It's just us now

      - Поговорим на кухне, - Лея вежливо отвела глаза в сторону. На Рей накатил приступ истерического смеха, уткнувшись в грудь Бена, она пыталась остановить смех. Он потрепал её по волосам и, чмокнув в макушку, ушел на кухню.       Лея была зла, но больше на отца, чем на сына. Она ожидала чего-то подобного, но все же увиденное её потрясло. Бен увлекся девочкой еще в самом начале, но он даже не представлял, какой опасности может подвергнуть Рей. Она отлично помнила, как сын метался по комнате, когда узнал о Джонге и что он натворил. Но это лишь чувство вины, а сколько там любви, как подозревала Лея Органа, не знал даже сам Бен. Сын появился на кухне, плотно прикрыв за собой дверь, он насмешливо приподнял брови, задавая немой вопрос:       - Ты же не думала, что я виду монашеский образ жизни. Да и точно не впервые застаешь у меня девушек.       - Да, но ни одна из них не была сенатором! Ты понимаешь, в какие неприятности ты можешь её втянуть!?       - Ну, уж точно в меньшие, чем те, в которые её уже втянул дед, - парировал Бен, кидая взгляд на дверь. Он мог поспорить, что за ней притаилась Рей. Она и вправду стояла там, но плотно закрытая дверь глушила и без того негромкие голоса, не позволяя разобрать слова. - Что тебе нужно, мама? Ты несколько... не вовремя.       - Это я вижу, - ядовито ответила Лея. - Что такого ты наговорил деду, что он в таком бешенстве?       - Всего лишь пошел другим путем. Я всегда хотел лишь, чтобы меня любили. Может, Рей мне это даст. Мне плевать на политику, Сенат, искусственные нова-кристаллы и прочее, прочее, прочее.       - Очнись сынок! Сколько ты её знаешь? И знаешь ли вообще? Она политик, как и я. Может, чуть-чуть наивный, но уж точно не потерявшая голову от любви девчонка! Бен, я буду счастлива, если ты будешь счастлив, но пойми...       - Раз ты так считаешь, то уйди отсюда и дай мне быть счастливым, - раздраженно выпалил Бен, ему необходимо было выпить. Мать говорила правильные, логичные вещи. Но как они были похожи на речи деда. Его с детства таскали на приемы, чтобы он учился вести себя и видеть чужие игры, потом засадили за учебу, чтобы научить плести интриги, апогеем стала попытка заключить брачный договор, когда он даже невесты-то и не видел. Вот тогда он сбежал к Маз. Та посмеялась, но спрятала его. А потом предложила выход: доказать, что он истинный наследник Скайуокеров. Каким он был наивным. Его подростковый максимализм использовали, чтобы он стал тем, кем никогда не хотел быть. Люк и Маз постарались на славу. Даже эту девочку Рей они собирались натаскивать вместе. Видимо, успехи первого совместного "проекта" их радовали.       Он помнил, как впервые её увидел на публичных выступления. Маленькая, хрупкая, загорелая с горящими карими глазами человека, ни черта не смыслившего в политике и окружающем мире. Такой она и осталось. Даже после Джонга. Даже тогда он видел эту детскую наивность в её глазах, замечал, как она сдерживала восторг при виде обычных для него вещей, как боялась есть то желе.       Лея смотрела на сына и с трудом узнавала. Ей никогда не понять его отчаянную ненависть к политике, что передалась ему от Хана. И сейчас она видела лицо Хана, когда тот улыбался ей в день их свадьбы. Она давно потеряла мужа, сейчас теряла сына.       - Бен, я приму любой твой выбор, - слова матери заставили его очнуться, выбраться из воспоминаний, - но, пожалуйста, будь осторожен. Наша семья не слишком удачлива в любви.       Бен невесело усмехнулся и кивнул, мечтая, чтобы мать побыстрее ушла. Лея поняла его молчаливый намек. Она резко толкнула дверь, но ожидаемого удара не последовало. Женщина хмыкнула и, посмотрев на сына еще раз, ушла из квартиры.       - Выходи, - громко крикнул Бен, - все равно мы оба знаем, что ты стояла под дверью!       Из-за двери неохотно появилась раскрасневшаяся мордашка Рей. Ей было стыдно, что её поймали на подобном, но она все равно ничего не узнала. Несколько секунд она топталась на пороге, потом все таки решилась войти. Ей было неловко. Бен будто бы специально рассматривал её с ног до головы взглядом, от которого её щеки начинали гореть ещё сильнее.       - Прекрати, - потребовала девушка, стягивая на груди уже застегнутую на все пуговицы рубашку. Соло насмешливо приподнял брови.       - Прекратить что?       - Смотреть на меня, - она поняла, что сморозила глупость. - Смотреть так.       - Как?       - Да прекрати ты уже! Не знаю! Просто не смотри на меня!       - И куда же мне смотреть? - настроение стремительно повышалось. Дед и мать со своими политическими интригами и думами о мировом господстве отошли на дальний план. Бену нравилось дразнить Рей, видеть, как начинают разъяренно сверкать глаза, как привычным жестом она заправляет прядку волос за ухо. Может, он её и не знал, но она точно была другой. Он перебрал огромное количество девушек, и все они велись на его имя, деньги, даже скандалы. Сам Бен оставался вне поля их зрения. Он мог вытворять что угодно, они все терпели, лишь бы залезть в его карман и постель. Может, это и не сильно бы его задевало, но даже семье он сам был не нужен. Им нужен был идеальный наследник, которому потом отойдет все наследие семьи.       О, да, Бен знал, в чем состоит это наследие. Узнал, когда ему было пять. У него на глазах какой-то отчаявшийся идиот, протестуя против очередных законопроектов деда, убил его няньку. Лея, пропадавшая с утра до ночи в Сенате, не имела на сына ни времени, ни желания и скинула все заботы о юном Соло на нянек, что сменялись чаще, чем малыш успевал запомнить их имена. Не сказать, чтобы он был привязан к няне и что её смерть стала для него трагедией. Но это определенно изменило его. Он до сих пор помнил, как расплывалась темная лужа крови вокруг няни, а он пытался зажать рану, потому что боялся, что кровь заляпает его игрушки. Нелепый детский страх - реакция на шок. Их нашли через полчаса, мальчик так и сидел около няньки, прижав ручонки к ране. Отец, тогда еще не совсем ушедший из семьи, пытался что-то изменить, заставить мать бывать дома чаще. В итоге почти ежедневные скандалы в течение полугода, а затем он собрал вещи и отбыл в неизвестном направлении, бросив Бена на очередную нянечку. Его всю жизнь бросали, передавали, как эстафету. Ему это надоело. Наверное, именно поэтому его так зацепила эта девочка. Она тоже никому не нужна.       - Знаешь, когда мне было пять, у меня на руках умер человек, - неожиданно произнес он, Рей недоуменно взглянула на него, не понимая, зачем он это сказал. - А у тебя какие воспоминания о детстве?       - Конкретно о пятилетнем возрасте? - уточнила она, Соло пожал плечами. - Я помню, как училась быть мусорщицей и что было очень жарко, и я постоянно хотела пить.       - Счастливое время - детство, - сыронизировал мужчина. Привалившись к кухонному уголку, он снова рассматривал девушку.       - Я, наверное, пойду, - переминаясь с ноги на ногу и, гипнотизируя взглядом пол, произнесла Рей. Ей было страшно, плохо, и хотелось хоть как-то забыться. Выкинуть из головы все, что произошло с ней за последние месяцы. Поцелуй Бена заставляли забываться, забывать боль, но не страх. Сейчас она начинала чувствовать его: вдруг ей снова будет так же больно. Не осознанно она теребила воротничок рубашки, открывая уже наливающиеся краснотой засосы.       - Знаешь, почему я тебя выбрал? Тебя, мусорщицу? - неожиданно спросил Бен. В ответ непонимающий взгляд. Он заговорил, не дав сказать девушке. - Потому что ты не умеешь прятать эмоции. Они все на твоем лице. Дитя пустыни, - он усмехнулся, а Рей обиженно надула губы. Совсем ребенок. - Тогда, на Джакку, когда ты увидела меня в своем... доме, все было понятно еще тогда.       - И что ты этим хочешь сказать?       - Что ты не хочешь уходить.       А она и вправду не хотела. Рей устала, смертельно устала. Жизнь неслась на предельной скорости, и когда-то это должно было закончиться аварией. И сейчас это авария произошла. Бен подхватил её на руки, заглушив протест поцелуем. Жадно, ненасытно, грубо. Совсем не так, как раньше. И она испугалась, начала отбиваться, вырываться из его хватки.       - Тихо, котенок, я не сделаю тебе больно, - Бен осторожно коснулся губами её виска, легонько поцеловал, ведя цепочку поцелуев по скуле к уголку губ. Нежно, сдерживая себя, чтобы не напугать её снова. Мягко, поцеловал её губы, не требуя большего. Рей было страшно, минутный порыв прошел, и теперь она боялась и хотела одновременно.       - Не делай мне больно, - смотря прямо в его глаза, попросила она и обняла его за плечи.       Путь до кровати не остался в памяти Рей, только губы Бена и его руки, что прижимали её к нему. Ладонь, теплая и широкая, медленно прошлась по её спине, задирая рубашку. По телу разлилось приятное тепло и захотелось прижаться к нему еще сильнее. Из головы напрочь исчезли все мысли. Были только он и она. Ни имен, ни семей, ни страшных тайн в прошлом. Только его губы и умелый язык, ласкавший её. Они несколько раз останавливалась на этом маленьком пути, когда Бен, отрываясь от её губ, одновременно пытался стащить с неё рубашку. Рей не помогала, а скорее мешала, требуя новых поцелуев.       Ненасытная, так бы её назвал Бен, будь у него возможность. Нежность уже давно уступила место страсти, её неопытные, даже пугливые касания возбуждали и одновременно заставляли держать себя в узде. Хотя какой к черту контроль, когда в твоих руках так сладко стонут, выгибаясь и совершенно забываясь?.. Постель встретила их холодом, простыни успели остыть, пока они были на кухне. Но это было даже приятно. Контраст между разгоряченной кожей и прохладой постели. Рубашку с неё Бен все таки снял, пуговицы на манжетах стали жертвами страсти. Его футболка полетела куда-то в сторону. Теперь он нависал над ней, позволяя рассмотреть себя. И почему-то Рей снова заглянула в его глаза. Абсолютно черные, с лихорадочным блеском. Они завораживали, притягивали, она закрыла его глаза ладошкой. Бен беззлобно рассмеялся и мягко убрал ладонь с глаз, поцеловав в запястье. Рей смущенно отвела взгляд, разглядывая плечи, пластырь с бактой на месте ранения.       - Прикоснись, не бойся, - змей искуситель, не иначе.       И Рей прикасается, сначала одними пальцами чертит узоры на его плече, потом медленно кладет ладонь ему на грудь и ведет вниз, чувствуя, как напрягаются под рукой мышцы. Это приятно. Его кожа горячая, под пальцами чувствуются крохотные шрамы и несколько ожогов. Как-то совсем некстати вспоминается её единственный бой на мечах. А затем все исчезает, когда Бен прикусывает мочку, заставляя тихонько застонать. Его руки скользят по её телу, медленно стаскивая с неё одежду. Как-то совсем незаметно она остается в одних только трусиках. Но осознание этого приходит только, когда он привстает, чтобы стянуть с себя штаны. Становиться холодно и неуютно. Тепло и вес его тела действуют на неё почти гипнотически, не меньше, чем его поцелуи.       Рей сама притянула его к себе для очередного поцелуя, зарываясь руками в его волосы. Внизу живота закручивался узел, посылая по телу приятную дрожь. Его пальцы прокладывают дорожку от груди вниз до живота, и спускаются все ниже и ниже. Рей автоматически схватила его руку, не давая, двинутся дальше.       - Доверься - прошептал Бен.       И она отпускает его руку. Невесомые прикосновения приносят странное, почти нереальное удовольствие. Ловкие пальце мимолетно касаются самого запретного, но тут же отстраняются, ловя протест в глазах Рей. Еще рано, но уже скоро. Губы Бена повторяют путь пальцев: дорожка между грудей, живот, тазовые косточки и поверхностный поцелуй поверх ткани, от которого она выгибается дугой и стонет, переставая соображать, что происходит, где она и с кем. Остается только наслаждение, захлестывающее с головой, от которого поджимаются пальцы на ногах и неистово хочется большего. А Бен дразнит её, целуя совсем рядом, едва заметно прикасаясь пальцами.       - Пожалуйста, - Рей произносит это вслух и лишь потом понимает, что сказала. Он не стал её дразнить и смеяться, даже не переспросил, что она хотела. И она благодарна за это. Сегодня они просто занимаются любовью. Только ею. Бен медленно сходил с ума. Пока она тихонько стонала, время от времени прижимаясь к нему сильнее, он держал себя в руках, но сейчас... сейчас он медленно сатанел, молясь, чтобы не сорваться и не напугать её. Иначе ей снова придется упасть с крыши, чтобы они вернулись в эту постель. Пальцы судорожно стаскивают с неё трусики, а Рей будто не замечает. Лишь кидает на него затуманенный взгляд. Зацелованные, распухшие губы открываются, чтобы что-то сказать, но тут же с них срывается громкий, неимоверно пошлый стон, от которого ей самой становится неловко. Бен лишь тихо смеётся. Пальцы медленно гладят самое сокровенное, и Рей сходит с ума, растекается по кровати, чувствуя, как где-то внутри зарождается что-то незнакомое, но до боли приятное.       Пальцы скользят внутрь. Тепло, туго, мокро. Рей испуганно толи охает, толи стонет, а потом снова откидывается на подушки, до скрипа материи сжимая наволочку. Она уже почти на крае, а он кусает губы так, что начинает чувствовать привкус собственной крови. Но боль не остужает, только делает ощущения острее. Осторожное движение, и его ушей касается стон. Снова целует живот, проводит языком от ямочки пупка до места, где раньше забавлялись его пальцы. Целует, проводит языком и чувствует, как Рей сходит с ума, как экстаз захватывает её с головой.       Сейчас. Чтобы в её голове не было воспоминаний, мыслей. Ничего. Только он. Рывком Бен стащил с себя штаны и нижнее белье. Нависает над ней, стонущей и выгибающейся, видит практически черные глаза, где зрачок почти закрыл светло-карию радужку и медленно подается вперед. Туго, узко. А Рей потерялась в ощущениях. С головой утонула в удовольствии, что рождалось внизу живота и растекалось по телу. Легкая боль лишь заставила выгнутся и прижаться к Бену, и первой притянуть его голову к себе для поцелуя. Страстного, дикого, от которого закружилась голова. Медленное, осторожное движение. Бен посмотрел на неё с немым вопросом, и она кивнула, инстинктивно сжимая его бока. Сначала медленно, осторожно, но затем все сильнее он начал двигаться в ней. Наслаждение, притупленное болью, вернулось с новой силой. Соло целовал её шею, покусывал и зализывал места укусов. И это заставляло желать ответить. Её ладошки легли на его спину, короткие ноготки оставляли неглубокие царапины, в ответ Бен прикусил местечко между плечом и шеей.       Сбитое, частое дыхание наполняло всю комнату, тихие стоны Бена заглушались стонами Рей. Она даже пыталась двигаться в такт с ним, подстроиться под его движения. И вот еще несколько движений, и Рей слабо вскрикнула, чувствуя, как по жилам расходится наслаждение. Где-то внутри взорвался ослепительный фейерверк. Бен сдавленно застонал и резко вышел, кончая на простыни.       Голова Рей лежала на его плече. Она заснула почти мгновенно, уткнувшись носом в его плечо. А он никак не мог заснуть, хотя на Корусант опустилась ночь. Приятная усталость в теле постепенно проходила. Под боком завозилась Рей, не просыпаясь, она сильнее прильнула к нему и что-то пробормотала. Она оказалась страстной любовницей. И может быть, не только ею. Он пока не заглядывал так далеко. Но она однозначно была ему нужна. Он не делился чем-то сокровенным с ней, но даже та история с няней была рассказана только ей. Только с ней он провел столько времени - ни одна другая не задерживалась в его жизни дольше, чем на месяц.       Бен легонько провел рукой по волосам девушки и зарылся в них носом. Аромат шампуня и солнца. Солнечная девочка. Думать не хотелось, спать тоже. Но он лежал, бездумно глядя в потолок и вслушиваясь в сонное дыхание. Она спала тихо, но настороженно. Мужчина был уверен - стоит ему пошевелиться, и она проснется. Что делать дальше он даже не представлял. Рей была втянута в игры его деда по самую макушку.       Нова-кристаллы стали навязчивой идеей для Энакина. Если получиться их создать в лаборатории, они станут баснословно богаты. Свершиться то, к чему дед шел всю его долгую жизнь. Скайуокеры воистину станут властелинами всей Галактики. Именно для этого он нашел Рей и сделал её сенатором, чтобы Джакку было под его полным контролем, он даже нашел планету, где наиболее дешево создавать кристаллы - Корф, вошедший в Республику после странной смерти последнего правителя. У него неожиданно взорвалась в руках корона Теты. Даже за это пришлось платить Рей. Хотя во многом виноват он сам. Джонг всегда был неуправляемым психом, который по неизвестным причинам был нужен деду. Палачей у него хватало и так. И далеко не все были такими непрошибаемыми психопатами.       Теперь, когда все двигалось к своему концу, когда оставался последний шаг, Бен Соло начинал боятся. Настали отчаянные времена. Из Сената ушли или сбежали почти половина сенаторов, на Джакку начался сбор песка, и об этом уже скорее всего узнали их противники. Теперь их ничто не остановит. Нельзя допустить, чтобы они напали первыми. Рей должна уехать. Исчезнуть. Пусть посидит пару месяцев в замке на Набу. Там ей будет безопаснее всего. Да, именно так он и поступить - предложит ей улететь, когда она проснется.       - Что-то случилось? - он вздрогнул, услышав сонный голос. Рей смотрела на него с легким испугом. Видимо, что-то отразилось на его лице.       - Да, ты должна уехать.       Одна фраза, а Рей уже зла, как черт. Резко сев на кровати и стащив с него одеяло, чтобы прикрыться, она возмущенно посмотрела на него. И тут же отвела взгляд, увидев свои следы - мелкие синяки на шее, где она особенно сильно цеплялась пальцами или следы от её губ. Она могла бы поспорить, что на его спине найдется пара царапин от её ногтей. Сразу стало неловко и даже стыдно. Щеки стали пунцовыми.       - Это из-за того... что... что здесь было? - совладав с собой, наконец спросила девушка. Бен рассмеялся. Какая же она наивная. Еще ни один парень не отсылал от себя девушку после такой ночи. Но как ей объяснить, что здесь теперь опасно. Она не поверит да и не послушает его. Снова натворит каких-нибудь глупостей.       - Нет, я бы с удовольствием повторил, но тебе действительно нужно уехать, - она не понимала, Соло видел это по её глазам. - Здесь становится опасно. Сенат снова на грани развала. Тебя увезут на Набу, побудешь в замке, пока все не уляжется.       - Почему? Я - сенатор. Я должна быть здесь. И если я куда-то отсюда и уеду, то только на Джакку, - упрямо отозвалась Рей. Его слова одновременно и пугали, и радовали, и заставляли сердце сжиматься от чувства безысходности. Бен не был виноват в смерти её родителей, но только так она могла добраться до Энакина. Она почти час спорила с Сноуком, но в итоге была вынуждена признать: у старого политика была только одна слабость. Его внук. Похожий на него, такой же порывистый и несдержанный, желающий большего. А теперь она собиралась привести Бена прямо в ловушку. Сегодня ночью она впервые не была одинока. Не чувствовала себя потерянной девочкой, по злому умыслу ставшей кем-то значимым только на бумаге.       - Только не на Джакку. Там тебя будут искать в первую очередь, а зная местный контингент, можно с уверенностью сказать, что тебя предадут мгновенно, как только увидят кредиты.       Рей нечего было возразить. Это действительно так. На Джакку не щепетильничают с вопросами чести. Есть смерть, и есть жизнь. И если надо предать друга ради лишнего глотка воды они это сделают. Она сама сейчас поступала точно так же.       - Иди ко мне, - позвал Бен, и Рей отчаянно захотелось сбежать, испариться из комнаты. Лишь бы не видеть сейчас доверие в глазах Соло. - Ну, же, котенок.       И она прильнула к его груди, устроив голову на его плече. Под щекой чувствовалась повязка на ране. Бен прижался щекой к её макушке, и ей стало совсем тошно. Он ей доверяет. А она... Она расчетливая, хладнокровная стерва, потому что приподнимает голову и целует его, мягко прикусывает губу и позволяет себе потеряться в нахлынувшей нежности. Просто чтобы почувствовать, забыть, забыться, просто побыть рядом. Потому что, когда все кончится, Бен не простит её, не простит предательства, обмана, лжи. Всего того, что она ненавидела в людях. А теперь она олицетворение всего этого.       На губах появился соленый привкус, он не сразу понял, что это. А открыв глаза, понял, что Рей плачет, тихонько, может, даже сама того не замечая.       - Эй, ты чего? - Бен осторожно провел пальцем по дорожке слез, от уголка глаза к уголку губ. Она лишь покачала головой и прижалась еще ближе. - Все хорошо, Рей. Тебя больше никто и никогда не обидит. Не вспоминай.       Глупый. Глупый Бен Соло. Он ведь подумал, что она вспомнила о Джонге. А его в её голове не было уже очень давно. Там были и другие демоны, терзавшие её.       - Почему?       - Что? - он погладил её по спине, чувствуя каждый позвонок и шрам, что украшали её тело. Когда-нибудь он спросит, от куда они взялись и кто оставил их на её коже. Но даже это сейчас роднит. У него тоже много шрамов. - Что ты имела ввиду?       - Почему я, Бен? Не почему ты занимался со мной... - слово "любовь" застряло где-то в горле противным комом, - сексом, почему ты тогда заставил меня пойти с тобой на приём.       Чертов прием! Мог бы, отмотал бы все назад. С этого-то приема все и пошло под откос. Все завертелось вокруг Рей, а он мог только наблюдать со стороны.       - Мне просто захотелось пойти с тобой на прием. Именно с тобой, - он остановился, а она прикусила щеку так, что лицо свело судорогой от боли. - Мне не хотелось идти с какой-то очередной глупой куколкой. Знаешь, у них на лбах можно надпись делать: "Деньги люблю больше, чем маму, а себя еще сильнее". Они меня с тринадцати лет осаждают. Я сначала велся на все эти: "Бенни, я тебя так люблю", а потом понял, что я им в принципе не нужен. Когда ты не нужен ни семье, ни друзьям, ни девушкам, которым признаешься в любви, начинаешь становиться циником. А тогда меня пресытили эти идиотки. Захотелось побыть с кем-то, кому плевать на мои деньги и фамилию.       - А с чего ты решил, что я другая? - Рей безнадежно проваливалась в пучину обреченности. - Я же политик.       - Котенок ты, а не политик, - рассмеялся Соло. - Была бы истинным политиком, сидела бы сейчас у моего деда и обсуждала стратегии поведения в Сенате или что-нибудь в этом духе. Нет, Рей, ты кто угодно, но не расчетливая стерва, которыми кишит весь высший свет. Ты особенная.       - Особенная? - кто угодно, но не та, кем еще считал Бен. Глаза снова защипало, и она прижалась лбом к его шее, пряча от него лицо. Не особенная, Бенни. А именно, как ты сказал, расчетливая стерва. И ведь ничего ему не скажет. И отведет в нужное место. И предаст.       - Другая, не такая, как все. Знаешь, такое обычно говорят всем, каждой, чтобы что-то получить. Приятно ведь быть единственной. А ты этого не ищешь. Тебе плевать, что подумают другие, без разницы кто перед тобой - принц или нищий. Ты всегда будешь собой. Это редкий дар, Рей. Быть собой. Его почти не у кого нет.       Она сцепила зубы, чтобы не всхлипнуть. Ну, почему все так? Надо успокоиться, чтобы пелена слез не стояла перед глазами, чтобы на лице была улыбка, а не вина. Бен сам её выручил, спросив:       - Ты пойдешь в ванную? У нас еще два часа до того, как сюда вломится Ромулла.       - Да.       Рей сбежала в ванную. Душ помог прийти в себя. Главное, чтобы с Беном хорошо обращались, а потом, может быть, он поймет её. Что она не могла иначе. Из-за его семьи она лишилась своей. И эта боль не оставляла.       В комнате шумел Соло, а Рей поглядывала на часы, висевшие зачем-то и в ванной, пытаясь придумать, как увести Бена из квартиры так, чтобы этого не заметила охрана.       - Кхм, отличная фигура, - от неожиданности она подпрыгнула на месте и, обернувшись, разъяренно уставилась на Соло-младшего. Тот только рассмеялся. - Я уже все видел. Скрывать нечего. Не злись, котенок, - приблизившись, он шутливо щелкнул её по носу. Она невольно улыбнулась. Бен умел поднимать ей настроение. Правда, и портил он его виртуозно.       - А давай сбежим? - вопрос вырвался сам собой. Мысленно приготовленный и отрепетированный диалог тут же канул в Лету. Рен изумленно поглядел на неё, а Рей лишь пожала плечами. - Я хочу прогуляться. Меня душат эти стены. Но с охраной особо не погуляешь.       - То есть, ты предлагаешь сбежать от охраны? Ромуллу точно инфаркт хватит. Хотя идея мне нравится.       И вот спустя полчаса они выскользнули из здания на одном из нижних этажей, смешавшись с толпой беженцев. Для Рей непрезентабельная одежда была привычной и даже в чем-то родной, успокаивающей, Бен же то и дело брезгливо кривился и принюхивался к одежде, ворча о странном запахе.       В небольшом парке, крохотном уголке природы среди стали и дюрапластика, было совсем мало посетителей в этот утренний час. Бен заплатил за вход, и они побрели по дорожке в самую глубь сада. Рей зачарованно разглядывала диковинные растения и цветы. Их руки сами собой нашли друг друга, а пальцы переплелись, где-то внутри потеплело. Не одна. Не один. Вместе.       Они молчали всю дорогу, Рей свернула в указанном месте, потянув за собой мужчину. Затемненная аллея, где деревья сомкнули свои ряды так тесно, что идущих по соседним дорожкам не было видно.       Она остановилась. Помедлила. А потом обняла Бена, прижавшись всем телом к нему. Она дрожала как в лихорадке.       - Поцелуй меня, Бен. Поцелуй, будто любишь меня, - дрожащим голосом попросила она. Бен не понимающе смотрел, на его лице медленно проступало понимание.       - И что на этот раз?       - Просто поцелуй. Не спрашивай, - на глаза навернулись слезы. Больно. Мерзко. Страшно. Так вот, что чувствуешь, когда теряешь близкого человека. Уж лучше бы она так и оставалась одинокой. Но только не так. - Пожалуйста, Бен.       Он не успел ответить. Дротик со снотворным впился в основание шеи, и Соло рухнул как подкошенный. Рей утерла слезы и повернулась к выходившим из-за деревьям наемникам. Впереди всех ковылял Сноук. Видимо, лично хотел убедиться в успехе операции.       - Молодец, Рей. Вы отлично справились, - просипел он, тонкий рот растянулся в ехидной ухмылке. Ей захотелось взвыть.