Еще одно Сверхъестественное дело

      Я всю жизнь была скептиком, не верила ни в призраков, ни в инопланетян, ни тем более в мифических существ, вроде вампиров или оборотней. Я жила вполне обычной жизнью, во вполне обычной семье. У меня были друзья, любимый город, и я только окончила колледж, но ключевое слово были. Все шло отлично, пока отец не решил переехать в другой штат, мы купили новый дом, который я сразу возненавидела. И все еще ненавижу, хотя с тех пор прошло чуть больше месяца. В то время как мама от дома в полном восторге, так же как и отец, хотя он тут редко бывает, чаще находясь в разъездах, у меня же от этого дома мурашки. Я здесь постоянно мерзну, даже если включен обогреватель, а в моей комнате наверху так вообще я не засну, пока не укутаюсь двойным одеялом. Не знаю, как мама еще этого не понимает и не заметила.       А к слову о скептицизме, именно в этом доме я начала сомневаться в своем мнении на этот счет. Потому что постоянно чувствую на себе чей-то взгляд, пока хожу по коридору, пока смотрю телевизор в гостиной или даже просыпаюсь от того, что ощущаю это все четче, чем днем. Мама не верит, она больший скептик, чем я, кажется, хотя куда уж больше.       Сегодня ночью я проснулась от того, что вновь почувствовала на себе чей-то взгляд. Стало очень не по себе, потому что я даже пошевелиться не могла, будто впав в сонный паралич. Я пролежала так несколько минут, пока вдруг не услышала шаги. Такого раньше никогда не было. Я больше месяца ощущала только, как за мной следят, но шаги слышу впервые. Кто-то шел из самого угла к моей кровати, и я слышала, как скрипят половицы под чьими-то ногами. Я все еще не могу шевелиться, и чувствую, как подкатывают слезы от страха. Когда кто-то осторожно сел прямо на край моей кровати, первые пару слез скатились прямо на подушку. — Лиана, — вдруг я слышу чей-то тихий голос, и в следующую секунду кто-то кладет ладонь на мою руку, и я резко вскакиваю на кровати. За окном ярко светит солнце, и я понимаю, что все это был всего лишь сон. Снизу хлопнула дверь, что означало, что мама ушла на работу. Часы показывают половину десятого утра, поэтому я встаю и спускаюсь вниз на кухню приготовить завтрак. Включаю радиоприемник и, пританцовывая, жарю себе пару тостов с сыром на сковородке. Я успеваю переложить все на тарелку, когда звонит моя подруга Тина. Она единственная, кто все еще поддерживает со мной связь после моего переезда. — Да, тут все еще тускло, подруга. На работу не получается уже которую неделю устроится, а в доме днями сидеть одной осточертело уже. Тут даже сходить некуда в пределах нескольких миль, а машину каждый день забирает мама. Мы болтали, пока я завтракала и запивала тосты кофе. На фоне все еще играло радио, пока вдруг оно не начало шипеть. Сначала я не обращала на это внимание, пока шум не начал усиливаться. — Погоди, Тина, я подойду, выключу радио, — но когда я протянула руку, чтобы выключить аппарат из розетки сквозь шум я четко услышала свое имя, как сегодня во сне, тот же голос. — Ты это слышишь? — Что? О чем ты? — даже Тину я перестала слышать так хорошо как раньше, и когда тот же голос я услышала из телефона, я от страха отбросила его на стол и отбежала подальше. Голос я больше не слышала, но вдруг в гостиной включился телевизор, из него начал доносится характерный шум.       Как бы мне хотелось, чтобы это был сон. Я вбегаю в гостиную и вижу лишь помехи на экране. Но когда оттуда вдруг слышу вновь свое имя, слезы вновь застилают мои глаза. Я зажимаю рот рукой и оседаю на пол. Страх сковывает и я, кажется, даже сдвинуться не могу.       С кухни начинает доноситься какое-то стрекотание, и в следующую секунду я слышу хлопок. Вскочив на ноги, бегу на кухню и вижу, что из радио идет дым, поэтому накрываю его кухонным полотенцем и, выбежав на улицу, кидаю на траву. Прождав несколько минут, я понимаю, что гореть оно точно не собирается и с облегчением сажусь на лестницу. Домой заходить не хочется. И не знаю теперь, что меня заставит войти внутрь. И даже телефон, звонок которого я услышала спустя наверно час моего пребывания на улице, не заставил меня вернуться.       Кажется, я задремала, пока сидела, отклонившись на перила, пока меня не разбудила мама. И только тогда я заметила, что начало темнеть. — Что происходит, Лиана, почему ты тут, почему отцовское радио валяется на земле? — мама недоумевала, а я понятия не имела, как ей обо всем рассказать и объяснить. — Оно вдруг задымилось и я вынесла его сюда, — мама только кивнула, и обойдя меня, направилась внутрь дома. Я тут же вскакиваю и бегу за ней. — Нет, мам, не заходи в дом. — Почему? — она замирает, все еще держа руку на дверной ручке. — Там… там… — я не знала, что сказать, когда вдруг услышали очередной хлопок из дома. Тут мама уже сама вбегает в дом, я за ней и мы видим, что телевизор в гостиной тоже начал дымиться. — Что с техникой? С ума решила сегодня сойти? — подбежав, мама выдергивает шнур из розетки и накрывает телевизор полотенцем, перекрывая доступ к кислороду. И вновь я здесь, в этом злосчастном доме. Я не представляю как я теперь смогу тут оставаться. У меня здесь даже друзей нет, чтобы поехать переночевать некоторое время у них. Но на удивление остаток дня прошел вполне спокойно, мы приготовили с мамой ужин, поели, и, покончив с мытьем посуды, начали расходиться по комнатам.       Я долго лежала в кровати, пытаясь заснуть, но это у меня никак не получалось. В доме стояла гробовая тишина, что меня пугало не меньше. Хотелось заснуть поскорее, но в то же самое время я понимаю, что завтра мама вновь уйдет на работу, и я весь день пробуду один на один с домом. И раз уж делать мне нечего, надо будет побольше узнать, что же тут происходит. Сон не пришел даже спустя еще час, поэтому я встаю с кровати и, достав из ящика бутылку Джека Дэниэлса, делаю несколько глотков и ложусь обратно, в надежде, что это хоть как-то поспособствует. Пока я засыпала, я вновь услышала шаги из коридора и начала молиться только о том, чтобы это была мама или что это мне вновь снится. — Лиана, — я просыпаюсь от чьего-то шепота и замираю, продолжая сидеть на кровати. Я, наверно, всего пару часов проспала, так как на улице все еще было темно. — Мам? — никакого ответа не поступило. Сердцебиение участилось и стало так страшно. Очень тихо, но когда из коридора я слышу грохот, то тут же вскакиваю с кровати и выбегаю из комнаты. Здесь слишком темно, поэтому я быстро нахожу выключатель и, когда коридор наполняется светом, я замечаю, что все мамины фотографии со стены упали. — Мам. — Я подхожу к двери ее спальни и стучусь. И когда я слышу крик из ее комнаты, тут же открываю дверь и вижу маму. Она стоит возле своей кровати, а напротив нее, спиной ко мне, стоит женщина. Она стояла сгорблено, едва склонив голову. Выглядела она ужасно: волосы растрепаны и явно грязные, вся одежда порвана и тоже грязная. — Лиана беги! — вдруг выкрикивает мама, и женщина тут же поворачивается в мою сторону и я замечаю, что ее лицо наполовину облезлое, жуткое зрелище. Но когда она поднялась в воздух и потянулась ко мне, тут я уже испугалась и, развернувшись, побежала вниз по лестнице на улицу. Женщина вновь появилась из ниоткуда и встала прямо передо мной, загораживая выход. — Лиана, — она криво улыбается, и я вспоминаю, что слышала этот голос ранее. Женщина приблизила ко мне свое лицо, будто принюхиваясь, я ощущала запах сырости и чего-то еще явно неприятного. Я стояла неподвижно, пока женщина не отодвинулась от меня и в гневе закричала — Ты не она! Где она? — меня откинуло назад, и я врезалась в стену, больно ударившись затылком.       Женщина пролетала надо мной и исчезла. И только когда я смогла встать на ноги, я услышала крик из маминой спальни. Вбежав в комнату, я увидела ее лежащей на полу. Она была мертва.