Аромат роз

      За окном росли розы.       Окно было расположено слишком высоко, чтобы из него можно было просто выглянуть, а Сьюзен была уже слишком стара, для того чтобы, как некоторые другие заложники, взобраться повыше, ухватившись за решетку. Но, несмотря на то, что в камере всё сильнее и сильнее пахло немытыми телами, Сьюзан всё ещё могла чувствовать в воздухе аромат роз.       Она закрыла глаза и глубоко вздохнула, стоя в круге молящихся, который она организовала, чтобы успокоить некоторых заложников. «Господь с нами всегда, достаточно только иметь глаза, способные видеть его…»       Сьюзан использовала слово «Господь» ещё с тех времен, когда была подростком. «Аслан» тогда вызывал запутанные и неодобрительные взгляды, а другие термины возвышали одну религию над другой. «Господь» же был известен почти всем религиям. И сейчас, находясь в этой камере, она напоминала не только остальным, но и себе о его величии и в то же время о его таинственности. Иногда было тяжело увидеть хоть какую-то доброту или величие. Иногда было тяжело найти Господа. Иногда надо было попросить о помощи.       Сьюзен закончила фразой: «Может быть, Господь дарует нам такие глаза». Люси видела его всегда, Сьюзен же иногда нуждалась в помощи. Сейчас она нуждалась в помощи для того, чтобы увидеть розы. Однако, открыв глаза, вместо них она увидела нового охранника у двери в камеру.       Мужчина указал пальцем на Сьюзен: «Ты, иди сюда».       Сьюзен ответила на такое неуважение неодобрительным взглядом, но больше никак не выразила протест. По крайней мере, он дождался завершения молитвы. Она поднялась со своего места на грязном полу тюрьмы с элегантностью, которая опровергала её возраст и была следствием долгого ношения королевских одежд в ситуациях, варьировавшихся от военных засад до длившихся неделями лесных фестивалей.       По дороге к двери она прошептала пару успокаивающих слов другим пленникам.       Сьюзен была женой, матерью трех детей, бабушкой четырех, а также успешным дипломатом с многолетним опытом. Её прибытие в это посольство было последней отчаянной попыткой предотвратить то, что сейчас происходило. Честно говоря, её отправили сюда слишком поздно. Не сумев избежать конфликта, она сконцентрировалась на том, чтобы остановить его дальнейший рост и сохранить спокойствие других пленников. Она держала спину прямо и говорила с другими мягко — так, как она научилась говорить со своими подданными в Нарнии и со своими детьми в Англии.       Сьюзен была мягкой с другими пленниками, даже с теми, кто раздражал её криками о том, что происходящее не может быть правдой. Она была мягкой с теми, кто плакал, и с теми, кто был в шоке. Она была мягкой даже с теми высокомерными людьми, которые после попыток вести переговоры с охранниками, поняли, что ни взятки, ни угрозы не могут поколебать фанатиков, у которых всё равно нет ключей к дверям. Сьюзен была благодарна, что здесь, по крайней мере, не было детей. Многие работники посольства были недовольны тем, что она потребовала их эвакуации сразу же после своего прибытия. Однако их недовольство её решением резко пропало, когда оказавшись в заложниках, они смогли успокоить себя мыслью, что их дети и семьи находятся в безопасности. Теперь большинство пленников объединилось вокруг Сьюзен, ведь несмотря на насилие, угрозы и грязь их тюрьмы она сидела прямо и безмятежно, не показывая страха. В конце концов, она была королевой Нарнии. Единожды королева Нарнии, королева Нарнии всегда. А королевы не могут показывать страх — этот урок ей пришлось узнать не раз и в намного более опасных ситуациях, чем эта. Сейчас же она едва ли чувствовала страх, и уж точно ни следа его не отражалось на ее лице, пока она шла к двери.       Когда дверь открыли, она вышла со всем королевским достоинством, которое могла собрать. По охраннику было видно, что такое поведение заставило его почувствовать себя очень неуверенно, ведь из стража и захватчика он как будто превратился в её слугу и придворного.       Но его поза стала тверже, а презрение вернулось, когда несколько других заложников стали кричать, чтобы она не шла с ним, не позволяла забрать себя туда, где она будет один на один с врагом. Но даже если она не горела желанием узнать, зачем охрана вызвала ее, Сьюзен определенно не хотела столкнуться с результатами открытого конфликта между вооруженными мятежниками и испуганными заложниками. Такие мысли, очевидно, появились не только у неё — несколько узников, осознавших, к насколько серьезным последствиям могла привести эта ситуация, стали удерживать тех, кто, не имея никакого плана, пытался атаковать охранников.       Она улыбнулась им мягко: — Не беспокойтесь. Бояться нечего. — Нечего бояться? — её захватчик выглядел действительно раздраженным. — Ты думаешь, я не собираюсь убить тебя?       Сьюзен улыбнулась мягко и ему, решив не отвечать. Было бы подло сказать, что она знает — он всего лишь сопровождает её к кому-то, обладающему большим авторитетом. Вместо этого, она сказала другую правду. — Я размышляла о том, когда я в следующий раз увижу моих братьев и сестру. Они не одобряли моё решение остаться здесь.       Её дети не одобряли её решение поехать в это посольство, — по всей видимости, у них были для этого хорошие причины — но её братья и сестра не одобряли то, что она осталась в этом мире. Питер, и Эдмунд, и Люси — все они не одобряли её решение, в момент смерти и на протяжении нескольких лет до этого. Они умерли, уйдя в земли Господа и взяв родителей с собой, всё это время продолжая не одобрять её действия. Ведь она нашла жизнь и любовь в мире, где они родились, пока все они непрерывно тосковали по Нарнии и искали только то, что уже не могли иметь. После долгих размышлений Сьюзен пришла к выводу, что, если бы её братья и сестра смогли полюбить этот мир хотя бы наполовину так же сильно как Нарнию, они, наверное, пробыли бы здесь гораздо дольше. — Тогда, может быть, ты должна была их послушаться. — Нет, я действительно рада, что я этого не сделала.       Она любила Нарнию и до сих пор продолжала любить Аслана, но она не позволила этому сделать её слепой по отношению к миру, в котором она жила. Она выучила свой урок в Нарнии: в каком бы мире она ни находилась, её пребывание там может закончиться в любой момент. Таким образом, Сьюзен Пэвенси решила двигаться дальше по жизни и обнаружила, что жизнь тоже движется вперед. Она нашла удивительного мужа, вырастила трех удивительных детей и до безумия любила самых восхитительных внуков во всей вселенной. Она решила наслаждаться временем, которое ей было отведено в этом мире, и сохраняла верность этому решению до сих пор.       Настанет время, когда она воссоединится со своими братьями и сестрой. Настанет время, когда у неё будут Нарния и Аслан, но это случится позже. — Ты думаешь, что сумеешь выбраться отсюда? — ухмыльнулся он, но Сьюзен даже не смогла заставить себя возмутиться. Усмешка, за которой он пытался скрыть растущую неуверенность, выглядела искусственной. И Сьюзен в очередной раз вспомнила о войне, которая продолжалась в Нарнии и после изгнания Белой ведьмы. Тогда, даже те, кто боролся против Аслана, всё ещё хотели поверить, хотели, чтобы их убедили.       Заниматься их убеждением часто выпадало Нежной королеве. — Я совсем в этом не уверена, — сказала она, — но я готова уйти, когда Господь позовёт меня, так же как я была готова остаться и помогать этому миру. — Ты никогда больше не увидишь своих братьев и сестер, если твоё правительство не сделает то, что мы скажем. — Совсем наоборот, — она поправила его, — мои братья и сестра мертвы уже на протяжении почти пятидесяти лет. Когда-нибудь я их увижу, не важно, в результате чего это случится.        Даже спустя пятьдесят лет, даже после того, как она принесла клятву верности королеве Англии, Сьюзен была и навсегда останется Сьюзен Нежной, королевой Нарнии. — Если я вернусь домой к моим детям, они поцелуют и отчитают меня. Если я вернусь домой к моим братьям и сестре, они поцелуют и отчитают меня. Куда бы я ни отправилась отсюда, меня везде поприветствуют с любовью.       Сьюзен улыбнулась охраннику, когда они проходили мимо роз. Она остановилась на мгновение, чтобы понюхать их. Охранник не протестовал.