Kerosene Dreams

Зелена посылает на все четыре бессердечную суку Вселенную вместе со всеми перипетиями собственной жизни. Жизнь Аида потухла, и жизнь Миллс скатывается в беспросветное "ничего". Она бы с радостью вернулась в Оз, если бы не Реджина, без устали твердящая извечное "все хорошо". И Зелена сама с собой. Один на один. В четырёх стенах привычной комнаты, поглощённая воспоминаниями взглядов, улыбок, прикосновений и слов. Она смотрит на по-осеннему огненные деревья [которые совсем-совсем не напоминают Преисподнюю], на то, как Реджина обнимает Генри, вглядывается в такое непривычно-близкое лицо дочурки. И не чувствует себя живой. Она сходит с ума, сжимает зубы так, что проступают желваки, а острые длинные ногти впиваются в нежную кожу ладоней. Зелена закусывает губу, чтобы почувствовать отрезвляющий солоноватый привкус крови. Под закрытыми веками у рыжей Аид. И кажется, будто живой, вот - здесь, и сердце заходится в бешеном ритме. Она шумно выдыхает и открывает глаза. В своих снах она не видит его лица, но не узнать не может. Это самое нужное, самое настоящее, что было в ее никчёмной жизни. Зелена утирает слезы, хмурится. В прошлом всё: Аид, поцелуи, несказанные слова о любви. Ей бы просто послать все, а потом самой отправиться к черту. Но так не работает, жизнь не позволяет. Просто Зелене больше нечего терять. Просто Зелена вновь не получила столь желанный счастливый конец.