If I Ruled The World

Юнги нехотя выпутывается из своего одеяла, которое было обернуто вокруг его тела на манер кокона, и на ощупь пытается отыскать свой телефон, оставленный возле подушки, внутренне надеясь, что во сне он не столкнул его на пол. Мобильный обнаруживается практически на самом краю постели, готовый в любую секунду упасть на пол от малейшего неправильного движения. Поднеся его к лицу и разблокировав, Юнги непроизвольно морщит лоб и зажмуривается от яркого света, льющегося на него с экрана телефона. Приоткрыв один глаз, он смотрит на время, любезно говорящее ему о том, что несколько часов ему поспать-таки удалось. Если подумать, то десять утра даже слишком рано для него, особенно учитывая то, что заснуть ему удалось лишь около шести. Он мысленно похвалил себя за то, что, несмотря на все протесты своего соседа по квартире, когда-то прикупил себе плотные темные шторы, которые даже в самый солнечный день оставляли его комнату в приятном полумраке. Юнги полностью сбрасывает с себя одеяло, принимая сидячее положение и опуская босые ноги на мягкий ворсистый коврик, против которого он, кстати, возражал очень долго. Подобная вещица нежно-розового цвета явно выделялась среди практически однотонной серой обстановки его комнаты. Намджун до сих пор любит порой подшучивать над ним по этому поводу, за что с завидной регулярностью получает от старшего подзатыльники. Засунув телефон в карман домашних шорт, он, еле поднимая ноги от пола, направляется на кухню, по пути пытаясь пригладить торчащие во все стороны волосы. Достав из холодильника апельсиновый сок, Юнги делает несколько больших глотков, слегка скривившись от кисловатого привкуса на языке. Решив не убирать напиток обратно, а выпить его вместо кофе, который ему попросту было лень делать, он закрывает дверцу холодильника с намерением сесть за стол и некоторое время просто бездумно полазить в интернете через свой мобильный телефон. Но его внимание привлекает приклеенный розовый стикер, на котором аккуратным и ровным почерком было что-то написано. Уголки его губ немного приподнялись вверх, когда он вспомнил того, кто практически каждое утро оставляет ему подобные небольшие записки. Обед в холодильнике. Просто разогрей его. Даже для тебя это не составит труда. Но его улыбка тут же померкла, когда на другой стороне стикера он увидел продолжение. И не надейся, что я простил тебя. Я все еще обижен и очень хочу врезать по твоей блондинистой макушке. На ужин будет твой «любимый» пирог. Твой злой хён. Юнги поморщился только от одного упоминания того пирога, который сегодня вечером будет ожидать его на ужин. Кто вообще мог придумать нечто настолько сладкое, что после одного маленького кусочка складывается ощущение, будто ты положил себе в рот сахар, мёд и так далее по списку одновременно? Ах да, Тэхён. Это был его экспериментальный рецепт, которым он тогда так щедро накормил старшего. Юнги потом еще несколько дней не мог избавиться от этого приторного привкуса во рту. Он удивляется, как этот пирог до сих пор остается в меню кафе, в котором работает его сосед. Этот чертов экспериментатор-убийца, использующий его как подопытного кролика! Его сосед… Юнги глубоко вздыхает и плюхается на деревянный стул позади, перечитывая заднюю часть стикера снова и снова. Вновь он облажался и сорвался на Сокджина ни за что. В душе он понимает, что ему не стоило кричать на его хёна, но он был взвинчен из-за того, что уже несколько дней не справлялся со своей работой и не мог выдавить из себя и строчки для новой песни. Юнги практически не спал и не ел, лишь пару раз выходил из комнаты в ванную по нужде, и то лишь тогда, когда уже не было сил терпеть. Энергия в его теле появлялась лишь благодаря крепкому черному кофе, который, как порой говорил Джин, уже течет в его артериях вместо крови. Он часами сидел уставившись в монитор своего компьютера, но все, что он делал, казалось ему просто ужасным и отвратительным, недостойным того, чтобы кто-то мог это послушать. Треки были кошмарными, от их бита только начинала болеть голова, тексты выходили сухими и бездушными, не несущими никакого определенного смысла. Он был готов рвать на себе волосы и кричать во все горло от безысходности. На полу была разбросана уйма помятых листов, кровать — в беспорядке, так как спал он всего по паре часов и убирать ее у него не было ни времени, ни желания. Его внешний вид, как он был уверен, тоже был хуже некуда… Помятая одежда, бледное, почти серое лицо и огромные синяки под глазами тоже не придавали ему особой привлекательности. Юнги был опустошен, в голове не было ни одной мысли для следующей песни. Он был зол не только на себя, но и чуть ли не на весь мир за подобную несправедливость. Это сейчас он понимает, что кроме себя ему злиться-то особо и не на кого, ведь вселенная не виновата в его неудачах. Но тогда от недостатка сна, усталости и стресса он не особо хорошо соображал. И именно в этот его момент самобичевания Сокджин и застал Юнги. Старший просто пытался убедить его хорошо отдохнуть и поглотить в себя хоть что-нибудь кроме кофе и застоявшегося воздуха его комнаты. Скажем так, Джин попросту попался ему под горячую руку, и Юнги уже просто не смог остановить поток слов, извергающийся из его рта. — Ты мне не мамочка, хён! Тебе не понять, каково это, когда ты чувствуешь себя никчемным и бездарным существом, которое ни на что не способно! У тебя всегда все идеально, все преподносится на блюдечке с золотой каемочкой, тем временем когда таким как я приходится рвать на себе волосы ради признания окружающих! Юнги с глухим стуком опустил свою голову на деревянную поверхность стола, несколько раз несильно ударившись лбом. Вот зачем он все это ему наговорил? Он ведь прекрасно понимает, что это все неправда, ведь сам же отлично знает о том, через что Джину пришлось пройти, чтобы открыть свое кафе и держать заведение на плаву. Ведь его, как и Юнги, не поддерживали родственники, считая все эти затеи пустой тратой времени, которые даже не окупятся. Лишь единицы друзей оставались на его стороне и поддерживали начинания Сокджина. — Ну зачем я это сделал? — сквозь зубы процедил он, вновь начиная ударяться головой о стол. Но от столь увлекательного занятия его оторвал телефон, оповещающий о новом сообщении. Юнги лениво вытащил его из кармана и увидел на экране имя Намджуна. — Ну, отлично… Что ты опять натворил? Джин-хён сегодня сам не свой, он за весь день произнес всего пару слов. Что устроил на этот раз, признавайся. p.s. Чонгук грозится убить тебя. Это так, предупреждение, чтобы ты успел найти себе политическое убежище в другой стране. Юнги невесело усмехается последним строчкам. Этот малый еще при первой их встрече грозился ударить его, если он обидит его любимого хёна. Словно папочка, отдающий свою дочь замуж, ей богу. Парень усмехается, припоминая тот момент, когда эта «малолетняя мускулистая свинья», как в своей голове окрестил его Юнги, обещал достать его из-под земли, если Джин-хён хоть раз загрустит из-за него. Если подумать, то и его знакомство с Сокджином тоже выдалось довольно-таки запоминающимся. Несколько лет назад Намджун притащил его в то самое кафе, в котором работает старший, под предлогом того, что здесь они встретятся с его очень хорошим другом, который как раз ищет себе соседа. Юнги не мог этому воспрепятствовать, так как уже больше месяца пытается найти подходящую квартиру или комнату для съема, а тут такой вариант подворачивается, и оплата приемлемая — грех отказываться! Заведение, стоит отметить, было хорошо обустроено даже для его придирчивого вкуса. Единственное, что, пожалуй, вызвало в нем желание тут же покинуть кафе — ужасное меню, в котором перечислены практически одни только сладости. Хотя даже это оказалось не столь страшным, как он себе представлял. Сидя напротив его довольно ухмыляющегося друга, Юнги залпом выпил свой горячий кофе, обжигая язык, что понизило его настроение еще на пару уровней. Какого черта Намджун доверился этому официанту в выборе десерта для них? Этот Тэхён, если он правильно запомнил имя, принес им нечто настолько приторное, что у и так нелюбящего сладкое Юнги появилась особая ненависть к тортикам, пирогам, пирожным и так далее по списку. Хотя Намджуну хоть бы хны, сидит напротив него с довольной физиономией и уплетает за обе щеки. — Что не так с этим кафе? Здешний повар должно быть действительно ужасен! — практически на все помещение завопил Юнги, пытаясь отбить вкус во рту теперь уже фруктовым чаем своего друга, которому даже не дали сказать и слова в знак протеста. — Мне было очень лестно услышать подобные слова в свой адрес. Думаю, я действительно должен внести этот пирог в постоянное меню, раз он вам так понравился, — незнакомый мужской голос раздался за его спиной, заставив его замереть на месте. — О, привет, Джин-хён! — весело проговорил Намджун, помахав человеку за его спиной. — Знакомься, это Мин Юнги. Твой новый сосед. А вот после этих слов чай из его рта непроизвольно вылился обратно в кружку, хорошо, что хоть на штаны не пролилось. Вытершись салфеткой, Юнги оборачивается в пол-оборота, глядя на того, с кем ему теперь придется жить, и желая, чтобы им не оказался какой-нибудь перекачанный мужик на стероидах, который прямо на месте мог бы прибить его словно муху. Ему одновременно захотелось облегченно выдохнуть и провалиться сквозь землю, когда он увидел своего нового соседа. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь где-нибудь вообще испытывал два эти чувства одновременно? «Джин-хён» оказался довольно симпатичным, хотя чего уж там греха таить, красивым парнем, явно выше него ростом, с темными волосами и миндалевидными глазами. А эти широкие плечи и пухлые розовые губы явно многих свели с ума. — Приятно познакомиться, Мин Юнги, — проговорил Сокджин, как казалось окружающим, с чарующей милой улыбкой. Но парень мог поклясться, что за всем этим показным дружелюбием буквально физически ощущает убийственную ауру исходящую от старшего. — Надеюсь, мы с тобой подружимся. Юнги в ответ тогда лишь невесело ухмыльнулся, представляя себе весь тот ад, который ему устроит его сосед. Но как ни странно, все это быстро забылось, и жить с Джином оказалось довольно-таки легко и даже приятно. Поначалу, конечно, было некое напряжение между ними, но по словам Намджуна, Сокджин — не тот человек, который способен долго держать на кого-то злость и обиду. Он и сам не заметил, как ужинать со старшим вошло в привычку, как редкие их беседы превратились в долгие душевные разговоры. Постепенно они узнавали друг друга, хотя Юнги долго пытался противиться этому, ведь он не из тех людей, которые любят открываться малознакомым людям. Но почему-то Джин располагал к себе, непроизвольно заставляя доверять ему. За три года сожительства они очень сильно сблизились, и как бы Юнги не хотел в этом признаваться, но он явно не желал, чтобы они когда-нибудь разъехались по разным местам. Их отношения уже многим казались чем-то большим, чем просто платоническая дружба. Намджун с Хосоком постоянно называют их парочкой молодоженов, из-за чего Юнги смущенно возмущался, а Джин лишь снисходительно посмеивался и успокаивал его. Вспоминая все это, парень допивает остатки апельсинового сока из упаковки, пытаясь придумать как извиниться перед хёном. На ум кроме ужина и просмотра кино больше ничего не приходит, а даром красноречия Юнги никогда не обладал. Писать тексты песен и говорить в реальности — очень разные вещи. Хотя и кулинарными навыками он особо тоже не блещет… Но попытаться стоит, так ведь?

***

— И что это? — приподнимает бровь Джин, скептически разглядывая тарелку перед ним. — Ужин, — бубнит в ответ Юнги, переминаясь с ноги на ногу. — То есть ты считаешь, что упаковка рамена и бокал вина — это романтично? — не меняя своего ироничного тона задает вопрос старший, усаживаясь за стол и беря в руки палочки. — Ты бы еще свечи зажег. — Заткнись и ешь уже, — огрызается Юнги, усаживаясь напротив него и смущенно опускает голову, уставившись в тарелку перед собой. Старшему не стоит знать, что изначально ужин должен был быть более разнообразным, но сгоревшее до угольков мясо и переваренные спагетти были не лучшим вариантом. А еще теперь он должен Джину новую сковороду, так как отчистить старую после своих кулинарных экспериментов Юнги было не под силу и ее пришлось выбросить. Но и этого ему пока не стоит знать. По крайней мере хотя бы до завтра. Поев, парни переместились в гостиную для просмотра фильма, который Юнги пытался подобрать весь вечер, но так и не найдя ничего стоящего, просто достал первый из попавшихся под руку дисков. Веселая музыка в начале говорила о том, что это определенно какая-то очередная шаблонная комедия, но и это сойдет. Сегодня его цель была не в просмотре кино. Примерно к середине фильма они распили остатки вина после ужина, и бокалы перекочевали на кофейный столик перед диваном. Сокджин демонстративно сидел как можно дальше от него, всем своим видом показывая заинтересованность в фильме на экране, будто бы игнорируя само присутствие соседа в квартире. Юнги уголками глаз наблюдал за старшим, пытаясь в голове перебрать все знакомые ему слова извинений, но все ему казалось либо слишком милым, либо чересчур шаблонным. Поднявшись на ноги, он уносит бокалы на кухню и по возвращению усаживается рядом с Джином, прижимаясь к его плечу своим. — Тебе мало места на диване? — спрашивает старший, не отрывая взгляда от телевизора. — Мало, — просто отвечает Юнги, закидывая свои ноги на бедра старшего и утыкаясь лицом ему в шею. — Хён, я не хотел говорить все это. Ты ведь знаешь, что на самом деле я так не считаю. — А глядя мне в глаза ты этого сказать не хочешь? — Нет, мне так легче, когда я не вижу твоего лица, — серьезным тоном сказал Юнги, чуть сильнее прижавшись к груди старшего. — В общем… Прости меня, пожалуйста, хён. Я знаю, что иногда веду себя, как заноза в одном месте. — Только иногда? — со смешком проговаривает старший, на что Юнги лишь закатывает глаза. — Хорошо, почти всегда. Доволен? — ехидно говорит младший, и довольная улыбка непроизвольно образуется на его лице. — Не совсем, но и так сойдет, — соглашается Джин и кладет руку на спину своего соседа. — Но пирог тот тебе съесть все-таки придется. Это будет твое наказание. Да и я пообещал ТэТэ, Куки и Джуни прислать фото того, как ты его будешь выполнять. — Хё-ё-ён, — протянул Юнги, подняв голову и негодующе посмотрев на старшего. — Этот пирог отвратителен. Готов поспорить, что ты держишь его в меню только для того, чтобы заставлять меня его есть, когда ты злишься. — Да я и не отрицал этого, — пожимает плечами Сокджин, смотря на то, как лицо его соседа становится все более хмурым, а в глазах появляются гневные огоньки. Джин посмеивается от этого вида и, склонившись к младшему, невесомо целует его в уголок губ. Юнги после этого мгновенно спрыгивает с дивана и быстрым шагом уносится в сторону кухни, бормоча что-то про то, что уж лучше он съест этот треклятый пирог, чем и дальше будет сидеть рядом с этим странным хёном. Пожалуй, такой скорости Юнги еще никогда не развивал. Сокджин довольно улыбается и направляется за младшим, который смотрит на кусочек пирога перед ним, как на врага народа. «Да, порой с ним сложно, — думает про себя Джин, наблюдая за тем, как Юнги, скрестив руки на груди, силой мысли пытается заставить десерт исчезнуть с этого стола, из этой квартиры, да и из этого мира вообще. — Но без него невозможно».