Прикорми оленя

      Чарльз привык к мысли, что может погибнуть на поле боя. Он также допускал возможность смерти на дуэли или несчастный случай, вроде землетрясения. Все это было привычно и почти не страшно.       Поэтому Чарльз почувствовал некоторую досаду, когда понял, что ему суждено быть затоптанным стадом оленей.       Поначалу, разумеется, ничто не предвещало беды. Разведка исследовала очередной лес на предмет «гусей» и удобных мест для засады, в какой-то момент было решено разделиться. Чарльз спешился, оставив коня кому-то из фульгатов, и после недолгого блуждания по кустам набрел на поляну с мирно пасущимися оленями, коих на тот момент было всего три штуки.       Стрелять и поднимать шум смысла не имело, и Давенпорт решил не тревожить зверей, обогнув поляну по краю. Только вот олени, очевидно, решили иначе. Уже пройдя половину пути до ряда низеньких елей, что обрамляли собой поляну, капитан услышал осторожные шаги за спиной.       Обернувшись, Чарльз обнаружил молодого оленя, с интересом принюхивающегося к его карману. Умилившись едва прорезавшимся рожкам и любопытной бесстрашной морде, он решил, что конь не слишком обидится, если парочка его сухарей уйдет на подарок родичу маршала Савиньяка.       Олень, покосившись на протянутую ладонь, выждал для приличия пару секунд, после чего аккуратно взял угощение, начиная смачно хрумкать и подергивая от усердия ушами. Засмотревшись, капитан упустил момент, когда еще двое копытных коварно подкрались к нему со спины.       Чарльз вздрогнул от тычка в спину, выхватил пистолет, помянул Леворукого и Савиньяка, после чего распрощался со всеми оставшимися сухарями: олени ему нравились куда больше начальства. Вот бы кошачьему маршалу быть похожим на гербовое животное…       Думы о жующем траву Лионеле были бесцеремонно прерваны приглушенным топотом множества ног. Не раздумывая ни секунды, Давенпорт с разбегу ломанулся в колючие объятия ёлок, уже ругая себя на чем свет стоит за то, что отвлекся и вовремя не заметил приближения врага.       Обойти поляну, не наступив ни на одну ветку и не выдав себя, было решительно невозможно. Оставалось ждать и надеяться, что это Уиллер с ребятами решили вернуться обратно и захватить по дороге Чарльза. Только бы не дриксы… в таком количестве им здесь делать попросту нечего, слишком уж громко и нагло для одинокого разъезда.       Но через несколько секунд на поляне появились не фульгаты и даже не «гуси», а удивительно громко топающие олени. Целое стадо голодных, быстрых и рогатых животных двинулось в сторону Чарльза, безошибочно определив его местонахождение, несмотря на довольно густые ветви и абсолютную неподвижность последнего.       − Эй, вы чего… у меня нет больше сухарей. – Чарльз начал медленно отступать спиной вперед, не отводя взгляда от нескольких десятков сверкающих голодных глаз. Больше они не казались ему милыми и безобидными. Особенно идущий впереди рогач, так и бьющий весьма острым копытом о землю.       − Вы же не будете есть меня, верно?       − Тыг-дык тыг-дык.       Капитан почувствовал спиной твердую поверхность дерева. Отступать дальше было некуда, оставалось лишь бежать. Выхватив пистолет, Чарльз пальнул в идущего первым оленя, уже опустившим голову с довольно увесистыми рогами.       Быть пришпиленным к дереву Давенпорт не хотел. Не дожидаясь реакции стада на потерю главаря, Чарльз рванул прочь, стараясь не врезаться в вездесущие низкие ветки и не свернуть ногу, запнувшись о так и прыгающие из-под земли корни.       Судя по звукам, стадо не отставало. Чарльз пытался свернуть вбок, но наткнулся на стену колючего кустарника. Взбираться на дерево времени не было, прятаться негде, оставалось лишь бежать, пока хватит сил.       Через минуту сумасшедшей гонки Чарльз увидел впереди обрыв, на краю которого стоял тот самый рогач, живой и весьма боевито настроенный. Почему-то на нем был алый плащ с перевязью…       − А-а-а-а-а! – Чарльз прыгнул прямо на оленя, и они вместе покатились на дно темного оврага…

***

      − А-а-а-а-а!       Вместо дна с кишащими ызаргами капитана ждал холодный, но твердый и не трясущийся пол. Чарльз привык к кошмарам, да и то, что было после попойки с гаунау, было в разы хуже. Только вот «сейчас» всегда кажется более страшным, чем «тогда».       Умывшись, Чарльз поспешил выйти на свежий воздух и выкинуть из головы плотоядных оленей. Все равно нужно идти к их предводителю за поручениями, и сухариками тут не отделаешься.       − Опаздываете, Давенпорт.       − Прошу проще… А-а-а-а-а!       Чарльз был готов поклясться, что голову Савиньяка венчали самые настоящие оленьи рога. Не такие большие, как у «рогача» из его сна, но вовсе неуместные на светлой шевелюре маршала. Самого Лионеля они, по всей видимости, нисколько не смущали. Он лишь удивленно приподнял бровь и чуть склонил голову набок, в то время как Чарльз судорожно щипал себя за руку, тщетно пытаясь проснуться.       − И-и-изыди, Леворукий! – выкрикнул, не выдержав этой картины, капитан, поворачиваясь к двери. Быть может, если он прыгнет в воду или ударится головой, этот кошмар закончится. Закатные твари, он ведь даже не пил вчера!       Сделав два нетвердых шага к двери, Чарльз тихо заскулил, от ужаса отступая назад и прислоняясь стене. Глюки начали двоиться. Точно такой же рогатый маршал стоял в дверях и радостно улыбался, что несколько отличало его от сидевшего за столом.       − У меня нет сухариков, − тихо пролепетал капитан, по стеночке обходя плод своего несомненно больного воображения. А дальше – снова бег, кусты, кувыркание в земле и чьи-то крики…       − И это легендарный Давенпорт? Ли, что ты с ним сделал? – Эмиль удивленно покосился на удалявшегося на завидной для мориска скорости капитана, после чего закрыл дверь и снял с головы ободок.       − Перетрудился, наверное, − улыбнулся Лионель, следуя примеру брата. Решительно, подарок Алвы, доставленный близнецам с небольшим (всего-то год!) опозданием, уже произвел фурор в Западной армии.