Ты — сказка на ночь. Та, что следит, чтобы шторы были закрыты. Я надеюсь, что ты ждёшь меня, Потому что сам не могу это сделать. Morphine «The Night»
Горячие губы щекотали обнажённые лопатки, легко касаясь их по очереди. Ласкали бархатную кожу, сцеловывали почти выветрившийся запах парфюма и совсем невесомо кусали, оставляя крохотные капельки слюны. От каждого такого соприкосновения из лёгких выбивало воздух, а мурашки пробегались от головы до пят, неловко танцуя и спотыкаясь друг о друга. Чжихё нежилась от этой нехитрой ласки и старалась не смотреть на часы, показывающие начало восьмого. Некоторые люди судорожно искали своё счастье, другие испытывали его постоянно. А счастье в жизни девушки случалось исключительно в будни, в промежуток между шестью и восемью часами вечера. Не только счастье случалось в это время — весь смысл жизни заключался в неполных ста двадцати минутах, истекающих слишком быстро, чтобы казаться правдой. Перевернувшись на бок, лицом к мужчине, девушка осторожно коснулась пальцами его переносицы, соскользнула к тонким губам, мазнула по крохотной родинке в самом уголке и совершила финальный штрих по чуть колючей от щетины щеке. — Я люблю тебя, Бэкхён, — прошептала она, скрепив своё признание коротким поцелуем. — Я тебя тоже, — эхом донеслось в ответ. А затем тихое шуршание простыней и обнажённая спина в дверном проёме. Спустя минуту в ванной зашумела вода, и Чжихё, натянув на голое тело чужую рубашку, отправилась на кухню варить кофе. Терпеливо дожидаясь, когда закипит вода, девушка встала напротив окна и посмотрела на залитую дождём и рассеянным светом фонарей улицу. Там, на тротуаре, изредка мелькали тени прохожих, спрятавшихся от непогоды под разноцветными кругами зонтов. Проезжали машины, тихо шурша шинами по асфальту и поднимая брызги глубоких луж. А ещё барабанили по карнизу крупные капли осеннего холодного дождя. Почти такого же, как год назад, когда промокшая насквозь Чжихё отчаянно пыталась поймать такси, а машины равнодушно проносились мимо. Почти потеряв надежду, она в сотый раз вскинула руку, и проезжающий мимо чёрный Мерседес неожиданно затормозил, а дверца пассажирского сиденья приветливо распахнулась. За те двадцать минут, что девушка провела в тёплом салоне, она успела несколько раз пожалеть, что не живёт на другом конце города. Бён Бэкхён — очаровательный брюнет, сидящий за рулём автомобиля, — без устали её смешил, выпускал сигаретный дым в приоткрытое окно, параллельно жаловался на пробки и безвкусный дешёвый кофе на первом этаже офиса. И Чжихё казалось, словно они не впервые встретились, а знакомы уже много лет. Она отвечала на слова мужчины громким смехом и заинтересованным взглядом. И молила светофоры, встречающиеся на их пути, загораться неизменно красным, ловить их в свои сети и не отпускать. Бэкхён не прятал обручальное кольцо, сверкающее на безымянном пальце, когда во дворе дома новой знакомой беззастенчиво спрашивал её номер телефона. И Чжихё, сияя смущённой улыбкой, уверенно царапала шариковой ручкой на мужском запястье нужный набор цифр. И ещё ни разу об этом не пожалела. Хлопнула дверь ванной комнаты, и за спиной раздались приближающиеся шаги. Обернувшись через плечо, девушка улыбнулась Бэкхёну, остановив взгляд на тёмно-синем полотенце, обмотанном вокруг бёдер. А затем они неспешно пили кофе, забыв включить на кухне свет. Лениво целовались, прихватывая зубами губы друг друга и тут же отпуская, чтобы не оставить следов. Тонкие пальцы кружили по чужой спине, и Чжихё едва сдерживалась, чтобы не расцарапать кожу мужчины поперёк позвоночника, но тут же шептала самой себе короткое «не надо». И фантомные звериные когти втягивались в подушечки пальцев до лучших времён. Сидя на коленях любимого мужчины, целуя его горячую шею, забыв про кофе и стрелки часов, слишком близко подобравшиеся к восьми, Чжихё едва не подпрыгнула, услышав вибрацию телефона. — Да, любимая, — тут же принял звонок Бэкхён, свободной рукой продолжив гладить бедро девушки. — Да, скоро буду. Шеф опять нагрузил работой… Яблочное или грушевое?.. А это нормально, что ты кормишь её пюре из магазина?.. Да, я знаю, что она его любит… Хорошо. Целую, пока! Сбросив вызов, мужчина устало вздохнул и поцеловал Чжихё в щёку. — Мне пора.***
За целый год Чжихё успела многое узнать о любимом мужчине. Ей было известно, что Бэкхёну двадцать девять лет, что он работал в известной международной компании и часто ездил с командировками заграницу. Из которых, к слову, зачастую возвращался на пару дней раньше положенного и проводил это время в объятиях любовницы. Ещё девушка знала, что у него есть жена и трёхлетняя дочь. И это, пожалуй, было самым огорчающим фактом. А ещё она прекрасно помнила, что Бэкхён любил чёрный кофе с ложкой сахара, мелодичный джаз, крепкие сигареты и рубашки на пару размеров больше. Бён ненавидел грязную обувь, его тошнило от запаха ванили и шоколада, он не мог смотреть телевизор, считая это самым скучным занятием на свете. Он умел чинить проводку, но был бессилен в борьбе с сантехникой. Мечтал выучить в совершенстве французский язык, побывать в Новой Зеландии и научиться играть на гитаре. А ещё хотел сына — пожалуй, сильнее всего из полного списка желаний, едва уместившегося бы на паре листов А4 мелким шрифтом. Чжихё зачастую казалось, что она знала Бэкхёна куда лучше, чем саму себя. О нём она могла восторженно говорить часами, о себе же предпочитала молчать, только если напрямую не спрашивали. Да и что тут рассказывать? Двадцать шесть лет, работа в торговой компании, съёмная квартира в спальном районе и никаких перспектив в личной жизни. Она давно смирилась с мыслью, что Бэкхён не собирался уходить от жены, но иногда всё равно прорывало, гной сочился из старой раны, затопляя внутренности, вырываясь наружу вместе со слезами и болезненной бледностью, расползающейся по щекам. Чжихё не хотела быть второй. Не хотела делить любовь. Не хотела засыпать в одиночестве. Чего хотел сам Бэкхён, оставалось только догадываться.***
Чжихё всегда считала себя идеальным образцом любовницы. Спокойная и тактичная, она не вмешивалась в семейную жизнь Бэкхёна, не требовала к себе ни повышенного внимания, ни дорогих подарков. Редко просила задержаться или помочь по дому, не звонила лишний раз, боясь надоесть или доставить неприятности мужчине. И Бён это ценил. Он никогда не приходил в её дом с плохим настроением и с пустыми руками. Покупал цветы, милые сувениры, продукты к ужину, а иногда дарил нижнее бельё или драгоценности. Чжихё всякий раз отнекивалась, стеснительно принимая дары, а потом складывала их на отдельной полке комода и подолгу перебирала, когда оставалась в одиночестве. Бэкхён уходил, а эти вещи всегда оставались с ней, как напоминание о его любви. Вся маска смирения со своей долей облупилась в один из октябрьских дней, когда придя на работу, Чжихё обнаружила свою начальницу в слезах. Пожилая женщина надрывно рыдала, забившись в угол дивана и отталкивая от себя навязчиво желающих помочь коллег. — Что с ней? — шёпотом спросила девушка. — Узнала, что муж изменяет, — ответил кто-то вполголоса, спровоцировав у женщины новый взрыв рыданий. На протяжении всего рабочего дня коллеги перемывали косточки незадачливой любовницы, смешивали её с грязью и совсем не стеснялись в выражениях. Подлая мерзавка, проклятая ведьма, попытавшаяся увести мужа из семьи, заслуживала как минимум смертной казни — публичной, с ярко-горящими кострами инквизиции и решительно настроенной толпой. Чжихё терпела, а под конец дня оторвала мрачный взгляд от документов и холодно усмехнулась. — Так может не любовница плоха, а жена? В кабинете повисла мёртвая тишина, даже надоедливое клацанье по клавиатуре стихло. И никто не произнёс ни слова, пока Чжихё надевала пальто и обматывала шарф вокруг шеи. А когда она скрылась в коридоре, то могла поспорить, что теперь её будут проклинать на пару с неудавшейся разлучницей. Глупцы. Неужели они думают, что любовницы счастливее жён?***
Навязчивая идея познакомиться с женой Бэкхёна не желала отпускать Чжихё ни на минуту. Она долго решалась на безумный поступок, пыталась предугадать реакцию мужчины и в последний момент неизменно отступала. Боялась сделать хуже, испортить отношения с Бэком, потерять его, в конце концов. Но любопытство оказалось сильнее, как и желание взглянуть в глаза соперницы и почувствовать собственное превосходство. Ведь именно ради Чжихё Бэк уходил раньше времени с работы и позже положенного возвращался домой. Это на драгоценные минуты рядом с ней обменивал он семейное счастье. Шептал её имя во время оргазма, касался её волос, ласкал её тело. Её, а не законной жены. Накануне Бэк позвонил и сообщил, что уезжает на неделю в Токио. Чжихё пожелала ему счастливого пути, обещала ждать, а на следующий день отправилась к его дому, адрес которого узнала ещё в начале их знакомства, перерывая сумку мужчины, пока тот сладко спал после выматывающего секса. Таксист меланхолично читал газету, пока девушка, сидящая на заднем сиденье, разглядывала пустынный двор. Она как-то не предусмотрела вариант, что супруги Бёна — обладательницы ужасно безвкусного имени Ёнхи — может не оказаться на улице. Глупо ожидать, что та будет выгуливать дочку в осенней слякоти октября, но Чжихё продолжала терпеливо ждать, изредка поглядывая на часы. По истечении второго часа подъездная дверь хлопнула и девушка изумлённо округлила глаза — несомненно, молодая женщина в стильном клетчатом пальто и в коричневых ботинках на низком каблуке никто иная, как Бён Ёнхи, фотографию которой она видела в бумажнике Бэка. Соперница держала за руку маленькую девочку в ярко-жёлтой курточке, тащившую за собой по грязному тротуару плюшевого медведя. — Я сейчас, — отрывисто бросив таксисту, распахнула дверцу Чжихё. Одёрнув пальто и поправив ремешок сумки, девушка направилась уверенным шагом к Ёнхи. Та как раз остановилась и, присев на корточки, поправляла шапку дочери. Застыв в паре шагов от них, Чжихё осторожно кашлянула и приветливо улыбнулась. — Добрый день! — Здравствуйте, — удивлённо кивнула Ёнхи, разогнувшись и вновь сжав в своей руке ладошку дочери. — Не подскажете, а больница находится далеко отсюда? — Какая именно больница? — растерялась женщина, округлив глаза. Чжихё жадно глотала детали — гладкая кожа, минимум макияжа, высветленные волосы собраны в аккуратный пучок, сумка явно дизайнерская, ноги хоть и коротковаты, но стройные. — Вы меня слышите? — Ёнхи неуверенно махнула рукой в кожаной перчатке. — Вы имеете в виду стоматологию? — Да! И пока женщина объясняла, как лучше проехать к клинике, Чжихё рассматривала её с неожиданной злостью и обидой. Да, Бэкхён уходил из семьи к Чжихё, любил её, дарил свои ласку и нежность. Но возвращался-то он к Ёнхи. К этой самой сердобольной Ёнхи, вызвавшейся едва ли не проводить незнакомку за руку до злополучной стоматологии. Женщина говорила что-то ещё, её щёки краснели от лёгкого морозца, придавая лицу дополнительную свежесть. А Чжихё в красках представляла, как наматывает на кулак волосы соперницы и с наслаждением разбивает её лицо о ближайшую скамейку. — Мам, ну пойдём, — тонко пропищал детский голосок. Вспомнив о девочке, Чжихё перевела на неё взгляд, и злость моментально растворилась. Как можно было злиться, когда на тебя смотрели глаза любимого? Малышка была похожа на отца как две капли воды. Такая же тёмненькая, кареглазая, с аккуратным носиком и знакомой родинкой в уголке губ. — Спасибо за помощь! — Чжихё благодарно кивнула и едва ли не бегом вернулась к такси. — Поехали отсюда, живо! Неторопливо сложив газету, водитель завёл мотор, а проходящая мимо автомобиля Ёнхи покрепче прижала к себе дочь, словно пытаясь спрятать её от испытующего чужого взгляда из глубины салона.***
Бэкхён, как обычно, вернулся из командировки на день раньше. Изголодавшийся, он бросил у порога чемодан и пакеты с подарками и сразу утащил счастливую Чжихё в спальню, где они и провели остаток вечера и ночь. А утро началось с завтрака в постель и массажа, плавно перетёкшего в секс. Приняв вместе душ, влюблённые перебрались в гостиную, где долго разбирали сувениры из Токио. Во время обеда девушка с интересом слушала рассказы Бэкхёна, смеялась над его японскими партнёрами, которых он описывал в привычно комичной манере, и считала себя самой счастливой на свете. Не желая расставаться с мужчиной ни на секунду, Чжихё вышла за ним на балкон и обняла со спины, чуть морщась от сигаретного дыма. Мягкий свитер слегка колол щёку, но девушка продолжала прижиматься крепче, словно хотела врасти в Бэкхёна кожей, стать его тенью, частью организма — такой же важной, как сердце или лёгкие. — Не хочу, чтобы ты уходил, — прошептала Чжихё, уперевшись лбом аккурат между лопаток. Пальцы Бёна чуть крепче сжали сигарету и поднесли её к губам. Затянувшись, мужчина неспешно выпустил дым и поморщился от ударивших в лицо брызг дождя, вновь хлынувшего с неба. Он ненавидел осень. А ещё терпеть не мог выяснять отношения, тем более, когда и без того всё ясно. — Не уходи, пожалуйста, — впервые в жизни попросила девушка, судорожно сжав в пальцах чужой свитер. — Я не могу остаться, — стряхнув пепел, ответил Бэкхён. — Если не можешь остаться, то зачем тогда приходишь? — Потому что не могу не прийти. Чжихё отпрянула и, обойдя мужчину, протиснулась в узкое пространство между ним и перилами. Теперь потемневшие глаза были аккурат напротив её собственных. Уж по ним она надеялась прочитать настоящий ответ, который Бэк не спешил озвучивать. — Кто я для тебя? — Что случилось? К чему эти разговоры? — устало отвернулся Бён, но прохладная ладонь на щеке вернула его голову в прежнее положение. — Что ты хочешь услышать? Правду? Ложь? — А признания в любви чем были? Поцеловав раскрытую ладонь, мужчина затушил сигарету в пепельнице и вернулся в гостиную. Решив не отставать, Чжихё шмыгнула следом, закрыла стеклянную дверь и задёрнула шторы, надёжно скрывая уютную квартирку от чужих глаз. — Пожалуйста, Бэк, неужели я не заслужила хотя бы капли искренности? Мы никогда об этом не говорили и больше не будем, просто будь сейчас честен со мной! — Я не понимаю, что ты хочешь услышать! Почему я прихожу или почему не могу остаться? И вообще, к чему все эти истерики? Ты с самого начала знала, на что идёшь. И заметь, я ничего тебе не обещал! — Я всего лишь хочу понять тебя. — А здесь нечего понимать. Ты нужна мне, поэтому я здесь. А остаться я не могу, потому что у меня есть дочь, которая любит меня. И жена, которая… тоже меня любит. — Но и я тебя люблю! — Вот поэтому я и остаюсь со всеми вами. Я же не могу себя клонировать и каждой дать по папе-Бэкхёну, мужу-Бэкхёну и любовнику-Бэкхёну! — Да плевать я на них хотела! Ты мне нужен! Я слишком давно тебя делю с семьёй и больше не собираюсь! Боже, Бэк, пойми, что со мной тебе будет лучше. Я смогу сделать тебя счастливым. Я подарю тебе сына! Он будет совсем как ты, такой же красивый и замечательный! Мужчина растерянно смотрел на повисшую на нём Чжихё, глотающую окончания слов и заходящуюся в рыданиях. Не зная, что делать, он приобнял её и медленно опустился на диван. Погладил по дрожащей спине, коснулся губами спутанных волос и медленно выдохнул. — Родная, давай не будем торопиться. Дочка подрастёт, и мы с Ёнхи разведёмся. А пока я всё также буду приходить к тебе. Нам ведь хорошо вдвоём. К чему все эти сложности? Оторвав заплаканное лицо от груди Бэкхёна, Чжихё со страхом взглянула в его глаза и покачала головой. — Вся моя любовь к тебе — сплошные сложности, — процедила она и выпуталась из тёплых объятий. — Можешь уходить и не возвращаться. Проживу как-нибудь без тебя! Обиженно запершись в ванной, девушка просидела там минут двадцать, пока входная дверь не хлопнула. Обида тут же разбилась о тесные стены комнатушки и Чжихё выскочила в коридор. Пальто с вешалки пропало, как и исчезли дорогие ботинки из замши. Лишь на столике в гостиной остались привезённые сувениры из Японии, да в сушилке нашлась перевёрнутая кружка, в которой ещё полчаса назад плескался недопитый чёрный кофе.***
Их ссора растянулась на два дня. На третий Чжихё не выдержала и позвонила Бэкхёну сама. Мужчина ответил не сразу — видимо, искал безопасное местечко в квартире, чтобы жена не услышала. Сделав любовнице выговор под шум льющейся из крана воды, он выслушал скомканные извинения и со вздохом пообещал заехать завтра после работы. Он сдержал обещание, вернув свет в на пару дней потускневшую от тоски квартиру. И на губах Чжихё вновь заиграла улыбка, глаза радостно засияли, вот только червоточина в сердце становилась всё чернее и глубже, прогрызая себе сквозную дыру, впуская в чужую душу промозглый осенний ветер. Чтобы выстудил больную любовь или хотя бы выветрил из головы мысли, мешающие спокойно жить. Вот только не помогало. Поэтому в один из дней, когда Бэкхён мирно спал в её кровати, девушка склонилась над ним и впилась губами в давно облюбованное местечко на плече. Коснувшись подушечкой пальца небольшого, но бросающегося в глаза засоса, Чжихё наклонилась к уху мужчины и прошептала: «А это сюрприз для любимой жены».***
Бэк никогда не приходил в выходные, поэтому вечером девушка планировала сходить с подругами в боулинг. Она как раз недавно проснулась и сейчас бестолково наворачивала круги по кухне, кутаясь в белоснежную рубашку Бэкхёна, украденную как-то раз из его командировочного чемодана. Вопреки прогнозу погоды на улице хлестал дождь. Октябрь давно перевалил за середину, и Чжихё не могла дождаться, когда серый месяц наконец-то закончится, уступив место ещё более мрачному ноябрю. Как ни крути, но в осени для неё был только один приятный момент — именно в это время года случилась их встреча с Бэкхёном. Услышав звонок в дверь, девушка лениво поморщилась и прошлёпала босыми ногами в коридор. Одёрнув рубашку, надёжно прикрывающую ягодицы, Чжихё даже не удосужилась заглянуть в глазок и смело щёлкнула замком. Каково же было её удивление, когда на пороге собственной квартиры она увидела Бён Ёнхи. То же клетчатое пальто и коричневые ботинки, только сумка уже другая, и волосы не в пучке, а аккуратно расчёсаны и слегка намокли от дождя. Остановив взгляд на зелёном зонте, влажном от воды и зажатом в судорожно стиснутых пальцах, Чжихё холодно усмехнулась, без труда обо всём догадавшись. И как она всё узнала? — Зайдёшь? — оставив дверь приоткрытой, девушка скрылась в квартире. Спустя пару секунд Ёнхи осмелилась зайти внутрь. Застыв в углу прихожей, она с холодной решимостью во взгляде рассматривала рубашку мужа, натянутую на явно обнажённое тело, на знакомые тапочки на полке для обуви, на похожие сувениры, расставленные в причудливом порядке на комоде, — почти такие же, какие стояли в их гостиной. Выходит, не ошиблась. — И давно вы… — Год, — довольно ответила Чжихё, сложив руки на груди. — Как ты догадалась? — Проследила за мужем. Стало интересно, где он перерабатывает, если коллеги утверждают, что из офиса он уходит исключительно вовремя! — Потрясающие дедуктивные навыки! Небось детективы на досуге читаешь, пока муженёк на стороне развлекается? — Какая разница, если в итоге он всё равно возвращается ко мне? — печально улыбнулась Ёнхи. — Привычка, обязательства, чувство долга — что угодно, но только не любовь привязала Бэкхёна к тебе. Ты — всего лишь идиотка, считающая, будто смогла удержать мужика общим ребёнком. Только знай, дорогуша, что Бэк недолго будет тебе принадлежать. Он мой, и мы будем жить вместе, а ты состаришься в одиночестве, и единственной радостью в твоей жизни станет дочурка. Ты уж потрудись, придумай для неё достойную легенду про отца-лётчика, который улетел в чужие страны и не нашёл дороги обратно. Ей же незачем знать, что её папочка не герой и всего лишь бросил драгоценную мамочку ради любимой женщины! Резкая пощёчина заставила Чжихё отшатнуться и прижать ладонь к горящей щеке. В ужасе уставившись на невозмутимую Ёнхи, девушка презрительно скривилась и уже хотела разразиться гневной тирадой, как Бён холодно заговорила, чётко выговаривая каждое слово. — Ты не первая любовница моего мужа. Зато, пожалуй, самая мерзкая и наглая. Вот только однажды ты исчезнешь, а я останусь. И мы будем квиты. Развернувшись, Ёнхи открыла дверь и скрылась на площадке, и только тогда Чжихё смогла прийти в себя. Выбежав на лестницу и свесившись через перила, глядя туда, где мелькала чужая тень, девушка не выдержала и истерически закричала. — Чтобы ты сдохла, тварь! Ненавижу тебя! — надрывалась Чжихё, хотя подъездная дверь уже давно захлопнулась, а на шум выглянула соседка. Бросив на пожилую женщину злой взгляд, девушка заперлась в квартире и, съехав по стенке на пол, разрыдалась от жалости к самой себе.***
Бэкхён не звонил почти неделю. Чжихё понимала, что тому есть причина — и имя её наверняка Ёнхи. Она несколько раз порывалась набрать номер мужчины, но в последний момент отдёргивала руку от смартфона и продолжала пялиться в экран телевизора, не понимая ни слова из речи шумных ведущих ток-шоу или героев слезливой дорамы. Не желая верить в то, что всё так глупо закончилось, Чжихё вертелась в холодной постели, мучаясь от бессонницы и надоедливого шума дождя за окном. Бесконечный шорох сводил её с ума. Словно сам октябрь нашёптывал ей то, что она не хотела слышать, с чем не хотела и не могла смириться. Звонок раздался вечером в пятницу. Бэкхён сухо поздоровался и попросил спуститься вниз. Чжихё уже через минуту выбежала из подъезда, кутаясь в одну тонкую кофту. Нырнув на переднее сиденье Мерседеса, потянулась за привычным поцелуем, но Бён взглянул столь зло, что девушка невольно отпрянула и опустила взгляд. В салоне было темно, а размытое сияние фонаря не доставало до автомобиля чуть больше полуметра. Чжихё могла поклясться, что слышала, как тикают часы на запястье мужчины. И именно этот мерный звук позволял ей сконцентрироваться и не впасть вновь в безобразную истерику, изрядно истрепавшую её нервы за последние дни. — Нам нужно расстаться. Удивительно, Чжихё ожидала услышать нечто подобное, но больно так, словно в её сердце только что вогнали по самую рукоятку нож и провернули пару раз для надёжности. — Почему? Бэкхён, щурясь, смотрел в лобовое стекло, залитое дождём, и нервно вертел в пальцах зажигалку, не решаясь закурить. А Чжихё смотрела на его чёрное пальто, вспоминая, какое мягкое оно на ощупь и сколько запахов успел впитать в себя дорогой материал. Прижаться бы сейчас к нему всем телом, расплакаться и заслужить каплю нежности — самую крохотную, но такую необходимую сейчас. — Ёнхи в курсе нашей интрижки, она даже знает, что сейчас я у тебя. И я здесь именно из-за… обстоятельств, связанных с ней. — Интрижки, говоришь? — обиженно возмутилась Чжихё. — А говорил, что любишь. Лжец! — Я никогда тебе не лгал! Я действительно тебя люблю, но не смогу бросить семью ради призрачного счастья рядом с тобой! Встретились бы мы лет на пять раньше, и всё сложилось по-другому. А сейчас… Ты могла довольствоваться тем, что у нас было. Но захотела большего и потеряла всё. — Ты бросаешь меня лишь из-за того, что твоей жене стало всё известно? — Я бросаю тебя, потому что Ёнхи… Она ждёт ребёнка, — опустив голову, произнёс Бэк. Чжихё схватила губами казавшийся разряженным воздух и почувствовала, как предательски закружилась голова. Тряхнув ей, непонимающе взглянула на мужчину и хрипло рассмеялась. — Ребёнка? И ты ей поверил? Она специально всё придумала, чтобы нас разлучить! — Нет, Чжихё. Мы вместе сходили к врачу, и он подтвердил, что моя жена находится на третьем месяце беременности. Прости, но я не могу ей изменять, когда она в таком состоянии. — А через полгода, когда она родит, сможешь? Бэкхён растерянно посмотрел на любовницу, пытаясь угадать, говорит та серьёзно или шутит. Но Чжихё смотрела бесхитростно и прямо, не спеша вытирать слёзы, бегущие по щекам. — Я готова ждать тебя, Бэкхён. Не только полгода. Всю жизнь. Только бы ты возвращался ко мне. Хотя бы иногда. Иначе смысла жить уже не будет. Не оставляй меня, пожалуйста. Подари надежду. Обещай вернуться, а я дождусь. Клянусь всем, что у меня есть! Порывисто подавшись вперёд, Бэкхён прижал к себе рыдающую девушку и осторожно погладил по волосам. Поцеловал кончик уха, перешёл губами на горящую влажную скулу и остановился в сантиметре от искривлённого в истерике рта. — Я должен отпустить тебя — прямо здесь и сейчас. Сказать, что ты свободна и совсем ничего мне не должна. Что время идёт и тебе пора устраивать собственную жизнь. Что я ничего не могу тебе дать. Что я полное ничтожество, не заслуживающее твоей любви… Но это выше моих сил, малышка! Крепко поцеловав солёные от слёз губы, Бэк отстранился и прижался своим лбом ко лбу девушки. — Давай попробуем жить отдельно. Вдруг у нас получится? Я постараюсь не приходить и не портить тебе жизнь, но как же я хочу, чтобы ты меня ждала. — Я дождусь. Я только твоя, — шептала Чжихё, обнимая мужчину за шею, притягивая его к себе и безостановочно целуя. Они оторвались друг от друга, лишь когда на улице окончательно стемнело. В кармане пальто вибрировал телефон, и не нужно было смотреть на определитель, чтобы догадаться, кто именно звонил. Бэк вышел из салона вместе с Чжихё, бросив жужжащий смартфон на сиденье, и проводил девушку до подъездной двери. Не спеша расставаться, мазнул губами по переносице, пробежался пальцами по рёбрам, проглядывающим под тонкой тканью платья, и плотнее завернул Чжихё в кофту. — Мне пора. Девушка молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Украв последний поцелуй, она проводила Бэкхёна взглядом и продолжила стоять на крыльце до тех пор, пока его автомобиль не выехал со двора, влившись в оживлённый поток автомобилей, тянущийся вдоль магистрали. Возвращаться в одинокую квартиру совсем не хотелось, но стоять здесь было слишком холодно и страшно. Да и плечи давно намокли от дождя. Захлопнув дверь, Чжихё не спешила включать свет. Пройдя на ощупь в спальню, она опустилась на кровать и устремила немигающий взгляд в тёмный потолок. По нему кружили пугающие тени — в темноте обыкновенные ветви превращались в хищные лапы монстра, а разводы от дождя на стекле казались слезами несчастной жертвы. Октябрь шумел за окном, сходил с ума и печально вздыхал, ударяя порывами ветра в толстые стёкла и гневаясь от мысли, что не способен их выбить и пробежаться сквозняком по утонувшей во мраке квартире. А Чжихё лежала поперёк кровати и зажимала уши руками, лишь бы не слышать этот тихий навязчивый шёпот, умоляющий отпустить, забыть, жить дальше. Запертая в клетке сильных безумных чувств, растерянная в предчувствии возможной разлуки, она не желала знать, как будет правильнее. Ей хотелось так — навзрыд, скрипя зубами от боли, принимая её как данность, как воздух, ветер, как свет солнца. Принимая тот факт, что боль — это часть её самой и той любви, которую считать нормальной не получится даже с натяжкой. Чжихё знала, что можно перетерпеть и отпустить. Что вначале боль будет сильнее в сто крат. Она раздерёт острыми зубами глотку и грудную клетку, перемолотит все внутренности, истреплет душу, сломает кости и выплюнет из бездонного и вечно голодного рта живой труп, сядет напротив и будет смотреть, как тот корчится в предсмертных судорогах. Но эта боль не будет вечной. Она непременно начнёт слабеть и исчезать, тускнея с каждым днём. И спустя год, два, пять — тут уж как повезёт — при встрече с Бэкхёном внутри ничего не дрогнет. Разве только отголоски былой боли заноют, напоминая о старых шрамах, но быстро сойдут на нет. Вот только Чжихё не хотела для себя такого исхода. Она готова была терпеть монотонную боль до конца жизни, лишь бы Бён Бэкхён никогда не потерял для неё своей ценности и красоты. Лишь бы в доме вновь звучал громкий смех, а на полке в ванной теснились его любимый шампунь и гель для душа. Лишь бы он был рядом, пусть только в будние дни, в промежуток времени между шестью и восемью часами вечера. Лишь бы этот список можно было продолжать до бесконечности, выдумывая новые поводы, чтобы ждать мужчину — несмотря ни на что и вопреки всему, потому что любила его слишком сильно.***
Когда спустя неделю смартфон разразился болезненно громкой трелью, Чжихё довольно улыбнулась и, закусив губу, прижала трубку к уху. — Я приеду? — нерешительно раздалось в динамике. — Конечно. Я буду ждать!