А что бы ты сделал?

Порою, ты понимаешь, что человеческая жизнь и выеденного яйца не стоит. Это же так легко — отнять ее. Один взмах клинка и жалкий крик превращается в истошное бульканье, захлебывающейся кровью жертвы. Да только страх в глазах остается неизменным даже после смерти. Неподдельный, настоящий, звериный. Так и размышлял молодой ведьмак из Цеха Кота, пока сидел в одной из корчем на территории Лирии. Суп, к слову, был тут весьма отвратным. Что-то среднее между луковой похлебкой и помоями, которыми тут живность кормили. В таверне стоял шум и гвалт. Разношерстность запахов, витающих в сим заведении никак не могла наконец-таки приесться и стать незаметной для Кота. Знаете, вот бывает, зайдешь к кому-то в дом, а у него запах несвойственный твоему дому. И ты ходишь, и воротишь носом до поры до времени. А потом наступает момент, что как-то этот настырный запашок пропадает. Вот, а выйдя на свежий воздух и спустя несколько минут вернувшись обратно, осознаешь, что никуда он не делся — просто ты его замечать перестал. А здесь… не-е-ет. Здесь все было иначе. Смесь запахов из пота, кошачьей мочи, блевоты, земли, лука и браги отчаянно сопротивлялись и отказывались пропадать, настырно залезая в нос и вызывая неприятный свербеж и зуд от которого ты, гули его раздери, при всем желании и огромной силе воли — не избавишься. Койон чихнул, некультурно разбрызгивая слюну по всему столу, за которым он сидел. Благо, подле него никого не было. Юный кошкоглазый оттер рукавом губы и, глухо стукнув два раза по деревянному дну миски, зачерпывая остатки, доел их, вымокнув все хлебом. Осталось лишь залиться бодяженной брагой и отправиться спать. Да получится ли? Черт его знает. Кот мерно потягивал свое пойло, глядя на какой-то маленький сучек в столе. Если говорить точнее, он смотрел куда-то сквозь стол, пол, землю. Куда-то в глубину, в самые недра этой бренной земли. Может он этого и не видел, но взгляд его в этот момент был пустым и глядящим куда-то именно туда, как вдруг к нему подошла какая-то тень, перегораживая свет, проникающий в тусклое помещение через деревянную раму окна, из которой порядком сифонил ветер. Желания говорить или уступать место не было, начиная от слова вообще. Посему: - Ты мне свет загораживаешь. Слухи о ведьмаке, странствующем по этим краям, разошлись быстро. Старосты деревень спешно приколачивали сальные клочки бумаги на доски для объявлений, предлагая монстробою очередную работу над утопцами, лихом невиданным или ведьмой - в каждом селении была своя беда. Каждый в своей "объявке" описывал, что "не поскупится на оплату" и почти каждый безбожно врал. Зимой приходилось туго всем, но отчего-то именно ведьмакам за работу частенько не доплачивали, словно им не нужно ни есть, ни спать, ни чинить снаряжение. Эльфы рассудили по-иному: чем вывешивать объявление, быть может, проще самим найти ведьмака и обговорить предложение с ним лично? В довесок серьёзности намерений предложить убийце щедрый, по тем временам, аванс и договориться о выплате остатка после работы. Торувьель вызвалась найти мужчину и никто не смел ей перечить. Это дело было для неё личным. Эльфка три дня скиталась по деревням у подножия Гор, выспрашивая у жителей о ведьмаке. Под вечер четвёртого дня она нашла его в деревеньке Шпунц, где, по словам местных: "Оно бес, в корчме посиживает. Заказов токмо пока не брал". Эльфке эти новости были маслом по сердцу. "Слава Деве, что не взял контракт - шанс уговорить его есть". Тору оставила гнедого мерина на привязи, а сама, немного волнуясь, толкнула скрипучую дверь корчмы, входя внутрь. Лицо обдало тёплым и вонючим воздухом, женщина, не привыкшая к такому смраду закашлялась, одной рукой прикрывая нос, а второй стягивая капюшон с острых ушек. Подошла к трактирщику, смаргивая с глаз непрошенные слёзы от острого запаха. - Вечера. Ведьмака ищу, тут он? - Да вон сидит, - мужик кивнул ей в сторону одного из столов, не прерывая своих попыток отскрести грязной тряпицей бурые пятна "незнамо чего" от столешницы. Торувьель направилась к молодому мужчине сидящему у закопченного оконца, с интересом осматривая его снаряжение и затылок, которым он к ней и сидел. Подойдя ближе, она замешкалась, удивлённая тем, что ведьмак выглядел весьма юным, по человеческим меркам. - Ты мне свет загораживаешь. Эльфка нервно вздрогнула, заслышав глубокий баритон и, не спрашивая позволения, села напротив ведьмака. Деловито стянула с красных от мороза пальчиков перчатки, облизнула пересохшие губы и тронула с места в карьер: - Мастер ведьмак, я хочу вас нанять, - Торувьель положила руки на стол, затем сняла их оттуда, заметно нервничая, - У меня для вас есть заказ на чудовище, - глаза эльфки недобро блеснули в отблеске свечного огарка на столе, - цена головы которого сто крон авансом и ещё пятьдесят после того, как вы его освежуете. Голос. Уникальная составляющая человека, эльфа, краснолюда, неважно. Уникальный элемент, который помогает распознать своего в толпе. Это, как запах у животных, только голос. Как многое им можно сделать. Очаровать, оскорбить, тронуть до слез. Все это при помощи того, что ты можешь произносить звуки. И этот сидящий в корчме ведьмак понимал, что таким бархатным и мелодичным голосом могут обладать лишь две особи, либо великолепный бард, что сразу отпадало из-за дальнейших предложений, либо эльф. Что не говори, а они являлись властелинами воистину прекрасных и чудных голосов, пленяющих уши,а следом и разум слушателя. Естественно, когда эти звуки были в качестве пения, а не криков, гиков и улюлюканья. - Начнем с того, что никаких «мастеров» мне приписывать не надо, - начал кошкоглазый глядя на бурое пятно на столике, которое он изредка царапал ноготком в промежутках между отпиванием из щербатой кружки браги,- Мне приятно, конечно, но и непривычно следом тоже. Однако не все так просто было в этой девушке. А если быть более точным — в ее заказе. Что может беспокоить эльфов в горах? Какой монстр? Койон в упор не понимал, пока где-то в глубинах фантазии не пришла осень, не сгнила осина и не упала на его темную голову, осенив. - Идем, - лишь коротко бросил ведьмак, резко вставая из-за стола. За пищу он уже давно расплатился и мог со спокойной душой идти куда вздумается. Но в данный момент «куда вздумается» не было хорошим вариантом. В воздухе повис заказ. Серьезный заказ, за который обещали заплатить сто пятьдесят крон. Где ты еще такие деньги зимой-то возьмешь? Дверь корчмы в который раз противно скрипнула, выпуская двух нелюдей наружу. Ведьмак потянул воздух носом, медленно спускаясь по деревянной лестнице. - Позволь узнать? Что они с вами делают, что вы решили мне заплатить эти деньги ради устранения? Ты не бойся, пошли прогуляемся, - он добродушно улыбнулся, глядя своими желто-зелеными в ее глаза. Он догадался на кого будет охотиться и эта охота не обещала быть сложной. Да только кто его толком знает-то, как все может сложиться? - Расскажи подробнее. Деньги подождут. Эльфка терпеливо следила за молодым мужчиной, который столь же терпеливо глядел на неё, пытаясь осознать всю суть её предложения. Скользнула шальная мыслишка, что, дескать "Может ошиблась? И не убивают они людей вовсе, а меня сейчас взашей прогонит и ещё на всю таверну закричит "Даяжведьмак!"" Медальон в виде головы кошки лукаво поблёскивал в свете свечей, отсчитывая секунды до позора. Торувьель напряглась и выпалила только: - Забудь. - Идём, - одновременно с ней произнёс ведьмак, вставая из-за стола и деловито предлагая "прогуляться". Вель натянула перчатки на обветренные руки и, шумно отодвинув скамью, устремилась вслед за ним. Нет, не лгала людская молва о том, что "коты" (как их порой называют) продаются для разных целей, не делая за деньги различий между утопцем и дрянью человеческой. Визгливо застонала плохо смазанная дверь, когда паренёк толкнул её на себя, пропуская Торувьель вперёд, а затем и выходя следом за ней. Холодный зимний ветер растрепал смоляные волосы эльфки, заставляя поёжиться и спешно натянуть на острые уши капюшон. Если бы Торувьель была человеком, самой замерзающей частью тела, несомненно, являлся бы нос. У эльфов от морозов страдали пуще всего уши, кожа на кончиках краснела и могла даже потрескаться от долгого воздействия низкой температуры. Обычно зимой она повязывала на голову платок, а сегодня позабыла, думая, что на лютый холод уже выходить не придётся, ведь почти что ночь на дворе. - Я не боюсь, ведьмак, - хрипло ответила ему эльфка, сглатывая ком в горле, от нахлынувших воспоминаний о первой встрече с Рианнон, вышедшей из плена "Барончика" - Что сделали?! Что сделал! - она неосознанно повысила голос, поддавшись эмоциям, но заметив косые взгляды кметов, замолкла. Подошла к парню поближе, опускаясь до шипящего шёпота, - Этот - только один такой, geim вонючий... Торувьель приложила руку ко лбу, пытаясь собраться с мыслями. Именно из-за её мигреней и характера, никто не хотел отпускать эльфку так далеко, переживая, как бы она не натворила бед. Или сама не встряла в беду. - У нас пропадали девушки, молодые. Почти ежегодно, вот уже на протяжении десяти лет. Мы думали... думали, что... виноваты местные. Или звери, чёрт знает, кто ещё! Оказалось... просто... ещё хуже! - Торувьель сбивалась, пытаясь говорить ровно и тихо, но нет-нет срывалась и повышала голос. Сложно хладнокровно описывать то, что пробуждает в тебе кипучую ненависть ко всем людям в этом мире. - В Лирии есть бордель, где Aen Seidhe много, где они "чудесная диковинка" для d'hoine, прекрасный способ поразвлечься. И владелец у борделя есть, виновный за все-все похищения эльфок в наших краях. Нас мало, мы никого не трогаем, но люди никогда не оставят нас в покое...! Ох... Извини, ведьмак. Я просто... Мы хотим, чтобы хозяина борделя не стало. Совсем. И чтобы мои сёстры вернулись ко мне. Вель замолчала, смотря себе под ноги и ковыряя мыском сапога мёрзлую землю, - Рианнон говорила, что некоторые девушки пропадали и оттуда, те, которые ему не угодили. Мне кажется, что он сбывал их куда-то дальше или... Я не знаю. Их нужно освободить, они очень хотят домой, я знаю. Но мы не можем никак и ничего сделать с этим. Люди нам не поверят, если сказать, что пропадают эльфки, да и есть им дело до этого? Она горько усмехнулась, - Даже людской наёмник не взялся бы за это, помогая нам... Немой вопрос "Но ты же возьмёшься, ведьмак?" повис между ними, решая судьбу одного человека острым ударом меча или жизни десятка (а то и больше) эльфийских девушек, проданных в пожизненное рабство в Лирию. Ночь выдалась ветреной и морозной, однако небо было прекраснейшим. Ведьмак задумчиво смотрел на это темно-темно-синее покрывало со светло-желтыми, голубыми, молочно-розовыми и белыми вкраплениями звезд. Он внимательно слушал эльфку ни на секунду не перебивая ее. - У нас пропадали девушки, молодые. Почти ежегодно, вот уже на протяжении десяти лет. Мы думали... думали, что... виноваты местные. Или звери, чёрт знает, кто ещё! Оказалось... просто... ещё хуже! Он говорила сбивчиво, сумбурно, словно хотела побыстрее справиться и скрыться с глаз. Да только Кот никуда не спешил. Он шумно потянул воздух носом и выдохнул через рот. Кучерявые клубы пара вырвались наружу, развеиваясь порывами северного ветра. Наверное, будь кошкоглазый человеком, точно бы на следующий день слег с сильной простудой. Да только его иммунитет и повышенная устойчивость к температурам давала о себе знать. На нем был одет легкий кожаный дублет с длинным рукавом, под ней темная, толстая рубаха, штаны да сапоги. Душа нараспашку, медальон поверх груди. Все как нужно. Как у здорового деревенского хлопца с здоровьем вола, которого скорее лешак задерет, чем хворь какая сложит. Да только не был похож Койон на такого парня ни внешностью, ни, особенно, болезненно-бледноватым цветом кожи и синеватыми губами; Он перевел полный задумчивости взгляд на эльфку, когда она закончила. Рука медленно и аккуратно приблизилась к ее виску, слабо прикасаясь. Никаких злых намерений, лишь добро. Аксий сам как-то непроизвольно сложился в его пальцах, а установка на спокойствие и умиротворения плавно навязывалась разуму эльфки. - Так, думаю, будет легче, - он мягко улыбнулся, отводя взгляд куда-то в сторону, глядя сквозь пространство,- Пойдем, еще пройдемся, а то ты на месте совсем окоченеешь. Они шли неспешно бок о бок. Между двумя нелюдями висела неприятная тишина, разрываемая лишь далеким воем волков да свистом ветра. - Когда-то давно, когда я был еще совсем пацаном, к нам в Цех пришел один старый ведьмак. Если память мне не изменяет, он был не из наших. И он сказал такую вещь: «Нет монстра страшнее, чем сам человек». Я тогда его не понял и задумался: зачем же тогда нас такими выращивают? Зачем мы должны сражаться с монстрами и подвергать свою жизнь опасности, когда самые страшные из монстров — люди. До меня с трудом доходит и по сегодняшний день. Но, за последний год я сократил количество подобных заказов в своем списке, - Койон умолк на секунду, остановившись и развернувшись в упор к эльфке. - Не все люди — монстры. В семье не без урода, знаешь такую поговорку? Думаю — знаешь. Чаще всего такие заказы давали из личных побуждений. Кто-то кому-то лишь перешел дорогу и все. Много ума не надо, чтобы найти управу. Кот заглянул в ее глаза стараясь понять. Не лжет ли эта девушка ему. Не на фоне ли расовых войн она его нанимает. Глаза ведь говорят о многом, а под тяжелым взглядом этого кошколазого выстаивали, когда ему нужно было, не многие. Он усмехнулся, подняв прявый уголок губ. - Я тебе верю. Но мне нужны доказательства. И поэтому ты пойдешь со мной. - Так, думаю, будет легче, - произнёс ведьмак, протягивая к ней ладонь. Эльфка не успела отстраниться или мотнуть головой, непонимающе глядя в его странные кошачьи глаза. В голове словно разлилось тёплое масло, обволакивая весь разум целиком. Вель, снедаемая минуты назад калейдоскопом эмоций и образов, чуть растерянно качнулась на пятках, ощущая внутри себя небывалое спокойствие и умиротворение. Она приоткрыла рот в удивлении и подняла на ведьмака свои огромные чёрные глаза, в которых больше не было боли и ненависти. На лбу разгладилась извечная морщинка, пропала хмурость и презрительный изгиб в уголках губ, придающий её лицу жёсткость и грубость, несвойственную обычно Aen Seidhe. Что бы ни сделал этот молодой мужчина, когда протянул к ней руку и едва коснулся, такой ясности ума она не испытывала уже много лет. - Meas... - тихо произнесла эльфка, полной грудью вдыхая колкий воздух и ощущая небывалую гармонию между телом и сознанием. Они некоторое время шагали бок о бок; Торувьель отрешённо смотрела на горы вдали, воспринимая окружающий мир через призму ведьмачьего знака несколько иным. Vatt'gern нарушил затянувшееся молчание первым. Эльфка замедлила шаг, затаив дыхание и внимательно ловя каждое слово, ожидая, когда же убийца скажет, готов ли он помочь ей, готов ли взяться за предложенную работу? У неё ёкнуло сердце и вся надежда испарилась, стоило мужчине остановиться, обернуться к ней и произнести одну только фразу: - Не все люди — монстры. Вель поникла, приобняв себя за плечи и начиная понимать, что сейчас услышит отказ, который ждала ещё тогда, когда подошла к нему и села напротив. В последний раз она подняла к нему лицо, с мольбой смотря на этого человека, понимая, что не в силах повлиять на его решение, каким бы оно ни было. Непроницаемая маска на лице ведьмака дала трещинку, обнажив едва видимую усмешку: - Я тебе верю. Но мне нужны доказательства. И поэтому ты пойдешь со мной. Торувьель, кажется, забыла как дышать. Осознав сказанное, она отошла на пару шагов назад, смотря куда-то сквозь монстробоя. "Я обещала вернуться" - проскользнула мысль о данном перед отъездом слове, задавленная пониманием того, выбора у неё и нет, если она хочет правосудия. - Хорошо, ведьмак, - она протянула ему руку, чтобы скрепить сделку, - Выдвигаемся завтра на рассвете. Лирия, Винцентув, 23 декабря 1255 года. К полудню второго дня, Койон из Повиса (эльфка узнала его имя тем знаменательным вечером, в корчме Шпунца, когда отдала ему увесистый мешочек с авансом) и Торувьель, добрались до Винцентува, провинциального городка, расположенного на границе Лирии, Аэдирна и Синих Гор. Они ехали с умеренной скоростью, не загоняя лошадей, но стараясь при этом нигде не задерживаться. Зима не позволяла ночёвки на улице, несмотря ни на ведьмачий иммунитет, ни на пресловутое эльфское упрямство. Стоило сумеркам первого дня их совместного путешествия опуститься на землю, как странники остановились в ближайшей деревеньке, попросившись на ночлег за помощь и звонкую монету. На рассвете они вновь выехали, скромно позавтракав и не протирая зазря штаны на лавке. Койон немного понимал Hen Llinge и иногда задавал нейтральные вопросы на нём Торувьели, которая с удовольствием правила ему произношение и обогащала словарный запас ведьмака. Они пару раз говорили о жизни в Синих Горах, о ведьмаках, немного о музыке и том, как каждый из них обычно зимует, но в целом, оба предпочитали ехать в молчании, копаясь в своих мыслях. Вель пыталась понять, как же доказать мужчине, что девушкам и правда плохо? Прийти в бордель и купить на ночь её сестру по крови, расспросив по подробнее? Или сразу нагрянуть в дом к "Барончику"? Да только где он живёт, эльфка не знала. Где именно находился бордель - тоже не имела ни малейшего понятия. Она надеялась на Койона, который явно не впервой выслеживал добычу, зная исключительно её имя и краткую характеристику. Поравнявшись с мужчиной, Торувьель, закутанная по самые уши в шарф, заговорила: - Вот и Винцентув виднеется, vatt'gern, на взгорке. Там и живёт, твой заказ, там его блудилище, я знаю это точно, - женщина с кривой улыбкой осмотрела крыши домов, виднеющиеся над деревянным частоколом, - Какой у нас план? Эльфка свято надеялась, что за сутки путешествия, Койон не спал верхом, а думал о деле. С самых давних времен рукопожатие означало хороший исход в переговорах. Две стороны нашли общий язык, сошлись во мнениях, возможно, оба пошли на компромиссы. Но консенсус был достигнут и это не могло не радовать. Нелюди отправились обратно в корчму, дабы обговорить мелкие детали, еще раз набить желудки паршивой едой и отправиться спать. Путь предстоял недолгий, однако изнурительный. Мороз, летящий в лицо снег и ледяной ветер будут делать все возможное, чтобы вымотать двух путников ввязавшихся в опасное дело. Еще не успели прокричать третьи петухи, как монстроборец и эльфка уже в конюшне седлали лошадей и отправлялись в путь. Ехали молча лишь изредка перекидываясь фразами на старшей речи. Все кошкоглазые, еще на стадии воспитания в цеху должны были учить Hen Llinge на ровне с фехтованием и Знаками. Кому-то он давался легко. Кто-то учил его с неохотой и потому в будущем имел проблемы в общении с народом Синих Гор. Койон относился к ведьмакам, которые знали слово «надо». Посему учил старшую речь, пусть и страдало его произношение, страдал словарный запас, но зато он мог понимать, что от него хотят. Пускай и было в жизни у него таких лишь пара случаев. С другой стороны тут были и свои преимущества. Никто не мешал Коту получить полезный опыт более длительного общения с эльфами, пока они ехали вместе. Торувьель любезно поправляла произношение ведьмака практически на каждом слове, от чего Койон артистически закатывал глаза с небольшой ухмылкой, давая понять, что это его не раздражает, а даже напротив — он очень рад. Молодому монстроборцу нравилась компания Тору. Он не скрывал при ней ни мимики, ни эмоций в разговоре, как это делают его собратья, создавая видимость хладнокровных убийц. Коими люди их и считали. К сожалению или счастью, Кой не знал. Лирия, Винцентув, 23 декабря 1255 года. В этой части земли, куда прибыла странная парочка, стоял полдень. Винцентув. Небольшой городок на границе Лирии и Синих Гор. Ужасный капкан для эльфских девушек, по словам спутницы Койона. Так ли это было на самом деле? Ведьмаку предстояло узнать. Но что-то внутри ему подсказывало, что эта девушка не врет. Иначе какой ей был резон ехать все это время рядом, сопровождать его и выдумывать гениальный рассказ о пропавших сестрах? Коту казалось, что никакого. Серо-черный дым валил из почерневших от сажи дымоходов этого городка. Койон осекся, поймав себя на мысли: «Чем они, мать их курва, топят, что дым такого цвета?» - Вот и Винцентув, vatt'gern. Здесь он живёт, твой заказ, здесь его блудилище, я знаю это точно, - вырвала из собственных размышлений кошкоглазого эльфка, - Какой у нас план? Ведьмак закинул голову к верху, глядя на небо, укутанное свинцовой периной туч-облаков которые вновь грозились нет-нет, да сорваться в сильный снегопад. Уже по привычке он тяжело вздохнул, застегивая дублет под самое горло. Сильный порыв ветра предательски закрался за пазуху, пробирая до костей и заставляя поежиться… даже ведьмака. Кот глянул на город с пригорка, слегка щуря взгляд. - Neen ifit, seidhe, - окончательно сломав язык, ответил зеленоглазый мужчина, после чего решил, что хватит с него уроков старшей речи. Пора переходить на всеобщий. - Но мое нутро подсказывает, что логичнее всего мне будет прийти в этот бордель и заказать себе диковинку под предлогом: Раз я ведьмак, то мне что, трахаться неположенно? Койон на секунду задумался. - Хотя, мне кажется, раз хозяин борделя на такое пошел, то за звонкую монету он нам позволит «повеселится» даже втроем. Проще говоря, мы купим на ночь эльфку, как ты говоришь, твою сестру по крови. Разузнаем у нее, все детали. Если есть какой-то подвал, отправимся в него, проникнем туда, а дальше…- Мутант глянул на ушастую. В его глазах пробежал недобрый и нездоровый блеск. Его низкий голос был холодным, безразличным, словно вещи идут так, как надо и другого выхода нет. - А дальше сама понимаешь. Идем. - Neen ifit, seidhe. Торувьель только вздохнула, даже не поморщившись, несмотря на жуткий акцент ведьмака, режущий музыкальный слух. А она-то была уверена, что наймёт не только убийцу, но и стратега за сто пятьдесят кровных крон. Впрочем Койон, кажется, на лошади не только штаны протирал и птиц считал, но кое-как мозгами пораскинул. На свой манер. - Действительно, - тонкие брови эльфки скептично изогнулись, как только паренёк изложил свой план действий, основанный на съёме шлюх из борделя, - Это тебе точно твоё нутро подсказывает, - она бросила короткий взгляд через плечо. Намотанный на лицо шарф скрыл ухмылку, но глаза Торувьели озорно улыбались. Она никогда не чувствовала себя такой живой, как с ведьмаком за эти два дня. Чуть назревала истерика, необузданная вспышка гнева или отчаянная меланхолия, Койон оказывался поблизости, мягко успокаивая эльфку своей магией. На удивление молодой парень был очень чутким и весёлым. Тору не верилось, что он мог убить легко и безо всякой жалости; когда она расспрашивала о заказах, он отвечал довольно уклончиво. Ну что же, сегодня или завтра, смотря как им повезёт в поисках "Барончика", ведьмаку так или иначе придётся обнажить один из своих мечей. - Втроём? - Торувьель поддала пятками бока мерина, заставляя того шевелиться быстрее, - Можно. Я поговорю с ней, смогу убедить, что мы друзья и поможем. Только... Я seidhe, Койон. И я не местная, у меня есть акцент. Думаешь ни у кого не возникнет подозрений, что ведьмак и нездешняя эльфка, сняли такую же нездешнюю эльфскую проститутку только для того, чтобы позабавиться? Если этот пан Заглобля так дорожит своим делом, то несомненно поймёт, что дело пахнет жареным. Oh Dana, ты же понимаешь, что он действовал так эффективно, что мы десять лет ни слухом ни духом не ведали о том, куда пропадают наши sor'ce? Они поравнялись с воротами в городок. Вель всё больше мрачнела, прикидывая и так и эдак, как можно обдурить человека, о котором она знала только со слов "сестры". "Жестокий... Сильный... Если мы не угождали ему, он оставлял нас без еды. Нас продавали троим, четверым сразу. Женщинам, мужчинам - всё равно. Одной... Лилирэн... Пришлось ложиться под пса". Торувьель поморщилась, отгоняя навязчивые воспоминания о плаче Рианнон. Никто из девушек не был виноват в том, что получил эти страдания, никто из них не заслужил исковерканную психику из-за того, что один d'hoine увидел в этом славную прибыль. В этот раз она не позволила Койону успокоить её, раздражённо отмахнувшись. Она не запомнила, как они миновали стражников на посту, вероятно ведьмак разобрался с этим, пока она сосредоточенно ковыряла притупившееся чувство боли за всех эльфов в своей голове. Торувьель подняла на Койона глаза, уставшие и печальные, рукой в перчатке стянула с носа шарф. - Ты не спросил их, где тут бордель? - Вель растерянно огляделась по сторонам, - Squaess, me amire... - Она виновато улыбнулась, пожав плечами, - Всё пыталась решить, как будет лучше туда пробраться. Ты всё-таки прав, попробуем снять. Я надену на голову капюшон и буду молчать, так по мне вряд ли поймут, кто я есть. Только попроси выбрать девушку, вдруг там будет кто-то, кого я знаю. Это упростит нам задачу. Про эльфов часто можно было услышать разные интересные факты. Злые, чванливые, мстительные, мерзкие, противные. Но почему-то Койон не замечал ничего подобного за своей спутницей, разве что некие перепады настроения свойственные всем бабам. И неважно, какой расы была эта баба. Хоть краснолюдка с бородой до пят, она один черт будет себя вести подобающе женскому полу. Они подъезжали к воротам. Тору одолели очередные приступы смены настроения, на что Кот лишь попытался помочь — девушка отмахнулась, погрузившись в мысли. Натянув силой на нее капюшон, юный монстроборц велел ей оставаться в пяти шагах от него и молчать, а сам подъехал к стражникам. - Кто такие, чего надобно? - Логично ли будет, ежели скажу, шо в город надобно? - Стражники опешили и переглянулись в немом вопросе. - Ешшо раз? - Койон закатил изумрудные глаза, поражаясь тупости всех стражей, которых он только видал. Почему всегда выбирают самых твердолобых и тех у кого в голове извилины можно по пальцам перечесть. Скорее всего, если у этих стражей порядка есть любимая песня про них, то в ней несомненно была бы фраза «единственная моя». - Что, «еще раз»? - Спокойно переспросил охотник на чудовищ, - В город, говорю, надо мне. - В город значицца? А зачем, энто, надо вам туда? - Блядь…-Почти полушепотом; Койон обреченно выдохнул. - Служивый, жрать и спать хочется. - Стражники вновь переглянулись, но с места таки не двинулись. Ведьма полез в карман штанов и выудил две монеты номиналом в десять крон и передал в руки одному близстоящему. - Вот, другое дело. - Оскалился в улыбке страж за решетчатым забралом. Ставни были сдвинуты с места, а тяжелые дубовые ворота, натужно скрипнув, отворились, впуская незнакомцев внутрь. Ведьмак подошел к Вель и потянул за локоть, заставляя ее кобылу двинуться с места и ехать внутрь. - Э-э. А эта с тобой штоле? - Да, я сопровождающий. Когда Торувьель въехала, ведьмак подошел к стражам с определенной целью. Время было действовать. Его голос был достаточно тихим, но разборчивым для этих двух. - Я тут краем уха слышал, что у вас тут бордель есть шикарный. По-моему, лучший на всю Лирию. Не так ли? - Такли-такли. - Вторили горделиво вояки в один голос. А после и поведали кошкоглазому как добраться до заветного места. Возле борделя «Горячие Бедра» - Ну вот. А ты волновалась. Теперь, главное, - ведьмак спешился и подошел к окну, аккуратно заглянув. Все как в обычном борделе. - Спрячь уши и молчи, словно у тебя языка нет вовсе. При любых обстоятельствах. Ясно? Его голос был стальным и холодным, не терпящим отказа. Сейчас удача операции напрямую зависела от слаженной работы. - Я вообще не волновалась, - недовольно буркнула темноволосая, когда они, спешившись, повели лошадей к коновязи у борделя. "Горячие бёдра" - верх человеческой пошлости и полного отсутствия фантазии в названиях, красовался на одной из главных улиц Винцентува. Кричащая вывеска, изображающая вырезанные из дерева округлые женские формы, с любовно выструганным лобком, на котором полыхало весьма символичное пламя. Несмотря на сколы и трещины на деревянной пластине, цвета, сочные и яркие, говорили о том, что вывеску недавно красили. Вероятно осенью, до заморозков. Подойдя к Койону, Торувьель скрестила на груди руки, выслушивая последние наставления ведьмака перед тем, как им предстояло зайти внутрь. - Я не дура, ведьмак. И всё понимаю. Пойдём уже, - эльфка раздражённо закатила глаза и натянула капюшон ещё глубже на макушку, пряча не только уши, смоляные локоны, но и треугольное личико с недовольно изогнутой линией губ. Несмотря на то, что сказал Койон относительно молчания и послушания при любых обстоятельствах, эльфка не была уверена, что сможет удержаться и не броситься с ножом на кого-либо, если увидит, что при ней с девушками обращаются плохо. Лук и стрелы остались накрепко притороченными к седельным сумкам и Вель недовольно повела плечами, не чувствуя привычной тяжести за спиной. Пропустив ведьмака вперёд, она скользнула следом за ним, прячась за его спиной, словно тень. Торувьель редко доводилось бывать в подобных местах. Она не была мужчиной и никогда не тяготела к женской ласке, к тому же, у эльфов не было домов терпимости. Для таких целей существовало множество праздников, взять хотя бы в пример Беллетэйн. Они, разгорячённые вином и летней жарой, прыгали через огромный костёр, выбирая королеву и короля праздника по силе, ловкости, красоте и другим признакам. Провозглашённым победителям, по традиции, предстояло провести столь же королевскую ночь в объятиях друг друга. И не им одним... У людей всё было по-иному. Помещение публичного дома было высоким и просторным, с резными деревянными окнами и богатой, по меркам Винцентува, обстановкой. На входе стоял лысый охранник, с внимательным и беспристрастным взглядом оценивающий всех входящих и выходящих. Возле лестницы на второй этаж и лестницы вниз, в подвал, стоял ещё один мужчина с мечом на поясе. Пара человеческих девушек в откровенных нарядах, вероятно куртизанки, мило щебетали между собой, сидя на резных креселках и демонстрируя ножки в чулках. Один дородный господин восседал неподалёку от них и шептался с ещё одной девицей, примостившейся непосредственно у него на коленях. Как поняла Торувьель, это было что-то вроде "приёмной", откуда вела лестница то ли вниз, то ли вверх, непосредственно в комнаты для уединения. К ним подплыла обильно напомаженная и наштукатуренная дама, в туго затянутом корсете. Осмотрев новоприбывших, она кокетливо раскрыла веер и обратилась к Койону грудным и низким голосом: - Здравствуй, голубчик. Добро пожаловать в "Горячие бёдра", место приятное во всех отношениях, принадлежащее мастеру Войцеху Шпатнику. Всегда рада новым лицам. Ох, бледный ты совсем, вьюноша, как поглядит мадам, - она томно качнула веером вверх и вниз, привлекая внимание к выпирающей из корсета пышной груди, - Замёрз с пути? Ну, ничего, ты зашёл как раз по адресу, я найду, чем тебя отогреть. Чего изволишь? Женщина подошла ближе, с улыбкой рассматривая ведьмака и его чуть сутулящегося спутника, напряжённого как струна. - А друг твой что? Экий худой и тощий, словно жердь. Снимай капюшон давай, тут у нас жарко, - женщина одарила эльфку призывной улыбкой. Обилие зимней одежды скрадывало женственные формы Торувьели, делая её похожей по фигуре на мальчика-подростка, высокого для своего возраста. Она никак не ответила на призыв женщины, продолжая смотреть себе под ноги и не привлекать внимания, как и просил ведьмак. - Так что, девицу тебе да? - ещё раз для порядка вопросила бордель-маман, махнув ручкой молоденьким куртизанкам, шепчущимся у оконца, - Как тебе эти крошки? Нет? Лизетт, позови свободных девушек снизу, пусть покажутся господину. Лизетт, кивнув, спустилась вниз по лестнице, вернувшись через пару минут ещё с тремя девицами. Среди них была одна эльфка, светловолосая, с изумрудными глазами. Торувьель дёрнула рукав Койона и отрицательно покачала головой. Ни одна из присутствующих здесь девушек не была Синегорской эльфкой. - В том, что ты не дура, Торувьель, я успел убедиться. Но, к сожалению, иногда твои действия и язык, бегут впереди мозгов. - Кот неоднозначно покачал головой из стороны в сторону, словно негодуя, да только на лице его было все то же притворное, но профессионально исполняемое спокойствие. - Да, - шепнул юный монстробой сам себе, - Идем. Внутри было тепло. Комнаты были высокими, приятные запахи витали вокруг, щекотливо проникая в ноздри. Свет был тусклый, но теплый. Если бы ведьмак не знал, что это за место, то с удовольствием бы остался здесь надолго. Хотя, погодите. Это же бордель. При иных обстоятельствах Койон стопроцентно бы здесь остался. И плевать бы ему было, кого иметь в комнате, эльфку или человеческую бабу. Но сегодня была иная ситуация. Проблема была хотя бы в том, что Коту не нравились( пока что — слухи) о пропаже эльфских девиц и о том, что их тут крепко избивают, заставляя ублажать людей. Как считал сам ведьмак, да и получал бесценные рассказы от дамочек, которые работали в подобных заведениях: они сами шли работать в подобные места. Кто-то из-за сложной материальной ситуации. Кому-то это просто нравилось. И еще большое множество причин, по которым красивые девушки оказывались заложницами домов терпения. Ведьмак томно осматривал помещение, как внезапно, к нему подошла размалеванная мазель, как пить дать — маман. - Здравствуй, голубчик. Добро пожаловать в "Горячие бёдра", место приятное во всех отношениях, принадлежащее мастеру Войцеху Шпатнику. Всегда рада новым лицам. Ох, бледный ты совсем, вьюноша, как поглядит мадам. Замёрз с пути? Ну, ничего, ты зашёл как раз по адресу, я найду, чем тебя отогреть. Чего изволишь? - Бабу изволю. - Коротко отрезал ведьмак, уставшим голосом. - А друг твой что? Экий худой и тощий, словно жердь. Снимай капюшон давай, тут у нас жарко. - А друг мой со мной будет. Нам так интереснее, - Кот достал мешочек полный новиградских крон и слегка дернул в руке, от чего золотишко добротно звякнуло. Было видно, как глаза алчной бабёнки загорелись от жадности. - Покажите, что у вас имеется, - Койон сузил глаза, причмокивая губами, словно пробуя собственые слова на вкус, - Чего-нибудь такого — необычного и, я бы сказал…- его и без того суженные глаза превратились в щелочки, - Бледнолицего и остроухого. Имеется? Бордель-маман свистнула подчиненных и попросила привести «товар». Привели. Худые, Потасканные. Измученные. Вель дернула мужчину за рукав, давая понять, что тут «своих» нет, но стоило разводить маскарад дальше. Ведьмак Цеха Кота деловито подошел к девушкам и принялся их рассматривать в упор, медленно проходя возле них. Его руки взялись в замок за спиной, а шаг стал размеренным, так сказать «вразвалочку». Посчитав, что хватит представлений, Кой крутанулся на месте волчком и глянул на бордель-маман. - Нет. Я плачу хорошие деньги, а вы мне какую-то второсортицу подсовываете. Кошкоглазый подошел к девушке, похожей на эльфку, но, видать, подгулявшую. Может полуэльф, может четверть, черт их разбери. Юный монстроборец некультурно близко к ней приблизился, рассматривая лицо и щелкнул по кончику острого уха. - Не то. Совсем не то. - Его голос звучал спокойно, но нотки недовольства отчетливо проскакивали, давая понять, что богатый наниматель вот-вот, да сорвется. Женщина недовольно зыркнула на бритоголового и резко махнула веером. Груда мышц поперла девушек обратно. - Сейчас-сейчас, - кокетливо моргая и помахивая веером, вторила жрица любви, - Сейчас приведут. Кой стал возле Тору, положив по-приятельски, как мужчина мужчине, руку на плечо, протянув за шеей, создавая видимость хороших и давних друзей. На самом деле, все было не столько наигранно, сколько сделано специально, чтобы темноволосый мутант мог ощутить любое движение эльфки. Будь то согласный кивок, мол, это та самая девушка, или резкий рывок при виде избитого сородича. Уверенным до конца зеленоглазый в этой девушке, увы,не был. Но сейчас она вела себя, благо, спокойно. Вывели девушек. Все были как на подбор: бледнолицые, остроухие, с хорошими фигурами, отличающимися от стана Торувьель, которая скорее напоминала доску и которую легко можно было спутать с мальчиком при должном ракурсе. Вель дернула его за рукав, указав кивком головы на одну темноволосую эльфскую жрицу, которая невероятно была похожа на спутницу ведьмака. Кот вновь принялся разводить спектакль, похаживая туда-сюда, и в конце концов, выбрав «нужную», ведьмак отдал пару золотых монет, скрипя душой, и отправились в отведенную им комнату. Ведьмак не был хорошим актёром, но деньги, приятно звенящие в кожаном мешочке, разбудили искру алчности в женщине, что отвечала за "девочек" своей головой. Бордель-маман улыбалась, мягко, ласково, но глаза при этом у неё были холодные, а взгляд изучающе скользил от худого парня до плечистого монстробоя. Не нравились они ей, совсем не нравились; да и запросы у них были странные, словно вынюхивали что-то. Впрочем, показывать своё беспокойство женщина не стала, махнула рукой вновь и подозвала уже "особый товар" - тёмненьких, красивых - настоящих Aen Seidhe. Кошкоглазый изучал их так, словно не трахать собрался, а минимум, жениться. Казалось, ещё чуть-чуть и он заставит девчушек отрыть рот и проверит, все ли зубы на месте. У шлюхи невольно вырвался смешок, но она поспешила скрыть это за нетерпеливым покашливанием, обмахиваясь веером пуще прежнего. Ведьмак подошёл к своему спутнику, положил руку на плечо, словно о чём-то советовался, вновь оглядел эльфочек и, наконец, обернулся к ней, ловко подбрасывая мешочек. Маман среагировала мгновенно, успев за доли секунды отправить веер в вырез платья, засунув его между грудей, и поймать обеими ладошками увесистый кошелёк. Подержала в руке, оценивая вес, развязала шнурок, осмотрела монеты, удовлетворённо кивнула. - На двоих - цена на час. Захотите ещё, придётся доплатить. Прицепив оплату к пояску на талии, мадам, смерив три фигуры взглядом, потянулась к записной книге, дабы отметить визитчиков. После, она решила, что последует за ними и послушает, как распорядится шлюшкой эта странная парочка. Ох, не нравились они ей, совсем не нравились... Торувьель и Койон спустились вниз, ведомые красивой женщиной, на чьём лице не было ни одной лишней эмоции, полная холодность и бесстрастность. Эльфка-проститутка даже не пыталась казаться дружелюбной, в отличие от предыдущих девушек. Она просто делала то, что должна была, двигаясь при этом как-то вяло и немного сонно. Втроём они прошли в комнату, небольшую, освещённую десятком свечей. В интерьере преобладал красный цвет: покрывало на кровати, пошлые розы на ширме, пушистый офирский ковёр на полу. Мебель, точнее кровать, туалетный столик, ширма и пару стульев были из вишнёвого дерева. В воздухе витал сладковатый аромат жасмина. Стоило двери захлопнуться за ними, как Торувьель стянула с ушей капюшон, глядя в спину эльфки, что медленно и неестественно прошла к кровати. Синегорская проститутка обернулась, равнодушно скользнула взглядом по лицу сестры по крови и, присев на краешек, воззрилась на Койона. - Ваши пожелания, господин? - произнесла она. Торувьель шумно выдохнула, в пару шагов приближаясь к эльфской женщине, мягко положила руку ей на плечо. Глаза её блестели от слёз, норовящих вот-вот пролиться. - Вы хотите начать первой? Как угодно, - с улыбкой произнесла женщина, накрывая своей ладонью руку Торувьель. Эльфка с дикими глазами отпрянула назад, в шоке глядя на Койона и потеряв всякий дар речи. - Sor'ca! - наконец выкрикнула она, вытирая рукой со щёки солёные дорожки слёз, - Que’ss te?! Fath te caomh dice? Conas te ainm? Sinn eva eiw`s te! Девушка на кровати тупо глядела на неё, никак не реагируя. Немного нахмурилась, словно что-то пыталась понять из того, что ей говорила эта странная эльфка с синяками под глазами и обветренными губами. Торувьель порывисто подалась вперёд, пару раз сильно встряхнула черновласую амёбу, сидящую на ложе, чтобы она хоть как-то прореагировала на окружение. Казалось, будто Aen Seidhe под какими-то наркотиками. - Койон! Что с ней? Что же с ней?! - Торувьель впала в натуральную панику, беспокойно заглядывая в глаза шлюхе и сбрасывая с плеча её руку, когда она пыталась обнять Вель за шею и притянуть к себе, - Она одурманена? Почему она не говорит! Говори со мной! Сделай же что-нибудь! - Ваши пожелания, господин? Койон безразлично глядел на эльфку цепким взглядом. Красноватые, блестящие глаза, речь замедленная, безэмоциональная, безразличная к своей судьбе. Фисштех; Вель подошла. Вель уложила руку ей на плечо. Вель пыталась. Пыталась завести диалог, поговорить — не вышло. Одурманенный разум отказывался воспринимать действительность. И тут Тору накрыло. Ведьмак обреченно вздохнул. «Дура ушатая». -Койон! Что с ней? Что же с ней?! Она одурманена? Почему она не говорит! Говори со мной! Сделай же что-нибудь! Все произошло очень быстро. Настолько быстро, что сам Койон удивился этой резкости со своей стороны. Он крутанулся в пол оборота, мгновенно сокращая дистанцию между ним и спутницей. Ладонь в кожаной перчатке легла аккурат на рот, перекрывая полость, откуда доносились звуки. Юноша толчком прижал Торувьель к стене, второй рукой, предплечьем, с силой прижав горло эльфке, дабы та не смогла закричать. Иногда такие действия приводят людей в чувства. - Че ты орешь, как свиноматка, разбей тебя паралич? - Зашипел он, - Меньше текста. - Рука давившая на горло ослабла, давая возможность остроухой вздохнуть. Сам Кот отступил на шаг, разворачиваясь к «купленной» девушке. Мутант неспешно к ней подошел, спокойно глядя в ее глаза своими изумрудными. Кисть плавно оказалась возле головы пленницы, складываясь в Знак. - Расскажи мне: что ты забыла тут, остроухая? - Он говорил тихо, дабы за дверью его не могли услышать, а то, что их подслушивают, вполне вероятно. И девушка заговорила также тихо, но более живо. И рассказ ее был не такой уж и долгий. И не было в нем ужасов и страхов, о которых расказывала Вель. Эта девушка сама пришла в бордель, ибо знала, что за такую, как она, ей будут хорошо платить, сыто кормить и держать в тепле. Всяко лучше, чем в халупах, посреди серых, холодных гор. Ведьмак тяжело вздохнул, прикрывая глаза. Ему это не понравилось. Его пытались обмануть. Вновь. Все только и жаждут, как бы облапошить ведьмака. Заказать его на убийство мантикора и украсть вещи. Послать за утопцами и не заплатить ни гроша, бросив в яму, предварительно избив посредниками. Все только и желают этого. «Не наебал ведьмака — не мужик!» Так ему когда-то сказал один староста деревеньки при небольшом городке. Зря сказал. Голова, как оказывается, легко отделяется от шеи… Кот встал, глядя на Торувьель. Его глаза приобрели ледяной оттенок. Хотя внутри была обида и злость. Обида, что вновь пытались использовать, как просто наемника ради своих целей, а не честного дела. Злость — потому, что он ошибся и поверил. Прогадал. Эльфка хотела-было что-то сказать, да не успела. Тяжелая рука сложилась в Сомн. Глаза недобро сверкнули, язык недобро прошипел слово и остроухая грузно повалилась на пол. «Пущай спит». Деньги. Иногда деньги являются главной причиной вражды. Сейчас же ведьмак не хотел враждовать. Он просто поимел купленную девушку. Грубо. Нагло. Злостно. А она и была не против. Сейчас же он лежал на кровати. Заказная эльфка лежала на его плече, довольно посапывая. Кот встал с кровати, аккуратно выползая. А дальше все было быстро и просто. Койон раздел Торувьель, уложил рядом с сородичем, оделся и поплелся наружу. Уже выходя из комнаты, он увидел заведующую борделем. - В комнату не заходите. Мой друг еще спит, а в нашем распоряжении еще пол часа. Всего доброго. Дверь скрипнула, морозный ветер ударил по лицу, словно кулачный боец — краснолюд. Была метель. Снег кружился в причудливом танце, завиваясь. Хурделица - одним словом. Койон неспешно брел к ближайшему трактиру, да только пакостные мысли не покидали его головы. Что-то тревожило черное ведьмачье сердце. Нет, тут он не мог ошибиться. Явно не мог. Ёкнуло где-то внутри. Как-то было все слишком просто. А, как всем известно — так не бывает. Если ты что-то делаешь впервые, и у тебя это получается легко и сразу — значит ты делаешь неправильно. Обыденный закон. И именно поэтому, Кот решил, что стоит проследить, куда же дальше пойдет эта эльфская врунья. Или же она не лгала? Она едва не испортила всё, ради чего они сюда пришли. Благо ведьмак, порядком раздражённый из-за того, что "катиться по маслу" никак не получалось, пресёк истерию на корню. Весьма радикально. Торувьель не успела пискнуть, как оказалась прижата к стенке, с ладонью на губах, бесцеремонно сдавливающей челюсть. Захрипела, вцепившись тонкими пальцами в предплечье мужчины, тщётно царапая кожаную куртку. Койон смерил её строгим взглядом, шипя на ухо, чтобы она заткнулась, да побыстрее. Чуть ослабил давление, и эльфка судорожно кивнула, с трудом промычала что-то, что вероятно означало "Я поняла". Ведьмак отпустил её так же резко, как и схватил. Отступил на шаг, оборачиваясь к шлюхе. Торувьель, закашлявшись, чуть устояла на ногах, чувствуя лёгкое головокружение. Койон, похоже, не умел рассчитывать свои силы. Так хватанул, что она прокусила зубами губу до крови и теперь тыльной стороной ладони пыталась её утереть. Впрочем, эффект сие действо возымело. Женщина, насупившись, уже без лишних воплей подошла к проститутке, присела на корточки возле края кровати, подняв взгляд своих угольных глаз на молодую эльфку. - Расскажи мне: что ты забыла тут, остроухая? И названная "сестра по крови" начала говорить. Вель, слушая её историю, мрачнела всё больше, выпустив из рук ладошку девушки, отстраняясь от неё всё дальше и дальше. "Не может быть", - крутилось в её голове, - "Как же так? Неужели... Неужели Рианнон врала?" Не врала Рианнон. Но и не врала шлюха из Винцентува. Просто правда осталась где-то на середине двух мнений. Знать бы только, где именно. Замолчала та, которую они пришли спасать, отрешённо глядя в стенку. Молчала и Торувьель, глядя на свои руки и боясь поднять взгляд на Койона. В комнате стало так тихо, что можно было услышать лёгкое сопение бордель-маман в соседнем будуаре, сосредоточенно прильнувшей ухом к стенке. Торувьель подняла голову, с мольбой посмотрела на ведьмака, чувствуя нарастающее напряжение в воздухе, наполненном сладким ароматом жасмина. Молодой мужчина равнодушно глядел на сейдхе, и в уголках жёлтых глаз больше не пряталась терпеливая улыбка. Он поверил шлюхе. Да и неудивительно. Эльфка подалась вперёд, хотела сказать, что "Это ещё ничего не значит! Нужно искать дальше, всё не может быть так просто!", но не успела. Последнее, что запомнила Вель, провалившись в глубокий сон, пальцы ведьмака, складывающиеся в причудливый знак. Мягкие губы коснулись виска, щеки, кончика носа. Лёгкая ладошка прошлась по шее, чуть потрясла спящую женщину за плечо. Остроухая улыбнулась сквозь сладкую дрёму: - Galarr, tuilleadh luath. В ответ раздался мелодичный женский смех. - Меня зовут Лира, глупая. Торувьель резко распахнула глаза, отпрянула с шипением назад, едва не слившись в единое целое с резной спинкой деревянной кровати. Над ней нависла абсолютно голая шлюха по имени Лира, та самая, которая была под фисштехом. Та самая, которую они с ведьмаком допрашивали, а сейчас она отчего-то глядела на неё своими антрацитовыми блестящими глазами и улыбалась. Вель судорожно дышала, подтянув к себе ноги и с отвращением глядя на то, как куртизанку забавляют её попытки отстраниться. - Твоё время всё равно вышло, - эльфка скорчила гримаску и перекатилась на спину; встала с кровати, подошла к своему платью, комком лежащему на дощатом полу и принялась одеваться, - Твой друг, - она запахнула полы туники, - Скажи, пусть приходит ещё. Он... интересный. Лира выскользнула из спальни, притворив за собой дверь, а Торувьель, в смятении и стыде, принялась поспешно натягивать на себя штаны и рубаху, едва сдерживая слёзы. Ведьмак показался ей самым настоящим чудовищем, не имеющим ни стыда, ни совести. Бездушным, бесчеловечным! Не зря молва ходит, будто их лишают во время обучения всех эмоций. Эльфка, затягивая потуже ремень, пообещала себе, что плюнет в лицо кошкоглазому, если встретит его ещё раз. А с этим делом, с Барончиком, она разберётся сама. Бордель-маман с интересом слушала Лиру о том, что собой представлял последний клиент. Эльфка, подкрашивая губы, с улыбкой поведала о том, каков ведьмак в постели, и есть ли крупица правды в сплетнях о талантах убийц чудовищ в делах любовных. На вопрос о том, о чём они вели беседу до того, как мужчина упал в её объятия, Лира удивлённо похлопала глазами. - Не знаю, маменька. Нам не до болтовни было, - она мечтательно усмехнулась, - Токмо странный он. Видать все ведьмаки со странностями? Этому, вон, спящая баба под боком для процесса нужна была. - Баба? - Ага, - Лира принялась расчёсывать густые волосы, - Женщина, эльфка. - Эльфка? - Да, да, - раздражённо ответила остроухая, - Эльфка. Спутница его. Управительница, недобро прищурив глаза, посмотрела на шлюху, но смолчала. Это было подозрительно. Ведьмак и эльфка, что выдавала себя за мужчину. Ой, не зря ей не понравилась эта жердь в капюшоне, не зря. Пожалуй, об этой парочке стоило донести Барончику. Мороз кусал за щёки, а холодный ветер, минуя подбитый мехом плащ и слои шерстяной одежды, пробирал до костей. Торувьель, запахнувшись плотнее, стояла у выхода из "Горячих бёдер" и сотрясалась мелкой дрожью, размышляя, куда бы ей лучше податься. В стойле одиноко стоял её мерин, прядая ушами. Ведьмак ушёл. Подойдя к коновязи, эльфка погладила коня по шее, отвязала и, спросив у конюшего дорогу к постоялому двору, направилась туда, ведя лошадь под уздцы. План созрел сам собой, неприхотливый и простой. Влезть в хату урода и поискать улики самостоятельно. А ежели найдёт - свершить самосуд. В трактире, за звонкую монету, она заказала себе обед и сняла комнату. Ещё пара крон позволила ей узнать, что дом искомого сутенёра находится рядом с его борделем. Ну что же, оставалось дождаться темноты. Поднявшись к себе в комнату, женщина, стянув сапоги и скинув плащ, завалилась в одежде на жёсткий матрас, думая о том, как будет лучше пробраться внутрь. Не прошло и получаса, как она провалилась в тяжёлый сон, не навеянный чарами. В дверь настойчиво заколотили. Не дождавшись ответа, стук повторился. Торувьель, спешно натянув сапоги и оголив клинок, подошла ближе. Сон как рукой сняло. Она взялась одной рукой за дверную ручку и громко спросила: - Кто? Я просила - не беспокоить. - Трактирщик. Дело есть. - Что за дело? Послышалось шебуршанье за дверью, а затем голос, словно неуверенно, произнёс: "Ну вас там енто... ведьмак внизу ждёт". "Койон? Он вернулся? Что за шутка?" - Хорошо. Я сейчас спущусь. Опять тихий говор за дверью. Торувьель нахмурилась, понимая, что чёрт возьми, нихрена там не ведьмак и темнит трактирщик, только с чего бы вдруг? Не выпуская меч из ладони, эльфка осторожно отошла от двери. Вовремя. Сильный удар с ноги выбил хлипкую дверцу едва ли не с петлями, а в комнатушку протиснулись двое коротко стриженных мужчин, облачённые в тёмную кожу, с весьма недобрым взглядом. - Ждёт не дождётся тебя твой ведьмак, остроухая, - осклабился один, кивая напарнику. Бандиты, окружая Тору с обеих сторон, неспешно подходили, намереваясь перехватить инициативу и прижать её к стенке. Трактирщик, нервно сминая грязный фартук, стоял в дверях, отчего-то не вмешиваясь в откровенный разбой. - Только без крови! Торувьель прищурилась, встала в стойку. Чёртовы люди. Чёртовы предатели. А Койон ей не поверил! Стоило начать задавать вопросы, как вот же, явились жнецы по её душу. Каблуки ритмично стучали по дощатому полу одной из комнат захолустной таверны. Ничего особенного в этой комнате не было. Окно с деревянной рамой выходило на южную сторону комнаты. Кровать стояла с северной стороны под стеной. Матрац этого лежбища был набит соломой и давно прохудился. Местами были видны небольшие дырочки, откуда торчали пряди этой самой сухой травы. Невысокая тумба с поломанной дверцей, да стул с кривыми, казалось, сбитыми на скорую руку, ножками. Побеленный потолок был абсолютно полностью засижен мухами, в углах клочьями висела паутина, которая от старости уже успела почернеть и где-негде свисали сухие тельца маленьких насекомых, охранников, как верят некоторые ленивые хозяйки, уюта в доме. Койон судорожно размышлял над, почти прошедшим, днем, то и дело, что ероша волосы и кусая губы. Мысли длинным караванном строились в голове одна за одной, да никак не желали укладываться. Все было логично. Эльфка попросила помощи, обещав, что жертва воистину заслуживает смерти. Она надеялась, что ведьмак не узнает про ее ложь? Все именно так и складывало. Все было против нее. Но что-то терзало ведьмака. Что-то не давало ему покоя, заставляя мысленно возвращаться обратно и проходить весь путь заново, словно выискивая какие-то недочеты, лазейки, чтобы оправдать остроухую. Но — ничего. Кот сел на край кровати, запустив бледнокожие руки в волосы, сжимая кисти в кулак. Он в очередной раз мысленно погрузился в прошлое. Еще раз смотрел этот загадочный спектакль. Да только странные звуки снаружи комнаты сбивали с мысли и не давали сосредоточиться. - Можно по-тише, курва ваша мать?! - Гаркнул мужчина, злостно глянув на дверь, словно она была главной причиной всех проблем. В комнате нависла гробовая тишина, среди которой до чуткого уха успешно донеслась неразборчивая мужская речь и отдельная фраза, которая заставила Кота даже встать с кровати и взяться за клинок. «В смысле — вас там ведьмак внизу ждет?» - Пронеслась, подобно табуну диких лошадей в черепной коробке мысль с самым что ни наесть огромнейшим эмоциональным окрасом в виде неподдельного удивления. Бам! Что-то треснуло, хрустнуло, да так натужно, словно тараном в дверь ударили. Койон ринулся к проходу, отворяя его настежь. - Только без крови! - Завопил м ужчина средних лет, судя по всему, трактирщик, который с каких-то делов, впустил двух громадных дылд внутрь и позволил ломать двери в его заведении. Довольно-таки странно. Однако вся эта компания не обращала ни малейшего внимания на кошкоглазого. Все так же стоя в проеме, он выглянул в соседнюю комнату и за спинами громил заприметил Торувьель. Судьба — проказница, шалунья. Зеленоглазый монстроборец не знал, как ему реагировать. С одной стороны, он был неистово рад, что все таки он не ошибся, с другой, его медлительность в данный момент могла лишить его ценного свидетеля и спонсора хороших заказов. Решение было принято лишь один удар сердца погодя. Койон засунул клинок в ножна и, сделав три больших шага, ухватился кистями за плечи одного из верзил и заскочил к нему на шею, пережимая бедрами голову. Дальше он лишь подал все тело вперед, слегка по диагонали. Хрустнули шейные позвонки, заставляя мужчину грузно падать наземь. Кот кувыркнулся по деревянному полу, неудачно сгруппировавшись и ударившись лопаткой. Острие топора в этот момент просвистело над головой. Чувствовалось даже легкое дуновение ветра, следовавшее за лезвием. Ведьмак сделал подсечку, крепко ударяя по ноге оставшегося бандита. Однако он не упал, как хотелось, лишь злобно зашипел, вновь подымая топор в воздух. - Займись трактирщиком! - Рявкнул мужчина, ныряя под рубящий косой удар, заходя за спину наймита. Удар ногой, прямо в обратную сторону колена. Вольт. Еще один удар ногой в внешнюю часть бедра. Рука непроизвольно сложилась в Аард и, словно змея, уперлась в живот атакующего. Мысль. Жест. Слово. Мужчина отлетел на метр, ударившись затылком о стену, тяжело охнул и сполз на пол. Койон тяжело дышал. Сердце стучало, словно оглашенное. Эльфка подошла к ведьмаку, глядя в глаза. Злоба и обида была затаена в ее черных. Ее можно было понять. Его — нельзя было простить. Они стояли так около минуты, после чего Вель смачно затянулась носом и плюнула Коту в лицо. Зеленоглазый не дрогнул. Даже глаз не закрыл. Спустя пару секунд он собрал всю слюну с лица рукой и размазал по лицу остроухой. - Я тоже рад тебя видеть. Живой. - Мужчина противно осклабился. За спинами наёмников скользнула знакомая темноволосая макушка. Женщина, ощерившись, на полусогнутых ногах отступала по кругу, настолько, насколько позволяла такой манёвр небольшая комната. Поравнявшись со стулом, она ногой отшвырнула его к ближайшему амбалу, стараясь сбить его с ритма. Койон, словно огромный дикий кот, навалился сзади на второго мужчину. Противно хрустнули шейные позвонки. Торувьель не сдержала ухмылки. "Без крови, сука". Всё внимание напарника почившего бандита было обращено на ведьмака. - Займись трактирщиком! "С удовольствием". Корчмарь попятился, квадратными от страха глазами глядя на Торувьель, что, перемахнув прыжком через небольшой столик, шла к нему навстречу с мечом наголо, с искажённым гневом лицом. Эльфка перехватила клинок в левую руку, правую же крепко сжала в кулак. О нет, как бы ей не хотелось выпустить кишки д'хойне, придётся сдержаться, иначе им не выбраться из Винцентува живыми. - Я не...не.. Я сейчас позову стражу! Стра... Тора подалась всем телом вперёд, перенеся вес на левую ногу. Кулак прилетел ровнёхонько в челюсть трактирщику, обрывая его на полуслове; он даже не успел поднять руки, чтобы хоть как-то защититься. Мужчина грузно отшатнулся назад, едва не упав, обеими руками хватаясь за лицо и тихо скуля. Эльфка, грязно матерясь на Старшей Речи, не церемонясь, ухватила его за волосы, втаскивая обратно в комнату. Пинком придала ему должное ускорение. - В угол! - скомандовала сейдхе, - И чтобы ни звука - выпотрошу. Даже если трактирщик что-то имел против, то внятно озвучить это всё равно не смог бы. Распластавшись на полу рядом с мёртвым наёмником, он в ужасе глядел на эльфскую бабу и на ведьмака, что замерли посреди комнаты, глядя друг на друга. Напряжение в воздухе не спадало. Казалось, что сейчас чернявая эльфка схлестнётся с неестественно бледным мужчиной и к двум бандитам присоединится третий труп. Торувьель с силой сжала зубы, шумно дыша через нос. Глубоко вздохнула, прикрыв глаза и, будто бы успокаиваясь. В чёрных глазах плескалась холодная ярость; она хорошо помнила о своём обещании, данном в борделе. Медленно подойдя к ведьмаку, эльфка не преминула его выполнить, смачно плюнув в рожу мутанту. Упрямо выпятив губу, смело поглядела ему в глаза снизу вверх, насупившись и с каким-то вызовом. Койон смолчал. Койон, опустил глаза, встречая её полный презрения и злобы взгляд. Едва дёрнув уголком губ, Койон, проведя ладонью по лицу, собрал всю слюну и, не мудрствуя лукаво, шлёпнул ладонью по лицу Торувьели, хорошенько размазывая весь яд, которым плевалась эта бешеная эльфская гадюка. Трактирщик, сглотнув, молча пялился на чокнутых нелюдей, окончательно убедившись, что все они - бесноватые и Вечным Огнём их надобно искоренять. - Я тоже рад тебя видеть. Живой. Она прыснула, сгибаясь в три погибели и рукавом вытирая лицо. Выпрямилась, захохотала в голос, до слёз. Корчмарь, доколе сидевший тихо, несмело засмеялся вместе с ней. Тора тут же замолкла, бросив на него испепеляющий взгляд. - Смешно? Я тебе сейчас покажу твои кишки - посмеёшься ещё. Идиот. Эльфка убрала меч в ножны, строго поглядела на ведьмака. Он ещё не был прощён, но первый шаг к этому сделал. В комнате царил хаос: сломанная дверь скрипуче покачивалась на петлях, стул и труп со свёрнутой шеей валялись посреди комнаты; топор, что одиноко торчал в полу, воткнутый на треть лезвия; корчмарь, сдавленно всхлипывающий в одном углу и бесчувственное тело второго мародёра в другом. Тора присела рядом с наёмником, оглушённым Койоном одним из его ведьмачьих знаков: - Живой, - бесстрастно констатировала эльфка. Залепила ему звонкую пощёчину. Мужик дёрнулся, замычал, медленно поднял голову, ошалело глядя на бабу перед ним. - Меее, бля, че за наху... - Как тебя зовут, d'hoine? - перебила его эльфка, - Кто вас послал? Какие были приказы? Он сфокусировал взгляд на ней, дотронулся ладонью до шишки на затылке. Поднял голову на Койона, поморщился. Промолчал. Женщина, поджав губы, поглядела на труп со сломанной шеей. Хороший кожаный доспех, хорошее оружие. - Заплатили тебе за эльфку, да? - задумчиво начала она, прекрасно зная ответ на этот вопрос. Мужик с трудом кивнул, - Вышвырнуть из города? Убить? - Первое, - хрипло выдавил наймит, закашлявшись. У него, похоже, кружилась голова. - Ведьмака тоже? - Кивок, - Ты знал, что он здесь? - Помотал головой, - Сказано было, что покинул Винцентув... Торувьель подняла голову, с паскудной ухмылкой глядя на кота. Желчно поинтересовалась, - Интересно, не так ли? Где же мы сегодня с тобой были, что уже успели кому-то насолить? М? Вновь посмотрела на наёмника, с интересом склонив голову. - На Барончика работаешь? Мужичок завис на мгновение, словно не зная, соврать или сказать правду. Медленно кивнул, опустив глаза. - Хорошо, что не соврал, - женщина встала, отряхнула штаны, обернулась к трактирщику, - Мы с ведьмаком уйдём сейчас же, и больше ты нас не увидишь. Плату за комнату оставь себе, но если хоть слово о том, что мы замешаны вот в этом, - она обвела рукой разгромленное помещение с трупом, - Просочится за пределы твоей корчмы, я приду и спалю её дотла, а тебя вздёрну на деревце во дворе. Листоухая, подхватив плащ со смятой кровати, направилась к выходу, - Задавай свои вопросы, кот, если у тебя они ещё есть. Я жду тебя снаружи. Уже в который раз за эти дни, она стояла на морозе и дрожала, подставляя горячее лицо снежинкам. Мягкие хлопья падали на щёки, скатываясь с них капельками воды по шее, затекая за шиворот. За спиной послышались легкие шаги. Она злилась на ведьмака, злилась, потому что доверилась, а он, не разбираясь, бросил её, стоило только наткнуться на первое препятствие. - Ты меня даже не дослушал, там... - тихо проговорила она. Моргнула, встрепенулась, обернулась, - Размалёванная сука донесла, несомненно. О том, что донести могла не бордель-маман, а та шлюха, с которой развлекался Койон, Торувьель старалась не думать. Не могла её своячка так низко пасть. Или могла? - Что будем делать, ведьмак? Куда податься дальше? Каков план? Вопросы, вопросы, вопросы. Ветер выл, словно недовольный Вий, которого по ошибке потревожили и заставили выползти из своего лежбища. Снежинки кружились, словно дворяне на балу, и подобно тысяче маленьких иголок впивались в кожу, неприятно обжигая. Да только не ведьмака. Юный монстроборец безэмоционально стоял в нескольких шагах от эльфки, наблюдая, как последняя дрожит, подобно осиновому листу глубокой осенью и вот-вот норовит свалится в сугроб и окоченеть. Кот стоял молча, глядя в ее затылок, обрамленный каскадом густых, черных волос, ниспадающих до самой талии. Койон неспешно начал подходить, аккуратно заходя сбоку, дабы не получить очередную оплеуху. Торувьель все еще злилась. Тут и к гадалке идти не надо было. К сожалению, у этой остроухой и так все на лице написано было. Всегда. И это не играло ей абсолютно никаким образом на руку. - Ты меня даже не дослушал, там.. - Кот улыбнулся краешками губ, накидывая свою утепленную стеганку на сейдхе. - А что бы ты сделала? - Он сделал паузу, глядя ей аккурат на переносицу. Кто-то говорил, однажды, кошкоглазому, что если глядеть человеку меж очей, твой взгляд будет более завораживающим. - Ты не знаешь, что со мной было до этого и какой опыт я пережил. У меня были все основания так поступить, - его взгляд устремился куда-то вдаль, сквозь пространство и время, в невидимую точку для всех окружающих, кроме зеленоглазого. Эльфке могло показаться, что в этот момент его глаза наполнились некой грустью, а сам взгляд стал не по-юношески тяжелым. Скорее, свойственный старым воинам и людям, которые многое пережили и всякого дерьма успели хлебнуть. - Да и ты, зная твою эмоциональность, сделала бы то же самое. - Довершил мутант, сплюнув горячую, вязкую слюну на землю. - Размалёванная сука донесла, несомненно. - Отозвалась Вель. Койон молчал, вглядываясь в город, сквозь подымающуюся метель. «Грядет буря.» - Пронеслось в ведьмачьей голове, отражаясь эхом, которое, подобно маленькому ребенку, убегало вглубь длинных коридоров сознания. Темноволосый даже не догадывался, какая буря их ждет. Буря, в которой, вместо сугробов, по колено будет кровь и эмоции. Буря, в которой снег будет кружиться в смертельном танце, а сама Старуха, незримая, будет стоять где-то поодаль, потирая руки. И непонятно будет - то ли от мертвецкого холода ее кисти трутся друг о друга, то ли от предвкушения сбора очередных душ. Из глубинных размышлений его вырвала бледнокожая, заставляя опомниться. - Что будем делать, ведьмак? Кот затянул ледяной воздух носом, убивая своим горячим дыханием снежинки. Клубы пара вырвались обратно из ноздрей, непослушно растворяясь по ветру. - Просто закончим это дерьмо. - Отозвался мутант, ужасно осклабившись. - Устроим им карнавал. Они двинулись. Из-за сильного ветра их движение было добротно замедленно. Спутники то и дело проваливались в сугробы по самые не хочу. И все это время они молчали, не обронив ни единого слова. Возможно, все нужное уже было сказано раньше. И лишь отдельные чертыхания и ругань прорывалась наружу в виде неслышного бубнежа. - А знаешь, - промолвил монстробой, перекрикивая ветер, - Я рад. Рад, что не ошибся. Метель поднималась все сильнее, заставляя оконные ставни хлопать, людей прятаться по домами кутать лица в тряпки. Койон никогда не любил работать в такое время, хотя бы потому, что увидеть или услышать врага становится практически невозможно. Острая боль пронзила его затылок, а долю секунды спустя, его сбили с ног. Что-то тяжелое опустилось на его правую рукуи это был явно не сапог. Хрустнуло в районе кисти. Ведьмак сдавленно зарычал, стараясь встать. Он понимал, что произошло и винил сейчас только себя. Но встать не дали. Крепки удар пришелся ему прямо по ребрам, опрокидывая на спину. Он слышал крики эльфки. Но сейчас не мог сделать абсолютно ничего. Удар. Огромный каблук солдатского сапога опустился на ведьмачье лицо. Сознание окутал мрак. Мрак и крик, который доносился словно из деревянной бочки, наполненной до верха водой. Протяжно выла вьюга, заметая их следы. Кружился и вихрился декабрьский снежок. Ночь окутала город Винцентув тяжёлым пологом, и не было видно ни звёзд, ни огней на улицах. Только две фигурки, увязая в сугробах, шагали по безлюдным дорожкам, преследуя свои личные цели, желая свершить свою собственную месть. - А знаешь, - сквозь свист ветра, услыхала женщина низкий голос Койона, - Я рад. Рад, что не ошибся. Она улыбнулась, но ничего не ответила. Запахнулась плотнее в куртку ведьмака, а затем, чуть погодя, протянула к нему руку, несмело пожала пальцами его ладонь. "И ты прости", - думала она, - "Слишком много боли причиняли мне люди, но ты – не человек, такой же изгой, такой же гонимый. И также ждёшь предательства в спину. Но не врала я тебе. И не буду, пойми". Они были во многом похожи. Свежи были её воспоминания о Белом Волке, что встретился ей два с половиной года тому назад. И не было у неё права судить Койона, не зная, через что тому довелось пройти. За плотной стеной снега не было видать ни зги, не слыхать чужих шагов: чёрные фигуры воронами налетели на ведьмака и эльфку, растаскивая их в разные стороны. Вель закричала, Койон запоздало попытался обернуться, но получил эфесом меча по затылку. Пошатнулся, но не упал. Фигура в глубоком капюшоне возникла перед лицом женщины, загораживая обзор. Безликая, страшная. - Пусти! Пусти! - брыкалась листоухая, пытаясь высвободить руки из крепкого захвата, - Помогите! Крик растворился в тишине, беспомощный и тщетный зов о помощи. Винцентув, казалось, вымер в преддверии праздников, или предпочёл закрыть глаза на то, что творилось у него под носом. Кто-то нажал ей на шею, выискивая пальцами артерию. Тора дёрнула головой, осклабилась и потеряла сознание. Что сталось с Койоном – ей было неведомо. Лирия, Винцентув, ночь с 23 на 24 декабря 1255 года. Подвал где-то в Винцентуве. В соавторстве с Койоном-Барончиком. Торувьель, стянув с головы холщовый мешок, грубо втолкнули внутрь тёплого подвала, воняющего спиртом и уксусом. Гонта Штульц, известный в Винцентуве как Барончик или Войцех Шпатник, хозяин борделя "Горячие бёдра", стоял и властно смотрел на пленницу, скрестив руки на груди. Холодная ненависть и презрение ко всей расе siedhe читались в серых глазах, лёгкое недовольство выдавала морщинка между белёсых бровей, а жестокая усмешка не обещала глупой девке ничего хорошего. "Эти чертовы остроухие никогда не понимают с первого раза", - думал он, глядя на женщину, что затравленно озиралась по сторонам, ища выход. - Всегда вы лезете не в свое дело, - просипел мужчина, обходя её стороной. Двое подопечных стояли у двери, не давая пленнице сбежать. Пыточная представляла собой немалую комнату, без окон и с одной-единственной дверью. У стенки стояла дыба, пара клеток - пустых, деревянные бочки, наполненные до краёв частями тела и внутренними органами. В одной из них были головы. Женские головы. Торувьель и Гонта медленно закружили по помещению. Мужчина игрался с ней, заставлял её понервничать. Эльфку разоружили, но не связывали – знали, что хозяин, словно кот, любил "укрощать" этих диких сумасшедших баб, что мнили себя умнее и хитрее его. Он, продолжая улыбаться, следил за ней глазами: вот она оказалась у стола с интересным инструментом и ухватилась за рукоятку ножа с кривым лезвием, точно серп. Молниеносно бросилась на него, словно дикарка. Да только Гонта не был простым мужичком. Несколько лет работы шпиком научили мыслить тактично, предугадывать шаги, подстраивать ситуации. Он уклонился, казалось, в последний момент и листоухая фурия пролетела рядом, чиркнув лезвием в воздухе. В этот самый момент, пудовый кулак опустился на черноволосую голову. Тело девушки обмякло и плюхнулось на землю. Барончик сплюнул ей под ноги. - Сраные остроухие. Шамс, Шульга, закуйте эту суку в дыбу и уёбывайте отседа, шоб мои глаза вас не видели. Указ есть указ. И о нем не спорят. А уж тем более, когда хорошо платят. Очень хорошо. Первое правило этого борделя — не рассказывать об изнанке жизни самого борделя. Её заковали, замотали рот грязной тряпкой, чтобы и писка от неё не было, пока хозяин не начнёт свою работу. Барончик сам снимет повязку, когда девка не сможет огрызаться, а будет только кричать, умоляя о скорой смерти. Они все начинали умолять, рано или поздно. Гонта набрал воды в рот и брызнул на девушку, приводя её в чувство. Чернявка не преминула подёргать руками в стальных кандалах, попыталась выплюнуть кляп. "Они все ведут себя одинаково", - В крупных ладонях мужчины сверкнуло острое, как бритва лезвие. - Еще раз доброе утро, - Бывший шпик добродушно улыбнулся, обходя вокруг нее, да крутя маленький клинок в руках. Заговорил, упиваясь её неистовой яростью, не отрывая глаз от искажённого злобой угловатого личика. - Вот объясни мне, почему вы всегда суёте свои носы и длинные уши не туда, куда следует? Вас люди оттого и не любят, что слишком вы себя нагло ведёте. Мужчина натянул подол шерстяного жилета эльфки и, резкими рывками, вспорол его. Оттянул ворот рубахи, проводя острием клинка от горла до талии, разрезая ткань и оголяя тело. - Худощава. Не то, что твои подружки, хотя что мне с того, - Серые глаза не выражали ни похоти, ни удовольствия – ничего, словно он рассматривал вещь, а не живое существо. Так оно и было – настоящая красота пряталась внутри. - Я с самого начала думал тебя оставить в живых, - Ласково молвил он, - Хотя, кто тебя такую жердь-то трахать будет? Ни сисек... Хм, может хоть ниже пояса ты симпатичнее? - Руки быстро орудовали, разрезая швы одежды, - Но теперь? Какой мне прок с тебя? Ты, и твой ведьмак – слишком упрямые и весьма любопытные. У вас была возможность убраться, но нет, не воспользовались. Неудачно я упустил ту шлюшку, как бишь её? Рина... Рианнон. А вы злопамятные, эльфы, я не думал, что эта овца хоть куда доберётся и уж тем более, будет трепаться. Тише, тише... Что ты дёргаешься. Девушка на дыбе, висела совсем нагая, с разведенными руками и ногами. С лютой злобой буравила Барончика взглядом чернющих глаз. Гонта встал посреди ног и уложил свою кисть аккурат между бедер, делая ненавязчивые движения взад-вперед. - Горячая, сучка. Может мне тебя здесь трахнуть да похоронить? Че зря добру пропадать-то? Его голос был медленным и вязким, словно кисель. Высоким и надоедливым, словно жужжание мухи у самого уха. Он отошел к своему столу с инструментами. - Знаешь. Когда меня пытаются убить — я этого так не прощаю. И тебе не прощу. Хозяин борделя взял тот самый клинок и обернул лезвие тряпкой, удобнее перехватывая его рукой. - Ты хотела меня поиметь этой херней, - Он бросил почти влюблённый взгляд на бледнолицую, пробегаясь от паха до злой мордашки, - Теперь эта херня поимеет тебя. Гонта подошел к девушке и начал неспешно водить рукояткой между бедер, медленно проникая вовнутрь. Она была против, но кого это волновало, верно? Он прижался щекой к бледной коже, слушая, как эльфская сука сопит и ёрзает, улыбнулся, поднимая глаза на неё... Как вдруг в дверь постучали. Да постучали громко. - А-а-а-а... Блядь, я же говорил вам не беспокоить меня! - Барончик, вынув нож из эльфки, недовольно скривился. Торопливо подошёл к двери, отворил, собираясь отчитать подчинённых по всем правилам. Перед ним, в дверном проеме, стояло огромное тело Шульги, иссеченное вдоль и поперек, истекающее кровью. Его глаза - стеклянные и полные ужаса, тупо глядели куда-то сквозь сутенёра, а рука его держала за волосы окровавленную голову Шамса. Гонта Штульц попятился, едва не запнувшись о собственные ноги. - Что... Что за?... Голова Шамса покатилась по полу к ногам Барончика, а громадная туша Шульги тяжело накренилась и с шумом упала на скользкий от крови пол. Свинцовое небо все сыпало и сыпало свою стружку, да настолько буйно, что, потерявший сознание, мужчина был почти засыпан снегом и приобретал форму небольшого бугра. И так умереть ему было бы лучше, возможно. Ударенным исподтишка, молниеносно и смертоносно, нежели быть разорванным в одно мгновение каким-то страховидлой, с которым он чудно плясал и проводил последние мгновения жизни. Такая смерть — страшная и болезненная, чем иная — тихая. Да волею судьбы ли, злым роком ли, али желанием Предназначения — Койон из Повисса остался жив. Возможно он мог умереть от обморожения, вот так, лежа в сугробе, не приходя в сознания. Но Невидимый Писатель его судьбы обладал жестоким юмором: небольшая собака, проходящая мимо, приняла лежащее тело за новый сугроб, который явно стоило пометить. Прямо в лицо. Ведьмак поморщился, за что и поплатился. Лицо обожгло огнем, и нет, не потому, что его пометили горячей мочой, а потому, что любое движение лицевых мышц приведет к сильной боли из-за сломанного носа. Койон машинально дернул правой рукой, прикрывая лицо и вновь поплатился. Сломанная кисть неприятно хрустнула, явно давая понять, что ее нужно вправить и, по возможности, не беспокоить. Кошкоглазый встал, отряхиваясь от ссанья и снега. Он понимал — этой самой возможности вообще нет. Левая, ударная рука, проверила клинки — на месте. Кой ощупал аккуратно нос и понял, что нет ничего утешительного для него в данный момент нет. Неуклюже откупорив при помощи одной руки и зубов, колбочку с Ласточкой, мутант залпом ее осушил. Без того бледное-синее лицо от холода, стало белее мела. Вены выступили, подобно сотне новых дорог на его бородатой физиономии. Но, спустя два удара сердца, все стабилизировалось. Он поднял свои глаза полные ненависти к этому городу, к этим людям и самое главное — к Барончику. Зеленоглазый потянул носом и сплюнул вязкий, алый сгусток на землю, растапливая под собой снег. - У, сука. - Койон сделал тяжелый шаг, выпутываясь из снежных пут, - Бегите, мышата. Разъяренный кот вышел на охоту. Крики, вопли, звон бьющейся посуды и ломающейся мебели. Но самым прекрасным и ласкающим ухо ведьмака был звук умирающего и булькающего человека с перерезанным горлом. Кровь лилась рекой. Багрянец разлетался во все стороны, окропляя стены, пол, одежду и лицо ведьмака, который крутился, словно маленький ураган, сыпля смертоносными ударами и не подпуская никого ни на шаг. Вышибалы, не думая, кидались на невысокого юношу, у которого под носом была запечена кровь, а правая рука, болталась, подобно плети. Но и сейчас он был опасен для любого человека. Сейчас он был более опасен, чем когда-либо. А все потому, что Кот был зол. Ярость кипела в его груди и требовала крови. Требовала смертей. Именно в такие моменты в нем просыпался тот самый безумный ведьмак Цеха Кота, о которых всегда ходили легенды. В таких ситуациях, он становился похожим на них, в частности, на Брэена, хоть и всем сердцем и душой никогда этого не хотел и не понимал. Но сейчас. Сейчас он прыгал, шипел, бил и резал, словно лесной кот. Когда вход был зачищен, шлюхи на первом этаже забились по углам и боялись подать признаки жизни, когда ведьмак облизнул влажные, от крови, губы и ему впервые понравился привкус железа на языке, когда он решил, что этого мало и нужно найти остроухую, он подошел к бордель-маман. Алая жидкость полностью укрыла его лицо, делая похожим на безумца. Он схватил больной рукой ее за шиворот, корчась от боли в руке и попутно от боли на лице. - Где, сука!? Говори, где!? - Она заикалась. Она боялась произнести слово. Мутант влепил ей звонкую оплеуху левой рукой. Брызнуло. То ли слюна, то ли кровь. Койон уже не обращал внимания. Он и так уже стоял по самую щиколотку в чужой крови. Кошкоглазый подтянул ее за шиворот левой рукой к своему лицу и противно зашипел хриплым голосом. - Показывай, куда идти или кончу на месте, мразота. - Женщина боязливо показала рукой на то место, откуда приводили девушек. Ведьмак спихнул ее с ее места и крепким пинком отправил вперед. - Со мной пойдешь. - Полу-рыком, полу-криком констатировал он, идя позади. Они спустились вниз. Коридор был нешироким и весьма тесным, дабы там могло разминутся три фигуры в ширину. Это играло Коту на руку. Он шел позади бордель-маман, которая, явно опасаясь за свою шкуру, вела его в нужном направлении. « Все равно сдохнешь, сука.» Они пришли. Ведьмак свистнул, привлекая внимание двух громил, которые и без того давненько наблюдали за непонятным движением с другой стороны коридора. - Тебе чего? - Отозвался один из сторожей, глядя на главную шлюху этого заведения. Она была ростом с ведьмака, но пышная прическа и габаритные размеры позволяли стоять незамеченным в полумраке. Койон ткнул ее лезвием клинка в спину, заставляя подойти ближе и когда они оказались почти впритык, а охрана начала что-то подозревать, кошкоглазый пронзил грудь куртизанки клинком, ногой выталкивая ее под ноги, после чего одним резким рывком вперед и разворотом нанес точный и сильнейший удар в шею одному из врагов. Он был рожден убивать. Они — охранять. У второго это получалось, до недавнего мгновения, очень даже неплохо. Кровь вновь брызнула, а голова легко отошла от шеи. Шульга смотрел ошарашенными глазами-шарам, в которых был виден ужас и страх. А у страха — глаза велики. Он видел демона, который вырвался из его знакомой шлюхи, которую он частенько потрахивал. Он был невысоким, но очень быстрым и ужасным. Шульга достал топор и попытался пятиться. Не вышло. Стена преградила путь назад, заставляя собрать свои яйца в кулак. Шульга занес топор вверх, но его грудь тут же пронзила боль, самый краешек полуторного клинка вспорол кожу, выпуская жизненную энергию наружу. Ведьмак прыгнул на него вновь, ударяя наискось, только в другую сторону. Вновь попал. Но мужчина не кричал и не кидался, словно загнанный зверь. Он молча принимал удары, стараясь контратаковать. Не получалось. Койон вертелся вокруг него, топчась по двум трупам. Это напоминало танцы на могилах. Но сейчас юному и изувеченному монстроборцу было на это плевать. Он с радостью бы помочился на их могилы и наложил громадную кучу дерьма. Удар, еще один. Монстробой рассекал его вены, заставляя его медленно умирать. И в один момент. Великан упал на колени со стеклянными глазами. Он был повержен. Но на этом развлечение не закончилось. Кот подошел к нему в упор. Нет, Шульга был еще жив. Просто предпочел умереть. Сдаться. Этот дьявол был ему не под силу. Не по зубам оказался орешек. Нашла коса на камень впервые за всю историю работы охранника Шульги. Мутант использовал на него Аксий, заставляя взять голову своего друга в руку и постучать в двер. Великан исполнил волю хозяина. Когда дверь отворилась. Кой всадил со спины клинок в сердце, заставляя Шульгу быстро умереть и упасть вперед, а сам, пользуясь мгновением, шмыгнул за угол дверного проема. - Что... Что за?… - Раздался настороженный голос. Ведьмак слышал, как он идет к двери, чтобы закрыть. Однако, Барончик имел неосторожность показаться наружу. Зря. Койон всадил ему носком сапога в пах, заставляя того согнуться, а второй ногой, перенеся вес, ударил в лицо. Барончик опрокинулся на спину. Ведьмак заскочил внутрь, закрывая за собой дверь. - Ну здравствуй, мышонок. Ведьмак огляделся быстро по комнате. Он обомлел на секунду. Потом позеленел и побагровел, насколько это было возможно с сего цветом кожи и полностью залитым кровью. Сапог еще раз ударил в пах лежащего мужчины. - Сучий ублюдок! - Барончик вскрикнул. Еще удар в то же место. - А-а-а-а. - Да я тебе их в яичницу превращу, выблядок, мать твою еб, - гаркнул кошкоглазый, нанося удар со всей силы по ребрам носком сапога. Сегодня он пожалел, что его сапоги не имеют железных носков. Гонта лежал на полу, страдая. Пара ребер была сломана точно. Но больше всего болело ниже пояса. Но он был еще жив. И это было его большей проблемой. Койон обшарил Штульца Гонту и достал ключи из кармана. Он подошел к эльфке, которая нагая лежала на дыбе. - Прекрасно выглядишь, дорогая. - Злобно-иронично пошутил юноша, расцепляя оковы. Когда последний сцепляющий элемент был почти раскрыт, Барончик встал на четвереньки и попытался уйти. Не успел. Ведьмак схватил клинок и подскочив, всадил его сзади, метя в в зад. Клинок вошел, как по маслу. Мужчина умер мгновенно от разрыва внутренних органов и болевого шока. Койон смотрел на него без единой капли жалости. Секунды спустя, он отцепил Торувьель от дыбы и отвернулся, дабы не смущать девушку. - Одевайся. Мы Уходим. Сердечко в груди подпрыгнуло, затанцевало стремительный ритм. "Тук-тук-тук-тук" – молоточками отдавалось в ушах. Если бы она могла – рассмеялась бы в голос, лающе, хрипло, не скрывая своей неистовой радости. Глубокие глаза, цвета гагата, злобно сверкнули на бледном лице. Ведьмак, стиснув зубы до желваков, ударил с силой, за них обоих, а Гонта Штульц, скуля, сжался в крошечный комок. Эльфка с наслаждением слушала его поросячий визг, жалея только об одном – что не она стоит на месте убийцы из цеха Кота. Она глухо зарычала. Молодой кот, казалось, услышал её. Почуял, как эльфская девка в оковах, рвётся к сладкой мести. Стихли звуки побоев – ведьмак, обшарив Барончика, подошёл к ней. Торувьель с шумом втянула носом воздух. Щёлкнул замочек на правой руке. Не мешкая, женщина содрала с челюсти вонючую тряпку, сплюнула горькую слюну и негромко рассмеялась. - Поиметь "хернёй", а, тварь – это ты мне обещал? - Она буравила взглядом Гонту. Вторая рука освободилась из плена, и женщина растёрла запястья, с кривой ухмылкой глядя на слизняка, что корячился в луже крови собственных подельников, - Я этот нож засуну тебе в кишку в твоей заднице. Я отрежу твой хер под корень и скормлю собаке на твоих глазах. Гонта, выпучив зенки, медленно отползал к выходу. Вскочил на карачки, поскальзываясь и падая на пол. Кто знает, о чём он думал в тот момент? Всерьёз надеялся на то, что сможет убежать? Возможно. А может, он знал, что смерть от руки ведьмака будет милостивей к нему, чем от рук женщины, которую он собирался вскрыть и чьи крики так желал услышать. Просвистело лезвие. Торувьель подняла голову, скривилась и бешено заревела "Койон! Нет!" Поздно. Клинок пригвоздил Барончика к полу, словно булавка бабочку. Ведьмак подлетел к ней, стягивая ремешки и помогая подняться. Предусмотрительно отвёл глаза, хотя пялиться там было не на что. Бледная и растрёпанная, с дорожками слёз на щеках, эльфка повисла на нём, не в силах пошевелиться. Безумная ночка Мидинваэрне выдалась в этом снежном году. - Одевайся. Мы уходим. Кивнув, она с трудом отстранилась, сопротивляясь нахлынувшей слабости и размазывая ладошкой сопли по лицу. Подошла к Гонту, ногой перевернула его на спину, в последний раз посмотрела в мёртвые глаза Барончика, что глядели уже не на неё, а в вечность. - Тебе повезло, - она сжала пальцы в кулак так, что ногти впились в ладонь, - Тебе очень повезло. Надеюсь, в аду ты встретишься с ними. Безглазые женские лики, замаринованные в дубовых бочках, внимательно следили за ведьмаком и эльфкой. Острые уши ловили каждое слово Торувьели. - Сжечь. Сжечь их всех. 24 декабря 1255 года. Спустя час, около Винцентува. "Известно, что ведьмак, причиняя иным мучения, страдания и смерть, столь великое удовольствие и наслаждение испытывает, коих человек благочестивый и нормальный токмо тогда достигает, когда с женою своею законною общается, ibidum cum elaculatio. Из поведанного ясно следует, что и в сей материи ведьмак являет себя противным природе творением, ненормальным и мерзопакостным вырожденцем со дна ада пренаичернейшего и наисмраднейшего родом, ибо от наносимых страданий и мук токмо дьявол сам, пожалуй, удовольствие получать может." Монструм или ведьмака описание. Снег унялся, и чистое небо с любопытством глядело на двух путников, подмигивая им звёздными точками. - Койон, - с облачком пара вырвалось кошачье имя. Это было первое слово, что она произнесла спустя этот долгий час, - Погоди, Койон. Проклятый Винцентув остался за спинами двух нелюдей, что ехали доколе бок-о-бок, погоняя лошадей. Торувьель обернулась. Тревожно звонил колокол, ярко полыхало зарево пожара над домами, и черный дым косматой копной застилал безмятежное небо над городом. Молчал Винцентув о том, что видел сегодня. Словно улей загудит он утром, ведая историю того, что же случилось в местном борделе. Алая кровь на снегу, пожарище и страшные, изуродованные трупы – уверятся люди в молве да пересудах о ведьмаках, и никто не захочет увидеть за этим правду об эльфках. Сплетнями и слухами обрастёт резня в Винцентуве на канун Мидинваэрне, и никто никогда не узнает, как чернявая сейдхе в неистовстве громила пыточную Барончика, не в силах смириться с тем, что правда оказалась ещё горше плёток; как ведьмак, морщась от боли в сломанной руке, без тени сомнения кидал зажжённый факел на трупы Шульги и Штульца, как тень улыбки скользила на его жёстком лице. Как забившиеся по углам шлюхи жались к стенкам, когда из подвала вышли двое и как две тёмные фигуры, не оборачиваясь на дело рук своих, припустили из города. У каждого своя правда. Остроухая натянула поводья, останавливая мерина. Будь у неё выбор, поступить так же или найти мирный путь, Торувьель бы не колебалась ни секунды. За зло нужно платить злом. Мешочек с отработанными сполна деньгами, в полном молчании перекочевал в руки к Койону. Об одном ей только было по-настоящему жаль: что спасать уже было некого. - Meas, vatt’gern, - А что ещё сказать? - Бывай. И удачи. На долгие прощания не было времени. Обернувшись в последний раз, она кивнула Койону и пришпорила коня, следуя к горной гряде. Предстояла долгая дорога, а затем, и долгий рассказ, наполненный, увы, плохими вестями. Судьбе ли, Предназначению или воле случая – была благодарна Торувьель – что повстречался ей на Пути Койон. И она не забудет того, что он сделал, даже когда придёт время спуститься с Гор. Кто-то, однажды, сказал ведьмаку: «сгорел сарай, гори и хата». На что кошкоглазый без зазрения совести грубо отвечал: - Гори оно все синим пламенем, ебись конем. - Мутант и сам не заметил, как сказал это. Но Торувьель его слышала, да промолчала. Метель утихла и перестала выть, подобно не успокоившемуся призраку. Двое нелюдей стояли бок-о-бок и наблюдали за пожарищем, которое они устроили. Ни один мускул не дрогнул на его лице, когда факел сорвался с больных пальцев и упал на какой-то раствор, который быстро занялся и начал ласкать своими язычками древесину. Они стояли молча. Рука и нос неистово болели. Кошкоглазый в последний раз попросил Торувьель о помощи, чтобы та вправила ему его обонятельный орган. Остроухая все сделала быстро и ловко, словно занималась этим каждый день. - Спасибо. - Meas, vatt’gern. Бывай. И удачи. - Отозвалась эльфка и ускакала в ночь. Койон еще долго слышал стук копыт, уносящийся в темноту, а в его глазах плясало маленькое пламя огромного здания, которое полыхало, словно соломенное. Черный дым рвался вверх и вился, словно Джин, вырвавшийся из бутылки на свободу. - Не все люди- монстры… но, в семье не без урода… - Большая истина была заложена в этих словах. Люди всегда ищут тех, кто выглядит страшнее и ужаснее, дабы казаться не такими отвратительными, какими они являются на самом деле. Мир не меняется, хоть время и бежит с сумасшедшей скоростью, песком или водой просачиваясь сквозь пальцы. Всевышние Писатели судеб следят за своими подчиненными и смеются. От глупости нету лекарств. - Бывай и удачи… - повторил темноволосый мужчина слова своей бывшей спутницы, трогая бугристый мешочек с золотыми кронами в кармане. Он был рад, что встретил эту листоухую. Он не ошибся в ней. И был несказанно этому рад. Буря гнева улеглась в груди, а дикий и разъяренный кот преспокойно урчал в уголке сознания, получив свое — кровь и мясо. Это было обоснованно. Но стоило ли это того? Койон задумался. Определенно стоило. Да, не все люди — монстры. Но есть люди, куда страшнее любой твари, и куда опаснее, потому, что в отличии от утопца или эндриаги, обладает умом. Пытливым, извращенным и глубоким умом с широким анализом. Но, что-то смутило Кота. Что-то было не так. Он начал сомневаться в своих действиях. Стоило ли убивать вышибал?А та шлюха, как ее было имя? Юноша вновь осекся. Он даже не знал ее имени, но убил без малейших раздумий. - И не зря убил. И убью еще раз. - Он оскалился от внезапного приступа боли. Напухшие части тела начали пульсировать. - Все они заслуживали этого. Эти звери знали о том, что творил этот выблядок. И все молчали. Все, как один. - Его взгляд стал тяжелым и грустным. Это бывало крайне редко, если не бывало ранее вовсе. Койон из Повисса решил: никаких наемных убийств. Никаких заказов на людей. Но если он встретит подобных этому ублюдку — убьет и не задумается. Так он постановил для себя и добавил в свой личный кодекс. Кодекс, который был у любого уважающего себя ведьмака.