Шош и белая кофточка

Возвращаешься вечером с бабушкой из гостей. Тебе 16, и ты такая «пай-девочка»: кофточка беленькая, брючки черненькие, косметики ноль. Да она и не нужна тебе. Из украшений только маленькие серьги, даже твои обычные браслеты остались дома. Идёте рядом, мило беседуя. Он выходит из тени и идёт навстречу. Не высокий, но статный. Джинсы, рубашка навыпуск, короткие черные кудряшки. Скрестить на мгновение взгляды и разойтись. Показать за спиной, пальцами «подожди минуту». Пройти ещё немного, сказать бабушке: «Я погуляю ещё полчасика — часик, воздухом подышу». Конечно, она не против, ведь ещё нет и девяти. Тебе доверяют так, что не задают вопросов. Ты хорошая девочка: делаешь уроки, вовремя идёшь спать, не водишься с дурной компанией… Дождаться, когда она скроется в подъезде. Идти вслед за ним. Свернуть за угол, ещё раз и ещё. Ты за магазинами, тут темно и грязно, хорошо хоть не воняет. Но это всё становится неважно, потому что он прижимает тебя к стенке и целует. Долго и страстно, так, что ты почти задыхаешься. Он соскучился. Прерываешь поцелуй, чтобы выдохнуть: «У меня не больше часа». А он целует тебя снова и тебе сносит крышу. Медленно, но капитально, как всегда с ним. Отдаёшься ему полностью, перестаёшь осознавать себя. Подчиняешься только его рукам. Плавишься, как воск в его объятиях. Не замечаешь, как он расстёгивает пуговицы и стягивает твои штаны. Разворачивает тебя от себя. «Что? Куда? Ах, вот ступеньки… опереться». Подготовка, прелюдия… ничего не нужно. Страх и похоть. То, что ты делаешь с ним на улице… Это вдвойне запретно и поэтому возбуждает тебя сильнее, чем целый час нежных ласк на шелковых простынях. Входит резко, глубоко, намеренно причиняя боль. Заранее зажав тебе рукой рот. Он знает, как тебе нравится. Больше не надо, можно отпустить, ты помнишь, что кричать нельзя. И он убирает руку, придерживая… сжимая твои бедра до синяков, удерживая от падения, потому что тебя кидает вперёд с каждым его толчком, и ты не в состоянии выдержать его натиск. Выходит, разворачивая тебя к себе, дергая вниз. И ты послушно опускаешься на корточки беря у него в рот. Ты бы лучше стала на колени, но тут слишком грязно. Делаешь всё быстро, стараясь пропустить его как можно глубже. Зная, что он не может ждать. Глотаешь всё до последней капли, когда он кончает. Старательно облизываешь, показывая, как тебе всё это нравится. Заглядываешь в глаза снизу вверх, даря ему ощущение власти. Чёрт. Да тебе действительно всё это нравится. Потому что это минута твоей славы. Миг осознания того, что он полностью твой. Он принадлежит тебе весь, без остатка. Не может без тебя существовать. Ты знаешь. Знаешь, что он зависим от тебя. Не потому, что он говорил тебе от этом. Вы вообще ни разу не говорили о любви. Но в такие моменты, ты ощущаешь его эмоции. Знаешь, что таким он может быть только с тобой, потому что ты тоже принадлежишь ему полностью. И когда он поднимает тебя на ноги, чтобы поцеловать. И усаживает на те самые ступеньки, заботливо подстелив снятые наконец-то с тебя штаны. И когда, лаская губами грудь, а пальцами — клитор, доводит тебя до оргазма, а ты прикусываешь кожу на запястье, чтобы не закричать. И когда входит снова, трахая тебя медленней и дольше. Так, что ты извиваешься под ним, и тебя трясёт от наслаждения. А след от зубов на запястье теперь вряд ли сойдёт к утру, и опять придётся надевать кучу смешных браслетов. И когда он во второй раз кончает тебе в рот, а ты, облизав его, трёшься щекой о бедро, чуточку переигрывая, изображая покорность. Всё это время ты плаваешь в ватном облаке возбуждения. Не осознавая реальности вокруг, не видя и не слыша ничего кроме вас. Ощущая лишь приказы, исходящие от его тела. Отдаёшь себя полностью в его власть. Доверяя больше, чем самой себе, потому что себя ты регулярно подводишь, вот как сейчас, например. Приходишь в себя после второго оргазма, медленно выныривая из глубины, с трудом понимая, где ты, и сколько времени прошло. Пора прощаться. Привести себя в порядок и разойтись в разные стороны. Стать чужими, совершенно незнакомыми… до следующей встречи. И успеть придумать по дороге домой, почему твоя белая кофточка стала совершенно черной на спине.