам поставил крест и сваливать на Тэёна бессмысленно и не хочется.***
В общежитии мёртвая тишина. Донён неслышно проходит на кухню за стаканом воды, чтобы потом запереться в комнате. На этой ёбаной кухне его ебаный конец и его ёбаное начало. А ещё недопитый наспех брошенный клубничный йогурт, который был оставлен с первым скрипом открывающейся в общежитие двери. На душе паршиво до невозможного. Ребята смотрят на него укоризненно, а Джэхён демонстративно выходит из кухни, задевая Донёна плечом. — Хён, ты — редкостный дебил. — Марк уходит следом. Донёну хочется взвыть в голос, потому что он совершенно не виноват в том, что Тэён сам построил эту огромную стену. Все думают, что это нормально. Все думают, что прогулка в парке должна была кончиться красиво, как в фильме. И да, абсолютно всем наплевать, что Донёну обидно; Тэён своим отношением разрывает ему сердце. Всё идёт по кругу, потому что вывод один и тот же — Тэён лидер и за ним тянутся. Донён пустое место. Он опять убегает. На этот раз он заходит в комнату и начинает собирать рюкзак, складывая в него толстовку и зубную щётку. Тэён спокойно сидел на кровати, опираясь спиной на спинку кровати и слушая музыку, но это непредвиденное действие со стороны Донёна заставляет его вскочить на месте. Он думал, что Донён поймёт; он искренне надеялся, что Донён придет к нему сам. Тэён, прости меня, я был не прав, я очень тебя люблю, ты можешь говорить мне всё, что захочешь, я буду это принимать и не жаловаться, потому что я люблю тебя, и бла бла бла. А вот и нихуя. — Ты куда собрался? — голос Тэёна звучит мрачно. Донён отрывается от процесса складывания вещей и смотрит на Тэёна измучено, и не потому что он так хочет, а потому что так и есть. — Я переночую у тёти. — До твоей тёти пилить половину города, да и кто тебя вообще ночью отпустит?! Тэён вырывает рюкзак и кидает его к противоположной стене. Он выглядит таким злым, каким Донён его никогда не видел. Но Донён собирает крупицы того, что осталось. — Какое право ты имеешь мне что-либо говорить?! Не отпустят — буду спать в коридоре! У меня нет сил находиться с тобой рядом. Ты самостоятельно ведёшь игру, и даже не представляешь, насколько ранишь меня. И я не могу понять за что? Да я люблю тебя, но неужели тебе так необходимо, чтобы мне было плохо? Донён не может сдерживаться, он оседает на пол. Его плечи быстро двигаются вверх и вниз, он шмыгает носом и вытирает влагу с глаз, как пятилетний ребёнок. Тэён не знает, стоит ли ему упасть рядом, стоит ли ему Донёна обнять. Он уже ни в чём не уверен. А потом он понимает, что вот оно. Итоговое решение, от которого будет зависеть абсолютно всё, за ним. Он берёт Донёна за плечи и помогает подняться. Тот послушный и ничего не понимающий. Тэён целует его в мокрые от слёз щёки, сминает в поцелуе полуоткрытые губы, он толкает его на кровать, садясь сверху, полностью перегораживая пути к отступлению. Донён выброшен в штормовой океан, его заносит в космическом пространстве, и в этой бесконечной суматохе Тэён крепко держит его запястья. Желание вырваться из цепкой хватки исчезло также быстро, как и появилось. Доён по привычке искал в глазах Тэёна злобу, но увидел лишь отчаянье. От этого взгляда сносило крышу, запястье жгло, а низ живота предательски тянуло. Руки Тэёна наспех стягивают с Донёна одежду, губы клеймят шею, и вокалист не может сдержать стона, потому что слишком много всего. Тэён повсюду: он ставит засосы на ключицах, он бережно касается пальцами голой кожи, медленно спуская боксеры к щиколоткам. Донён уже не может. Он дрожит просто от осознания того, что последует дальше, и крепко цепляется ногтями в Тэёновы плечи. Тот берёт с тумбочки одолженный Тэилем крем для рук и размазывает белую массу по пальцам. Донён чувствует, как длинные фаланги очерчивают вход, нерешительно давя на мышцы. — Если тебе страшно, мы можем прекратить, — Тэён тоже боится. У него голос немного дрожит, но в глазах плещется лава. Донён отрицательно кивает, показывая, что всё в порядке, и сразу же издаёт сдавленное «ох», потому что рэпер, не торопясь, заходит сразу двумя пальцами, неумело растягивая сжимающие стенки. Он уже давно возбуждён, ставший колом член требует разрядки, но Тэён держится, потому что боится испугать чрезмерным напором. Донёна ощутимо трясёт, и Тэён понимает, что пора. Он вынимает пальцы, и Донён не успевает отдышаться, как чувствует чужую головку возле своего входа. — Тэён, мне страшно. Наверное, надо остановиться.. — Тэён не даёт договорить, он грубо затыкает ему рот поцелуем и плавно толкается внутрь, ловя стон. У Донёна мир летит на маленькие кусочки, у него непонятное чувство в груди, ему одновременно и хорошо, и плохо. Ухо чётко улавливает тяжёлое дыхание Тэёна, и, блять, как же охуенно. Медленный темп перерастает во что-то более динамичное, так, что из уст Донёна вырывается стон наслаждения при каждом толчке. Тэён кончает тяжело, и смотревший на это с пеленой на глазах Донён жалеет, что нельзя прокрутить вот это всё ещё раз. У Тэёна мокрые, прилипшие ко лбу волосы, капельки пота очерчивают грудь, а выражение лица стоит Оскара за все существующие номинации. Донён хочет кончить и поэтому в нетерпение начинает водить по члену рукой, но Тэён кладёт свою ладонь поверх и усиливает движение. Они лежат вдвоём на кровати Донёна — удовлетворённые и державшиеся за руки. Донён всё ещё боится, что Тэён назовёт случившееся очередной забавой. Но Тэён накидывает на них одеяло и прижимается к Донёновой груди, шепча извинения в странном исступлении. — Я действительно не думал, что ты будешь расстраиваться из-за этого. Прости. Он сбивается, а Донён нежно водит рукой по чужой груди, стараясь приободрить, вытягивая хранящиеся под железным замком желанные слова. — Ты для меня особенный. По началу я не понимал, почему ты так на меня влияешь. Мне хотелось одновременно проявлять нежность, заботу и свернуть тебе шею. — Ну спасибо за откровение. — Донён тихо смеётся, и Тэён еле отводит взгляд от улыбающегося лица вокалиста, когда слышит копошение за дверью. — Джэхён, я знаю, ты сейчас греешь уши. — Изливайте души, изливайте. — раздаётся недовольное бурчание, а Донён заходится ярким хохотом. — Тэён, — он смотрит рэперу в глаза, — я люблю тебя. Сильно-сильно. Тэён накрывает ладонью глаза Донёна, наверное, чтобы он не видел его смущённой улыбки, и тихо шепчет, что тоже любит, что тоже давно и сильно. А у Донёна душа улетает в рай, потому что это выбивает из колеи. У них двоих не только целая ночь, но и вся жизнь впереди.