Яманака Второго Плана

       Я проснулась в обед, когда солнце уже было в зените. Мои ноги не были в бинтах и гипсе, иглы капельницы не было, как и самой капельницы. Я лежала в том же халате, но теперь он был смят от моих ворочаний ночью. Рядом с кроватью стоял стул. Я точно помню, что его не было. Чуть-чуть привстав на локтях, я увидела аккуратно сложенные вещи. Под стулом стояла пара хм… своеобразных сандалий с открытым носом и пятой. Очевидно, я должна была одеться во все это.        Мне пришлось принять сидячие положение и свесить ноги с кровати. Мой рост не позволял мне дотронуться до пола всей стопой, что сначала немного удивило меня, но потом я вспомнила, что нахожусь то не в своем теле. Удивление тут же прошло и на его место встало недоумение. Одежда была слегка необычной. Короткая кофта, чем-то напоминающая китайское платье, с непонятным символом на плече. Она была мне немного великовата, но это было плюсом, ведь ткань не стесняла движения. Дальше я надела бриджи такого же цвета, как и кофта. Обычные бриджи, ничем не примечательные. И дальше пошли сандалии. Они были темно-синего цвета и сделаны полностью из одной ткани/резины/ чего-то непонятного. Сидели на мне они, как влитые, в отличии от верха. Я взяла то зеркальце, которым пользовалась некоторое время назад. Ничего не поменялось, лишь халат заменили штаны и кофта. Волосы были растрепаны, под глазами слегка выступали мешки от столь неравномерного сна. Но, как ни странно, это делало меня… Взрослее. Такое ощущение, будто усталость и знания прошлого тела передались этому. Интересно, у этой девочки были такие же глаза и волосы, или они приняли и мой цвет? — Да, приняли. Раньше мои, то есть, наши волосы и глаза были ярче. Волосы не имели такой тусклый свет, а глаза были скорее синими, чем голубыми. Очевидно, твои были светлее? — спросила Нагэки. — Хм, да, наверное, в этом дело — я вспомнила свой прошлый образ — мои глаза были серо-голубыми. А волосы имели пшеничный цвет. В какой-то степени, мы были похожи — и это было правдой.        Наги решила не отвечать мне, да и вообще кануть в небытие. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти исследовать этот медпункт. Выйдя из палаты, я направилась к концу коридора. Он был довольно длинный и я шла минуты две. Хотелось есть, именно поэтому я решилась на поход по незнакомому месту. В конце коридор расходился. Вправо или влево? Желудок подсказывал, что нужно идти налево. Я так и сделала. Повернув, мне снова пришлось встретится с коридором, но теперь не прямым, а поворачивающим куда-то, будто здание круглое. Навстречу мне пришел человек. Я мысленно запаниковала. Куда мне деться, не дверей, не поворотов, лишь голые стены! Я собрала волю в кулак и уверенно пошла навстречу человеку. Как ни странно, он даже не посмотрел на меня, будто это нормально, что маленькие девочки ходят одни по коридорам. Мало того, он через пару секунд остановился и повернулся, будто вспомнив про то, что прошел мимо кого-то. — Яманака-сан? Почему вы не в квартале клана? — он удивленно посмотрел на меня. Таак. Меня знают? Откуда? И почему он не спросил меня о том, что я здесь нахожусь? — Эм… Я забежала в больницу проверить зрение — что я несу?! Какое нафиг зрение?! — если бы вы могли заметить, у меня осветлились глаза. Эмм — я не знаю его имени, меня раскроют и отведут в местную псих. больницу! —* Кирие-сан. Матсураси Кирие* его зовут* — сказала Нагэки. -Матсураси-сан, не могли бы вы отвести меня домой, в квартал клана? Мое зрение после проверки чакрой не очень восстановилось — нагло врать, смотря прямо с глаза. Я точно попаду в ад — и мне немного трудно видеть. — я с ожиданием замерла, смотря на мужчину. — Да, конечно, Яманака-сан! Мне самому надо туда, отнести кое-какие бумаги вашему отцу — он протянул мне руку и, взяв ею мою, повел в неизвестном направлении. *** Шли мы не долго. И на этот раз по земле, а не сломя голову по крышам. Матсураси молчал, лишь изредка поглядывая на меня, но ловя мой взгляд, тут же отворачивался. — Матсураси-сан, нам еще долго идти? Я немного устала — ага, немного. Я только что вышла из больницы после всей этой ахинеи. Переломанные ноги, я в виде призрака, общение с Наги… Такое и хорошему плохому не пожелаешь. Хотя я все же радовалась возможности наконец-то пойти. Своими ногами ощутить землю, пусть и в обуви. — Нет, Яманака — сан. Мы уже почти дошли, сейчас пройдем к повороту на улицу клана и вот мы уже пришли! — он просто пылал энтузиазмом, блин. Но не соврал, таки…        Спустя минут пять ходьбы мы свернули на новую улицу и предо мной встали ворота с непонятным знаком на них. Очевидно, это что-то типа логотипа или герба, но особой роли для меня это не играет. За воротами оказалась небольшая будка, за которой сидел молодой человек в зелёном жилете и банданой на лбу. У него были светло-русые волосы, почти блондинистые. Серо-голубые глаза без зрачков (О боже, я не перестану этому удивляться!) и натянутая улыбка, будто он настолько устал, что даже улыбнуться не может! — Здравствуйте, Матсураси-кун, Нагэки-сама. Вас долго не было в квартале клана, что-то случилось? — он все также продолжал натянуто улыбаться, будто на самом деле ему абсолютно все равно на мое самочувствие и где я пропадала такое продолжительное время. Вы скажите, пару дней не так уж много. А ничего, что мне лет 10 тут?! Или это нормально для них, что мелкая девчонка без разрешения и вообще не сообщив, уходит куда-то на несколько дней?! Уму не постижимо! — Нет, ничего страшного… — голос Наги отразился эхом в голове и прозвучало имя «Югаино». Это его имя? Ха, оно ему подходит. «Вредный», вот что оно означало. Случайность или нет, но его родители знали толк в именах для детей. Ну, собственно, поиздеваться я смогу потом, когда узнаю его получше. А пока, вы не интересны мне, дядя. — Югаино-сан, я была в больнице все это время. Ходила проверять свои глаза, они же очень важны в техниках нашего клана, да? — состроить невиноватую маленькую девочку было просто. Я собственно, ей и являюсь. Но характер Нагэки не подходил её внешнему виду, это точно. Больно взрослой она была для своего возраста. Ну, это не мои проблемы, со мной, 20-летней старухой она точно будет выглядеть старше. — Тогда хорошо, вы можете идти. Нагэки-сама, Вашему отцу по его прибытию, так и сообщить? — ой, ну… Черт, так и сказать? Или попросить приврать? А если скажет? Ай, ладно, все равно уже. Лучше пусть правду говорит. — Да, Югаино-сан, так и скажите ему. Ну, мы пойдем. А он, кстати, дома? — я посмотрела на мужчину. — Нет, он сейчас на задании в Стране Рисовых Полей. Вернется Кайдо-сама только через неделю, он вчера вечером отправился в дорогу с двумя членами анбу. Ну, Вам, Нагэки-сама, незачем это знать, вы ещё малы — сученыш, на мой возраст указываешь?! Да у тебя ещё молоко на губах не обсохло, я старше тебя на года два! Вот когда мозги встанут на место, тогда и умничай, ублюдок. Ненавижу, когда человека судят по его возрасту, ааргх! — К вашему сведению, Югаино-сан, мой возраст никак не влияет на способности к восприятию информации, не предназначенной для моей возрастной группы. Да, пусть мне не хватает мудрости и опыта, но я могу здраво оценивать ситуацию и прекрасно знаю, что значит анбу, и с какой целью мой отец отправился в другую страну. Именно поэтому попрошу вас больше не высказывать такие глупейшие мысли при мне, Югаино-сан. Удачи вам! — я гордо тряхнула волосами и, не обернувшись, пошла вперед, к своему дому. Да, пусть я и не знала, кто или что такое эти анбу, куда ушел «мой отец», с какой целью он это сделал, но я хоты бы показала этому молокососу, кто тут главный. И получилось у меня это превосходно.        Оставалось лишь одно дело — выяснить, где же я живу. Да, как бы это глупо не звучало, но я абсолютно без понятия, где живу в этом мире. В первые секунды я решила положиться на помощь Наги, но она не откликнулась. И на второй раз, и третий. И на следующие. Я решила, что у неё есть дела поважнее моих проблем и сама попыталась угадать моё место жительства. Чутье подсказывало, что это третий дом от конца улицы, уютный такой, но не то чтобы богатый. Он выглядел в стиле магазинчика, деревянный порог перед крыльцом, небольшая крыша, деревянная дверь, которая была открыта, о за ней была ещё одна, полупрозрачная, с москитной сеткой. Очевидно, что было душно в доме, поэтому дверь и не закрыли. Я постучалась о косяк стены. Потом ещё раз. Тут мелькнула фигура и через пару секунд на пороге стояла взрослая женщина. Почему-то мне хотелось верить, что это моя мама, но она была совершенно на меня не похожа. Или я на неё. Может, я в папу пошла? — Здравствуйте! Извините, что меня так долго не было. Я была на мед. проверке — судя по спокойной реакции этой женщины, это все же мой дом. Она не стала говорит, кто я, и что ошиблась домом. Да, моё внутреннее Я не прогадала! В кое-то веки… — А, Нагэки-чан? Ты уже вернулась? Я думала, у тебя какая-то тренировка, ты обычно с Исао-куном днями пропадаешь на них — она вытерла руки висящем на плече полотенцем и пригласила меня жестом внутрь. Я прошла и стала осматриваться. Надо запомнить каждую деталь дома, чтобы ничего не забыть и не спутать. Женщина посмотрела на меня удивлённо. — *Дура, надо сначала поклониться, разуться, поставить обувь и идти уже дальше. Совершенно некультурная! *- Наги в моей голове появилась внезапно, голос ее дрожал от возмущения, а истерические нотки смеха раздражали и путали мысли. Она надумала учить меня этикету, тварь мелкая! И только не возмущайся, что я тебя унижаю. Тут я главенствую, не ты. Еще одна фраза в моей больной голове и… — Ой, прошу прощения, я задумалась и забыла разуться — я мило улыбнулась и сняла сандалии. Поставив их аккуратно у порога, я прошла осматривать комнаты.        Квартирка, если так можно назвать дома в этом месте, была не такой уж и маленькой, как мне казалось на первый взгляд. Я сначала пошла налево. Там оказалась столовая и, по совместительству, кухня. Была она небольшая, но места вполне хватало человека на три — четыре. Ничего интересного я не нашла и направилась на верх, по лестнице, ибо мне подсказывало чутье, что на первом этаже вообще не на что смотреть. Наверху в принципе было все похожее. Только не было прохода в коридор к порогу и еще одной двери, до которой я не дошла. На этот раз путь был проложен направо. Там я увидела комнату. Ну, ничего так комната. Выдержана в бледно-голубых цветах. Даже немного серых. Не трудно было догадаться, чья это комната… Всего по минимуму, хотя я думала, что у такой девочки, как Наги, будет всего набито битком. В особенности одежды. Я подошла к шкафу и открыла его. Вроде нет ничего примечательного. Пару шорт, две пары штанов, снизу, на полке, черные и сини сандалии, деревянные, эмм, «тапки»? А, точно, гэта. Также две синих майки, одна белая футболка. И внимание: одно единственное платье. Не, даже сарафан. бледно-голубого цвета, как ни странно. На спине или плече всей одежды тот самый знак, что был на воротах квартала. А Наги, верно, гордилась своим кланом, что везде пичкала его символику. НУ, это хорошо, в принципе. Уважает свой род.        Еще я решила полазать в полках сбоку. Там было нижнее белье, носки, гольфы и… чулки. Чисто белые. Не, ну я взрослая, понимаю, нужны порой. А ей зачем? Или это традиции у них такие? Черт поймешь, вообщем. Я не стала зацикливаться на этом и просто полезла дальше. Там нарыскала пару перчаток без пальцев, изрядно потрепанных. Потом какую-то ленту серого цвета. Возможно, Наги ей челку убирала, не знаю. Я никогда не пользовалась лентами попросту потому, что мои волосы всегда находились в распущенном состоянии, а челка была очень длинной и входила в состав всех волос. Поэтому то в глаза и не лезла. Ну, не об этом сейчас.        Мой поиск закончился на старой фотографии. Потрепанной, мятой, выцветшей, подклеенной у края. На ней были изображены две маленькие девочки, одной лет пять на вид, другой от силы года три. Они радостно улыбались и держались за руки. Рядом с ними стояли две женщины и мягко, по матерински, смотрели на них. У одной рука была положена на огромный живот. Это говорило о том, что женщина беременна, и вот-вот уже готова родить. Ну уж очень большим был живот. Её лицо было бледнее, чем у других членов фотографии. Под глазами выступали глубокие мешки, а у основания рта были морщины, но все это не старило женщину, а наоборот, придавало ей некий шарм и скромную, нежную красоту. Она улыбалась так мягко, нежно, что можно было подумать, что она самый добрый человек на свете. От ее глаз и мягкой улыбки становилось так тепло на душе, и одновременно тоскливо. Вдруг, я заметила, что тот край, который был склеен, под светом из окна чуть-чуть просвечивал и выдавал надпись на обратной стороне. Я перевернула фотографию. На ней, в уголке, аккуратным и мелким почерком были написаны иероглифы. — Наги, переведи мне, пожалуйста… — Нагэки все ещё обижалась на меня, поэтому не стал отвечать — Прошу, я знаю, что обидела тебя, но сейчас не нужно дуться, я просто хочу узнать, что ту написано. Больше не о чем не прошу, правда — я замолчала и стала вслушиваться в свои мысли. Вскоре, спустя 40 секунд, я услышала тихий, угрюмый голос Яманаки: — Тут написано: « Моей дорогой Наги-тян. Я люблю тебя, милая и всегда буду с тобой, в твоем сердце» — я не знаю почему, но от этой фразы у меня накатились слезы. Будто плакала не я, а Наги. Мои собственные чувства не изменились, всё такое же равнодушие., но тело ещё немного принадлежало Нагэки, поэтому её чувства имели место быть.        Горячие слезы скатывались по моим щекам и падали на фотографию. Я старалась вытереть их тыльной стороной ладони, но их становилось ещё больше. Такой грусти я не испытывала никогда. Будто у меня отняли все хорошее, что было в жизни. В горле стоял ком, я не могла издать ни единого звука и плакала беззвучно. Мне пришлось схватить себя за волосы встряхнуть головой. Волосы растрепались и теперь были похожи на птичье гнездо. Я била себя по щекам, пытаясь успокоиться. Слезы сейчас абсолютно не уместны, Яна! — Ч-чт… — Я не могла выговорить ни слова, мой голос дрожал, но я должна была спросить у Наги, что вызвало такую реакцию на обычное семейное фото (ну, мне так кажется) — Что за л-люди на этом фото? Почему я расплакалась? — более менее связное предложение. Браво, Микуличева. — Это…моя семья. Какая-то её часть. Самая маленькая девочка — это я в возрасте трех лет. Рядом девочка — моя сестра, Ино. Ей тут пять лет. Мы двоюродные сестры, но в то время были очень дружны. Рядом с Ино её мать, Исихара Одори-сан. После свадьбы Яманака, как ты уже поняла. Она добрая женщина, содержит небольшой цветочный магазин. Ино, кажется, ей в этом помогает, точно не знаю, не интересовалась — Нагеки оборвалась и, тяжело вздохнув, продолжила — А другая женщина, та, что беременная… Моя мать — она сглотнула и снова вздохнула. — Котонэ Сенджу. Она умерла семь лет назад. Через месяц после того, как эта фотография была сделана. Мама не перенесла рождение второго ребенка, Исао — моего брата. Она была слабой женщиной, и даже при моём рождении ей сделали кесарево сечение. Я любила маму, но после её смерти абсолютно все мои воспоминания, кроме связанных с этой фотографии, растворилась.Я предполагала, что это закладка на моей памяти, поставленная в детстве, чтобы не травмировать мою психику. Но все оказалось гораздо хуже…- Нагэки замолчала и стала ждать моего одобрения. — Да, рассказывай. Раз теперь мы с тобой фактически одно целое, я все должна знать о «нас». — Хорошо… Кхм. Так вот… —        Оказалось на самом деле, что маму убили. Именно при родах. После рождения Исао выяснилось, что он не похож на отца и не имеет склонности к клановым техникам и чакре. Мой отец, Иноки, отрицал возможную измену матери и тот факт, что ребенок не его. Но мой дядя, Иноичи — сан, был настроен не так, как его брат. Он лишь кажется добрым и мудрым человеком, но и у него есть свои скелеты в шкафу…        Он приказал тут же старейшинам клана проверить генную принадлежность Исао к маме с папой. Гены мамы присутствовали, а вот с папиными не совпадали. Тут уже не было сомнений, что этот ребёнок папе не родной. Иноичи- сан разозлился такому неуважению к клану и приказал врачам не помогать маме отходить после родов. она одна, всю оставшуюся ночь пролежала на хирургическом столе и мучилась от боли. К утру она умерла, потеряв слишком много крови… Её даже не удосужились нормально похоронить, а вместо этого просто закопали где-то в окрестностях Конохи. Исао же остался жив, так как папа попросил своего брата не трогать хоты бы ребенка, и пусть он папе не родной. Отец был очень расстроен таким поступком брата, но ничего сделать не мог, так как он лишь из побочной ветви, а у нас так уж принято, что люди, родившиеся в побочной ветви клана не имеют большого статуса в нем и вообще годны лишь для защиты «первородных» членов главной ветви… Это меня и раздражает больше всего! Моя мама так мучилась, умираю практически не за что и только ради того, чтобы родить отброса, вроде Исао! — Почему ты так уверена, что Исао плохой человек? Он же все-таки твой брат. Пусть и не совсем родной, но все же брат — я немного удивилась резкости со стороны Нагэки, но у неё видимо были на то весомые причины. — Я с ним живу уже семь лет. За это время я уже успела наслушаться его дебильных выходок по поводу того, что меня любят сильнее, ведь я любимица и моя кровь чисто клановая, в отличие от Исао! — она зло выдохнула и зарычала. — Но… Ведь у твоей мамы другая фамилия, а значит, ты не чиста кровью. — это было немного трудно понять, ведь я никогда не жила в клане да и вообще, в моем мире чистота крови пропала веков пять назад. — Моя мама кровью относится к клану Сенджу. А точнее, на ¼ часть. Это считается почетным, иметь связи с кланом Сенджу. У нас издавна есть традиция, чтобы все мужчины клана выбирали себе жён девушек из Сенджу. Моя мама была простой женщиной в клане, не занимала почетных постов, но все же смогла доказать, что она чего-то стоит. Своим трудом, своими силами она подняла себе статус до жены главы побочной ветви Яманака! Я горжусь своей матерью и я всегда ставила её в пример. Она мой кумир, фактически. Как бы это глупо не звучало — Яманака хмыкнула. Мне кажется, или она там еще и гордо голову подняла? Гордящаяся моя, дура. — Ладно, спасибо за объяснения. В общей мере, я поняла, что к чему у вас тут между кланами и всей этой фигней с кровью. Какие-то необоснованные терки, короче. А чем, собственно, важна чистая клановая кровь? — я стала размышлять и ждать ответа Наги. — Да это же просто, пустая ты голова! Чем чище кровь — тем сильнее предрасположенность к древним техникам клана. У нас изначально чакра больше предрасположена к духовной, чем стихийной или медицинской, или еще к какой-нибудь… Но владеем техниками разума, на то и прекрасные шпионы. Половина анбу- шпионов и есть члены клана Яманака. поэтому наш клан так ценится в Конохе. Ну это я уже отошла чего-то… Вообщем, если кровь смешивается, появляются другие типы чакры, она меняется, бывает, новая кровь подавляет клановую и человек рождается без клановых наклонностей к духовной чакре или вообще не ниндзя. Это уже выкидыши из главной ветви. Даже если родители в главной, дети с такой кровью не расцениваются, как ее члены и уходят в приют при клане для побочной ветви. Так и с моим папой было. Дедушка с бабушкой не сочли нужным воспитывать ребенка, у которого преобладает стихийная чакра, а не духовная. Папа рос в приюте, но бабушка с дедушкой все равно содержали, правда косвенно, лишь посылая небольшую сумму денег в месяц. В порядке 20 000 йен, не больше. Но видишь, каким он вырос, сильным, закаленным, а сейчас возглавляет побочную ветвь! — Ох, снова в ком-то проснулась гордость… Нагэки уже порядком надоедать мне стала. Глупышка! — Да как же мне видеть, я с ним ни разу в жизни не разговаривала. Ну, а видела — и подавно. Не глупи, Яманака. И вообще, мое мнение о нем неоднозначно. То ты говоришь, что он тряпка, который не может поговорить с братом о том, чтобы нашу с тобой мать оставили в живых, то ты говоришь, что он такой весь из себя крутой и статный. Определись уже! — я присела на край кровати, перед этим положив фотографию на свое место, и стала ждать ответа из недр разума. — Я такого не говорила! — ну вот, чего и требовалось ожидать. Возмущенный голос Яманака — я не говорила, что мой отец тряпка! И вообще, не смей такого о нем говорить НИКОГДА! — возмущение переросло в гнев. Меня это, почему-то, стало забавлять. Ну конечно, маленькая одиннадцатилетняя девочка наезжает на меня со своими претензиями. Как тут не посмеяться мне, взрослой тёте. — Ахах, ну та даешь, девчонка. Разозлиться из-за такой фигни! Глупая еще, не понимаешь, я просто утрирую. А ты тут гневаешься еще — я поудобней устроилась на кровати в ожидании скорого гневного ответа со стороны девочки. — ДА Я ТО ЕЩЁ ГЛУПАЯ?! — беседа приобрела новые обороты. Девчонка начала «воспламеняться». Оставайтесь с нами, друзья. Хотя кроме меня и Нагэки ту никого не было, все-таки надо немого приукрасить… — Ты не смеешь меня унижать в моём же теле! Да кто ты, чтобы про меня так говорить?! — пыхтела и возмущалась Наги знатно, это факт. — Ну, во-первых, я старше тебя. И намного. Как там у вас в Японии приятно говорить? Семпаями называть, кажется… Вообщем, я твой семпай! И ты не имеешь никакого правда даже говорить со мной на Ты. Во-вторых. Ты лишь отголосок души этого тела. Теперь я тут хозяйка и мне жить в нём. Если хочешь не сдохнуть уже насовсем, кануть в лету, так сказать, то попридержи коней и не наезжай на меня, жалкая девчонка! — я гордо вскинула голову и повела волосами, будто говорю с собеседником лицом к лицу, а так же хочу показать всю мою гордость и высокий статус в данной ситуации. — Н-нет, не может быть, чтобы ты была старше меня настолько! — она не верила моим словам. Или верила, но хотела подтверждения. — Была, уж поверь. Тебя это настолько удивляет? Странная ты все-таки — я потянулась и легла на кровать, закинув голову и смотря в потолок — Знаешь, меня все эти разговоры очень уж утомляют. Может, потом как-нибудь выясним отношения? Как ты думаешь? — я прикрыла глаза и стала ждать реакции девчонки. — Ну уж нет! от темы уходить я не собираюсь. То есть, теперь я должна звать тебя… Эмм… Напомни, как тебя зовут — Нагэки замялась и неловко попросила меня напомнить мое имя. Вот дура, как его можно забыть. Непростительно! — Яна. Микуличева Яна. Запомни, пожалуйста, получше! — я возмущенно хмыкнула и открыла глаза, встала с кровати. — Яна… Яна-семпай. Так лучше? — видно было, ей трудно преодолеть свое чувство собственного достоинства и признать во мне семпая, что означало мое старшинство и мудрость среди нашей маленькой компании меня и её души в моей голове. Мне стало не охота продолжать наш маленький диалог и кровать снова притянула к себе мой, уставший от этого дня, взгляд. Зачем, собственно, я вставала с неё… Поудобней устроившись на кровати, не снимая одежды и не расстилая постель, я легла подремать. Вроде не такой уж и твердой мне казалась кровать, но все же немного неудобно было лежать на ней первые пару минут. Потом все же моё чувство дискомфорта пересилила усталость и я, медленно закрыв глаза, стала погружаться в сон. Второй раз уже я засыпаю в этом странном мире, полном странных людей, говорящих странные слова… А может, это я такая странная по сравнению со всем этим? С этими мыслями я провалилась в сон. Подремать прилегла, называется… *** Проснулась я сама, что было для меня обычно, ведь я и в своем мире обладала, как бы так сказать, «встроенным будильником». Да, я никогда не относилась к группе людей, которым было очень трудно вставать по утрам. Выработав в себе чувство меры сна, я просыпалась тогда, когда мой организм считал нужным. Ведь отдых должен быть размеренным, не долгим, не коротким. Это качество во мне осталось и здесь, в новом теле и мире. Прежней усталости не было, как и сонливости, которая была у меня до этой дремоты. Я чувствовала себя свежей и отдохнувшей. Впервые после этих пару дней, кстати. Единственный недуг, который меня мучил -голод. Не есть весь день — где это видано! Я ребенок, в конце концов! Ну, по крайней мере, теперь. Здоровое питание важно растущему организму, который еще и куноичи! Я руками кое-как выпрямила смятую от сна одежду и медленно спустилась вниз. Судя по заходившему солнцу — был уже закат, а значит, я проспала до вечера. Максимум часов до четырёх- пяти не больше. И мне этого хватило, чтобы выспаться? Я зашла на кухню и увидела снова ту женщину, которая встретила меня сегодня днем. Она мельтешила около газовой плиты (Тут есть газ? А счета нужно выплачивать?) и что-то готовила. — О, Нагэки-тян! Ты уже проснулась? — эта подозрительная женщина знала, что я все это время спала? Но, только подумав об этом, она словно прочитала мои мысли и сказала — Я заходила в твою комнату, проверить, все ли у тебя хорошо. Ты долго не спускалась, обычно ты дома редко бываешь. Только ради еды, сна и некоторого количества времени на личные дела. А так ты вечно с Исао-куном где-то пропадаешь! — она закончила свой рассказик о моём времяпровождении в этом доме и снова повернулась к предмету своего труда -кастрюле с чем-то непонятным — А сегодня ты на редкость долго дома. Ещё и спишь посреди дня. Настолько сильно утомилась? — — Да, немного. Тренировки принесли свои плоды и не оставили меня без усталости. А что у нас на ужин? — я снова не знаю имени! Как же обращаться? Надо было предусмотреть такое развитие событий и учить японский, хоть няней какой-нибудь назвала там, уборщицей, мамой в конце концов. Ну или тётей, госпожой, мадам, леди или кто она вообще такая?! * Наша нянька-опекунша. Вместо мамы в доме — готовит, убирает, смотрит за нами. Отец занятой человек, ему некогда — с легкой обидой сказала мне Нагэки — её Масому Ханаюри зовут, но она просит, чтобы мы её Хана-чан звали. Мне эта идея не нравится, так как эта женщина мне не родная, чтобы такие сентементальности были между нами * — Нагэки возмущенно хмыкнула и замолчала, позволяя мне подумать над сказанными ею словами. — Я не успела приготовить что-то стоящее на ужин, так как весь день провозилась с цветами на заднем дворе. Ты представляешь, Наги-тян, эти дурацкие жуки испортили мои прекрасные астильбы, которые я с таким трудом выращивала весь май, а ведь у Пинсу-чан они расцвели ещё… — дальше я не стала слушать лекции местного недо флориста на дому. Почему «недо»? Потому что любой идиот знает, что астильбы — одни из самых неприхотливых цветов сада любого человека. Их просто невозможно испортить! Либо эти, так называемые «дурацкие жуки» действительно такие вредоносные, либо кто-то полный неудачник и не умеет следить за столь неприхотливыми цветами. Я почему-то склонялась ко второму варианту. Откуда во мне такая вредность? Или я раньше её не замечала в себе? Ай, ладно, не так важно копаться в особенностях моего характера. особенно, когда хочется есть! Я дождалась, когда Масому прекратит свои рукоплескания и возмущения и вежливо напомнила свой вопрос. — Это все очень печально, Масому-сан! Но вы так и недосказали мне, что у нас на ужин? — я просто готова была съесть бяка.Одна.За раз. Дайте мне хоть что-то! — А, точно! Рис с кари, Наги-тян. Если этого мало, я ещё мясной рулет принесла из лавки Тайтсу-сана. Он такой вежливый молодой человек, я в восхищении! А еще эти новые рецепты, которые он делает, просто чудесны! Вот зуб даю, Тайтсу-сан сменил поставщика мяса, ведь такая нежная прослойка в говядине у него была впервые за долгое время после прошлого поставщика Суйго-сана, который… — снова! Она такая болтунья, я сейчас не выдержу! Где та прекрасная тишина больницы и моей новой комнаты? Как в другой мир попала, ей богу! — *Какая ирония, не правда ли? * — послышался угрюмый голос Яманаки в моей голове, лаконично напомнивший мне моё положение в этом доме и вообще вселенной. — Кончай бубнить, сейчас игнорировать начну, бубнелка — я тихо прошептала эти слова, адресованные Наги, но похоже у этой моей няньки был хороший слух, раз она закончила свою (ну уж очень долгую) речь и посмотрела меня. — Ты что-то сказала, Наги-тян? — её голос было удивленно-глупым, что немного раздражало, даже придавало наивности и ребячества такой взрослой женщине. Нет, серьезно, ей лет тридцать дать можно, не меньше. Я бы даже все тридцать пять дала. — Д-да, Масому-сан. Я сказала, можно я сама себе немного наложу поесть и пойду спать? Уже поздно, знаете ли- я тонко, просто наитончайше намекнула, что она слишком много говорит и лучше пусть уж займется делом. Желательно уйдет спать и не вернется. — А, да, конечно, Наги-тян! Я пока пойду вещи постираю, а ты ту кушай! Приятного аппетита — она вот-вот уже готова была уйти, но вдруг остановилась и спросила у меня: — Уже почти девять, а Исао-куна все ещё нет. Обычно он не пропускает ужина. Наги-тян, ты не знаешь, где твой брат? — женщина посмотрела на меня с ожиданием. -*Он мне не брат и я не должна интересоваться, где его черти носят * -и снова заговорила Яманака, но теперь уже со злостью и отвращением в голосе — Ладно, скажи например: « — Мы с ним расстались после очередной нашей тренировки и он не говорил, куда шляться ушел. И меня это не должно интересовать  — » — небрежно кинула Яманака и снова затихла. — Нет, Масому-сан, я не знаю, где Исао. Мы с ним расстались после очередной нашей тренировки и он не говорил, куда хотел пойти после неё. — Коротко и ясно. — А-а-а, ну ладно. Наверное со своими друзьями загулялся, что даже про ужин позабыл! -она, видно, всегда видела во всем лёгкость и непринужденность. Это и раздражало больше всего. Тут то я с Нагэки была согласна, в кои то веки. Я не стала жать продолжения разговора и отправилась за едой. Найдя тарелку в кухонном шкафу, я принялась лопаткой для риса накладывать себе заветные белые зернышки. Пахли они вкусно. Так же вкусно пахло и это кари. Вроде, если я не ошибаюсь, это то ли специя, то ли соус, то ли заправка. Без понятия, как правильно, но у нас, в России, это выглядело как обычная подлива с гуляшом и специями. Томатная подлива с гуляшом и специями, если быть точной. Хотя я никогда не разбиралась в еде, питаясь долгое время одними бич пакетами, заправленными сосисками и запитыми стандартной минералкой за рублей эдак 28. Да, гурман из меня никакой… Порой мне казалось, что у меня вообще нет чувства вкуса. Думая о былых временах поедания Ролтонов с сосисочками, я невольно загрустила по своему дому. Хотя это и домом нельзя было называть: полупустая двушка без каких-либо признаков жизни. Я туда ходила исключительно ночевать и есть, а так же за своими вещами. Также в квартире я хранила весь свой запас всякой ереси для музыкальных инструментов, пару тройку альбомов и целую коллекцию карандашей штук в 40 (клянусь, каждый побывал у меня за ухом в процессе сочинения новых песен). Этим стоило гордиться и скучать по всему моему скромному достоянию. — *Слушай, а мы относительно похожи. Обе живем своим призванием, практически не обитая дома… даже само понятие «дом» нам чуждо* — Нагэки вставила свой комментарий, с которым я была полностью согласна. Это нас и вправду с ней сближало. Эх, отчужденность… В процессе мышления я не заметила, как съела все содержимое своей тарелки и тупо сидела, смотря в неё. Но как только я это поняла, сразу же встала и отнесла тарелку в раковину, помыла и поспешила вернуться в свою новую среду обитания. Комната была исключительно тихим и свободным от людей местом во всем этом месте. Стоило подняться и зайти в неё, как мне предстала мертвая тишина и.вечерняя прохлада? Оказывается всё это время в моей комнате было открыто окно. Да не просто открыто -распахнуто настежь! И как вы думаете, почему я не заметила выпирающую дверцу окна? Тут они поднимаются вверх, а не открываются, как шкаф или дверь в комнату… Ну и ладно! Прохладно и не душно, да и вся пыль слегла, а я вам скажу: пыли в моей комнате было у очень много. Да, это все из-за того, что Наги редко посещала свою комнату и не давала никому в неё заходить. Именно по этому убиралась в ней она сама. И это, как я уже поняла, бывало ну очень редко, когда только Яманака посещала свою комнату для важных дел. Очень важных дел. Да уж, эта прохлада и шелест кустов под моим окном меня очень успокаивали и так и говорила «Приляжь, полежи и послушай нас, отдохни». Я это и сделала, только вот разделась до нижнего белья и аккуратно сложила вещи на стуле, а сандалии поставила под него. Расстелив постель, я готова была уже лечь, как подул просто наисильнейший ветер и пробрал до дрожи. Я поспешила закрыть окно, но не до конца, а лишь прикрыть, чтобы не дать ветру полностью продуть меня. И вот, завершив все приготовления, я улеглась поудобней и стала прокручивать весь сегодняшний день. Он выдался…познавательным. Я очень многое узнала об этом мире, но даже это по сравнению ещё с многим и многим было лишь мелочью. Эти мысли не давали мне покоя, но успокаивающая тишина заставила меня клевать носом и вскоре уснуть. Да, мне предстояло ещё многое и многое познать. Но это все завтра. Как зовут местного бог-оберег, а, Наги? — * Фукурокудзю-сама** — тихо сказала Нагэки — тебе он в самый раз нужен, для целомудрия…* — голос Яманаки все стихал и стихал. Она засыпала вместе со мной, как неотлучная часть этого тела. Да, спасибо, Наги.Надо будет сказать ей это потом. — Пожелай мне счастья и терпения, Фукурокудзю-сама — все, что я успела сказать, прежде чем погрузиться в сон. Завтра предстоит узнать многое… Спокойной ночи, Нагэки. Больше никого у меня здесь нет…