Нормальность

Забавно, кажется, мир за окном не слишком-то изменился. Все то же солнце встаёт по утрам, так же доносится шум ветра и людские голоса. Только слова она не может разобрать. Теперь. И дождь по-прежнему движется вниз, как всегда, то есть к полу. Если это все ещё «вниз» для всего мира. Для всего нормального мира. Впрочем, что есть норма? Забавно ли вспоминать, как когда-то называли ненормальным, если вдруг вес был больше воображаемой нормы, или внешний вид контрастировал с прочими, или взгляд был направлен в другую сторону, или убеждения оказались глубже и серьёзней чьих-то. Будто бы это даёт моральное право одним затравливать других настолько, что человек перестаёт быть собой, теряет всякую веру в окружающих и воображает, что стал забитым зверем, чужим, ненормальным. Глупость. Нормальность столь относительна, что девочка с сине-фиолетовыми волосами может считать психами этих серых мышей, а девочка, узнавшая, каково ходить по бархатному винилу обоев, может утверждать, что весь мир немного не в себе. Она только сидит рядом с закрытой дверью, у одного из верхних углов косяка, и вслушивается в голоса. Вовсе не те, которые доносились из приоткрытого окна; её интересовали те голоса, что исходят неоткуда, одновременно звуча внутри и извне. — Ну это же ты, для тебя это нормально, — наверно, но это все равно задевает. Разве все люди не равны? Так почему кто-то считает только себя вправе судить об этом? И что за глупое «нормально»? Как что-то может быть нормальным, когда люди сами не отдают себе отчёт в том, что такое вообще норма? И ведь это… нормально?! — Да брось, все у тебя в порядке, хватит копаться в себе, — о, ещё одно нечто — порядок. Девушка долго вглядывалась в люстру, пытаясь понять, почему все предметы в комнате все ещё притягиваются к полу, вниз, кроме неё. Она поднялась и подошла к потолку. Оказалось, что натяжной потолок весьма забавный на ощупь. — А ты гораздо сильнее меня, — нет, нет, конечно, просто ты об этом не знаешь. Порой девушке казалось, что мир начинает рушиться, но в такие минуты она оглядывалась, понимая, что все по-прежнему находится на своих местах. Сложно было сказать, сколько времени прошло, прежде чем прогулки по стене стали для неё более или менее привычными. — Перестань дурить! Это все выдумки от безделья, — вдруг усмехнувшись, девушка споткнулась о фотографию, та с грохотом упала на пол и разбилась, напоминая о гравитации. Искажённой гравитации. Но ни шум, ни мимолетная мысль не вывели из тяжёлого раздумья, в которое её погрузил этот голос. Она добралась до окна, уставившись на улицу. А может и в самом деле выдумки? Не может быть, чтобы таких же людей не было и раньше. А если такое уже было, то это нормально. Это просто повторение давно заведенного вечного цикла, бесконечного круга, шагающего по спирали. Ведь каждый новый поднимающийся виток уходит все глубже, разыскивая и открывая все больше. И вдруг вид из окна стал казаться вполне обычным. Только с иного ракурса. Нет, она не притянулась к полу, по-прежнему сидя на стене. Но это больше не воспринималось ею самой как безумие. И люди не видели в ней городскую сумасшедшую. Другой ракурс не значит отклонение. Это лишь ещё один новый горизонт, недоступный другим.