Личное пространство

      Уилл в привычное время покорно дожидается, пока часы Ганнибала не пробьют семь, и он не откроет дверь, чтобы заученно поздороваться с лёгкой улыбкой на губах и дать пройти в кабинет. Делая шаг в изученный вдоль и поперёк уголок доктора Лектера, Грэм невольно чувствует, как напряжённые за весь день мышцы наконец расслабляются, и на этой территории страх постепенно отступает.       Уилл не решается присесть в кресло — сегодня он намеревался степенно проходиться вдоль книжных полок, разглядывая кожаные корешки произведений искусств, иногда подушечками пальцев едва ощутимо прикасаясь к ним. Ганнибал следит за этим движением, но, как и обычно, по нему невозможно понять, как он реагирует. Одна из этих многочисленных книжек, плотно закрытая и обёрнутая тяжёлой цепью с увесистыми замками.       Грэм ожидает, что сегодняшняя беседа потечёт в привычном ручье — доктор будет привычно спрашивать о работе или самочувствии профайлера, а тот, в свою очередь, будет рассказывать детали очередного изощрённого убийства и жаловаться на кошмары. Ганнибал, однако, решил иначе.       Мужчина удобнее уселся в своём, докторском, кресле, поднимая со столика ежедневник и автоматическую ручку. Открывает книжку, лениво перебирает пальцами по шершавым листьям, находя заметки про Уилла. Он быстро что-то черкает — вероятно, обозначил дату — и смотрит на своего пациента, который до сих пор не поднял взгляда выше воротника рубашки Лектера. — Сегодня мы немного сменим тему нашего… — Ганнибал задумался на секунду, колеблясь между понятиями «разговор» и «лечение», и всё же выбирает последнее, более нейтральное в этот момент изречение: -… курса выздоровления.       Уилл заинтересованно приподнимает бровь, придавая своему лицу вопросительный вид, кидает быстрый и какой-то смазанный взгляд на глаза Лектера, а затем снова принимается разглядывать корешки, зная, что ответ придёт без его вмешательства, причём в срочном порядке. — Мы попытаемся изучить твоё личное пространство, — мягко поясняет доктор и в ожидании смотрит на Грэма. Прямо в глаза. Как и всегда. — Вы хотите обозначить его границы? — без особого труда догадывается профайлер, разворачиваясь к Ганнибалу всем корпусом, останавливая взгляд на его переносице. — Именно, — подтверждает догадку доктор, хотя и без этого всё было кристально чисто.       Уиллу эта затея кажется какой-то странной, мутной, словно кровь, смешанная с грязью, как на недавнем месте преступления. Воспоминания заставляют зажмуриться на пару секунд, а потом резко распахнуть глаза, отгоняя ненужные видения. Не сейчас и не здесь. Он кивает в знак того, что не против такого поворота его… излечения. — Тогда давай начнём с психологической стороны, — начинает Ганнибал, а Грэм ловит каждое слово, стараясь не пропустить вопрос. — Ты любил? — просто спрашивает психоаналитик, а рука профайлера замирает на букве «Т», входящей в название одной из книг.       Это один из тех вопросов, ответить на которые было очень затруднительно, да и желания не было, но это ведь лечение, сеанс, здесь нужно быть честным и прямолинейным, потому Уилл машет головой из стороны в сторону, разбавляя свой жест тихим: — Нет. — Поняв, что вопрос не закончен, Грэм уточнил: — Я привязался к Алане Блум, подумал, что она — мой якорь, но ошибся.       Ганнибал удовлетворённо кивает и переходит к следующему вопросу, а затем ещё, ещё и ещё… Уилл не знает, сколько прошло времени, но он изрядно подустал отвечать на это всё, тем более некоторые вопросы были глупы, а некоторые и вовсе являлись риторическими.       В какой-то момент Лектер закрывает кожаный ежедневник, кладя его вместе с ручкой обратно на стол. Грэм облегчённо выдыхает. Допрос, наконец, окончен? Доктор кивает, догадываясь о мыслях пациента, и переходит к следующей части сеанса: — Теперь давай найдём границы твоего личного пространства с физической точки зрения, — говорит Ганнибал, но после замолкает, и никаких действий с его стороны не следует.       Уилл должен что-то сделать? Он что-то упустил? Сейчас он должен дойти до какого-то заключения? Лектер через какое-то время снисходит до пояснения: — Суть этого теста заключается в полном доверии своему напарнику, — ровно говорит тот, а затем не отдаёт приказ, а мягко, заботливо просит: — Повернитесь ко мне спиной, Уилл.       Грэм колеблется, проводя большим пальцем по корешку очередной книги. Он оказывается довольно гладким на ощупь, таким чуть скользким, будто недавно залитый и ещё не испробованный каток, и профайлер отвлекается на него, а потом полностью разворачивается корпусом к стеллажам и начинает уже не только проводить пальцами по обложкам книг — теперь он ещё читает названия и авторов, вспоминая, знаком ли он с ними. Только теперь Уилл слышит, как докторское кресло едва заметно скрипит, а дальше — лишь тихие уверенные шаги и столь же ровный голос, которые очень медленно приближались, будто подкрадываясь к жертве: — Я буду не спеша подходить к Вам, а Вы должны прислушиваться к своим ощущениям. Если почувствуете себя очень плохо — скажите, и я остановлюсь.       Грэм кивает в знак понимания, и Ганнибал продолжает своё приближение. Вскоре шаги за спиной становятся вполне отчётливыми, а голос заставляет палец замереть на месте: — Вы не хотите сбежать, Уилл? — спрашивает Лектер, находясь уже в полуметре.       Нет. Убежать Грэм точно не хочет, а вот желание обернуться теперь отбивается напрочь. Детектив, незаметно для самого себя, облизывает пересохшие губы и теперь двигает пальцами немного активнее, сильнее надавливая на книги и оставляя на искусственной коже маленькие вмятины, похожие на ямы. Как в памяти Уилла временами, когда он теряет счёт часов.       За мыслями Грэм пропускает момент, когда Ганнибал подходит настолько близко, что его дыхание чуть ли не опаляет ухо при произношении обыкновенного вопроса: — Вы всё ещё не испытываете потребности сбежать?       А Уилл лишь снова отрицательно кивает, потому что нет, он точно не желает сбегать отсюда, потому что чувствует спиной тепло Лектера, его размеренное дыхание над ухом щекотно теребит кудрявую прядь, а мягкий запах геля для душа окутывает Грэма плотным снежным покровом. И он определённо не хочет уходить от этих ощущений сейчас.       Профайлер почти чувствует улыбку Ганнибала из-за его дыхания, а после понимает, что тот слегка прижался к нему грудью, обдавая жаром часть лопаток. Дышать ровно становится невыносимо трудно, но Уилл справляется с задачей, не веря своей выдержке. Теперь запах стал более настойчивым, как и близость Лектера, но Грэм быстро отгоняет наваждение желания, ведь это просто штатная проверка его психического здоровья. Хотя мысль, промелькнувшая буквально на доли секунды, заставила мужчину внутренне содрогнуться и почувствовать ещё больший жар внизу живота. — С Вами сейчас всё в порядке, Уилл? Вам не становится плохо? — голос звучит не то, чтобы громко, но отбивается набатом в голове.       Мужчина в который раз отрицательно машет головой, хотя даже этот жест в данном положении даётся ему нелегко — он боится задеть головой Ганнибала. Вот только понять, почему он не хочет это делать: из чувства страха за вторжение на собственную территорию столь непозволительно близко или из-за вполне реальной возможности вмиг сойти с ума от чувств, — он так и не смог.       Лектер преступает все грани разумного, допустимого, этичного и корректного, теперь уже всем телом прижимаясь к Грэму и шепча в самое ухо: — Что Вы чувствуете сейчас? — спокойно спрашивает он, не спеша отстраниться.       Что сейчас ощущает Уилл? Бешеную бурю разностных эмоций, сменяющихся одна за другой; дикое желание вжаться в такое тёплое и приятно пахнущее тело позади себя; необходимость одновременно как можно быстрее разорвать этот контакт и остаться так стоять навсегда. А ещё Уилл ясно ощущает стояк Ганнибала, упирающийся прямо в его промежность меж ягодиц, и это просто невыносимо. Во всех возможных смыслах.       Грэм лишь шумно выдыхает, понимая, что опора в виде бедной книги не вариант, и он хватается пальцами за полку одного из стеллажей, и на этот жест Лектер просто ликующе улыбается. Этого Уилл, конечно, видеть не может, а ещё он не может и дальше так стоять, особенно после осознания того, что не только он сейчас тут испытывает желание от тесного контакта тел.       Ганнибал, снова незаметно для Грэма, вдыхает аромат у шеи, теперь улыбаясь совсем уж победно. А затем всё прекращается, вся магия рассыпается в дорожную пыль, забивая лёгкие и неприятно оседая на самом дне. Уилл чуть и не закашлялся, но сдержал порыв, а ещё вообще непонятным образом смог предотвратить полный досады выдох. Он и так почувствовал больше допустимой нормы, да и вообще, он почувствовал больше всевозможных норм.       Мужчина держится за полку ещё какое-то время, вдыхает полной грудью, снова чуть не закашлявшись, и оборачивается к отошедшему Лектеру. — Сеанс окончен, доктор? — уточняет Грэм до неузнаваемости хриплым голосом. — Да, Уилл, — спокойно отзывается Ганнибал, и от этого профайлеру становится обидно. Почему, пока он метался в попытке не сойти с ума и не перейти свою собственную черту, Лектер так спокойно перенёс их самое тесное общение, возможно, да и наверняка так и будет, за всю их жизнь? — До свидания, доктор, — пытаясь сделать голос нормальным, прощается Грэм и движется к выходу.       Его чувства постепенно стихали, приводя его в привычное нейтральное состояние, но лишь одно мимолётное видение теплоты Ганнибала — и Уилл чуть не спотыкается перед дверью. Это точно ненормально. Ему срочно нужно лечение. То, что ему сносит крышу от таких мелочей — определённо симптом какой-то болезни, просто Грэм не знает её названия, пусть ответ и бился в мозгу настырным молотком, стучащим по наковальне. Нет. Он точно не знает названия этой болезни.       Уже на пороге его останавливает голос Лектера, и Уилл мгновенно замирает, желая услышать каждое слово: — Ты сменил лосьон, — констатирует факт Ганнибал, и Грэм снова чувствует его довольную улыбку.       Уилл закрывает дверь снаружи, а затем прикладывается к ней головой, как недавно хотел сделать, откинув её на плечо Лектера. Но он тоже находит то самое чувство во всём безумном смешении, которое заставляет его довольно улыбнуться уголками губ. Да, он сменил лосьон. Потому что так сказал Ганнибал.