Завтра будет солнечно

*** Как звучало его имя? У каждого раньше было имя. Имена бывают даже у животных и крылатых созданий с перьями. Птицы. Это он помнит. В библиотеке царит полутьма. Солнце еще не взошло над домами, день только обозначился сумерками, и в разбитые окна ветер кидает ледяную крошку. По всем признакам начинается зима. Хотя он и потерял счет времени, но смену времен года трудно не заметить. В углу за стеллажами тихо. Книги стоят на своих местах, читать их здесь некому. Много книг. От угла до окна - примерно сто пятьдесят шагов. И столько же обратно. Небольших шагов, широко шагать он не может. Ноги идут, но широкие шаги – это не для него. Тело плохо слушается, словно суставы заржавели, а кожа потеряла эластичность. Он трогает заскорузлыми пальцами лицо. Никакой разницы, лицо на ощупь такое же, как стены или поверхность уцелевших стекол в дверях. Он идет из угла, отмеряет свои сто пятьдесят шагов до светлеющих оконных проемов и садится на пол у самого крайнего окна, там, где светлее. Из окна дует, но ему всё равно. В посиневшем теле нет ни крохи тепла. Он достает из нагрудного кармана рисунок. Замусоленный, потерявший краски, но до сих пор хранивший черты лиц и взгляды. Вот этого человека, чуть повыше, зовут Джаред. Это невозможно забыть, это высечено под кожей. Он и сейчас помнит, как стучало сердце Джареда под ладонью. И как в такт ему тукала жилка на его шее, стоило лишь коснуться губами. Это он помнит, но его собственное имя пропало. Унесено ветром, потеряно где-то. Он остался здесь, а ветер унес жизнь, имя и крупицы памяти. Он трёт запястье. Навязчивые, ничего не значащие движения. Ему осталось немного. Зима, весна. Летом всё кончится. Его тело не выдержит жары, начнёт тлеть и отваливаться кусками. Совсем немного, и он превратится в ходячий скелет. Но это будет уже не он. *** В забегаловке под названием "Глоток надежды" на окраине Пост-Валлингтона в этот ранний час было пусто. Хотя какая это рань - часы в общем зале пробили полдень. Кайл вытирал стаканы, Джина притащила целый поднос, чисто вымытых, с запотевшими донышками. - Джаред, где ты раньше жил? - В бывшем Нью-Хэмсвилле. Там спокойней было. Зомби не так много, и вялые они какие-то. Легче с едой, можно добыть лекарства и оружие. Это важно, верно? Лекарств нет, люди мрут как мухи. Кайл тёр свои стаканы и кивал. Большой Джей разговорился! Да это ж чудо из чудес. Когда такое случалось… - Ты в дорогу, да, Джей? – Кайл указал взглядом на рюкзак. - Да. Кайлу страшно хотелось знать подробности, хотелось получить ответы на сто вопросов, но он старательно держал свои вопросы при себе. Иначе Падалеки опять закроет рот, и из него ничего не вытянешь даже под страхом смерти. Кайл слышал недавно, краем уха, разговор Джареда с Хромым Диком. Да чего там, слышал-то одни обрывки фраз: "его видели под Старым Ванкувером", "никаких признаков разложения", "еле ноги передвигает, но спокойный". Дик только что вернулся с севера. Кайл от любопытства чуть не скончался, но лезть с расспросами – это дурной тон. Историю двух Джеев, Эклза и Падалеки, не знали только глухие или убогие, которых в Пост-Валлингтоне отродясь не водилось. Болтали об этом всегда долго и со вкусом. Если, конечно, Большого Джея не было поблизости. Чаще всего его и не было, не любил он сборища и пустые разговоры. А тут – сам Большой Джей, и в отличном расположении духа. Только вот с какого перепуга в такое время, ну да ладно, его дело, когда пропустить стаканчик бормотухи по рецепту Джины. Джина занималась посудой на кухне, но уже прибежала несколько раз. Принесла Кайлу чистые стаканы, через десять минут опять прискакала – с завтраком для Падалеки, чуть позже - с чашкой горячего чая. Постояла рядом, облокотившись на стойку, пока Джаред ел яичницу. Кайл незаметно похлопал её по плечу и кивнул на кухню. Не́чего над душой стоять, известно же, что не клюёт Большой Джей на девчачьи вздохи. Кайл дождался, когда Джаред съест всё и допьет чай. - Какие планы, Джаред? Удобный вопрос, знаете ли. Если Падалеки не захочет ничего говорить, то и не скажет. Но если ему хочется выговориться, то тогда Кайлу повезёт. Кайл не из тех людей, что очень уж любят языком чесать, но занимала его эта история. Ведь сколько бы ни болтали, никто толком ничего не знает. Большой Джей аккуратно поставил чашку, долго смотрел куда-то мимо неё. Кайл уже отчаялся что-то услышать, как тут: - Ты же слышал про Дженсена? Кажется, расскажет. Кайл перевел дух. - Слышать-то слышал… Так и было. Слышать можно было всё что угодно, но вот узнать подробности от самого Большого Джея – это дорогого сто́ит. - Его ранило стрелой. Пронзило вместе с зомбаком. Сколько я потом гадал, почему так сложилось, как оказались в одном месте Дженсен, моя стрела и грёбаный зомби, но чего зря голову ломать… Пока я его нашёл, он уже был заражён. На плече и шее – укусы, крови потерял – не меряно. Я стрелу сломал, принес его домой. Он трясся всю ночь под тремя одеялами, а утром, стоило мне отрубиться на десять минут, ушёл. Даже вещи не взял. Господи… - Я искал его везде. Никаких следов. То ли он прятался так тщательно, знал, что буду искать, не отступлюсь, то ли мне чертовски не везло. И вот недавно я узнал, что его видели под Ванкувером. Хромой Дик врать не будет. - И как он выглядит? – вот кто его за язык тянет. Кайл глубоко вздохнул и еще усерднее стал натирать стаканы. - Что? - Ну, разложение там, и всё остальное… - Нет, ничего такого, - Джаред закрыл ладонью глаза, покачал головой. – Дик подобрался к нему очень близко. Насколько это было возможно, конечно. Заверил, что удалось его хорошо рассмотреть. Рассказал, что это точно был Дженсен - бледный, с темными кругами под глазами, волосы - жуть. Едва ноги передвигал. - Ты снова за ним? - Да. - Найдёшь… и что? Джаред вытащил из кармана блокнот, пролистал до нужной страницы: - Есть последние исследования. Я даже записал, на память не понадеялся. Какой-то чудик из института, в… в Бронксе, заявил, что зомби достаточно долго сохраняют личность. Зараженные теряют речь и иногда не помнят своего имени, но помнят события из своей жизни. Процесс превращения в зомби дольше, намного дольше, чем считали ранее. И самое главное: вполне вероятно, что этот процесс – обратимый. - Охуеть… - Вот и я так подумал. Мне просто необходимо его найти. Дверь в бар приоткрылась. Внутрь ввалился Лесли Томпсон, пьяница номер один в Пост-Валлингтоне. Постоял немного у двери и потащился к стойке. - О-о-о, какие люди! – от Лесли разило перегаром за версту. Кайл поморщился. Готов уже, дуралей, с утра набрался. Томпсон едва стоял на ногах и вряд ли осознавал, о чём болтает. – Громила Дже-е-ей! Джаред молчал. Лесли подошел ближе, покачался на пятках и выдал: - Что, Падалеки, скучаешь по своему зомби? Ты же в курсе, что он жрет чужие мозги? Кайл чуть сквозь землю не провалился. Не иначе, у Томпсона с утра понималка напрочь отказала. Такое говорить в лицо Большому Джею… - Иди куда шёл, Скунс, - Джаред отвернулся. - Скунс, значит… Ну-ну. Смотрю, ты куда-то собрался? – Лесли окинул мутным взглядом Джареда, его висевший на спинке стула плащ и рюкзак у ног. – Ясно. Никак не можешь свыкнуться с мыслью, что твой дружок ушёл. Пойдешь его искать? Ой, я забыл, вы же не друзья. Да, Джей? Я зна-а-аю… Но ты же не сможешь поднять руку на своего ль-любов-нич-ка, - увлекшись, Лесли не замечал, что Джареда трясло от ярости, – будешь кормить его свежатинкой, да, Пада? Оберегать, заботиться и трахать, пока он совсем не сгниет, пока не превратиться в груду косте… Джаред даже не размахивался. Врезал, не жалея, чувствуя, как кулак вминает носовые хрящи вглубь черепа. От удара Лесли опрокинулся на соседний столик, уронил все стулья и отключился. Падалеки поднялся, бросил на стойку несколько купюр. - Пора мне. Будь здоров, Кайл. Не поминай лихом, если что. Кайл нырнул под стойку, вытащил небольшой свёрток. - Это тебе, Джей. Вяленое мясо, Ховард вчера принес. И - удачи. Не слушай всяких мудаков, вроде этого ублюдка, - Кайл кивнул на лежащего в отключке Томпсона. – Пусть тебе повезет в поисках. И пусть Дженсен… - Не продолжай, Кайл. Спасибо за мясо. Прощай, - Джаред подхватил рюкзак и пошел к выходу. *** Это очень больно - становиться нежитью. Больно и долго. Раньше он думал, что это быстро - раз и очнулся другим, не помня себя прежнего. Это не так. Никаких стремительных изменений, всё – долго. Вот как у него. Месяцы прошли, но еще не конец. Его мучает Голод. Когда становится совсем нестерпимо, он идёт и ест. Старается находить остатки, не участвовать в убийствах. Надо держаться в одиночку. Не видеть, как сдаются другие. Тогда легче вытерпеть, не переступить Черту. Еще он ест крыс. Они приходят грызть книги, а он высасывает им мозги, пережевывает маленькие лапки. Пачкает руки их горячей липкой кровью, которая потом засыхает коричневой коркой на пальцах. Эта корка позже осыпается ржавой пылью на пол, под ноги, и превращается в прах. Скоро он перестанет воспринимать мир. Тело совсем не будет слушаться, а на лице застынет дикий голодный оскал. Ему давно уже не страшно, это первое время он выл от безысходности. Сейчас голоса почти нет, но он пока может произносить слова. Он пытается сказать: "Джа-ред". Горло пересохло, язык ворочается во рту пыльным комом чужой плоти. После некоторых усилий изо рта вырывается стон. Он пугается этого звука и замирает в своем углу. Джаред тоже так стонал, низко и хрипло, когда… Когда? Ускользает. Слишком многое уже растворилось в прошлом. Поначалу мысли об этом были еще более мучительны, чем Голод. Он встает на ноги и начинает отмерять свои сто пятьдесят шагов. Из угла к окну, вдоль стеллажей уже протоптана тропинка. Он считает шаги. Это особый Метод. Один, два, три, четыре, пять, и в ответ под веками вспыхивает ярким кадром - улыбка Джареда, искрящиеся смехом глаза. Всё, что осталось, жалкие осколки былого. Шесть, семь, восемь, девять, десять. На этот раз память возвращает ощущение - у Джареда теплые губы. Одиннадцать, двенадцать… Сто пятьдесят шагов – тридцать вспышек. Небольшая передышка у окна. Он опять лезет в карман за рисунком. Ведет пальцем по фигуре Джареда сверху вниз и закрывает глаза. Если бы он мог… *** Путь по равнине, когда дорога видна на несколько миль впереди и позади тебя – это отлично. Джаред шагал быстро, через каждую сотню шагов крутился на месте, обозревал окрестности. Думал, что даже если зомби его заметят, у него всегда будет время уйти. За старой мельницей ему неожиданно перегородили дорогу две собаки. Очень большие. Стояли, не двигаясь, но стоило ему сделать шаг вперед, глухо зарычали. Пока он соображал, как их обойти, под лопатку уперся ствол. - Куда торопишься, молодой человек? Голос хриплый, сразу и не поймешь, кому принадлежит. Мужчина или женщина? - Мне нужно в Старый Ванк. - Зачем? - Ищу кое-кого. - Старый Ванкувер – не место для поисков, юноша. Кто ты? - Джаред Падалеки. - Снимай рюкзак. Старая леди с винтовкой недоверчиво смотрела на Джареда, пока волкодавы обнюхивали его ноги и имущество. Когда собаки вернулись к хозяйке, встали по обе стороны, помахивая хвостами, она сказала: - Меня зовут Селена Мидлтон, а эти милые собачки - Вальтер и Салли. Я вижу, ты давно в пути. Идем со мной. У нас есть вода и еда. Вымоешься и выспишься как человек. Теперь была очередь Джареда недоверчиво уставиться на Селену Мидлтон. Она улыбнулась. - Не смотри на меня так. Я вовсе не полоумная, как тебе кажется. И не думай, что я всех к себе приглашаю. То, что ты нравишься моим собакам - это хорошая причина не валяться на обочине носом в пыль. Я им доверяю. У них отменное чутьё на подлецов и ворьё. Если они не захотели перегрызть тебе горло, значит, тебе тоже можно доверять. - Спасибо, мэм. - Спасибо потом скажешь. Мой муж Майкл не отходит далеко от дома уже семь месяцев. Ноги у него никуда не годятся, но зрение - как у орла. Он всё свободное время проводит на чердаке, перед окном. Скоро к биноклю прирастет. Это он тебя увидел. А уж подкрасться к такому беспечному – немудреная затея. Джаред усмехнулся. Селена повесила винтовку на плечо и зашагала впереди. Она немного подволакивала левую ногу, но шаги её были легки. - Майкл хорошо знает привычки зомби в районе Ванкувера. Я думаю, что он поделится с тобой своими знаниями в обмен на рассказ о том, как поживают люди южнее наших мест. Сразу спрошу тебя, уж очень любопытно. Ты же простишь мне любопытство? Хорошие люди здесь редко появляются, а поговорить я люблю. Ты идешь один. Идешь в такое место, где сущий Ад. Не боишься быть съеденным? У нас тут спокойно, люди в эту сторону ходят раз в несколько месяцев, а вот зомби заглядывают чаще. Тут недавно отирались двое, злобные как черти, решили нас измором взять. Пришлось им остатки мозгов вышибить. - Они разные, мэм. Селена пристально посмотрела на Джареда: - Ты тоже это заметил? А я уж думала, что это у меня сдвиг по фазе на старости лет. Мало ли, что примерещится от одиночества и отсутствия кофе. Не смейся, муж не считается. Он у меня замечательный, но молчун, каких свет не видывал. Намолчусь иной раз так, что даже зомби могут показаться дружелюбными. У тебя случайно нет с собой кофе? По чашке ароматного кофе я скучаю больше, чем по нашей жизни в благополучные дни, без всяких концов света. До сих пор удивляюсь, как люди не придумали сделать из него новую валюту. Дом Селены и Майкла Мидлтон действительно являлся образцом гостеприимства. Во-первых, в нём была вода. Немаловажная вещь в период всеобщей разрухи. - Воды сам себе накачаешь, сколько нужно. Насос ручной. Изобретение Майкла, которому позарез нужна была мини-штанга. Печь вот здесь, дрова на улице. У нас самообслуживание, юноша. Во-вторых, там вкусно готовили. - Джаред, ешь, не стесняйся. В этом доме охочусь я, а Майкл кашеварит. Сейчас он будет краснеть и смущаться, но готовит мой муж так, что когда-то я решила остаться с ним до скончания века. В-третьих, в этом доме любили рассказы о других городах и других людях. Майкл хоть мало говорил, но был благодарным слушателем. И ничего не рассказал сам, пока Джаред не выложил ему всё про жизнь в Пост-Валлингтоне, про своих родителей и про Дженсена. И, в-четвертых, советов у Майкла было много. Джаред мотал на ус и радовался, что ему повезло встретить такого человека. Идеи ученого из Бронкса Майкл принял настороженно. Шумно не восторгался, но и не отговаривал Джареда надеяться: - Что тебе сказать? Про то, что человек в зомби превращается очень долго – это верно. Тяжело вирусу, или что там человека с ума сводит, всё человеческое сразу уничтожить. Сопротивляется человек, не хочет быть нежитью. А вот про то, что это процесс обратимый - не знаю. Селена вздохнула, оглянулась на мужа. Видно, хотела что-то сказать, но промолчала. Майкл продолжал: - Было время, когда мы с Картером в Ванкувер ходили как к тёще на обед, то одно надо было, то другое. Картер, царство ему небесное, всё подмечал и меня приучил факты собирать, размышлять над увиденным. Наверняка тебе многое известно, но послушай, лишним не будет. У зомби перед рассветом резко падает активность. Может, это у них что-то вроде сна, когда батарейка разряжается, это я образно говорю. Одним словом, затишье тогда на улицах Ванка. Восстанавливаются они после полудня и массово волокутся на прогулку. В кавычках, конечно. Они все выходят из своих убежищ и тащатся через весь город, а потом обратно. Мы так и не поняли закономерности. Картер считал, что это осталось в них от людей, ну, вроде на работу надо идти или по делам куда. Охотиться они начинают на закате. Ночью по городу вообще лучше не шляться. Сожрут. Джаред удивился. Режим дня у зомби – такого он точно не слышал. Вероятно, его взгляд в полной мере выражал его удивление. Майкл усмехнулся: - Чего смотришь? Так что используй их распорядок дня себе на пользу. Я бы на твоем месте понаблюдал за ежедневными шествиями, может, и увидишь того, кто тебе нужен. Если у… - Дженсена. - Если у Дженсена полностью прошел процесс деградации, то он непременно будет в этом потоке гуляющих. Тогда долго не думай, выбирайся оттуда побыстрее. Но если у него с головой не совсем плохо, то не будет он мотыляться среди зомбятины. Вот тогда тебе придется поискать. Майкл достал коробку с бумагами. Бережно извлек из нее свернутую самодельную карту. Разложил на столе, разгладил ладонями. - Зомби в Ванкувере не голодают, уж будь уверен. В Старом Ванке людей оставалось много, но сейчас кто погиб, кто съеден уже давным-давно, а кто до сих пор коптит небо и не тужит, вон как Пустынный Змей. Его дед из индейцев. Змей на четверть чероки, живет в западной части Старого Ванка, даже огород разводит. Вот, смотри. Здесь крестиками отмечены жилища тех, кто отказался покидать насиженные места. Красные крестики – нет уже в живых человека. Черные – ничего не известно про того, кто жил здесь. И мертвым его никто не видел, и живым. А вот зеленые крестики тебе пригодятся. Вот этот стадион, около бензоколонки – дом Пустынного Змея. Не знаю, чем он может помочь, но думаю, что тебе обязательно надо его навестить. А здесь, - Майкл ткнул пальцем в зеленый крест почти в самом центре карты, - живет Профессор Смауг. - Почему "Смауг"? - Я думал, ты спросишь, почему "Профессор", - Майкл рассмеялся. – Смауг – это он Толкиена в детстве перечитал, а вот Профессор – это потому что он и сейчас читать любит. Просто помешан на книгах и даже ходит в библиотеку. Вот сюда. Майкл указал на карту чуть левее зеленого креста, обозначающего жилище Профессора Смауга. Джаред хмыкнул. - Чего хмыкаешь? Смауг и Ванкувер покидать не хочет, потому что там библиотека цела осталась. Говорит, что зомби везде хватает, а вот хороших книг нигде не найдешь. Это правда. Никому сейчас книги не нужны, ими топят печи все кому не лень, а сколько книг сгорело в пожарах по всей стране, не счесть. Селена принесла чайник, заварила чай из одной ей известных трав и листьев. Запахло смородиновым листом, мятой, мелиссой и детством. Майкл улыбнулся своим мыслям: - Смауг и Змей, вот подобрались же оба с такими именами! Что один, что другой – скрытные, осторожные, не любят "пустых" людей. У каждого свои цепочки контактов. Вдруг кто-то видел Дженсена на улицах Ванка? Может, у твоего Дженсена есть какие-нибудь приметы? Особенная одежда или еще что-нибудь, что выделяет его из толпы. Подумай над этим, пока идешь. Ночью Джаред не мог уснуть, ворочался, отвык спать на удобной постели. Не хотелось себя очередной раз обнадеживать, но почему-то именно после разговора с Майклом стало легче. Что бы ни ожидало Джареда в Старом Ванке, по крайней мере, он сделает всё, что может. Доберётся, разберётся, и там будет видно, как жить дальше. Любимая поговорка деда. Главное – не унывать. Утром Майкл первым делом собрал Джареду пропитание в дорогу. Сколько Джаред не отнекивался, не помогло. Майкл просто отодвинул его в сторону и сложил все припасы ему в рюкзак. - Из моего дома еще никто не уходил налегке. Сейчас ничего не хочу слышать, но вот если на обратном пути попадется тебе склад, полный упаковок пенне или спагетти, захвати парочку для Селены. Или вдруг встретишь семена кукурузы, тогда вспомни про старого Майкла. - И не забудь про кофе, - Селена подняла вверх указательный палец. - Хорошо. Спасибо вам! - До встречи, Джаред. Передавай привет Пустынному Змею и Профессору Смаугу. - Обязательно. - Мы его проводим, - Селена взяла винтовку, окликнула собак. Когда они ушли от дома достаточно далеко, она свернула на неприметную тропку, ведущую совершенно в другую сторону. - Пойдем, открою тебе тайну. Майкл об этом не знает. Идти минут двадцать. Джаред кивнул. Собаки, как ни в чем не бывало, бежали впереди. Когда они подошли к сараю, окруженному со всех сторон деревьями, Селена сказала: - Раньше здесь была мастерская. Теперь, - она открыла дверь, - смотри внимательно и не вздумай стрелять. У стены, на старом матрасе сидел мальчишка. Зомби. То, что он неживой, Джаред понял сразу. Пустые глаза, синеватая кожа, неловкое положение тела. Когда они вошли, он попытался привстать, но так и замер на полпути. - Не бойся, - Селена жестом велела Джареду остановиться, а сама подошла к мальчику. - Он пришел месяц назад. Сидел под деревом и смотрел на меня. Просто смотрел, как я выгуливаю собак. Собаки на него не рычали, обнюхали и отошли. Бегали вокруг него, будто это камень какой. На следующий день он сидел на том же месте, и через три дня, и через десять. Я терпела две с половиной недели. Ходила молча мимо, мозоль натерла на пальце, придерживая курок. Он так и не бросился. Смотрел и всё, - Селена выложила пару вареных картофелин, мясные обрезки и хрящи в миску, стоявшую на матрасе, - а потом я принесла ему еду. Я охочусь на кроликов, на горлиц. Если их долго тушить, то косточки мягкими становятся. Вот и принесла ему остатки. Когда я подходила к нему ближе, он не шевелился. К еде не притронулся, пока я не ушла, но потом съел всё. Теперь я его подкармливаю. Три дня назад он подпустил меня совсем близко, и мне удалось дотронуться до него. Конечно, он странный, немытый и очень медленно реагирует на всё, но разрази меня гром, он любит картошку, пытается улыбаться и не хочет сожрать меня и моих собак. Джаред наблюдал, как мальчик пальцами доставал кусочки картошки из миски, медленно жевал. У мальчишки на затылке свалялись волосы. Селена задумчиво указала на его лицо: - Ему на вид лет семь, не больше. Мне кажется, что у него щеки порозовели. Подожду еще две недели, если он так и будет себя вести, без всяких отведу его домой, вымою и сбрею его колтуны. Майкл поворчит, конечно, но нельзя парнишку бросать на произвол судьбы. Верно, Большой Джей? - Верно. Они дождались, пока мальчик дожует свой ужин. Селена накрыла его одеялом, подоткнула углы под спину, подвернула край под подбородок. Мальчишка зябко повел плечами и закрыл глаза. - Знаешь, у меня в голове всё время крутится… - Селена замолчала, глядя на Джареда. - Что? - Ладно, так и быть. Ты в курсе, что я не слишком нормальна, поэтому буду думать, что мои размышления окончательно не повредят моей репутации. Не могу отделаться от мысли, что он греется возле меня и собак. Его согревает всё: моё внимание, немудреные ужины, собаки рядом. Он оттаивает, если можно так сказать. Поначалу он не замечал, что укрыт одеялом, а теперь ему нравится, когда я его укрываю. Мои умозаключения не очень понятны, но что если… можно отогреть ему подобных. В самом хорошем смысле этого слова. Ну, понятно, что только тех из них, кто этого действительно захочет. - Отличная гипотеза. Джаред задумался, пытаясь осмыслить предположение. Селена наблюдала за мальчиком: - Если смотреть с этой стороны, то не видно синевы под глазами и перекоса лицевых мышц. Вполне человек, сидит себе спокойно, только… очень болен. Я зову его Стивен. - Будь осторожна. - За кого ты меня принимаешь? – проворчала Селена. - Собаки за ним присмотрят. Они вышли на дорогу. Джаред поправил рюкзак, потрепал по загривкам собак. Селена смотрела на него с грустью: - Иди, Джаред, и я желаю тебе не опоздать. Каждому человеку важна любовь, и тот, кто этого не позабыл, вполне может вернуться из-за Черты. И вот еще что, найдешь Дженсена, не теряй разум, оцени свои ожидания и возможности. Без розовых надежд и грёз. Трезво оцени и постарайся остаться в живых. Если всё действительно не совсем плохо, приводи его к нам, вместе справимся. Они обнялись. Селена заставила Джареда нагнуться, коснулась губами его щеки, прошептала: - С Богом. Возвращайся, - и, не оглядываясь, зашагала по дороге прочь, в сторону дома. *** Если бы он мог убить то, что от него осталось, всё бы кончилось. Давно можно было бы шагнуть с моста на асфальт или выпасть из окна высотки на углу соседней улицы, но это - не выход. Он видел тех, кто так и сделал. Им никогда не удавалось довести дело до конца по-настоящему. Их искалеченные тела стремятся куда-то и по сей день, загребая пыль сломанными конечностями. Нет. Если выбирать, то уж лучше библиотека и сто пятьдесят шагов между стеллажами. Некое подобие собственного угла его полностью устраивает. Дверь сюда запирается на засов, который он сделал сам. Никто не мешает. Никто не мешает быть. Он не спит. Его тело утратило этот дар вместе с теплом. Он думает. Только вот чем, если он мертв? Иногда ему кажется, что мысли просто обитают в нём, как он в этом хранилище книг. Тоже отмеряют свои сто пятьдесят шагов от головы к пяткам и обратно. Среди этих мыслей есть одна, которая не оставляет его ни на мгновение. Джаред никогда не перестанет его искать. Если Джаред когда-нибудь найдет его, то есть два пути. Первый – он съест Джареда. Не сможет справиться с Голодом. Это плохо. Второй – Джаред убьет его. Это хорошо. Ему нравится. Окончательная смерть – это избавление от мыслей, которые бесконечно точат угасающий разум. Днем и ночью. *** Джаред уже неделю караулил главную "трассу" зомби в Ванке. Майкл подкинул идею залечь на плоской крыше торгового центра на углу двух улиц, чуть в стороне от "прогулочной" дороги зомби. В одном из переходов с этажа на этаж здесь были целые двери, которые закрывались на ключ и фиксировались изнутри железными штырями. По всей Земле днем с огнем не найдешь целые двери в городах. Майкл и ключи Джареду отдал, со светящимся лицом, будто Санта Клаус, вручающий подарки. Нарисовал подробную схему, объяснил расположение стратегически важных объектов: - Есть три выхода на крышу: тут, тут и тут. Все выходы, кроме этого, законопачены. На крыше - времянка, её еще Картер с Бизоном построили. Склад с консервами и сухарями аккурат вот здесь, где лестница. Зайдешь, двери закроешь, набрызгаешь вот эту дрянь, чтобы не унюхали, и можешь жить там хоть месяц, хоть два. Еды тебе хватит. Бинокль возьмешь, и готово – только наблюдай. Эти дни ничего нового не принесли. Дженсена в потоке зомби не было. Надо искать дальше. Самое время идти к Пустынному Змею. До рассвета еще далеко, сейчас только начинался вечер. Завтра будет видно, что делать, а пока есть время отдохнуть. Во времянке жилось неплохо, на старой койке - довольно удобный матрас, но сейчас почему-то не спалось. Джаред достал рисунок. И не рисунок вовсе, скорее набросок. Всего несколько линий и штрихов, но сразу понятно, что это Дженсен. Тогда было сделано два рисунка, еще один, более детальный и красочный, остался у Дженсена. Джуно рисовал их в костюмах, после запасников исторического музея. Всё идея Эклза, что Джаред в камзоле будет ах какой, зубами только вцепиться. Они взяли пистолеты, нашли годный лук со стрелами, меч с причудливо вырезанным эфесом и длинным клинком. Пистолеты, на удивление, были в порядке, правда, порох в их мире тяжело разыскать, разве что вытряхивать из патронов. Меч Дженсен упрямо нес домой, наточил и подарил Кайлу, чтобы тот повесил на стене в "Глотке надежды". Всё смеялся, что этот меч светится, когда рядом орки, а вот в случае с зомби он бесполезен, пока будешь размахиваться, тебе уже голову откусят. Лук и стрелы Джаред потом сжёг. В первый же вечер, после того как Дженсен ушел. В глазах защипало. Всё, хватит о стрелах и неудачных выстрелах. Не время раскисать. Дженсен любил пистолеты. У него была пара Глоков, но патроны к ним найти становилось всё труднее. Иногда удавалось выменивать у торговцев, но это было очень редко. Мир перешел на самострелы. Некоторые умельцы делали шикарные арбалеты, загляденье просто. Джаред купил арбалет за месяц до случая с Дженсеном. Дженсен возился с прицелом, натягивал плечи перед первой пристрелкой. Сосредоточенный, с прищуренными глазами. Весь насквозь пропитанный… запредельной улетностью. Когда Джаред так сказал, Дженсен ржал до слёз: - Отвали, Джей. Как скажешь… Ей богу, нашел Воина Дракона. Мастер Шифу, там что-то дальше должно быть про всю историю отстоя. Смех смехом, но Джаред знал, что говорил. Когда они были вдвоем, Дженсен целовался мягко и нежно, и у Джареда крышу срывало от контраста. Дженсен, стреляющий по-македонски с двух рук, эдакий огневой ураган, и Дженсен, касающийся губами ресниц Джареда. Запредельная улетность словно по волшебству менялась на такую же запредельную нежность. До встречи с Дженсеном Джареду вообще казалось, что нежности не осталось в их мире, и от того, что он ошибался, ему было хорошо. И тот их первый раз. Они были влюбленными просто до сумасшествия. Джаред по глупости думал, что они в порыве страсти драться начнут, кто кого… Но Дженсен тогда лег на бок, спиной к Джареду, обернулся через плечо, притерся задницей и чуть толкнулся навстречу, приглашая. И никакой борьбы, и такое бесконечное доверие в этом нехитром движении, что Джареду хотелось сесть и заплакать, прижимая Дженсена к себе. Он, конечно, так не сделал, сто лет уже не плакал, но долго не мог успокоиться. Как-то сразу забылось, зачем они здесь собрались, и Джаред шептал и шептал о том, что будет теперь любить его, пока не погаснет солнце, и еще какие-то слова. Дженсен рассмеялся тихо, а потом уложил его на спину и снова поцеловал, прильнул всем телом и быстро напомнил обо всём. Он сел сверху, Джареду на живот, придавливая своим весом его член. Сразу весь и близко, прижимаясь всем невозможным, горячим и гладким, раскрытый и нетерпеливый. Словно говорил, нисколько не стесняясь: "Бери меня, вот, смотри какой". И Джаред смотрел. Его член так правильно лежал у Дженсена между ягодиц, низ живота ныл от напряжения, а Джаред всё смотрел. Дженсен устал ждать и насадился сам. Джаред едва успел подхватить его, распаленного, раскрасневшегося, разом потерявшего от возбуждения всю свою неожиданную нежность и ласковость, в один миг превратившись в Дженсена, который был знаком Джареду, требовательного и берущего от жизни всё. Дженсену тогда хватило нескольких движений внутри и пальцев Джареда на члене. Он застонал и выплеснулся, тяжело выдыхая сквозь стиснутые зубы. Джаред совсем потерял голову, привлек Дженсена к себе, ослабевшего, вздрагивающего всем телом, и замер, чуть покачивая бедрами. Совсем не ожидал, что Дженсен начнет двигаться сам, насаживаясь глубоко и снова привставая, как бы его ни размазало недавним оргазмом. Кончил Джаред как умер. Вынесло его тогда по полной, до криков, до дрожи и трясущихся рук. Ни с кем он так не совпадал за всю свою жизнь. И нельзя было угадать, как всё случится в следующий раз, каким будет Дженсен. Может, просто подомнет под себя, будет брать, а не отдавать, снова будет другим. Им хорошо было вместе. Дженсен всегда легонько терся носом о плечо Джареда, засыпая: - Эй… Завтра будет солнечно. Джаред обнимал его крепче, касался макушки Дженсена губами. Если честно, то ему было всё равно, солнечно или ветрено. Да пусть хоть дожди с утра до вечера. Тогда Дженсен вздыхал, увидев тучи за окном, и с чистой совестью дрых до самого обеда. Джаред переделывал кучу дел или сидел, чистил и смазывал его пистолеты, смотрел, как Дженсен сопит во сне, закинув руки на подушки. Лучше этого зрелища мог быть только что проснувшийся Дженсен, который говорил: - Жрать охота. Ты ел? Джаред кивал, глядя на потягивающегося Дженсена. Тот улыбался и спрашивал всегда одно и то же: - Со мной поешь? Джаред снова кивал. И чувство хоть какого-то постоянства накрывало обоих, пусть мир за окном менялся каждую секунду. *** Сейчас уже не вспомнить, почему он сразу не выстрелил себе в голову. Что помешало? Желание жить или невозможность найти оружие? Не до этого было, или это вирус сопротивлялся, чтобы его хозяину не пришло в голову вынести себе мозги? Да и не всё ли равно сейчас… Хотя нет, видно, не всё равно, если такие мысли приходят навестить его тело. Если бы ему удалось найти обрез или ружье, а, может, просто отыскать того, кто разнесет в клочья его черепную коробку. В городе до сих пор живут люди. Один из них ходит сюда довольно часто. Встретился как-то в переходах библиотеки перед рассветом. Человек хотел убить. Целился и трусил изо всех сил, но что-то не сработало в его оружии. Словно судьба решила посмеяться еще раз. Будто остального мало… Он тогда шёл прямиком на ствол и был уверен, что это его последние шаги, но не выгорело. Вероятно, на небесах не ждут нежить. Смерть в его случае – это награда, а ему она не положена. Изредка этот человек заглядывает сюда, в пыльные дверные стекла, пытается разглядеть что-то в полутьме. Может, попробовать объяснить, что нужно сделать? Всего один выстрел, вот сюда, между бровей, и больше не будет ничего. *** Жилище Пустынного Змея действительно было неподалеку. Всего три часа пешком под утренним солнышком, и Джаред уже стучался в высоченные железные ворота, обмотанные колючей проволокой и закрывавшие проход на стадион. Никто не появлялся, но Джаред упрямо колотил по воротам ржавым куском тонкой трубы. Через полчаса за воротами раздался недовольный голос: - Чего долбишься, как к себе домой? - Пустынный Змей? Меня зовут Джаред Падалеки, я пришел от Майкла Мидлтона. И здравствуйте, я забыл поздороваться. Внутри долго гремели запорами, и ворота распахнулись. Пустынный Змей был старый, крепкий, с длинными волосами, собранными в "хвост" на затылке. - И чего стучал, надо было сразу крикнуть, кто ты и откуда пришел, а то громыхал на весь Ванкувер. Заходи. Дом на стадионе? Умно, ничего не скажешь. Вход защищали ворота. У стадиона – высоченные каменные стены, примерно этажа четыре. Просто так сюда не влезешь, а если и получится, то наверняка у Змея ловушек повсюду – не счесть. В доме Змей усадил Джареда за стол и спохватился: - Надо сообщить Профессору, что у меня гость, - Змей довольно резво для своего возраста выскочил за дверь. Джаред не успел удивиться, как тот уже вернулся. - Утром прибежит. Он гостей любит. Джаред удивился еще больше: - У вас есть телефоны? - Нет, - Змей поманил Джея на улицу. - Современное средство связи – Смауг увидит, прочитает и завтра утром будет здесь. Высоко над землей по ветру реял воздушный змей. На нем была надпись, сделанная большими буквами: "Есть дело". Смауг оказался вовсе не старым, ему было на вид лет пятьдесят или чуть меньше. Подтянутый, поджарый, смуглый, с сединой в волосах. Пришел на восходе солнца, крепко пожал руку Джареду: - Рад знакомству! Рассказывал Джаред долго. Про своё знакомство с Майклом и Селеной, про новые исследования зомби, про Джесена. - У тебя есть фотография? - Нет, конечно. Какие фотографии в наше время… Есть рисунок. Даже не рисунок, скорее набросок. У Джуно тогда времени не было закончить, но в целом похоже. Вот, смотрите. Я всегда думаю, это ж надо так рисовать, несколько линий и штрихов, а сразу можно узнать, что это Дженсен. Челка торчком, взгляд его, веснушки… Профессор бережно взял в руки клочок бумаги. - А это что? – Смауг указал на рисунок. - Очки. Гогглы, кажется, так их Дженсен называл. Попались ему на глаза в полуразрушенном гараже, года два назад. По мне, так простые сварочные очки, но Дженсену они очень нравились, вечно их с собой таскал. Говорил, что раз общество рухнуло в постапокалиптический стимпанк, то скоро снова наступит время дирижаблей, дредноутов, воздушных шаров и паротурбовозов, а у него уже очки есть. И если зомби нападут, то можно глаза защищать от слюней и брызг крови. - Джаред рассказывал, а губы растянула улыбка. - Я всегда смеялся, а он только рукой на меня махал, что ничегошеньки я не понимаю в современной моде. - Подожди-ка… - Смауг помолчал, разглядывая рисунок. – Со мной тут недавно случай приключился. Пришло время идти за книгами, в Центральную библиотеку. Туда-то я нормально дошёл, а вот обратно – не повезло. Прямо в библиотеке напоролся на зомби, и, черт возьми, у меня затвор переклинило. Я стоял, и зомби шёл прямо на меня. Ноги отнялись, перед глазами вся жизнь промелькнула. Верно говорят, что мелькает. Мелька-а-ает, даже такое вспоминаешь, о чём и не знал сроду. А он… мимо прошёл. В отдел детской литературы. И дверь за собой закрыл. - Закрыл? - Да. Я в полуобмороке был, но тоже жутко удивился. Этот зомби… Он еще чем-то изнутри дверь задвинул, звук такой был, будто засов у него там, ну или стол подтащил к двери. В нашей библиотеке… Хе-хе, в нашей, как в старые времена! Там есть отдел детской литературы. Я туда не заходил раньше, зачем мне детские книги, я больше люблю фантастику, приключения или что-нибудь из научно-популярного. - А как он выглядел? - Я не запомнил, - Смауг почесал затылок, - ни во что одет был, ни лицо, ничего не помню. Вот только помню, что роста повыше моего, а на шее у него были… такие очки. Болтались на ремешке. Согласитесь, они довольно необычные. - Куда идти? - Я объясню. Тут недалеко. *** - Дженсен! Дженсен. Это его имя. От неожиданного озарения руки слабеют, и он едва не пропускает сильный удар по двери с той стороны. Наваливается всем весом на засов, который сделал сам. - Уходи. - Дженсен, послушай меня. Открой дверь! Тебе можно помочь. Последние исследования… - Уходи. - Дай мне войти! - Уходи! – он рычит, срывая связки, лишаясь голоса, наверное, теперь уже навсегда. Становится тихо. Он прислушивается, ловит звуки из-за двери: сбитое дыхание, шуршание ткани, стук сердца. Живой… - Я знаю, что ты понимаешь меня, Дженсен. Не откроешь сегодня – я приду завтра. Буду ходить сюда как на работу, каждый день. И когда-нибудь… Они говорят разом. Один – громко и уверенно: - Я увижу тебя. Другой – едва слышно, одними губами: - Ты погибнешь. - До завтра, Дженсен. Он молчит. Не шевелится, пока гулкие шаги затихают внизу, теряются в огромном фойе библиотеки. Только тогда он подходит к окнам. Какое-то время смотрит вниз, на удаляющуюся фигуру, а потом садится у стены. Вот и всё. Вечно прятаться он не сможет. Надо уходить. Может, самое время шагнуть из окна, чтобы сломать себе шею? Пока он ищет пути к отступлению, на улице что-то происходит. Шум раздается с правой стороны, но в окно ничего не видно. Можно разобрать звуки ударов, а потом что-то падает на асфальт. Память взрывается узнаванием: так падает оружие. Там Джаред. Он, как может, быстро спускается по лестнице, ковыляет до перекрестка. Так и есть, напали. Четверка зомби, "тёплая" компашка из высотки на углу. Удар по затылку, и Джаред валится назад. Один из нападающих тянется к его горлу. Нет! Он рычит так, что зомби отпрыгивают от Джареда в разные стороны. В груди клокочет давно забытое, ярость или гнев, черт разберет, как называть такое. Он медленно подходит, подбирает с земли упавший арбалет. Он сам выставлял прицел, регулировал силу натяжения плеч перед полевой пристрелкой. Эти воспоминания сильны, и он почти не прилагает усилий, чтобы выстрелить. Короткая стрела входит по самое оперение в левый глаз одного из четверки. Тот пятится, путаясь в собственных ногах. Вот кому неожиданно повезло встретить свою смерть. Пока остальные топчутся на месте, не зная, что предпринять, он опускается на колени. Джаред ранен. Нет никаких укусов, просто упал неудачно. Даже так, на расстоянии выдоха, ему слышно, как бьётся сердце Джареда. С каждым ударом, ощутимым и настоящим, всё труднее сдерживать себя. Он рявкает еще раз на оживившихся зомби. Это его добыча, и с ним никто не хочет спорить. Его взгляд страшен, в нём ненависть к этому миру и ко всему живому. Он берёт Джареда за ногу и тащит вдоль по улице, всем видом выражая одно: "Дома доем". Ему никто не смеет перечить. Голова Джареда безжизненно мотается по мостовой. Волосы с каждым шагом теряют свой цвет, забиваются пылью. Всё – пыль. Больше ничего не осталось. *** - Тихо! - Селена Мидлтон безуспешно пыталась заставить своих собак молчать. – Да что с вами такое? Тихо! Сейчас все зомби Центрального округа будут тут! Вальтер и Салли словно с ума сошли. Леденящий душу вой разносился далеко вокруг. - Майкл! - Не кричи на собак, Селена. Чувствуют они что-то. Не к добру. - Типун тебе на язык, Майкл! "Не к добру", - передразнила Селена, строго глядя на присмиревших собак. – У нас всегда говорили, что собаки воют к буре. Пойду, закрою окно на чердаке, а ты приготовь все ружья на всякий случай. *** Окончательно он приходит в себя позже, когда руки привычно запирают засов на двери. Дженсен. Это его имя. Для верности он повторяет свое имя несколько раз. Язык не подводит, чуть дрожит на "дж" и пытается шепелявить. "С" в середине получается нечетким, сплошное шипение, но ему нравится. Джаред лежит на полу, из уголка рта сочится струйка крови. Две капли уже сбежали по шее, украсив воротник рубашки влажным розовым пятном. Джаред пахнет одуряюще вкусно, но сейчас не до этого. Он не знает, как у него хватило сил донести Джареда сюда. Последние шаги дались ему с трудом, ноги подкашивались, а в груди будто что-то оторвалось или лопнуло. Он прислушивается к себе, смотрит на свои руки. Нет, всё по-прежнему. Показалось. Он осторожно снимает с Джареда рюкзак. Конечно, рюкзаку досталось, проехался по мостовой целый квартал, но зато спина у Джареда в полном порядке. Так и есть, в рюкзаке лежит свернутый рулоном спальник. Он расстилает спальник в углу, за стеллажами, подальше от окон. Устраивает Джареда на спальнике, долго сидит рядом, прислушиваясь к его дыханию. Где-то на первом этаже библиотеки была комната охраны. Он идет туда на восходе солнца. До этой комнаты никому не было дела. Подушка на лежанке за шкафом покрыта паутиной, а плед – маленький и с бахромой, но и такой сгодится. Он забирает с собой тонкий матрас, сойдет за одеяло. Джаред так и не приходит в себя, когда он пытается подпихнуть ему под голову подушку. Он накрывает Джареда пледом и матрасом. Достает из кармана рисунок, вкладывает Джареду в ладонь, а потом пытается вспомнить, кому надо молиться в таких случаях. Только и осталось - сто пятьдесят шагов до окна, сто пятьдесят шагов назад, проверить, как там Джаред, дышит ли, поправить тощую подушку или подоткнуть куцый плед. И снова - сто пятьдесят шагов от Джареда, столько же - к нему. Иногда ему кажется, что в библиотеке стало холодно, но это бред. Зомби не чувствуют холода. У него теперь есть арбалет, но все мысли о том, чтобы выстрелить себе в голову, испарились. Здесь Джаред, и ему больше никто не поможет. Через тысячу раз по сто пятьдесят шагов Джаред окликает его тихо и хрипло: - Дженсен? Ты здесь, я знаю. Есть тут вода поблизости? Чтобы жить, надо пить. Дженсен берет в руки арбалет. Какое-то время уходит на то, чтобы Джаред понял, что он хочет сказать: - Вода. Нужно искать. Стреляй, если приду не я. В раскуроченном магазине на углу воды нет. Дженсен идет дальше. Маленькие бутылки с водой стоят в потемневшем от грязи шкафу в комнате над магазином. Руки могут удержать только по бутылке, еще пара помещается в карманах. Джаред так и держит на прицеле дверь. Увидев Дженсена, выдыхает: - Вернулся… Он не мог не вернуться. Джаред пьёт, жадно глотая воду. Вытирает губы. Капелька воды убегает от его пальцев, стекает по шее, за воротник, к ключицам. Джаред смотрит без страха: - Спасибо. За что? Плечи сами делают давно забытое – дергаются вверх в попытке изобразить недоумение. - За воду и за то, что спас меня. Меня чуть не съели? Эти четверо как из-под земли вынырнули. Джаред долго ждет каких-нибудь слов в ответ. Так и не дождавшись, протягивает рисунок. - Ты сохранил. Невероятно. Возьми. Бумага насквозь пропитана теплом рук Джареда. Дженсен прячет рисунок в карман. Глаза Джареда наполнены водой и блестят в сумраке, и от этого становится не по себе. С тех пор их дни одинаковые. Джаред еще слаб, много спит. Ему нужна вода. Дженсен выходит за водой на рассвете, когда улицы пусты. Если поискать, то в городе достаточно воды и еды, надо только знать, в какую сторону идти. Дженсен знает. Вода есть почти во всех магазинах и на складах. Замки он вскрывает запросто, руки помнят. Это ничего, что бутылки древние, подумаешь, десять или двенадцать лет для пластика - ерунда. Съестное найти труднее, но и это ему удается. Коробку с консервами он приносит из ресторана, что на соседней улице. Кальмары, тунец, креветки в желе остро пахнут солью и временем, но Джаред этого не замечает. Он говорит: "Вкусно, попробуй". Дженсен берет кусочек на пробу, долго жуёт. Он забыл, что такое "вкусно". Крысы теперь боятся приходить в библиотеку, а идти за ними в подвал Дженсену нельзя. Нельзя оставлять Джареда надолго. Следующий кусок тунца пахнет йодом и водорослями. Зима закончилась. Сейчас весна. Джаред говорит, что начало марта. Солнце половину дня заливает библиотеку своим светом. Странное чувство – ощущать тепло солнечных лучей. Это приятно. Солнце будит в Дженсене воспоминания. Они больше похожи на сны, такие же короткие и размытые. От них тоже тепло. Когда Джаред спит, Дженсен слушает его дыхание. Иногда считает удары его сердца. Ему больше нравится считать удары, чем считать шаги. Сто пятьдесят шагов – это прошлое. Настоящее Дженсена намного лучше. Однажды ночью Джаред поднимает подушку выше и садится, опираясь на стену. Потом берет Дженсена за руку и тянет к себе. - Селена сказала, что можно отогреть. Иди сюда. Дженсен неловко опускается на спальник между ног Джареда. Джаред обнимает его, обхватывает руками, прижимает к своему горячему животу и снова засыпает. Сидя, положив голову Дженсену на плечо. В темноте Дженсен чувствует, как бьётся пульс у Джареда на запястье. Джаред намного теплее, чем солнечные лучи. Его сердце теперь стучит у Дженсена под лопаткой. Одно на двоих. Кажется, этого достаточно. И совсем не хочется съесть Джареда. Это хорошо. Джаред мечтает выйти в путь в середине марта. Он говорит об этом постоянно. О том, как они пойдут вместе, совсем как раньше. Но Дженсен знает - им не выбраться из города. Это плохо. Наверное, это отчаяние. Как Джаред вообще сюда дошел, чем держался? Дженсен ходит медленно, он вообще всё делает медленно, стоит замешкаться, и Джареда не спасти. Теперь, когда Джаред почти здоров, может, стоит использовать арбалет по назначению? Всего один выстрел в глаз или в подбородок, и Джаред будет свободен. Не сейчас. Следующей ночью времени будет достаточно. Когда начинает светать, то Дженсен закрывает глаза и почти сразу отключается. Первый раз за целую вечность. *** Их будят громкие голоса. Двери ходуном ходят от ударов нескольких кулаков. Джаред вздрагивает и просыпается. - Джаред! Ты здесь? Отзовись! Смауг нам все уши прожужжал, что пора тебя спасать, - это голос Пустынного Змея. – Поднял на ноги всю живую общественность Старого Ванка. Ты бы видел наше сопровождение. Даже огнемет есть. Шутка ли, от тебя третью неделю ни слуха, ни духа! - Чуваки, открывайте, уже совсем рассвело, а нам еще до моего дома топать, не оставлять же вас здесь! – это голос Смауга. Джаред идет отпирать засов, а Дженсен отползает в угол и садится, упираясь лбом в колени. Живые… Громко, непривычно. Жутко. Давно не было так жутко. Становится тихо, и среди этой тишины раздается голос Джареда: - Это… мой Дженсен. И вдруг совершенно расхотелось умирать. В груди стало горячо. То, что недавно лопнуло, сейчас собралось, слепилось в комок и легко, почти невесомо постучалось в рёбра изнутри. Дженсен прислушался к себе. Надо же… Может, снова показалось? А вокруг поднялась суета. Такая суета, когда становится неловко, будто подглядываешь за кем-то, и одновременно очень приятно, когда понимаешь, что в мире всё-таки происходит что-то невероятно хорошее. Так и Пустынный Змей вспомнил, что у него иногда заедает курок у старой Беретты, и сейчас самое время разобраться с этим. Смауг решил отлучиться, когда еще придется попасть в библиотеку: – Вы тут собирайтесь, а я за книгами пошел. Вроде как по пути еще одно дело сделаю. У вас есть минут двадцать, чтобы собрать всё необходимое, пока наш конвой "доброй воли" ищет воду в соседнем магазинчике. Джаред, будь добр, захвати мне с полки, что сзади тебя, "Тома Сойера" и, если не ошибаюсь, вон та книга в желтой обложке… "Робинзон Крузо", точно! Надо будет потом про Гарри Поттера поискать. Джаред смотрел на Дженсена и улыбался. Эта улыбка согревала по-настоящему, глубоко, до самого сердца, которое вдруг очнулось от спячки. Прошло полтора года - Дженсен, стреляй. Это не человек. Дженсен упрямо помотал головой, не сводя глаз с человека, который пробирался вдоль стены старого дома. - Он не такой, как остальные, - Дженсен говорил чуть медленнее, чем раньше. Если не знаешь, то и не заметишь разницы. - Он такой, каким был ты? – взгляд у Джареда внимательный, ничего от него не ускользает. Дженсен кивнул, потер пальцами немеющее запястье – память о прошлом. У Дженсена Эклза теперь запредельное чутьё, за несколько метров отличает зомби от зомби-пожирателей. Благодаря этому чутью работа уже не та, теперь они - не охотники. Они ищут родственников и друзей тех, кто не потерял надежду. - Нам пора. У меня есть немного кофе для Селены, Пустынный Змей выменял у торговца с Севера. Повезло, что эти черти с Аляски иногда выбираются к нам, верно? Зайдем к Мидлтонам, а потом потопаем дальше. Отличный план, - Джаред поднялся, достал из рюкзака бутылку с водой. – Пить хочешь? - Не хочу. Как думаешь, Стивен научился читать? - Конечно. Селене упорства не занимать. - Ему понравятся книги, - Дженсен улыбнулся. Джаред засмотрелся на морщинки, лучиками разбегающиеся из уголков его глаз. - Угу. Обязательно надо было брать "Гарри Поттера"? Целых четыре тома! Прёшь такую тяжесть через полстраны. Еще потом продолжение тащить придется. - Чего ворчишь? Моя спина потерпит. Притащу, если понадобится. Смауг сказал, что ему для хороших людей хороших книг не жалко. - Твой Смауг за книгами готов в преисподнюю лезть. Совсем себя не бережет. - Мой Смауг?! Да если б не он... - Ладно, не кипятись. Ты, когда злишься, совсем на себя не похож. Даже веснушки пропадают куда-то. - Я не злюсь. Просто если бы Смауг тогда не пришел, то… Не знаю. - И не надо ничего знать. Это я болтаю много. Ты так про Смауга говоришь, что… Как... словно он … и мне… - Джаред смутился, махнул рукой. - Забудь. - Джаред, ты – придурок! - Я – придурок. Смауг – он вне конкуренции. Дженсен засмеялся. Ржал и качал головой. - Вне конкуренции… - он вытер глаза ладонью. – Профессор мне в отцы годится. Джей, ты чего? Джаред отвернулся и пожал плечами. - Прости. Я совсем с катушек съехал после того, как тебя разыскал. Иногда такой бред несу. Слышал бы Смауг, мне пары зубов точно не досчитаться. - Пойдем. Груз прожитых лет никого не оставляет прежним, - Дженсен зашагал вперед, продолжая посмеиваться. – Отелло нашелся… - Тебе смешно! - Джаред нахмурился и пошел следом. – Отелло вот вспомнил. - Аха. Мне про него Смауг давал книгу почитать, давно еще, - Дженсен оглянулся и снова засмеялся. – Чего пыхтишь? Какое-то время они шли молча. Дженсен взялся насвистывать "Желтую подводную лодку". Джаред пинал камушки и смотрел, как пыль облачками пыхает из-под подошвы. Вокруг начиналась осень, едва заметная желтизна уже легла на листья, в воздухе ощущался запах увядающих трав. Солнце пока светило по-летнему. Вспыхивало маленькими искорками в лужах на дороге. Золотило волосы на макушке у Дженсена. И плевать, что в мире полно кровожадных зомби. Дженсен загорел этим летом, а Джаред перестал ждать чего-то ужасного. Как и обещала Селена, Стивен и Дженсен - они отогрелись. У них получилось. - Дженсен? - М? - Где заночуем? - Дойдем до Источника, там решим. Можно по Тракту - к отцу Блэку, помнишь, в Церковь Горьких Слёз, мы как-то ночевали там. Или свернуть к братьям Олсонам в Крутой Овраг. Они рады будут, совсем в своей норе одичали. На первый взгляд – ничего особенного. Обычная дорожная болтовня, но на Джареда это "помнишь", сказанное в разговоре, мимоходом, действовало как хорошее успокоительное. Можно было выдохнуть и жить дальше. Всё хорошо. Помню – значит живу. Доказано.