Право выбирать

Ворон, севший на голову чучела, смешно подпрыгивает и разводит крылья каждый раз, когда Кассандра попадает по соломенному туловищу мечом. — Дурацкая птица! — бормочет она, со злости ударив так сильно, что голова чучела отлетает напрочь, укатившись куда-то в сторону солдатских палаток. Бросив меч на землю, Кассандра наклоняется и опирается руками о колени, переводя дух, а когда вновь поднимает голову, то видит, что ворон и не думал никуда улетать — сидит себе на обезглавленном условном противнике, нахохлившись. Кассандра невольно поёживается — в предрассветных сумерках действительно зябко; выйти тренироваться, пока все ещё спят, было, вероятно, не лучшей затеей. — Воронятня дальше. Лелиана — тоже. Кыш отсюда, — строго говорит она, но на птицу слова не производят никакого впечатления. — Если ты не из Лелианиных воронов, то тем более — кыш! Ворон наклоняет голову и разевает клюв, отвечая на претензии раскатистым «Кар-р-р!». Кассандра поднимает глаза к небу и вздыхает. — Ну, то есть, я хотел сказать, что я точно не из лелианиных воронов. Среагировав молниеносно, Кассандра хватает с земли меч, наспех бормоча слова какой-то молитвы, замахивается... и так и застывает на месте. — Я безоружен, — говорит незнакомец, выглядывающий из-за чучела, и поднимает руки. Кассандра подмечает, что он одет в мантию с наплечниками из вороньих перьев, — а вот птица сгинула бесследно. «Маг», — мелькает первая мысль. «Шпион», — мгновенно приходит вторая. — Демон, — шипит Кассандра. — Не ругайся, — хмурится незнакомец, обогнув чучело и встав перед ним. — Я не демон. Но и не шпион. Меня зовут Имшаэль. Имя кажется Кассандре смутно знакомым, но где она могла слышать его раньше, припомнить не удаётся. — Что тебе нужно? — Обсудить с тобой бедственное положение Инквизиции, Кассандра. И предложить свою помощь. — Нам нечего обсуждать, демон! — Я — дух, — Имшаэль поднимает вверх указательный палец. — И опусти меч, я чувствую себя неуютно. Кассандра лишь фыркает, и не подумав выполнить просьбу. — Ладно, — вздыхает Имшаэль. — Мне кажется странным, что человек, каждую ночь просыпающийся от кошмарных видений, не хочет принимать помощь. — Не лезь ко мне в голову, демон, — говорит Кассандра, отступая на шаг. — Мне не нужно лезть к тебе в голову, чтобы увидеть, как отчаяние своими когтями впивается тебе в сердце и хватает за щиколотки, удерживая на месте. Как маг, чьё лицо скрыто капюшоном, одним взмахом меча отрубает голову твоему брату. Как голова подкатывается к твоим ногам и смотрит небесными глазами маленькой Вестницы... — Заткнись! — Разве вымещать злобу на чучеле — лучшее решение всех проблем? — пожимает плечами Имшаэль. — Твой страх — беспомощность, но не стоит забывать, что гордыня, с которой ты отвергаешь мое предложение, как раз-таки может оказаться демоном. Кассандра несколько мгновений молча смотрит Имшаэлю в глаза, затем медленно опускает меч и выпрямляется. — Я владею сведениями, которые могут быть полезны, — говорит Имшаэль. — И пусть то, что я, рискуя жизнью, явился сюда в этом обличье, будет залогом твоего доверия. — Неубедительно, — качает головой Кассандра. — Ну-у... — тянет Имшаэль, — тогда сразу о главном: Эвелина Тревельян, столь оберегаемая вами Вестница, — маг. Думаю, этого вполне достаточно, чтобы... Ох, видела бы ты себя сейчас! Кассандра пропускает последнее восклицание мимо ушей. Вестница — маг?! Стройная картина мира, составленная из десятка предположений и сотни вариантов развития событий, разбивается вдребезги одним-единственным фактом. Который, впрочем, несомненно стоит проверки. — Всё-таки твой знакомый сочинитель, Тетрас, не совсем ошибался, описывая тебя «вечно хмурой и прямолинейной женщиной, у которой все эмоции сразу проступают на лице», — с чувством произносит Имшаэль, явно процитировав строки какой-то книги. — Один известный мне демон Зависти коллекционирует ненаписанные главы несуществующих книг. Я там это вычитал, если тебе интересно. — Если Вестница действительно маг, то всё... сложнее, чем я предполагала, — задумчиво говорит Кассандра. — Не интересно, значит, — бормочет Имшаэль. — Ладно. — Что? — Да так, ничего, — улыбается он. — Зато мне становится всё интересней быть наблюдателем — чувствую азарт. — Демон, — зло выдыхает Кассандра, — откуда мне знать, что ты говоришь правду? И почему Вестница сама не сказала мне? Имшаэль вопросительно приподнимает бровь. — Серьёзно? Но это ведь бессмысленные вопросы! Проверить мои слова легко, знаешь ли. А молчит она, потому что... боится, что её заругают. Ты, — Имшаэль бесцеремонно упирает палец в кожаный нагрудник Кассандры, — в особенности. А ещё юная леди Тревельян думает, что родители всенепременно откажутся от неё. Вспоминает истории, которые рассказывал погибший на конклаве брат, — о магах Круга, которых он «охранял», и о демонах, искушающих их. Она плохо спит, но не из-за ужасов и смертей, на которые успела насмотреться, а из-за того, что ледяное отчаяние сковывает её маленькое сердечко каждый раз, когда она вспоминает слова Каллена о том, что всё зло — от магов. Кассандра в отрешенной задумчивости прикладывает ладонь ко лбу. Да, действительно, всё это очень похоже на правду. На последнем совете, где решался вопрос, чью помощь принять — магов или храмовников, — Эвелина лишь робко сказала, что сама бы обратилась к магам, на что Каллен ответил излишне эмоциональной — для объяснения своей точки зрения десятилетнему ребёнку — тирадой. Сама Кассандра промолчала, поглядывая то на генерала, то на напуганную его речью Эвелину. Обсуждение было отложено на день: Лелиана пообещала предоставить больше сведений о той и о другой сторонах. — Пообещай мне, что окончательное решение будет за Вестницей. Каким бы оно ни было. — Ты что-то знаешь, демон? Или хочешь на неё повлиять? — недоверчиво спрашивает Кассандра. Имшаэль тяжело вздыхает, всем своим видом показывая, что не в первый раз слышит подобные вопросы и уже устал отвечать на них. — Нет, я не демон. Нет, не знаю. Нет, не хочу повлиять. Какой мне с этого прок? — Тогда объясни свою цель. Звук сигнального рога, возвещающего подъём, слишком резкий, внезапный и громкий. Кассандра вздрагивает. — Нет времени объяснять, — торопливо говорит Имшаэль. — Обещай мне, что дашь ей выбрать! — Я ничего не буду обещать демону, — презрительно фыркает Кассандра. — Да что ж такое... Я — не демон! — досадливо морщится Имшаэль. — И я ещё вернусь! — Эй, Искательница! Кассандра оборачивается на окрик и видит Варрика, семенящего от ворот к тренировочной площадке. Когда она поворачивается обратно к Имшаэлю, то обнаруживает, что тот исчез; лишь из места, где голова чучела крепилась к туловищу, торчит чёрное воронье перо. *** — Они ведь думают, что мы умерли, да? — тихо спрашивает Эвелина. Кассандра не отвечает — вздыхает и крепче прижимает дрожащую девочку к себе. Через какое-то время ей кажется, что Эвелина заснула. — Они не вернутся за нами, и мы умрём от холода? Нет, не заснула. Плохо. — Мы не умрём, — твердо говорит Кассандра, хотя самой ей в это верится с большим трудом. — Няня говорила, что если умереть там, где холодно, то будешь как живой даже спустя век. А я не верила. Век — это очень долго, целых сто лет! — Да, — соглашается Кассандра. — Долго. — А ещё она говорила, что нельзя спать, если холодно, а то демоны заморозят во сне... — Вздор, Эвелина. Спи, — Кассандра устраивается поудобнее, насколько это возможно на холодном и твёрдом полу пещеры. — В этот раз меня спасла ты, а не Пророчица Андрасте... — На то была воля Создателя. Это Он своей рукой направил нас. Моей заслуги нет, — терпеливо объясняет Кассандра. — И сейчас Он даёт нам не так много времени на отдых, Эвелина. Неизвестно, насколько долгим будет наш завтрашний путь. — Ладно, — вздыхает Эвелина. — Я поняла. Кассандра вздыхает тоже. Самой ей спать нельзя — неизвестно, какие опасности таит в себе эта странная пещера, в которую они с Вестницей провалились, спасаясь от лавины и Старшего. Всё произошедшее этой ночью не укладывается у Кассандры в голове. Она думает, что расскажи ей подобное Варрик — не поверила бы ни единому слову: нападение на Убежище, жуткие красные твари, моровой дракон и его хозяин — древний магистр... Кассандру слегка передёргивает от воспоминания, как он поднял Эвелину в воздух за руку с Якорем и тряс, словно тряпичную куклу... А затем — выстрел требушета. Падение. Немедленно помолившись Создателю — который уже раз за ночь, интересно? — Кассандра благодарит Его за то, что помнит вообще хоть что-то: приземлившись на трухлявые балки, она сильно приложилась головой. — Я боюсь спать, — ни с того ни с сего говорит Эвелина. Ну вот, только этого не хватало. — Глупости. — Нет. Я боюсь тех, кто приходит ко мне во сне... «А вот это вот уже плохо. Даже скверно», — думает Кассандра. — Расскажи про них, — говорит она осторожно. — Они очень страшные, я думаю, что это... демоны. — Последнее слово Эвелина говорит шепотом, будто существа из снов могут явиться при одном их упоминании. — Если расскажешь — будет не так страшно. Эвелина довольно долго молчит, будто решаясь, стоит ли рассказывать Кассандре что-то столь личное. — Там, где они живут, идёт какой-то чёрный дождь, и один из них, весь покрытый зубами, сказал мне, что это — слёзы Завесы. А другой посмеялся, говорит, нет, это — кровь Создателя. Стоит мне испугаться — они становятся тем, чего боюсь... ужасными крысами или пауками, или страшными мертвыми мамой и папой. Один из них как-то стал тобой и долго ругал меня за что-то. А я плакала, а потом — проснулась, и было так плохо. Эвелина всхлипывает, подтягивает коленки к груди, а спиной ещё сильнее вжимается в Кассандру. Та растерянно гладит её рукой по плечу и целует в макушку, — Эвелина всхлипывает ещё раз. — А иногда я слышу каких-то... других, у них даже голоса кажутся горячими. Они пытаются заставить меня злиться или начинают говорить со мной, когда злюсь. Но мне становится страшно, и они уходят. И снова приходят другие. У меня Солас спрашивал про мир, где люди будут дружить с демонами, но... разве с ними можно дружить? — Нельзя! — отвечает Кассандра резче, чем хотела. — То есть, Эвелина. Послушай... С ними нельзя разговаривать. Для них твой страх — что пища... — Да, он тоже так говорил. — Солас? — Нет, — снова шмыгнула носом Эвелина, — другой. Во сне. Он какой-то другой, не похожий на демонов. Но он тоже говорит со мной, и когда он говорит, то другие молчат. Он говорит, что мой Якорь в Тени светится как огонь, и на него, как насекомые, слетаются всякие... — она запинается, подбирая слово. — Плохие твари. — Да. Злые. А он, вроде, не злой. Ещё он рассказывал мне сказки, — Эвелина переводит дыхание и, вроде как, немного успокаивается. — Про эльфа, который стал драконом, а другие его за это сделали каким-то чёрным существом, и ещё про двух духов, которые ослушались приказов королей, и те изгнали их из королевства, и духи очень грустили, а потом стали плохими... Она зевает. — Ещё он говорит, что всё это — потому что он неправильно что-то выбрал. Я не поняла, что. И что я могу ему помочь не повторить ошибки, если позволю быть рядом. Рядом с Якорем. Что тот поможет ему вспомнить... Что каждый имеет право на выбор, даже он сам... Эвелина умолкает. Через какое-то время, прислушавшись к её дыханию, Кассандра понимает, что та наконец уснула. Переварить и осмыслить всё сказанное Вестницей оказывается сложной задачей: мешают думать холод, неудобство и — чуть меньше — боль в ушибленном затылке. Кассандра морщится и втягивает воздух сквозь зубы. «Вот ведь хитрый демон... — зло думает она. — Решил теперь смущать её, а не меня. Но зачем тогда вообще со мной говорил? Покрасоваться?» Она вспоминает рассказ Дориана о страшном варианте будущего, который тот видел в Редклиффе. О том, что тот видел сам, заглядывая в некоторые комнаты замка без Эвелины. О странном маге, поросшем лириумом, который просил передать Кассандре: «Если бы я, дух, выбрал зло, то всё было бы так». Ещё она размышляет о том, что даже какой-то паршивый демон может утешить ребёнка, а сама она не умеет; знает, как сразить любого, кто может угрожать жизни Вестницы, но не может защитить ту от демонов в собственных снах. Завывания ветра в коридорах пещеры напоминают Кассандре вопли Отчаяния, и подступившую дремоту как рукой снимает. Здесь опасно. И спать нельзя. Совсем-совсем нельзя.