Магнитная роза

В мире сквозь тысячу призрачных слов передается смысл чувств. В том, что она услышала, было утешение или же нечто похожее на шутку, но отнюдь не что-то сказанное всерьез. Пусть надежда живет, пока не завянет последний цветок в букете. Пока не завянет надежда и небо снова не станет ярким. Пока она вновь не почувствует себя живой, а не пустой оболочкой, пытающейся не свихнуться от собственного одиночества. Впрочем, человек не может до конца чувствовать себя одиноким; вокруг полно близких и друзей. Правда у друзей есть личная жизнь, которая уже давно дает о себе знать, а Маринетт не такая эгоистка, чтобы все портить. По крайней мере до выдуманного конца, впрочем, кого она обманывала? Разве что себя? – Маринетт, с тобой все в порядке? – Тикки медленно садится на подушку и касается лапкой ее щеки. «Щекотно», – мысленно отмечает брюнетка и улыбается, только не так естественно, как раньше. Через силу, фальшиво. – Все в порядке, просто устала, – ложь – как выход, ложь – как образ жизни. Дюпэн-Чэн лгала открыто и всем, чтобы избежать кучи ненужных вопросов, чтобы не мешать никому жить так, как она уже несколько лет не может. Нормально. Квами вздыхает, но сохраняет прежнее спокойствие. Все хорошо, ведь ее подопечная осталась жива, правда больше не может быть героиней Парижа. Что поделать, но ЛедиБаг осталась за морем и в памяти людей, теперь есть только Маринетт Дюпэн-Чэн – обычная девушка-студентка ничем не уступающая первой. Правда для Тикки была не такой резкой, как для самой девушки, жизнь которой остановилась на одном месте, хотя квами помнит ночные прогулки, врагов и Нуара. – Тебе стоит отдохнуть, завтра встреча с Альей. – Сегодня, – почти шепотом отвечает брюнетка, – уже полвторого. И вновь рассматривает потолок, пытаясь разглядеть нечто новое в трещинах. За окном гудели и неслись машины. Свет от фар быстро прополз по потолку и медленно исчез в темноте. Было слышно, как кто-то снаружи громко говорит, видимо соседи решили продолжить веселье на улице. В такие моменты ей хочется закрыть уши руками и ничего не слышать. Счастье других раздражает, давит, уточняет уже полученные рамки. Антонимы. Да, именно антонимы. Сильная и смелая ЛедиБаг, которая могла свободно гулять по крышам города, вдыхая ночной воздух и слабая, нерешительная Маринетт, которая забилась в самый дальний угол и не может его покинуть. Заперлась в четырех стенах маленькой квартиры с кучкой эскизов и инвалидным креслом в дополнении. Если раньше она мечтала переехать в другой город и полностью уйти в работу, то теперь серые будни медленно затягиваются, подобно петле на шее и реальность уже не кажется такой красочной, как раньше. Она берет телефон и проводит большим пальцем по экрану, разблокировав. Алья говорила, что блог, посвященный ЛедиБаг, просто доживает остатки своих дней. От такой новости стало как-то обидно, но она совершенно не подала виду. Как и обычно, она молча кивала и соглашалась с каждым словом Сезер. «А может действительно пора со всем покончить. Сколько можно себя мучить?», – подобные мысли были три дня назад и даже, если она с головой уходит в работу – ничего не меняется. Возможно, внутри нее все еще теплится надежда на чудо. Снова одеть маску и погулять по крышам Парижа, снова обрести ноги. Экран телефона погас и снова стал черным. Что она хотела найти – уже не помнит и не вспомнит до самого утра. Маринетт закрывает глаза и глубоко вдыхает, когда взглядом натыкается на Тикки мирно спящую рядом. Жаль, что она не может также легко уснуть. Для нее это слишком тяжело. Снятся странные мрачные сны. Хотя психолог подчеркнул в своем диалоге, что следует подождать и все напоминания о аварии сойдут на нет. Она ничего не помнит: ни то, как оказалась на дороге в тот момент, ни машину, ни водителя. Все, что она помнит, это слова, сказанные ее напарником в одну из ночей после победы. Она не помнит, почему Кот Нуар сказал именно это, но слова остались четкими, словно он говорил это вчера: – Пусть надежда живет, пока не завянет последний цветок в букете, даже если последний цветок не настоящий.