Когда же начинаешь ты плясать, Шепчу: танцуй! Еще, еще движенье! Как бег волны, пусть вечно длится танец. Ты царственен, во всем прекрасен ты!
Эрик стоял по колено в навозе, когда за ним пришел Янош. Дождь лил всю ночь, и поток воды смыл ограждения для скота, из-за чего Шон Кэссиди все утро провел в грязи, пытаясь починить повреждения и ругаясь из-за сбежавшего скота. Поэтому Эрик, вместо того, чтобы провести весь день в своем кабинете, мысленно готовясь к сегодняшнему вечеру, все время убил на то, чтобы помочь починить ограду на ферме Кэссиди и загнать коров обратно. Прекрасно отдавая себе отчет в том, как он выглядит с растрепанными волосами, в мокрой рубашке и рваных штанах, Эрик махнул рукой Яношу в качестве приветствия. Его управляющий, само воплощение серьезности и тактичности, лишь слегка почтительно склонил голову в ответ. — Вам пора уже идти, мой Лорд. Эрик кивнул и вернулся к своему занятию. Прибив последнюю доску, он взял Гефеста под уздцы, отвел его обратно в стойло и лишь после этого устало побрел домой. Он бросил последний взгляд на заканчивающих работать над оградой фермеров, смех и веселые ругательства которых разносились над полем. Он бы хотел сейчас остаться с ними, после чего отправиться в местный трактир, выпить заслуженную пинту пива, затем помыться и уснуть крепким сном. Вместо этого он направился к Торнфилд-Холлу, в окнах которого горел свет, собирая силы для оставшегося вечера. В поместье царила суета, вызванная подготовкой к балу, поэтому никто из слуг даже не обратил внимания, когда Эрик, пройдя в дом, отряхнул грязь с сапог и, сняв их, пошел босиком. Слуги знали, что Эрика лучше не раздражать лишними вопросами и косыми взглядами, как знали и то, что их хозяин не придавал большого значения правилам этикета, формальностям, а также вечерам вроде этого. Поэтому когда Эрик сообщил, что хочет устроить бал, то его экономка где-то с минуту удивленно смотрела на него, распахнув рот, и лишь потом, собравшись, ответила, что возьмет все приготовления на себя. Пройдя в свои покои, Эрик с радостью отметил, что его ожидала горячая ванна, поэтому, быстро раздевшись, он тут же залез в воду и облегченно вздохнул. Янош, продумывающий все до мелочей, вскоре явился с бокалом вина, и Эрик заставил себя пить алкоголь не торопясь, смакуя вкус, пока теплая вода согревала его продрогшее тело и помогала расслабиться. К моменту, когда вода совсем остыла, он чувствовал себя куда лучше, но все же не был готов к предстоящему вечеру. Впрочем, отступать было поздно, поэтому он попросил Яноша помочь ему с одеждой: он выбрал черные шелковые брюки к черному фраку, под который надел любимый красный жилет. Эрик принялся внимательно рассматривать свое отражение в зеркале, когда услышал звук первой подъезжающей кареты. Вздохнув, он внес последние штрихи в образ, пригладив рукой лацканы на фраке. — Вы справитесь сегодня, сэр, — произнес Янош, приотворив дверь в коридор, в котором царил мягкий полумрак. Эрик собрался духом и кивнул, напомнив себе в очередной раз, зачем он вообще взялся за этот чертов бал в первую очередь. Чем больше гостей прибывало, тем сложнее Эрику было удержать в голове все их имена. К тому же бесконечный обмен любезностями и нескончаемые рукопожатия все больше и больше испытывали его терпение. Он стоял у входа в бальную залу, как того требовали приличия от хозяина дома, одаривая каждого лорда или леди своим хмурым взглядом. И тем не менее та холодность, с которой он встречал гостей, не отпугивала прибывших: с неугасающим энтузиазмом эти разряженные павлины проскальзывали мимо него, восхищаясь убранством дома, который впервые был открыт для подобного приема. Он уже готов был уйти, и к черту его обязанности хозяина дома, когда вдруг услышал знакомый смех. Вытянув шею, так как обзор ему загораживал плюмаж на головном уборе стоявшей перед ним дамы, он увидел Чарльза. Сняв плащ, он, вопреки общественным условностям, крепко пожимал руку его лакея, Алекса, и смеялся какой-то его шутке. При виде Чарльза Эрик широко улыбнулся, отчего леди, чью руку он держал в тот момент, отпрянула назад. Поспешно сделав реверанс, она как можно скорее оттащила своего мужа в сторону, открыв Эрику полный обзор на Чарльза, который взял Рейвен под руку и, встретившись взглядом с Эриком, улыбнулся ему. Последний раз он видел Чарльза еще во время обучения в Греймалкине, когда тот проводил все свое свободное время над книгами, работая над своей диссертацией. Тогда Эрик совсем забыл о своей внешности, погрузившись в работу: на нем была потертая рубашка, поношенные брюки, образ дополняли рыжая борода и руки, заляпанные чернилами. Все это не шло ни в какое сравнение с тем, как он выглядел сейчас: он был идеально выбрит, его чистое лицо словно светилось, контрастируя с темным бархатным костюмом. — Мой дорогой друг, — произнес Чарльз, отходя от Рейвен, чтобы пожать руку Эрика. — Как глупо было с моей стороны сомневаться в Вас. — Представляете, Чарльз был уверен, что Вы отмените все в последнюю минуту, — хитро улыбнулась она, и только затем сделала реверанс. Эрик кивнул ей в качестве приветствия и рассмеялся: — Я был близок к этому. Чарльз уже открыл было рот, чтобы что-то ответить, но передумал, так как подошла следующая пара, подталкивая его вперед. — Удачи, — лишь произнес он и повел Рейвен за собой. Эрик, который больше всего хотел последовать за ними, повернулся обратно к гостям и заставил себя выдавить очередное вежливое приветствие. Как бы ему не хотелось присоединиться к Рейвен и Чарльзу, его обязанности как хозяина дома состояли в том, чтобы стоять на своем посту до последнего прибывшего. Но даже когда эта пытка закончилась, ему еще долго пришлось кружить по залу среди аристократов, каждый из которых считал своим долгом втянуть Леншерра в разговор. Вскоре наконец-таки заиграла скрипка, приглашая всех к танцам, и Эрик вздохнул с облегчением. Когда он пробирался к выходу через толпу, то увидел Чарльза, стоящего у двери. — В Вашей бальной книжке, наверное, нет ни одной пустой строки, мистер Леншерр, — произнес Чарльз с коварной улыбкой, шагая навстречу Эрику. Тот в свою очередь замедлил шаг, чтобы расстояние между ними не сокращалось слишком быстро. — В ней все строчки пустые, — ответил он сухо. — Пустые! — воскликнул Ксавьер, и пожилая пара, проходящая мимо, бросила на них неодобрительный взгляд. — Да ведь в Вас влюблены все девушки графства! — продолжил так же громко Чарльз, не замечая, что творится вокруг. Эрик напомнил себе: если он начнет закатывать глаза, то станет очевидно, что поддразнивания Чарльза его задели. — Уж кому как ни вам знать, что я не люблю танцевать. — Да, я прекрасно помню бал в Дорсете, — рассмеялся Чарльз. — Даже чары самой мисс Фрост не смогли тронуть Ваше холодное сердце. Выйдя за пределы бальной залы, они повернули за угол, но даже там отчетливо был слышен гул гостей и звук настраиваемых инструментов. В коридоре не было никого кроме них двоих и слуг, а Эрик поймал себя на мысли, что сейчас ему бы ужасно хотелось увести Чарльза подальше отсюда и провести этот вечер с ним у камина за бокалом виски, как они обычно и делали. Но вместо этого он спросил: — А что насчет Вас? Планируете танцевать без перерывов до утра, как в Дорсете? — отсюда Эрику было хорошо слышно, как церемониймейстер приглашал всех занять свои места. Лицо Чарльза просветлело, на губах заиграла улыбка, он бросил последний взгляд на друга, прежде чем вернуться в зал: — В отличие от кое-кого, мистер Леншерр, я люблю танцевать.***
Несколько часов спустя Торнфильд-Холл опустел, хотя Эрику казалось, что он все еще слышал эхо голосов и звуки скрипки, отражающиеся от стен. Благодаря теплу камина кости уже не так ныли после всего, а отличный ирландский виски, который протянул ему Чарльз, помог справиться с пульсирующей головной болью. — Ты выжил, — усмехнулся Чарльз, опускаясь в кресло напротив Эрика. — Не похоже. — Ох, да ладно тебе, — Чарльз нагнулся вперед и, поставив стакан на столик, принялся расставлять шахматные фигуры на доске. — Неужели все было настолько плохо? Эрик залпом выпил свою порцию и поднялся, чтобы вновь наполнить стакан. — Не тебя же таскали весь вечер туда-сюда, как свинью на ярмарке, — откупорив бутылку, он поднял ее, наслаждаясь зрелищем как блики от огня в камине играли на стекле, придавая виски красивый золотистый оттенок. Ничто не нарушало тишины в комнате кроме мягкого звука очередной передвигаемой шахматной фигуры. — Я боялся, что герцогиня Кентская решила, будто у меня не все в порядке с головой, после того, как я отказался с ней танцевать. — Уверен, что все теряются в догадках, зачем ты вообще устроил бал, если терпеть не можешь танцевать. Эрик так и замер с бутылкой виски в одной руке и пустым стаканом в другой. Хоть его взгляд и был сосредоточен на книжном шкафе, он его не видел: лишь размытые пятна чернил и кожи. Перед глазами у него сейчас был образ Чарльза: он видел как тот, счастливо улыбающийся, с легкостью и поразительной грацией несколько часов назад парил по залу, танцуя со своей сестрой. Эрик весь вечер простоял у стены, наблюдая за тем, как тот плавно скользил по паркету, смеясь или шепча что-то на ухо очередной девушке. — Эрик? Только сейчас он осознал, что стоит неподвижно посередине зала. Заставив себя сдвинуться с места, он наполнил стакан и вновь плотно закупорил бутылку. — Все в порядке? — спросил Чарльз, и Эрик, повернувшись к нему, засмотрелся: бледная кожа, на которой играли мягкие блики огня, галстук, ослабленный у шеи, растрепанные волосы. Слова, которые он так долго держал в себе, чуть не сорвались с его губ, но он вовремя сумел сдержать себя и сглотнул комок в горле. — Да, все в порядке. Мои извинения, я просто устал. Вновь устроившись в кресле, он отвернулся, избегая проницательного взгляда Чарльза. Он был уверен, что его друг способен прочесть на его лице каждую мысль, каждое чувство, которое он носил в своем вероломном сердце. — Так значит все это из-за леди, я прав? — спросил наконец-таки Чарльз и, широко улыбаясь, откинулся на спинку кресла. — Ты положил глаз на некую молодую особу и устроил этот бал, чтобы впечатлить ее? Слова застали Эрика врасплох, так что он вдруг подавился, чувствуя, как виски обжигает язык и горло. Чарльз победоносно улыбался, пока Эрик откашливался, впрочем, сквозь слезы Эрику показалось, что улыбка эта была резкой и холодной. — Уверяю тебя, что никакой леди нет и в помине, — прохрипел он и сделал еще один глоток, чтобы прочистить горло. — Нет смысла скрывать что-то от меня, мистер Леншерр, — пропел Чарльз, поддразнивая. — Я теперь все знаю. — Ты только думаешь, что все знаешь… — Разве у друзей должны быть секреты друг от друга? Сколько ей лет? Я знаком с ней? — Нет… — О, так значит я ее не знаю. Хм-м, а я-то думал, что знаком со всеми хорошенькими девушками в графстве… — Хватит! — слишком резко рявкнул Леншерр, сам от себя такого не ожидая. Каждый вопрос Чарльза был словно ударом ножа в сердце. Он представлял, какой у него сейчас был вид: Эрик тяжело дышал, раскрасневшееся лицо было искажено злостью. В комнате воцарилась гробовая тишина, от которой было неуютно обоим. — Мой дорогой друг, — неуверенно произнес Чарльз, в голосе которого слышались нотки раскаяния. — Я и предположить не мог, что она так много для тебя значит. Я приношу свои извинения, я ни в коем случае не хотел обидеть тебя. Старинные часы, стоящие у противоположной стены зала, пробили час. Чарльз тяжело выдохнул. — Уже поздно, мне пора идти, — вымученно улыбнулся он. — Я и так уже злоупотребил твоим гостеприимством. — Ты дурак, — пробормотал Эрик, когда Чарльз поднялся с кресла. Он сам не знал, хотел он, чтобы Чарльз услышал это замечание или нет, но когда Ксавьер повернулся к нему и непонимающе уставился, Эрик просто не мог удержаться от того, чтобы не повторить, слишком долго и слишком многое он держал в себе: — Ты дурак. Разве можно не замечать столь очевидное? Неужели столь умный человек может быть в чем-то настолько глуп? Ничего не понимающий Чарльз, продолжал удивленно смотреть на него. Эрик, на которого внезапно накатила злость, поднял на него взгляд. — Неужели ты и впрямь не замечаешь, что дело в тебе? Неужели ты не видел, как я смотрел на тебя весь вечер? Как можно знать все и при этом даже не догадываться, как сильно я мечтал коснуться твоей руки? Как сильно я мечтал заключить тебя в свои объятия? Это все ради тебя, Чарльз. Только ради тебя. Не в силах смотреть на Ксавьера, он резко отвернулся и облокотился о камин, больше всего на свете желая броситься в огонь и сгореть дотла. Внезапно он услышал, как позади Чарльз сделал нерешительный шаг по направлению к нему. — Ты… Ты устроил этот бал… Для меня? — Эрик закрыл глаза: похоже, его ждало продолжение пытки. Значит, так тому и быть. — Да, — ответил Эрик. В тишине комнаты отчетливо было слышно, как Чарльз сделал еще один шаг. Сейчас он стоял так близко, что его дыхание касалось плеча Эрика, который был готов поклясться, что чувствовал его тепло даже сквозь плотную ткань бархатного фрака. У него больше ничего не осталось кроме правды, все остальное сейчас было неважно. Какая разница, если он сделает сейчас еще одно признание? — Да. Наступила пауза, которую лишь несколько секунд спустя нарушил Чарльз. — Эрик, — позвал он, и в его голосе сейчас звучали одновременно и надежда, и мольба. Эрик все же не удержался и повернулся к нему, встречаясь со взглядом этих огромных ярко-голубых глаз, в которых сейчас отражались блики от огня в камине. Губы Чарльза дрожали. — Я любил тебя все эти годы. Ох, друг мой, любил с первого взгляда. Прежде чем он успел договорить, Эрик заключил его в свои объятия, так что последние слова Чарльза были смазаны, так как он уткнулся в шею Эрика. Тот крепко, почти отчаянно, прижал его к себе, оставив Чарльза привыкать к новым ощущениям. Прошло немало времени, прежде чем они смогли наконец-таки оторваться друг от друга. Пока они шептали признания и наслаждались объятиями, огонь уже почти угас в камине. За решеткой дотлевали угли, когда Чарльз, отстранившись, взглянул в лицо Эрика, запоминая каждую черточку, и запечатлел поцелуй на его губах. Эрик готов был потерять разум от восторга, который переполнял его грудь. Он лишь прижал Чарльза крепче к себе, боясь, что все это просто прекрасный сон и что он вот-вот проснется. Оторвавшись от губ Эрика, Чарльз прижался лбом к его щеке, при этом не разрывая объятий. — Все еще поверить не могу, что ты устроил бал. Ты же терпеть не можешь танцевать. Терпеть не можешь людей. Эрик провел рукой вдоль его спины, чувствуя контуры тела Чарльза под тканью, ощущая каждый позвонок. — Не всех людей, — ответил он, на что Чарльз ехидно хмыкнул, и Эрик почувствовал, как на его лице расцветает улыбка. — К тому же ты любишь танцевать. Чарльз запрокинул голову назад и, взглянув в глаза Эрику, улыбнулся в ответ. — Правда, люблю, — освободившись из объятий Эрика, Чарльз сделал шаг назад и, отвесив театральный поклон, протянул Эрику руку, ухмыляясь. — Мистер Леншерр, не окажете ли Вы мне честь потанцевать со мной? Эрик уставился на него, не веря своим глазам. — Ни за что. Чарльз не сдвинулся в места, продолжая стоять склонившись, с протянутой рукой. Эрик покачал головой, не в силах прекратить улыбаться. — Ведь музыки нет! — Эрик, — звука его имени из уст Чарльза было достаточно, чтобы Эрик вздохнул и протянул руку в ответ. — Вы умеете вальсировать, мистер Леншерр? — спросил Чарльз, положив руку на талию Эрика. Казалось, что воздух между ними наэлектризован. Эрик все не мог оторвать взгляда от губ Чарльза, вслушивался в каждый его вздох, наслаждался теплом его кожи, где он к нему прикасался. Сейчас мир ему казался прекрасным, полным возможностей, и, казалось, что биение его сердце смешивается с тиканьем часов в тишине библиотеки. — Давай выясним, — ответил Эрик и сделал первый шаг, следуя за Чарльзом.