Melted

Лес сегодня не пускал меня. Я стоял у тропы, только собираясь отправиться вглубь, но уже чувствовал, что все будет зазря. Лес не хочет. Шелестя листьями предостерегающе, он отпугивает тишиной – ни птиц, ни животных, ни даже стрекота насекомых. - Обязательно это делать сегодня? – Беспокойство охватило мысли, я оглянулся на мужчину, что нанял меня сегодня. – У меня плохое предчувствие. - Предчувствие? Неожиданно, ты не кажешься профессионалом, как о тебе рассказывают. Если мы не найдем пропавшего в течение суток, дальше искать нет смысла, он погибнет. - Не думаю, что кто-то сможет выжить там в одиночестве даже пару часов. – Я поморщился, чувствуя раздражение из-за тона собеседника. Девушка, стоящая рядом, тихо всхлипнула и тронула меня за плечо. - Пожалуйста… вы наша последняя надежда, Юджи. Взглянув на неё, я почувствовал, что на самом деле не только уже принял решение – выбор вообще не стоял. Я быстро направился по тропинке, попутно выстраивая примерный маршрут. Нельзя сказать, что меня прельщает возможность погибнуть из-за кого-то, даже с вероятностью, что спасти мужчину все-таки удастся. А вообще, какой дурак один пойдет в джунгли? Ну, кроме меня. И я не дурак, это работа такая. Перестав с собой препираться, я сосредоточился на знаках, что подает мне лес. Вот рассеченная лезвием ножа лиана, ровные края уже подсохли и пожелтели, вот просевшая под тяжестью пробежавшего животного земля. Тропа вскоре окончилась, теряясь в зарослях травы, и мы остались один на один. У нас с лесом была договоренность, я не оставляю следов своего пребывания здесь, а он не отторгает меня. С технической точки зрения, это значительно замедляло передвижение, но лучше идти медленно, чем лежать мертвым в каком-нибудь овраге, пока тебя не разберут на кусочки звери и насекомые. Я разулся, ступая на влажную теплую траву, лишь немного приминая её, вдохнул терпкий запах перегноя и распускающихся от редких лучей солнца цветов. Кроны деревьев, переплетенные вьющимися растениями, давали густую тень зеленоватого оттенка, разбавляемого только яркими пятнами орхидей и крупных бабочек. Я уже шел по чужим следам, которые слишком не вписывались в картину – человек петлял, пытаясь найти путь наружу, но только путал себя, проходя по одним и тем же местам несколько раз. Мне было досадно, неужели тому не было известно хотя бы о том, что знает каждый школьник – если заблудился, лучше стой и жди помощи, а не углубляйся в чащу, где уже собственнические следы оставил ягуар. Осознание пришло быстро: надежды, что тебя здесь будут искать, а тем более найдут, нет. Наконец, догадки подтвердились и перед моим взором предстали скудные останки, облюбованные не только хищником, но и многочисленными термитами, которые сбежались на тяжелый запах крови. Я сглотнул горечь, преодолевая рвотные позывы, сделал снимок для отчета, добавляя координаты себе в заметки. Забирать отсюда труп было не в моем праве, да не слишком-то и хотелось. Порыв ветра встрепал рыжие пряди волос, выжженные на солнце, заставляя меня опомниться: нужно было уходить и как можно скорее. Раз хищник напал на человека, то может сделать это еще, а я до сих пор находился на его территории. Но быстро сбежать не получалось, мне пришлось замереть, заметив неясное движение рядом со мной. Крупная змея прошуршала мимо, и я благодарно выдохнул – лес еще благосклонен ко мне. Сейчас мы составляли один организм, и пусть ступни неприятно саднили, то и дело приходилось огибать тугую паутину, совсем не похожую на домашнюю, да и в целом контролировать, чтобы не убить ни одну мошку, я был счастлив наедине с ним. Когда спустя полчаса пути воздух сгустился до невероятного состояния, пространство вокруг начинало стремительно темнеть, раннее предостережение леса стало понятным: дождь. Если его переждать, остаток дороги придется пройти в темноте, что было практически невозможно. Я ускорился, неосторожно скользя на хлюпающей почве и не обращая внимания на нарастающий гул грозы. Стоит только отвлечься и все усилия пойдут прахом, лес не заметит, как кто-то в очередной раз будет поглощен его объятиями. Капли, поначалу редкие, скатывающиеся по гладким листьям, вскоре превратились в стену дождя и контроль над ситуацией значительно ослабел. Совершая одну ошибку за другой, я неожиданно оказался у незнакомой ложбины и, не удержавшись на ногах от потока воды, сорвался вниз. Сознание возвращалось медленно, пропуская через фильтр боль, заполоняющую каждую клеточку тела, но можно было легко найти её начала в груди и ногах. Я открыл глаза, постепенно осознавая себя и отделяя от помещения с белыми стенами свои перебинтованные конечности. Тихий стон боли, следом удивление от звучания своего голоса и не только, мне пришлось приподнять голову, чтобы понять, что мешает мне двигаться. Глаза были словно песком засыпаны, и поначалу я им даже не поверил. Комната была похожа больше на морг, чем на больничную палату, но это озадачило не так, как ремни, приковывающие мои запястья к кровати. Ниже белым холмом неприятностей обозначился гипс на ноге, а из одежды не было ничего, только пара витков бинта на груди. Смущение кольнуло и тут же исчезло под давлением обстоятельств, которые с трудом укладывались в голове. Но словно по волшебству, открылась в комнату единственная дверь, впуская внутрь, на первый взгляд доктора, однако наблюдательность моя никуда не исчезла, сея сомнения. Головной убор не скрывал светлых, сероватого оттенка волос. Светлый изгиб приподнятых бровей дарил впечатление, что человек рассержен, а остальная половина лица скрыта медицинской маской. Глаза, черные из-за освещения, сразу встретились взглядом с моими, и я мог поклясться, что мужчина усмехается. - Сколько в нем мяса… - тихий голос заставил меня покрыться мурашками, а вид скальпеля внушал такой страх, что в руках появилось онемение. – Но такой экспонат слишком ценный. Что же сделать для начала? Мгновение, и доктор с нечеловеческой скоростью оказывается рядом, вкалывая в вену капельницу. Перед тем как потерять сознание, я явственно различил «поиграть». Следующее пробуждение далось гораздо сложнее, но менее болезненно. Комната уже больше походила на жилую, и я смог даже сесть, чувствуя странную слабость в теле. Голова была как ватная, но я отдал должное тому, что мои ноги были в абсолютном порядке, будто всё до этого было сном. Зато на белой постели и между ног красовались бурые засохшие пятна, которые без труда были опознаны как кровь. Мне пришлось потрогать себя там, решая, что же все-таки случилось. Кроме геморроя ничего в голову не пришло, я пожал плечами, с трудом поднимаясь и переодеваясь в темно-серую робу, оставленную у подножья кровати. Оставив попытки понять, что происходит, я, прихрамывая, вышел из комнаты, потирая болячки на запястьях. Но не успел сделать и пары шагов, как ко мне подбежала девушка. Её внешность ни о чем не говорила мне, но что-то во взгляде, в движении головы, в пухлых губах неуловимо давало знаки, что мы знакомы. Быстрое взволнованное лепетание прошло мимо ушей и, заметив мое недоумение, она осеклась. - Юджи? Ты… ты пришел в себя? - Мне немного неловко, но… ты кто? – отвечать пришлось вопросом, так как остальное было очевидным, раз он здесь, значит, вполне в себе. - Это наконец произошло! Я так рада… - светлые глаза наполнились слезами, девушка прильнула ко мне, обнимая. – Ты должен бежать, как можно быстрее. Он колол тебе что-то… ты тут два месяца. Мы полюбили друг друга вопреки всему. Ты не веришь?.. Девушка поспешно прижалась к моим губам, отчаянно целуя. А я мог лишь смотреть на длинные пряди её черных волос и холодеть от ужаса – два месяца просто канули куда-то, исчезнув из его памяти. - Я бы хотела сбежать с тобой, но не могу. Я люблю тебя, Юджи, помни это… - продолжая шептать, она потянула меня за руку, потащив за собой, а я как дурак отмечал всё новые детали: черный лак на ногтях, металлический перстень на хрупких пальцах, короткий черный халат с мелким рисунком, похожий на медицинский. - Сюда, скорее, пока он не понял. Я оказался на улице и после секундного прощания в виде поцелуя, побежал в густую чащу, наплевав совершенно на всё – хотелось быстрее исчезнуть из этого странного места. Листья, как назло хлестали по щекам, ветви царапали и я понимал, что во мне что-то изменилось. Не успев всерьез задуматься об этом, я наткнулся на стену. Три метра ввысь и колючая проволока сверху, по низкому гудению которой стало понятно, что она под напряжением. Паника захлестнула меня, пришлось бежать вдоль ограды, в попытках найти хоть какой-то выход. Холод захлестнул меня изнутри, ноги начали заплетаться и каждый вдох давался с дикой болью внутри, я был заперт без возможности выбраться. Страх разливался по крови, я бежал на одном адреналине, оставаясь без сил. - Остановись. Короткий приказ и знакомый голос проник до последней клеточки мозга. Я запнулся неудачно, повалившись на землю и обдирая ладони. - Мне следует ампутировать тебе ступни, чтобы больше такого не повторилось. – На руках вновь смыкаются наручники, меня волоком тащат обратно. Я даже не пытался встать, слабость и головокружение навалилась сверху, даже ободранная о землю кожа не стала стимулом к попыткам пошевелиться. - Непослушный мальчик. – Слишком ласковый тон, меня чуть не вывернуло от страха и неясного отвращения. - Но я знаю, почему это произошло. Хочешь узнать, что с тобой? Я оказываюсь в помещении охраны, по крайней мере, так обычно это выглядит по телевизору. Везде экраны – от пола и почти до потолка, одновременно включаются записи, и мне на первый взгляд кажется, что это дурацкая шутка, потому как на всех экранах транслируется порно. Однако быстро угадывается фигура доктора, в неизменной повязке на лице, и свое собственное отражение в различных позах, заставляет жару от стыда пройтись по лицу вниз, до самых кончиков пальцев. Хотелось зажать уши, пришло понимание, что все эти стоны отнюдь не от боли и унижения, а он своим собственным ртом просил еще, и не только словами. Тело предательски заныло, словно помня прикосновения к себе на бессознательном уровне, отторжение заставило меня скривиться гневно. - Это нисколько не разъяснило мне, что здесь происходит. – Голос подрагивал, но мне было все равно, я уже не в том положении, чтобы строить из себя героя. - Под действием препарата ты сговорчивее. Что ж… тебя следует наказать, да? Я уже знаю, как это сделать. А мне стало все равно, кажется потрясение отключило способность мыслить трезво. Безумно хотелось спросить про девушку, но я не был уверен, что не подставлю её. Меня тошнило все сильнее, память возвращалась болезненными порциями: капельница, каждодневное насилие, трепет от страха, трепет от предвкушения, Сакура – девушка, поцелуи украдкой, а как контраст – садистские удары и наркотические оргазмы с доктором. Платоническая любовь к милому существу и поглощающая страсть к человеку, который ежедневно медленно убивал его. Казалось, что всё это происходило не со мной, будто кто-то другой был в моем теле, когда я оставался наедине с доктором. - Не беспокойся. Я знаю, кто тебе помог. И знаешь что? Я вскинул голову, начиная дрожать от тона и окровавленного скальпеля в чужой руке. Руке, с черными ногтями. Руке, с перстнем на тонких пальцах. Доктор отвернулся, впервые снимая маску. Та часть меня, что была здесь всё это время, ликовала в своем любопытстве, а истинный я уже начал догадываться. - С тобой было интересно. Я хочу еще. – Мужчина явил своё лицо, идентичное тому, что я видел ранее, только обрамленное черными локонами. – Меня зовут Такеру… Ты ведь здесь, я чувствую. Не прячься. Я чувствовал, как внутренние органы перекручиваются в один жалкий ком, обостряя чувство раздвоенности сознания. Взгляд теряет четкость, я слышу свой голос со стороны, озвучивающий мысли сломленной и наслаждающейся части меня: - Очень хочу сыграть с тобой, Такеру. Разделить, подвергнуть изменениям одну часть, оставив в целостности другую. Такеру чувствовал, Сакура им гордится, ведь теперь их наконец-то четверо и никто не обделен.