***
Звонок. Ещё и ещё. Александру даже смотреть на телефон не надо было, он и так знал, кто ему трезвонит. Конечно же, Юра Петровна. Зря он ей свой телефон дал, очень зря. Мужчина нехотя оторвался от работы и поднёс трубку к уху. — Да, Юралга Петровна. — У тебя есть пароварка? Можешь её дать? — Саша вздохнул и потёр глаза пальцами. Очередной бзик, как обычно, посреди рабочего дня. — Да, есть, но я на работе и не могу вам её отдать сейчас, поэтому подождите моего возвращения. — Мне сейчас нужна. — Я не могу вам её сейчас дать, потому что она дома, а я на работе. И вообще, зачем она вам так резко понадобилась? — Мне же жареное нельзя… — Александр поджал губы и подкатил глаза. Всё понятно, опять что-то вычитала в этой никчёмной газетёнке «Здоровье» и теперь мается по этому поводу. Ну сколько раз можно ей говорить, что всё у неё в порядке и с желудком, и с кишечником. Но больной мозг Юры требовал внимания к своей персоне, и она то и дело по советам из этой газеты выискивала у себя всё новые и новые болячки. — Ну дай, пожалуйста. — Я на работе. Приду домой — тогда и дам. Мужчина нажал на сброс, отложил телефон и опять вперился в экран компьютера. Но поработать ему не дали. Снова звонок. Саша, не глядя, нажал на сброс и, всё же взяв в руки мобильник, набрал номер Ани, своей соседки по квартире. Петровна уже десять раз ему звонила, если ей не отдать эту хренову пароварку, она ему мозги полоскать будет очень долго. После нескольких гудков в трубке послышалось шуршание и какое-то неразборчивое бормотание. — Ань, прости, что разбудил, но не могла бы ты отдать Петровне пароварку и показать, как ей пользоваться? — вздох, бурчание и снова вздох. — Я ей эту пароварку на голову надену… — Ань, ну пожалуйста, я через два часа освобожусь и приеду дальше за ней присматривать. Отдай ты ей эту пароварку нафиг и можешь спать дальше. — Всё равно вставать скоро… Хер с ней. Только пусть сама за ней придёт. — Я ей позвоню и скажу, ты только жди её в коридоре. Послышались короткие гудки, Саша раздражённо фыркнул и принялся набирать номер своей обузы. Надо бы после работы заглянуть к ней и узнать, на кой ей эта пароварка. Почему-то было боязно, опять какой-нибудь дикий прикол, как обычно, а он снова не будет знать, плакать ему или смеяться. Обычно он запирался в своей комнате и истерично ржал. Едва дождавшись окончания рабочего дня, он почти сбежал через проходную. Что-то подсказывало ему, что сейчас в квартире Юралги Петровны происходит что-то не особо хорошее. Это её помутнение превращало её в какую-то глупую пробку. Аня ему постоянно твердила, что она прикидывается, а Александру всё казалось, что она сама себя накрутила и теперь от этого страдает. Только вот вытащить её из этой депрессии было тяжко. А ещё она повадилась в последние месяца три ходить в церковь. И всё бы ничего, если бы она не начала поститься. И причина болей в желудке мужчине была ясна. А вот противной старушенции — нет. Выйдя из автобуса на своей остановке, он медленно поплёлся к дому. Сначала к Юре, потом домой. Ещё на подходе к её двери он понял, что тут что-то неладно, воняло в подъезде странно, вроде бы готовым мясом, но как-то так противно, что он едва удержался, чтобы не закрыть нос рукой. Ключи ему бабушка отдала уже давно, поэтому он сразу зашёл, скинул туфли и отправился на кухню, не раздеваясь. В носу противно защипало, и Саша громко чихнул. В кухне стоял самый настоящий удушливый тёплый туман. В этой дымке было видно пароварку, стоящую на плите и парящую на всю кухню, и Юралгу Петровну, сидящую в уголке на табуретке. Она воззрилась на мужчину невинными глазами и похлопала ресницами. А он сам скинул сумку на стол и, приподняв крышку, заглянул туда. Сначала за паром было ничего не видно, а потом он увидел нечто серое, весьма неприглядное, покрытое некрасивой пенкой. — Что это? — Котлетки телячьи, — Саша скорбно вздохнул и, вытащив из верхнего ящика гарнитуры ложку с дырочками, принялся собирать пенку и выплёскивать её в раковину. Она некрасиво оседала на пластиковой сеточке грязно-серого цвета слизью и не стекала в водопровод. — Пара такого сильного быть не должно. И пенку нужно убирать. Вам что, Аня не объяснила, как пароваркой пользоваться? — женщина наивно хлопнула ресницами и кивнула, а он только подкатил глаза и глубоко вздохнул. — Как я понимаю Лену… Зачем вам эти фиговы котлеты на пару? Вы в них хлеб, лук клали? — Мне нельзя мучное. Живот болит, язвы разрастаются… — Кто вам это сказал? Врач? — Юралга Петровна потянулась к газетке, блёклой, напечатанной на желтоватой бумаге, и Саша едва сдержал громкий истеричный смешок. — Хотите, я вам скажу, почему у вас живот болит? Потому что у вас идиотский распорядок дня. И не делайте такой удивлённый вид, думали я не знаю, какой фигнёй вы весь день страдаете? Встали в семь утра и, не жравши, чешете в храм, сидите там до часу дня. Потом приходите, нажираетесь всем, что есть в холодильнике, и спите под успокоительным до вечера. Потом встаёте, пьёте кофе, опять в храм и в восемь вечера опять нажираетесь. Удивительно, как у вас ещё гастрит не развился. Настоящий гастрит, — мужчина уткнулся в кастрюлю, старательно пытаясь понять, стоит это нечто попробовать и доделать, или лучше сразу выкинуть. За спиной послышались всхлипы, весьма неубедительные, но он всё же решил обернуться и взглянуть на Юру, всё так же сидящую на своей табуретке и картинно утирающую платочком глаза. — Ты меня не любишь совсем, ругаешься… — Если бы я вас не любил, я бы уже дано плюнул на это дело и послал вас куда подальше. А я всё ещё здесь и держусь даже подольше вашей Ленки. Так что и вы меня любите, цените и жалейте. Александр ещё постоял над пароваркой и, вздохнув, всё же попробовал. Пресновато, сухо и ещё с весьма специфическим вкусом мяса. Главное, что готово, можно в рот взять без опасений и тут же вырвать это обратно. Ладно. Если она хочет это есть — пусть ест. Главное, что жива, здорова и пока что вполне вменяема. Ну, относительно. Значит, можно забрать свою пароварку, кинуть её в посудомоечную машину и поспать. Мужчина вывалил котлеты в глубокую эмалированную чашку и, попрощавшись с Юралгой Петровной, пошёл к себе в квартиру. Ещё Кешу нужно покормить, Аня вообще его кота не жалует, не кормит и презирает за некрасивую приплюснутую морду и постоянно текущие слёзы и сопли. Ну кто ж виноват, что ему уже пятнадцать лет и он перс. Хорошо хоть, что он кот, а не человек, тогда бы с ним было ещё труднее, чем с Юрой.***
День выдался дождливый и противный, на работе было скучно, и вообще, какое может быть настроение, когда ты оставил зонтик дома и промочил ноги насквозь в первой попавшейся луже. Ещё вчера Юралга Петровна вынесла все мозги, весь день названивала и выспрашивала, как бы так сделать клизму, что добавлять, как вставлять. В итоге же, когда он приехал домой, на него буквально набросилась Аня, к которой Юра тоже приходила за советом. Саша чудом спас старушку от перспективы получить пятиведёрную клизму от злой соседки и сам к ней пошёл. Юралга Петровна пыталась отболтаться, дескать, да зачем, но разъярённый мужчина буквально заставил её сделать эту чёртову клизму. Зря что ли весь день мозги грызла? Кстати, удивительно, уже вечер, через полчаса закончится рабочий день, а она ни разу ещё не звонила. Не случилось ли чего? Александр набрал её номер и приложил трубку к уху. Ничего, никто не берёт. Набрал ещё раз. А потом ещё и ещё, раз десять позвонил. Да что за чёрт? Может, она там при смерти, а он тут сидит и не знает. А может, уже умерла! Он сорвался за пятнадцать минут до окончания смены и, всё ещё пытаясь дозвониться до Юралги Петровны, кинулся на автобусную остановку. И вот, на двадцать какой-то раз из телефона всё же донёсся её голос. — Я потом перезвоню, мне сейчас некогда. Я мышей ловлю. — Чего? Каких мышей? — Саше сначала показалось, что он ослышался и пора идти к лору, чтобы слух проверить. — Обычных мышей. Всё, пока. Из динамика раздались короткие гудки, и мужчина уставился на телефон так, словно увидел его впервые в жизни. Старушка совсем ку-ку что ли? Если это так, то стоит её проведать и вызывать неотложку, пусть успокоительного вколют и увезут куда следует. Сидя на заднем сиденье автобуса, у самой последней двери, он гонял в голове тревожные и нехорошие мысли. Он как-то верил и надеялся, что получится её вытащить из этой её паранойи, а тут вона как… И что дальше будет, совсем непонятно. Едва дотерпев до дома, он бегом кинулся к подъезду, влетел на первый этаж и без стука ворвался в квартиру. Первое, что он увидел, это Юралгу Петровну на табуретке с ногами и сковородкой в руках. Она воровато оглядывалась, рассматривая паркет под собой, красивый, новенький паркет, которому и двух лет нет. Она его постелила, когда ещё в своём уме была. На светлом во французскую ёлочку полу ничего не было, и Саша уже приготовился к тому, чтобы уговаривать старушку слезть с табуретки и незаметно вызвать санитаров, как Юра шикнула на него и начала замахиваться. Саша проследил за её взглядом и замер, пытаясь понять, что он видит. Либо болезнь Юры заразна, и он тоже сошёл с ума, или… Прямо перед ним на паркете сидела мышка, серая, обыкновенная, очень небольшая. Он уже успел несколько раз зажмуриться и снова открыть глаза, желая убедиться, что это не обман зрения, как Юралга Петровна издала боевой клич и запустила в мышь сковородой. В животное она, естественно, не попала, зато очень хорошо зарядила бедному Александру по ноге. Он взвыл и, смешно прыгая на здоровой конечности, схватился за ушибленное место. Потерял равновесие и завалился назад, больно ударившись затылком о ручку двери, и сполз на пол. А Юралга Петровна, подняв свой снаряд, побежала за другой мышью куда-то в гостиную. А вот Саша решил остаться тут и подумать. Откуда в квартире могут быть мыши? Соседи у неё все чистоплотные, неоткуда. Хотя нет, могут из подвала набежать. Главное — узнать бы, на что они набежали. В принципе, ещё вчера он почувствовал какой-то очень неприятный запах на кухне, скорее всего, источник проблем там. Держась рукой за ушибленный затылок, встал и пошёл по коридору. Судя по топоту и странным звукам, Юралга Петровна воевала с мышами в гостиной. Зайдя на кухню, он начал открывать все дверцы и ящики, до которых мог дотянуться, и, открыв шкафчик под раковиной, едва не вырвал. Воняло просто невероятно, какой-то плесенью, гнилью. Он зажал нос рукой, протянул руку и вытянул на свет чайную чашку. То, что было в ней, походило на холодец на вид. Узнавать, что это было, бессмысленно, всё равно уйдёт в несознанку, а мыть, мягко говоря, гадливо. Он вышел на лестничную клетку, поднялся к мусоропроводу и выкинул это нечто вместе с чашкой к такой-то матери. От одного воспоминания о запахе в глазах начало щипать. Вернувшись в квартиру, он открыл все окна на микропроветривание и уселся за стол, отдохнуть и привести в порядок мысли. Появившаяся на пороге Юралга Петровна не дала ему успокоиться и потянула к окну. — Вот, смотри, мыши с балкона дырку прогрызли и лезут! — в оконном откосе было видно дырку. Только вот идеально круглую и ещё и со следами монтажной пены. Саша вздохнул и прикрыл глаза рукой. — Да это дырка от антенного кабеля, его предыдущие жильцы просверлили, а ваши рабочие только запенили и всё. Мыши бетон не едят. Давайте лучше думать, как от них избавиться. — Ядом их. — Вы представляете, сколько нужно яду на всех? Судя по тому, что я тут только пять минут, а уже увидел не меньше десятка, вам придётся переехать куда-то на неделю минимум и вызвать дезинсектора, — Саша потёр лоб, прекрасно понимая, к кому ей придётся переехать, и начал вспоминать какие-то ещё способы борьбы с мышами. — Картонки с клеем. Немного топорно, но работает. У тёти Даши, моей соседки, даже есть такой специальный клей. Я нарежу вам картоночек, намажу клеем, а вы разложите их вдоль плинтуса. Как мышь прилипнет, берите и выкидывайте. Справитесь? Юралга Петровна усиленно закивала и заулыбалась. Похоже, этот новый враг её весьма взбодрил. Ну что же, пусть так, всё равно. Саша так и сделал, намазал картонки, отдал целую их стопку Юре и пошёл спать. Если бы он знал, чем это обернётся. Когда в половину первого ночи раздался телефонный звонок, мужчина вскочил и не сразу понял, что происходит и где он. Наконец он догадался, что это звонит телефон и, приложив трубку к уху, залез под одеяло. — Саша, у тебя ещё картонки есть? Эти уже не липнут. — Может это подождать до утра? — если за окном темно и не горит подъездный фонарь, это значит, что ещё глубокая ночь. Она что, караулит мышей? — Да просто эти уже в шерсти, нужны ещё. — В какой нафиг шерсти? Что вы с ними делаете? — Да я новые чтоб не резать, мышей молотком прибиваю и выкидываю без картонки. А они уже не липнут. — О боги… Саша нажал на сброс и выключил телефон. Будильник сработает и при выключенном, а так он хоть свои нервы побережёт. А там, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало. Вот же человек без комплексов, он мужчина, и у него бы духу не хватило мышку молотком добить, а тут старушка. Откуда такие кровожадные наклонности. Хотя нет, всё логично, она поступает практически гуманно, они всё равно не отклеятся от картонки и сдохнут, а она, наоборот, пощадила их. Вот тебе и старушка не в себе, логичнее многих «адекватных» поступает.***
Совместный просмотр новостей стал традицией. Относительно новой, но устойчивой. Психиатр запрещал Юралге Петровне ящик даже включать, не то, что смотреть новости, но она по старой привычке, оставшейся ещё с тех пор, когда она была здорова, каждый вечер садилась на свой диван и тыкала на кнопки на пульте. А потом по ночам не могла спать. Паранойя выматывала её, а она сама выматывала нервы Саше, поэтому он согласился по вечерам, когда он был свободен, смотреть с ней новости, тогда её, может, не будет так штырить, как обычно. Тактика сработала, и поэтому Александр ради своего успокоения уже неделю исправно ходил к ней на вечерний киносеанс. Вот и сегодня он сидел с большой кружкой кофе на диване и пялился в телик, стараясь не уснуть. Юралга Петровна же внимательно смотрела в экран через стёкла очков и то и дело меняла выражения лица, кривляясь, как обезьянка. На одном из сюжетов, который Саша старательно игнорировал, она вдруг откинулась на спинку дивана, обняла подушку и вжала голову в плечи. — Ой, боюсь… — Кого? — мужчина отхлебнул из кружки кофе и вытаращил глаза, чтобы веки не слиплись, и он тут не заснул. — Илигу боюсь. Ой, бандиты… — Они далеко от вашей конкретной квартиры и вряд ли для вас представляют опасность. Кому нужен наш город и особенно наш дом. Он и сам, без бомбы, скоро завалится. — Когда?! — зря он это сказал, она ж сейчас сорвётся и пойдёт жить на улицу, чтобы на неё чисто теоретически не рухнул дом. — Не сегодня ночью, можете спать спокойно. — А когда тогда? — Я обязательно вам сообщу, когда стоит собирать вещи и продавать квартиру, не переживайте. И новости, кстати, кончились, так что я домой. — Ой… — тяжкий стон с дивана остановил Александра, и тот, уже привыкший к такого рода звукам и знающий, что за ними последует, обернулся и скрестил руки на груди. — Что-то мне плохо, Сашенька, вызови-ка скорую. — Нет уж. Звоните зятю своему, и пусть он вызывает. Я вам уже два раза вызывал, и каждый раз на меня смотрели как на идиота, потому что с вами каждый раз было всё в порядке. — Мне плохо, — Юралга Петровна состроила мученический вид и подкатила глаза. Трудно поверить, что она работала не актрисой, а модисткой. — Если вам плохо, мы завтра пойдём в больницу. — Александр поднял руку и нахмурился, заранее отметая всякого рода возражения. — Мне надоело, что вы ставите себе диагнозы по газетке. Мы пойдём к врачу, обследуемся, и он скажет, что и как лечить. Или скажет, что вы здоровы, и вы перестанете заниматься этой ересью. — Ну как же я здорова, болит же! — А вот это мы увидим у врача. Мужчина отлепился от дверного косяка, на который опирался всё это время, и вышел из квартиры, запирая за собой дверь. Позвонить знакомой в регистратуре и попросить впихнуть их куда-нибудь к гастроэнтерологу. Если уж у неё болит кишечник и желудок, по её словам, с этого и нужно начать. Может, хоть после этого она перестанет так сильно капать на мозги и немного успокоится. Сидеть в тесном коридорчике больницы на неудобной жёсткой лавке было откровенно неуютно. А ведь у Александра сегодня выходной, мог бы выспаться по-человечески, но нет, либо он сейчас идёт с Юралгой Петровной в больницу, либо мучается ещё много времени. Лучше пострадать один день, чем весь отмеренный старушенции кусок жизни. Она сидела тут же, пыхтя и шебурша пакетом, взятым вместо сумочки, которую она так любила когда-то. В холле Саша даже зацепил старушке несколько брошюр по закаливанию, чтобы ей было, чем заняться. Это будет куда полезнее пищевых самоистязаний, только если не нырнёт сразу в прорубь. Наконец дверь кабинет гастроэнтеролога открылась, из него высунулась медсестра и назвала их номерок. Отлично. Саша завёл Юралгу Петровну в кабинет, усадил на стул и встал за ним. — Ну что, рассказывайте, на что жалобы имеются, — врач, молодой мужчина кавказской наружности, приветливо улыбнулся и положил перед собой бланк и ручку. — Ой, доктор, живот болит, не переставая, вот тут свербит и так крутит постоянно, особенно после еды, изжога мучает, ничего не помогает, я уже много этих средств из телевизора пила. А ещё, доктор, язвы совсем замучили… — Александр, всё это время наблюдавший за врачом, видел, как по мере обрастания рассказа Юралги Петровны о её мучениях он сначала внимательно записывал, потом перестал писать, следом просто послушал, смял исписанный бланк и кинул его в корзину. — Ну, на вид я вряд ли определю, что у вас за болезнь, — на последнем слове врач сделал ударение, недвусмысленно глянув на Александра. Старушка подвоха не заметила. — Я дам вам направление на фиброгастроскопию, результаты будут в среду, можете сегодня же записаться на повторный приём. — Ой, а что это, фиброско… — Юралга Петровна сложила брови домиком, и Саша понял, что начинает краснеть от стыда. Вот же позорище, кошмар какой. Сто процентов, как только они выйдут врач с медсестрой уржутся насмерть. — Вам в кишечник введут камеру на тонком шланге и посмотрят, где источник ваших бед. Горло вам обезболят, так что вы ничего не почувствуете, разве что неудобно будет. — А-а, хорошо. Саша буквально вырвал направление из её рук и, отблагодарив доктора, вылетел пулей из кабинета, вытаскивая за собой и Юру. Уже сидя перед кабинетом, в которой ей проводили нужные процедуры, мужчина всё больше и больше злился на старуху. Интересно, что о нём подумают? Что дурак и паникёр? Вот же стыдобище… Когда из кабинета под ручку вывели Юралгу Петровну, он успел накрутить себя до состояния трясучки и, выйдя на крыльцо больницы, остановился. Вести её домой желания не было, хотелось действительно плюнуть и забыть. — Дорогу до дома сами найдёте? — А ты меня не проводишь? — Александр нервно усмехнулся и помотал головой. — У меня дела есть, так что идите сами, я, когда приду домой, вас проведаю. Он, не прощаясь, спустился по ступенькам с крыльца и быстро пошёл по дорожке через сквер, окружавший больницу, к остановке. Саша не соврал, у него и правда были дела, встречался с одной девушкой, что-то вроде свидания, она вызвалась помочь найти подарок для его сестры. Ну и Александр решил не упускать шанс и пригласил её в кафе. Проведя в торговом центре больше четырёх часов, он вывел девушку погулять по скверику через дорогу от магазина. Прогуляв в нём ещё два часа, Александр всё же проводил подругу до автобуса, сел на свой и поехал домой. Если бы она не настояла, он бы её до дверей квартиры проводил, но девушка, которую звали Катя, только со смехом отмахнулась и долго махала рукой в окно автобуса на прощанье. Скорее всего, от второго свидания она не откажется. За этими замечательными событиями Саша не заметил, как злость на Юралгу Петровну испарилась напрочь, и теперь хотелось позвонить ей и поинтересоваться, всё ли с ней хорошо. Всё же надо было быть более ответственным и не бросать старушку. Времени было достаточно, чтобы усадить её в такси, да и позвонить уже можно было, шесть часов уже прошло. Но на звонок мужчине никто не ответил. Причём на звонок в дверь. Стало как-то не по себе. Александр ещё несколько минут постоял под створкой, то и дело нажимая на кнопку звонка, а потом поднялся в свою квартиру. Навряд ли с ней что-то произошло, просто обиделась. Он успел поужинать, покормить Кешу и даже посидеть в интернете. На это ушло полтора часа, но даже после проделанных действий никто в квартире Юралги не отозвался на звонок. Саша поёжился и вышел из подъезда. Направился к беседке, в которой обычно сидели бабушки, и поздоровался с ними, подойдя вплотную. — А Юралга Петровна дома? — Да нет, я её не видела, она как утром с тобой уехала, так её и не было, — самая высокая и ещё даже с некрашеными, чёрными с проседью волосами, женщина, Лариса Валерьевна, пожала плечами и поправила на носу очки. Не доверять её памяти и зрению у Александра причин не было, она едва шестой десяток разменяла, поэтому ему оставалось только поблагодарить и уйти, стараясь скрыть недоумение. Ещё полчаса прошли в метаниях по квартире и попытках дозвониться до Юралги Петровны. Причём попытках весьма бесполезных. Телефон не отвечал, и Александр всё больше и больше приближался к мысли звонить в полицию, поднимать всех на уши и искать эту клушу по городу. Вдруг действительно что-то случилось. На всякий случай он ещё раз спустился вниз и остановился перед дверью в её квартиру. А если что-то случилось, то как Саша объяснит родственникам, что он ни при чём? Из паники его вывели чьи-то шаги на лестнице. Александр резко обернулся и замер, разглядывая виновницу творящегося в голове хаоса. Юралга Петровна, абсолютно здоровая и целая, стояла на нижней ступеньке лестницы на первый этаж и взирала на него невинными глазами глупой коровы. — Где ты всё это время шарилась? — не хотелось рассюсюкивать и быть вежливым, хотелось обложить её матюками за то, что заставила нервничать и психовать. — К подруге зашла. А что, нельзя? — Юралга спросила это с такой откровенной надменностью, что Александр только поджал губы. — Супер, за результатами в больницу идёшь в пятницу сама, и только попробуй не пойти. Надоела. Саша развернулся и быстро пошёл вверх по лестнице. Ближайшие пару дней он точно не захочет её видеть, потому что действительно надоела. Глупость и упёртость достали, паранойя эта бесконечная и умение вытрепать нервы всего одним словом. Всё. Спать, утра вечера мудренее, может, завтра, на свежую голову, не захочется на неё злиться. Но прошли три дня, и проведывать Юралгу Александр не ходил. Сам ей не звонил, да и она ему перестала. А если не звонит, значит, всё с ней в порядке. Она не может без зрителей, и единственным, кто ещё способен её терпеть, всегда был и остаётся Саша. Поэтому звонок вечером в субботу его очень удивил. Он уже хотел разогревать суп, как телефон на обеденном столе глухо завибрировал. Звонок от Юралги Петровны. Очередной заскок наступил? — Саша, здравствуй, не хочешь ко мне на пирожки с чаем прийти? — Эм, что? — Пирожки? С чаем? Мир перевернулся, а его в известность не поставили? — На пирожки с чаем. Я просто напекла, и вообще хочется с тобой поговорить. Придёшь? — Хорошо, через пять минут. Но на самом деле у дверей её квартиры Александр оказался гораздо раньше пяти минут. Или это сейчас была вселенская подстава, или случилось чудо. Хотелось надеяться, что это всё же второе. Юралга Петровна дверь открыла быстро, словно ждала в коридоре, и, впустив его внутрь квартиры, прошла на кухню. Она сделала уборку? Саша с опаской снял обувь и, подойдя к двери на кухню, замер. Прямо перед ним, на столе, стояло большое блюдо, полное самых настоящих пирожков, не диетических, не оздоровительных, а самых обычных. Что произошло за эти пять дней?! — У меня сегодня праздник. Доктор сказал, что я не болею, и дал специальную диету, чтобы живот больше не болел, — старушка снова была похожа на прежнюю себя, уложенное крашеное каре, модные очки, брюки и футболка с яркой надписью вместо халата. До Саши сначала не совсем дошло, что она сказала, а когда он всё же понял, то широко улыбнулся и плюхнулся на табуретку. — И вы теперь не будете выдумывать себе болезни? — Ну, он направил меня к психиатру, мне прописали таблетки, и их придётся пить. Я их всего второй день пью, а уже словно заново родилась! — Юралга Петровна поставила перед Александром большую чашку ароматного чая с бергамотом и села напротив него. — Хороший врач, красиво говорит, внимательный, люблю таких людей. И, знаешь, хотела извиниться за то, что хамила и отнимала время. Я как во сне была, что-то помню, что-то не помню… Врач сказал, что это было шоковое состояние, и сейчас меня должно отпускать. — Ага, и Игилу больше не боитесь, — увидев удивлённый взгляд Юралги Петровны, Саша рассмеялся, едва успев проглотить чай и не подавиться. — Господи, неужели я это говорила? Не помню. — Ну и это даже лучше. Будет не так стыдно, а я вам не расскажу. Прошло и прошло.