live incidentally

      — Люси! — зовет Скотт, не оставляя ей выбора, кроме как оглянуться на него. — Постой смирно секундочку. И улыбнись!       — Почему Вы меня фотографируете? — спрашивает Люси Мод Монтгомери и обращает внимание на телефон в его руке, сузив глаза. — Если вы попытаетесь силой держать меня в Гильдии, используя фото как доказательство моего причастия к ней…       — Я не собирался делать ничего настолько жуткого, — отвечает он, усмехнувшись. — Зельда хотела увидеть фотографии моих коллег, как доказательство того, что у меня они есть. И если ты хочешь оказаться на моих фото, то должна улыбаться!       Скотт наблюдает, как она обдумывает предложение, и мысль «если это для жены Фицджеральда, то никуда не денешься» проскальзывает на ее лице.       — Ладненько, одно фото. — Люси изо всех сил старается улыбнуться.       («Да, дорогая, я уверен, что ее возраст приемлем для работы у нас… Она выглядит несчастной? Но она ведь улыбается…»)       — Джон, старина! — ухмыляется Скотт, размахивая телефоном. — Постой-ка смирно — сфотографирую.       Джон Стейнбек модельно улыбается и, как только погасает вспышка камеры, облегченно вздыхает.       — Ты не представляешь, сколько времени занимает отснятие семейных фото у меня дома. Лучшая тренировка стояния смирно, вот уж точно.       — Да, не представляю. Моя семья далеко не так огромна, как твоя.       («Он тоже выглядит несчастным? …Да, конечно, любимая, как скажешь. Настрадался, наверное».)       Он даже не спрашивает Говарда Филлипса Лавкрафта, просто фотографирует его, пока тот остановился. Лавкрафт двигается настолько медленно, что Скотту даже не требуется просить его встать смирно, дабы не смазать фото.       — Хм? — Лавкрафт моргает, глядя на него.       — Нет-нет, не обращай внимания, — говорит Скотт. — Ничего важного.       («Это его обычное лицо… Согласен, не самое приятное».)       Маргарет Митчелл и Натаниель Готорн вместе, когда Скотт окликает лаконичным: «Улыбочку!» Маргарет улыбается по команде, но Натаниэль…       — Вы будто лимон съели, мистер Готорн. Улыбнитесь по-настоящему в этот раз.       — Вы просите невозможного, — говорит Маргарет. — Он не улыбнулся ни разу в своей жизни.       — Лучше приберечь выражение радости для тех времен, которые достойны этого, а не выставлять его напоказ первым попавшимся незнакомцам, — отвечает Натаниель.       — Да что ты!..       Скотт запечатлевает их ругань на нескольких снимках. Ну, по крайней мере у них широко распахнуты глаза.       («Влюблены друг в друга? Ты не могла определить по одному только фото… конечно, Зельда, как скажешь».)       С Марком Твеном легко договориться, по крайней мере, если долго его просить.       — Постарайся убрать это скучающее выражение со своего лица.       — Ничего не поделаешь, — отвечает он. — И ты не позволишь сфотографироваться с Финном или Сойером?       — Зельде не следует знать, каким бизнесом я занимаюсь на самом деле. А теперь улыбнись.       («Красавец? Но ведь не настолько прекрасный, как я, любимая… Думал, ты так скажешь».)       Скотт находит Германа Мелвилла сидящим, но тот решает встать для фотографии. Он моргает несколько снимков подряд, но в конце концов Скотту удается снять фото, которое приходится ему по нраву.       — Спасибо, старина, — говорит он Герману, на что тот в ответ мотает головой.       — Для тебя с Зельдой фотография — это меньшее, что я могу сделать.       («Правильно, это Герман. Ты встречалась с ним прежде. Удивлен, что ты вообще его помнишь…»)       Когда дело доходит до Эдгара Аллана По, тот начинает нервничать, но после кивает и готовится к съемке.       Фото не выходит.       — Почему бы тебе не убрать волосы с глаз для начала?       — …Нет? — отвечает По.       Скотт, уставший от бесчисленных фотографий, лишь пожимает плечами, держа телефон во все том же положении.       — Скажи «сы-ы-ыр».       («Тоже не понимаю, как он умудряется не врезаться во все подряд. Но я более чем уверен, что дело не в магии, дорогая».)       Остается лишь Луиза Мэй Олкотт, и даже учитывая то, что она ненавидит фотографироваться и Скотт в курсе этого, она соглашается.       — Я-я постараюсь для Вас. Это ведь для Зельды, верно? Так что это важно для Вас. Только… только предупредите меня о вспышке, а так ничего страшного…       — Спасибо, — со всей искренностью благодарит Скотт.       («Милая? Да, определенно… Нет, любимая, я бы никогда не стал тебе изменять! …Думаю, ей бы не позволила ее стеснительность».)