Часть 1
14 августа 2016 г. в 14:59
Если бы у Джеймса Барнса спросили, кто или что бесит его больше всего, он бы не задумываясь ответил – Стив Роджерс. Точнее не сам Стив, а его скромность и стеснительность, доведенные порой до абсурда.
Баки этого решительно не понимал: то есть послушно прогибаться, подставляя свою божественную задницу под его – Баки – член, это мы можем, а откровенно говорить о своих желаниях – это уже вне компетенции Роджерса. Как бы хорошо они ни знали друг друга, но экстрасенсом Барнс не был, увы и ах, такими способностями Гидра его не наделила, поэтому иногда поведение Стива вводило мужчину в ступор. Когда Роджерс краснел, как кисейная барышня, и утыкался лицом в подушку, при этом продолжая вертеть задницей и самостоятельно насаживаться на Баки – конечно, как Барнс мог забыть, что Стив всегда и везде все может сделать сам – Джеймсу хотелось услышать от него хоть что-то, кроме тихого пыхтения, заглушенного злосчастной подушкой. Или когда Стивен с поистине зверским выражением лица намертво сжимал челюсти так, что его пухлые губы превращались в тонкую, едва заметную линию, и продолжал вбиваться в мокрую, хлюпающую дырку Барнса, Джеймс едва сдерживался от того, чтобы ехидно не поинтересоваться, сколько голов Роджерс уже насчитал у гидры, потому что только этими сложными подсчетами в уме Баки мог объяснить такой сосредоточенный, отсутствующий взгляд Капитана.
На все просьбы и попытки Баки поговорить, Стив спешно ретировался из помещения, опять же краснея, и бормоча под нос что-то невразумительное типа "Я – молчун, и вообще не понимаю о чем ты, Бак". Барнсу оставалось лишь раздраженно прикрывать глаза, а потом зло надрачивать себе в душе, представляя, как Роджерс вдавливает его в постель, наваливаясь сильным, тяжелым телом, и хрипло шепчет на ухо грязные, непристойные вещи, стонет несдержанно. Но время шло, а мечты и фантазии все так и оставались лишь мечтами, потому что Стив был непробиваем. Ровно до тех пор, пока в благословенную голову Барнса не пришла поистине гениальная идея, ну, по крайней мере, ему она казалась таковой.
– Условия следующие, – вещает Баки, деловито расстегивая ремень Капитана, легко хлопает ладонью по его ноге, заставляя приподнять бедра, и стягивает джинсы вместе с нижним бельем, – я хочу знать, чего ты хочешь, но раз ты не собираешься делиться со мной своими желаниями добровольно, то я заставлю говорить тебя силой.
– Силой? – удивленно переспрашивает Стив, – извини, конечно, но то, что ты делаешь сейчас, мало похоже на пытки.
– Ооо, зря ты так думаешь, Роджерс, – тянет Баки, удобнее устраиваясь на коленях между его ног, и сжимает член мужчины у самого основания. Судя по реакции, член заинтересован в действиях Барнса не меньше своего обладателя. – Да, я собираюсь тебе отсосать, но делать я это буду только до тех пор, пока ты говоришь.
– Н-не понял, Бак, – Капитана уже ведет, и он не особо старается вникать в слова Джеймса.
– Я отсасываю тебе, – терпеливо объясняет Барнс, – а ты в это время рассказываешь мне о своих фантазиях и желаниях, я открыт для любых предложений. Как только ты замолкаешь, я перестаю сосать. Вот такая нехитрая игра, Стиви, что скажешь?
Что Стиви может сказать? Конечно же, ничего. Единственная реакция, которой удается добиться Джеймсу – Роджерс густо краснеет и даже пытается подняться на ноги, чтобы вновь сбежать.
Баки несогласно хмыкает и берет наполовину вставший член в рот. Стив дергает бедрами навстречу теплому рту и влажному, без сомнений талантливому языку, и привычно крепко сжимает губы, собираясь молчать, как партизан.
– Нет-нет-нет, так не пойдет, мой бравый Капитан, – Баки выпускает член изо рта и радостная дрожь пробирает Солдата, когда он слышит разочарованный, едва слышный стон Роджерса. – Ну что, начинаем?
Он снова наклоняется над пахом Стива, а длинные пряди его волос свободно падают на бедра мужчины, щекоча кожу. Если бы Джеймс мог, он бы постоянно отсасывал Стиву. Серьезно, Баки готов боготворить его член, потому что он просто идеален, как, в общем-то, и сам Роджерс, целиком и полностью. Поэтому Барнс с довольным, нетерпеливым стоном вновь берет крупную головку в рот, жадно слизывая выступающие капли смазки. Ему нравится, как Стив становится тверже у него на языке, как заполняет собой весь рот, упирается в горло, Барнс просто обожает такие моменты.
– Так, ладно... я... – дыхание Роджерса уже сбито, а рука привычно ложится на чужой затылок, сжимая темные волосы в кулак. – Я не знаю, что говорить, Баки... Мне... Меня все устраивает, правда.
Джеймс отстраняется, несмотря на чужую руку на затылке, облизывает и без того влажные губы и несогласно качает головой:
– Меня не устраивает, Стив. Рассказывай. Давай.
Кажется, Роджерс готов разрыдаться. Краска с его лица заливает шею, покрытую потом, и медленно спускается на грудь.
– Расстегни рубашку, – вдруг говорит Баки, издевательски медленно водя кулаком по всей длине, – хочу видеть твои соски...
– Мне нравится, когда ты кусаешь их и еще когда... когда трешься подбородком, а потом целуешь... – внезапно выпаливает Стив и, кажется, сам приходит в ужас от сказанного.
Сердце Барнса пропускает удар, когда он слышит первое, такое долгожданное признание. Он влюбленно, благодарно смотрит в темные, возбужденные глаза Стива, а потом, протяжно проурчав, снова насаживается ртом на член.
Роджерс торопливо, неуклюже расстегивает рубашку трясущимися, непослушными пальцами, в конце концов просто вырывает с мясом оставшиеся пуговицы, и нетерпеливо откидывает полы в разные стороны. Баки усердно работает ртом и довольно стонет, сверкает глазами из-под ресниц, когда видит сильную, часто вздымающуюся грудь и затвердевшие, вставшие соски. Он и правда обожает целовать их, покусывать, вылизывать и потираться щетинистым подбородком. И Стиву это нравится. Восхитительно. Барнс скользит холодными пальцами левой руки вверх по животу Роджерса, тем самым срывая с губ мужчины еще один тихий, задушенный стон, и несильно сжимает темный, твердый сосок, потирает самым кончиком пальца.
– Бааки... – Стив всхлипывает, приоткрывает рот, жадно наблюдая за тем, как влажные, припухшие губы скользят по его члену. И в этот момент Барнс вскидывает голову и выпускает член изо рта с пошлым, мокрым звуком, глубоко втягивает в себя воздух и сипит:
– Давай же, Стиви, не останавливайся. Условия игры, помнишь?
Роджерс заторможено кивает и вскрикивает, когда Баки вдруг приподнимается и скользит горячим языком по влажным от пота животу и груди, останавливается на сосках, не пытаясь скрыть довольную ухмылку, когда Стива подкидывает на месте от того, как Барнс трется о них небритой щекой. Капитан хочет прильнуть к Солдату ближе, но Баки поднимается выше и их губы встречаются. Они мокро целуются, а когда разрывают поцелуй, между ними тянется ниточка слюны.
– Мне нравится, когда много слюны, – низко хрипит Стив, широко лижет влажные губы Барнса, – нравится, когда ты отсасываешь мне и все очень мокро, так, что хлюпает, и ты весь мокрый, и слюна течет по твоему подбородку, а потом я притягиваю тебя к себе и начинаю вылизывать твой мокрый, оттраханный рот.
Барнсу кажется, что у него плавятся не только мозги и тело, но даже бионическая рука. Ему безумно жарко и душно, у него неожиданно крепко стоит только от одних слов Роджерса, поэтому Баки соскальзывает обратно на колени, правой рукой направляя член Капитана себе в рот, а левой сильно сжимает свою потяжелевшую мошонку, трет сквозь ткань штанов.
– Хочу, чтобы ты кончил на меня, – голос Стива вырывает Барнса из липкого морока возбуждения. – На лицо, чтобы все лицо было в твоей сперме, а потом чтобы ты заставил меня слизывать ее с твоих пальцев. И... и еще...
Баки замедляет движения, плавно скользит губами по стволу, посасывает бархатистую головку и тихо урчит, понукая мужчину продолжить. Но Капитан теряется в ощущениях, рвано двигает бедрами, настойчивее давит ладонью на затылок, заставляя Баки принимать глубже. Тот в ответ проворно щелкает кончиком языка по возбужденной головке и с пошлым хлопком выпускает член изо рта, отстраняется. Стив обиженно стонет, подкидывает бедра выше, тянется за Баки, но тот левой рукой удерживает Роджерса и пережимает член у основания. Капитан рвано дышит, облизывает яркие губы, его кожа блестит от пота. Баки и сам чувствует, как по его вискам, шее и спине стекают соленые капли.
– Кажется, мы на финишной прямой, а, Стиви? – дразнит он, снова наклоняясь ниже и, приоткрыв рот, тепло дышит на блестящий от естественной смазки и его слюны член.
– Баки, – глаза Стива ярко сверкают, а грудь тяжело вздымается, – Баки, пожалуйста... пожалуйста!
– Ммм... нет, – будто бы задумавшись на секунду, отвечает Барнс, – в игру "умолять Баки дать мне кончить" мы с тобой сыграем завтра, а сейчас я хочу услышать от тебя что-нибудь более интересное.
Он прихватывает кожу внизу живота зубами, слегка оттягивает, рычит игриво, а после оставляет темнеющий, наливающийся кровью засос. Довольно улыбается, когда слышит измученный стон, и поглаживает рукой подрагивающие бедра, невесомо целует кожу на лобке, совершенно безжалостно игнорируя возбужденный до боли член.
– Ты же тоже хочешь кончить, – серьезно, Роджерс до сих пор пытается переиграть Джеймса Барнса.
– И я кончу, – с готовностью кивает Баки, ложась колючей щекой на бедро Капитана, – тебе на лицо, как ты и хотел. Так мило, что ты беспокоишься обо мне, Стиви.
Ни Стив, ни Баки не были эгоистами в постели. И да, у Баки стоит до боли и ломит в яйцах от того, что приходится сдерживаться, но сейчас он не может и не хочет отвлекаться ни на что, главное для него – Стив и его желания. Он наконец-то поймал тот момент, когда Роджерс переступил свой барьер и готов говорить, поэтому такая малость, как собственное возбуждение, совершенно не имеет значения для Барнса.
– Если ты готов, то мы продолжим? – по-светски интересуется Баки, разве что мизинец не оттопыривает. В ответ Роджерс лишь скалится и откидывает голову на спинку дивана, его кадык нетерпеливо дергается и, наконец, он выдыхает:
– Да, слушай...
Баки снова медленно вбирает член в рот, опускается до самого основания, борясь с рвотным рефлексом, и жадно ловит каждое слово Стива. Роджерс сидит, широко раздвинув ноги, лениво, размеренно вбиваясь в горячий, ласкающий рот, по-хозяйски положив большую, широкую ладонь на затылок Барнса, массирует кожу, на что тот отзывается благодарным стоном.
– Знаешь, что девушки-агенты из Щ.И.Т.а засматриваются на тебя? Смотрят, как на диковинную игрушку, пожирают глазами, думают, что тебя можно приручить, как дикого зверя, посадить на поводок. Знаешь?
Баки поднимает слезящиеся глаза и встречается с темным, внимательным взглядом Стива. Баки никогда раньше не видел, чтобы Стивен так ревностно, собственнически смотрел на него.
– Конечно же знаешь. Вот только ты мой, Баки. Ты только мой.
Барнсу кажется, что он сходит с ума. Он не в силах противиться такому Стиву – жадному, ревнивому собственнику. И он не успевает заметить, когда они меняются ролями и теперь ведет Стив. Баки низко стонет, вибрируя горлом. Роджерс охает и его простреливает судорога удовольствия, он прикрывает глаза и с легкой улыбкой поглядывает на Баки, скользит пальцами по мокрому виску Солдата, снимает соленые капли пота с кожи и слизывает их языком.
– Вот бы они удивились, если бы увидели, как я трахаю тебя, а, Баки? Как послушно ты раздвигаешь передо мной ноги, и как просишь кончить в тебя. Так кто из нас будет умолять, Бак? М? Тебе же нравится, когда я кончаю в твою жадную дырку, когда моя сперма вытекает из тебя? Ты всегда так сжимаешь меня собой... Если бы я мог, то только бы и делал, что трахался с тобой, и сам подставлялся тебе, потому что, черт, я люблю тебя и твой член. Ты самый лучший... Ты...
Голос Стива срывается, и он вновь с силой начинает вбиваться в рот Баки. Сам Барнс уже не ощущает собственного возбуждения, он лишь беспрерывно стонет и скулит, из уголков его рта по подбородку течет слюна, и он чувствует себя невероятно грязным и порочным, и он целиком и полностью принадлежит Стиву.
– И еще я... я хочу, чтобы и твой рот, и твоя задница были заняты одновременно.
Баки замирает и с трудом сглатывает. В его голове судорожно мечутся мысли, неужели Стив хочет его разделить с кем-то? Позволить кому-то притронуться к нему? Но он же только Стива... разве нет?
Роджерс чувствует, как Баки под его рукой напрягается, застывает и бросает на него растерянные взгляды. Стив подцепляет его подбородок пальцами и заставляет поднять голову, выпустить член изо рта.
– Растянуть тебя, чтобы твоя дырка свободно принимала мои пальцы, а потом вставить в нее вибратор. И пока ты будешь насаживаться своей жадной задницей на этот самый вибратор, я буду трахать твой рот, как тебе?
Барнс мелко дрожит всем телом и запекшимися губами тычется в родную, ласковую ладонь, которая лежит на его щеке.
– Я никому и никогда больше не позволю дотронуться до тебя. Ты только мой, не забывай об этом. Ты понял?
Баки заворожено смотрит на губы Стива, который говорит медленно, заставляет Барнса запомнить эти слова, вбить их на подкорку. Баки, будто загипнотизированный, кивает несколько раз.
– Умница, – нежно тянет Роджерс и ласкает Барнса взглядом, – а теперь я хочу кончить.
Баки послушно, в который раз насаживается ртом на измученный, каменный стояк, сосет жадно, втягивая щеки, громко хлюпает слюной и надрачивает кулаком ствол. Стив громко, хрипло стонет, зажмуривается и откидывает голову назад. Кончает глубоко в горло Барнса, который срывается на скулеж и царапает короткими ногтями бедра Роджерса.
У Капитана звенит в ушах, в голове вакуум и тело сковывает приятной, послеоргазменной истомой. Он растекается по дивану и не может пошевелить и пальцем.
Баки с трудом поднимается на ноги, колени трясутся, а мышцы внизу живота каменеют, болезненно тянет возбуждение. Он стягивает штаны, кладет одну руку Стиву на плечо, заставляя наклониться вперед, и рвано, торопливо начинает дрочить. Хрипло, низко стонет, когда Роджерс открывает свои прозрачные голубые глаза, обрамленные стрелочками ресниц, а после срывается на крик, кончая на лицо Стива. Выплескивается толчками и сперма оседает каплями на раскрасневшихся щеках, попадает на длинные темные ресницы Капитана. Стив вздрагивает и дышит тяжело, приоткрывает алые губы и послушно ждет, пока Баки соберет собственную сперму и грубовато размажет ее по губам, проникнет пальцами в рот. Роджерс жадно вылизывает чужие пальцы, чувствует, как вновь напрягается член, и притягивает Барнса ближе к себе, облапив за задницу. Баки лишь сыто ухмыляется и стягивает болтающиеся у щиколоток штаны до конца.
– На самом деле, есть еще одна вещь, которую я хотел бы сделать с тобой, – позже признается Стив, когда они с Барнсом лежат на полу, полностью обнаженные и измотанные, без сил.
– Какую? – Баки поворачивает голову и скользит губами по линии челюсти Роджерса. Подтягивается на локтях повыше и прижимается к губам. Какое-то время они обмениваются ленивыми, мягкими поцелуями.
– Так вот, я бы хотел поехать с тобой загород и посмотреть на звезды, – Стив несмело улыбается и вопросительно смотрит на Барнса.
Если спросить Баки, что бесит его больше всего, то он ответит, как и прежде – скромность и стеснительность Стива Роджерса. Только вот дело в том, что Баки Барнс любит Стива Роджерса любым: уставшим, грустным, измотанным, рассерженным, по-детски наивным, задумчивым, возбужденным. Совершенно любым. А значит, любит в нем и то, что порой его – Баки – раздражает.