По дороге к счастью, по тропе ненастий

      Лейтенант восьмого отряда с сомнением смотрела на стоящего в дверях капитана. Было удивительно видеть его столь рано на рабочем месте.       – Я ожидала, что ты проснешься не раньше девяти.       – Меня разбудили мальчики. Давно я не просыпался под бушующую духовную силу.       Нанао хмуро глянула в спокойное лицо мужа. Тот же лениво развалился на диване, намереваясь вернуться в мир грёз.       – Что-то произошло?       – Если бы кое-кто так не спешил убежать из постели любимого мужчины с утра пораньше, то сейчас не пришлось бы задавать вопросы. Знаешь, – протянул он, закинув руки за голову, – Наши сыновья нашли себе нового друга. Очень интересное дитя с довольно грозной для его возраста реацу.       В кабинете повисла тишина. Нанао, отложив документы, в ожидании продолжения уставилась на Шунсуя.       – Его духовная сила, – задумчиво протянул Кёраку, – напомнила мне кое-кого. Я даже подумал… Что на счёт того, – как-то резко оборвал свои мысли капитан, широко улыбаясь, – чтобы завести ещё одного ребёнка?       Едва слова слетели с губ мужчины, в лицо ему ударил увесистый том по кидо. Шунсуй схватился за ушибленный нос и обиженно уставился на подошедшую жену. Та лишь подняла книгу и прошествовала обратно к столу.       – Почему ты всегда меня калечишь, когда я задаю этот вопрос?       – Потому что мы уже это сто раз обсуждали.       – Но Нанао-тян была такой милой и сияющей, когда родился Такахиро. – Шунсуй надул губы и печально посмотрел на лейтенанта. – Столько нерастраченной нежности я видел в тебе только тогда. И ты меня ни разу не била этой книгой.       – Проклятье! Ты хотя бы на службе можешь вести себя нормально?       – Такая холодная. Я могу согреть тебя…       – Кёраку-тайчо! – грозно произнесла лейтенант, поправляя очки. – У нас с вами был уговор, никаких подобных разговоров на рабочем месте.       – Мы проводим большую часть времени в отряде, Нанао-тян.       – Мы обсудим это дома.       – Если ты опять не уйдёшь от разговора, прикрываясь сном.       – А кто виноват, что я устаю настолько сильно, выполняя двойную работу в отряде, пока ты праздно отсыпаешься на диване?       – Яре-яре, Нанао-тян. Я, знаешь ли, по ночам страдаю бессонницей из-за душевных переживаний.       – Какие ещё переживания?       – Ты постоянно избегаешь меня, Нанао-тян, – тихим голосом произнёс Шунсуй без намёка на шутку.       – Я не избегаю.       Лейтенант нервно схватила папку и направилась к выходу.       – И разговоров со мной избегаешь.       – Мне просто нужно отнести документы в архив.       – Неужели?       В мгновение ока Шунсуй выхватил папку из рук подчинённой, вытаскивая оттуда незаполненные бланки. Нанао закусила губу и отвела взгляд.       – Всё настолько плохо? – грустно спросил мужчина. В последнее время он всё чаще ощущал вину за то, что настоял на проведении обряда. – С годами чувства остывают, да?       – Дело не в этом. Я действительно устаю. Да и после твоего поступка… – Исе поджала губы. – Как я могу тебе доверять?       – Я же извинился, Нанао-тян. Я не думал, что ты отнесёшься к этому так агрессивно.       – Потому что мы с тобой всё обсудили. Но ты считаешь, что имеешь право решать за меня, что лучше для меня.       – Для нас, Нано-тян. Для нас.       – Тебя совершенно не интересует моё мнение.       – Это не так. Я открыт для диалога. Более того, я хочу понять причины твоего отказа. Но ты просто поставила меня перед фактом, ничего не объяснив.       – А ты просто поступил как последний эгоист, – голос женщины сорвался.       Капитан и лейтенант не сводили друг с друга глаз, мысленно пытаясь найти лазейку, как закончить этот разговор, вновь не разругавшись. Не выдержав гнетущего напряжения, Нанао отвернулась к окну. Шунсуй разочарованно покачал головой и уселся обратно на диван. Исе искоса посмотрела на крутящего в руках шляпу мужа.       – Может, ты всё же объяснишь причину? Я видел, как ты обожала наших малышей. Я был уверен, что для тебя материнство – счастье. Наши дети выросли. Так почему моё предложение встретило столь резкий отказ? Мы столько лет вместе, Нанао-тян. К чему ты возводишь стену между нами?       – Я просто не хочу тебя беспокоить из-за своих сомнений. От тебя и без того веет чувством вины.       Шунсуй сглотнул. Его любимая слишком хорошо его знала. Он поднял глаза на уже успокоившуюся женщину и в очередной раз увидел печаль. Лейтенант вновь отвела взгляд к окну.       – Ты винишь себя за то, что отпустил часть моей души. Ты винишь себя за то, что не смог помочь Ичиро. Винишь себя за то, что вынужден был позволить своему брату навалить на Такахиро груз ответственности, лишив его нормального детства. А ещё ты считаешь, что связал меня узами брака вопреки моему желанию.       – Нанао, я…       – Прекрати, Шунсуй! То, что случилось, уже не исправить. Ты, наверно, рассуждаешь, что в третий раз всё будет идеально. Маленький ребёнок, которому мы оба уделим всё своё внимание и любовь. Никто не будет на нас давить. Мы получим ещё один шанс для идеального брака.       Кёраку смотрел на жену не отрываясь. Она будто читала его мысли. Именно так он и рассуждал, когда впервые предложил завести ребёнка. Хотя в тот раз он объяснил это иначе: «Нам просто необходима дочка. Два мальчика у нас есть, надо ещё девочку». Нанао закусила нижнюю губу, глубоко вздохнула. В конце концов, он прав. Она встретила его идею не слишком радостно. Да и всё время убегала от давно назревшего разговора. Не удивительно, что Шунсуй сделал неверные выводы и решил взять всё в свои руки. Не оборачиваясь, она произнесла:       – Я никогда тебе этого не рассказывала, боясь навесить на тебя ещё один груз вины. Когда я была беременна Ичиро, мой внутренний мир претерпевал постоянные изменения. Он мог меняться каждые несколько дней. Тогда Унохана-тайчо успокоила меня, сказав, что у ребёнка необычайно высокая духовная сила. Я приняла это как должное. После рождения Ичиро всё пришло в норму, и я успокоилась.       Кёраку прекратил крутить шляпу, внимательно слушая жену. В голову стали закрадываться подозрения, но перебивать любимую он не стал.       – С Такахиро ничего подобного не происходило. Но, – Нанао сделала глубокий вдох и, наконец, обернулась к мужу, – После его рождения мой внутренний мир стал рушиться. Словно, покинув моё тело, ребёнок забрал часть моих сил. Это сложно объяснить. Я не почувствовала никаких изменений в реацу. Однако внутри навсегда всё изменилось. Мой внутренний мир до сих пор выглядит как после землетрясения. Так не должно быть, Шунсуй. Я изучила множество книг, но нигде подобного не описывается. Тогда я задумалась: а что если в моём теле осталось что-то от Гранца? Или, может, причина в том, что моя душа всё же неполная, несмотря на уверения Куротсучи?       Нанао села пред мужем, отложила шляпу в сторону и вложила свои ладони в его, слегка сжав.       – Видишь, в твоих глазах опять это чувство вины. Поэтому я столь долго избегала этого разговора.       – Нанао-тян, я не мог даже подумать.       – Я знаю. Но теперь, когда ты в курсе моих сомнений, ты понимаешь, почему меня пугает одна мысль о ещё одном ребёнке? Я привыкла доверять тебе. И когда ты с улыбкой принял мою позицию, я посчитала, что нет смысла объяснять всю подноготную моего отказа. Я подумать не могла, что ты можешь так поступить.       Шунсуй сильнее сжал тонкие пальцы и поднёс их к губам, виновато целуя.       – Прости. Я ни за что бы так не поступил, если бы ты рассказала.       – Мы оба знаем, что ничего нельзя изменить. Просто не дави на меня больше. Я действительно была бы счастлива завести ещё ребёнка, может и не одного.       Мужчина не выдержал, прижавшись к губам любимой долгим поцелуем.       Неожиданный стук в дверь прервал момент. Капитан хмыкнул, наблюдая, как резко его жена выпрямилась, превращаясь в серьёзного лейтенант. Из коридора дежурный офицер сообщил о прибытии лейтенанта тринадцатого отряда. Пара недоуменно переглянулась.       – Пусть войдёт! – приказал капитан.       Во время обмена приветствиями Шунсуй заметил непривычное напряжение, исходящее от Рукии. Он тут же предложил ей присесть на диван.       – Что-то стряслось, Кучики-фукутайчо?       – Что-то с Укитаке?       – Нет, с ним всё в порядке. Нам надо поговорить о вашем старшем сыне, – Рукия выдохнула и, серьёзно взглянув на пару, закончила, – И моей дочери.       – Неужели?.. – в глазах Нанао промелькнуло осознание действительности.       В то время как родители объяснялись с Кучики, младший из братьев Кёраку наблюдал за тренировочным боем между его братом и Хару. Ичиро, с его отточенными в тренировках с отцом навыками, определённо издевался над мальчишкой, который имел слишком поверхностные знания о верном ведении боя. Юноша то и дело наносил неприятные удары боккэном по ногам и спине ребёнка, при этом с лёгкостью уворачивался от ответных ударов.       – Хару-тян, с такими движениями, ты всегда будешь побитым, – насмешливо прокомментировал Ичиро.       Подобное детское обращение выводило мальчишку из себя. Он гневно бросился вперёд, пытаясь задеть усмехающегося учителя. Но тот был готов и в кувырке перекатился вправо. Боккэн разлетелся на куски, едва коснувшись земли, где недавно стоял юноша.       – Это было опасно!       – Я ненавижу, когда ко мне так обращаются, – огрызнулся мальчишка, откидывая сломанный деревянный меч.       – Предлагаю передохнуть.       Такахиро кинул им влажные полотенца и, пока Хару протирал лицо и руки, отвёл брата в сторону.       – Что думаешь? – поинтересовался Ичиро. – У него необычно сильный удар для такого телосложения.       Такахиро окинул взглядом худенькую фигуру ребёнка.       – Я думаю, что он удачно выбрал тебя в качестве своего сэмпая. Вряд ли ты смог бы так легко двигаться и издеваться над ним, если бы чувствовал его реацу. Он не столько сражается на мечах, сколько использует давление своей духовной силы. Честно сказать, у меня дрожь по спине проходит каждый раз, когда он концентрируется на ударе. А ведь он ещё ребёнок. Страшно представить, что будет, когда он подрастёт.       – Его реацу настолько огромна? – Ичиро склонил голову на бок, разглядывая потирающего спину паренька.       – Не хочу судить об уровне. Но я уверен, что он вполне осознанно пользуется своим преимуществом в бою. К его неудаче, этим ему не подавить тебя. Бросил бы ты эту затею. Пусть отправляется в академию шинигами. – Такахиро тряхнул брата за плечо. – Ты вообще меня слушал?       – Каждое слово.       – Мне не нравится, как ты на него смотришь. Ты сейчас похож на одного из фанатиков исследовательского института.       Ичиро не ответил. Он по-прежнему задумчиво смотрел на Хару, а в голове уже формировался план дальнейших действий. Кинув быстрое «Присмотри за ним!», юноша направился к себе в комнату.       – Куда он пошёл? – недовольно спросил мальчишка.       – Важно не куда, а за чем?       – Он сильный, – понуро выдавил из себя Хару. – Все, с кем я дрался до этого, не могли даже нормально увернуться от удара. Я хотел подраться с кем-нибудь из одиннадцатого отряда, но этот «павлин» меня поймал.       – Тебе так нравится драться? – хмыкнул ему в ответ Такахиро.       – Это здорово, когда можно помериться силой, когда тебя признают.       Кёраку-младший мысленно усмехнулся, – ребёнку явно не хватает родительского внимания.       – А тебе разве не нравится?       – Есть такая мудрость: «Лучший бой тот, которого не было!».       – Ты не умеешь сражаться на мечах!       Хару ткнул в юношу пальцем, вызвав у того негодование. В конце концов, кто такой этот малец, чтоб подобным образом с ним общаться. Мальчишка даже не успел заметить, как его палец был схвачен, а рука вывернута.       – Я – не руконгайский бродяжка и не такой терпимый, как мой брат. Будешь и дальше себя так вести, придётся тебя проучить.       – Больно же! Что я такого сказал?       – Научись уважению, Хару–кун!       – Уважение! Ты как моя мама. Всегда такая вежливая и культурная со всеми. Уважение заслуживается в бою!       – Какой же ты ребёнок.       Такахиро выпустил парня из захвата. Тот обиженно потёр руку, а затем с интересом взглянул на юношу.       – Это было шунпо, да?       – Возможно.       – Научишь?       Кёраку-младший окинул мальчишку насмешливо-презрительным взглядом. Такой трюк, как с Ичиро, с ним не пройдёт.       – Научишься в академии шинигами, когда поступишь.       – Там же несколько лет учиться ненужной ерунде. Всё что мне нужно: владение мечом и скорость.       – Знания – сила, глупыш.       – Пф! – Хару хотел высказать своё мнение о философии юноши, но всё ещё ноющая рука напомнила о недавнем уроке. – Ты учился в академии?       – И в академии тоже.       Хару собирался задать ещё один вопрос, но их прервал вернувшийся Ичиро. Он схватил ребёнка за руки и надел на запястья тонкие браслеты.       – Это ещё что?       – Хочу измерить твой уровень реацу.       Такахиро с сомнением взглянул на браслеты. Ни табло для передачи показаний, ни каких либо проводов для соединения с приборами. Он наклонился к брату и прошептал тому в самое ухо:       – Это одна из твоих штук?       Ичиро хитро улыбнулся и, оставив брата без ответа, протянул ребёнку новый боккэн.       – Приступим, Хару-тян?       Младший брат лишь прикрыл глаза рукой, когда мальчишка, выплёскивая неконтролируемый поток реацу, бросился в бой. Однако в следующую секунду подавляющая духовная сила резко уменьшилась. Такахиро с недоумением посмотрел на браслеты, которые сейчас горели ярким зелёным цветом. Догадка пришла моментально: они не измеряли уровень духовной силы, а поглощали её. Но судя по реакции мальчишки, он этого даже не заметил.       – Стой! – прервал Такахиро едва начавшийся бой.       Хару недовольно смотрел, как он схватил брата за руку и что-то гневно тому зашептал.       – Ты с ума сошёл? Это изобретение исследовательского института. – Он кивнул в сторону ребёнка. – Немедленно сними их!       – Не могу.       – Не знаю, как тебе удалось уговорить Акона, но у нас всех будут неприятности, если об этом узнают.       – Акон здесь ни при чём. Точнее, не совсем так. Он всего лишь снабжал меня книгами и списанными деталями. Я сам собрал браслеты.       – Тем более сними!       – Я не могу это сделать. Они аккумулируют в себе духовные частицы, которые выпускает носитель. Пока они не будут полностью заряжены, их не снять.       – И какова же их ёмкость?       – Лучше тебе не знать, братишка, – виновато ответил Ичиро. – Но судя по цвету, этот мальчишка способен выпускать просто колоссальную духовную силу во время вспышек раздражения.       – Ты специально его провоцируешь, чтобы наполнить браслеты?       – Зачем пропадать добру. Всё гениальное просто.       Такахиро отпустил руку брата и недоверчиво покачал головой.       – Ты не гений, брат. Твои поступки переходят рамки этичности.       – Это твоя точка зрения.       Ичиро сделал шаг вперёд, направляя свой боккэн на ухмыляющегося Хару. Кёраку-младший лишь молча наблюдал за происходящим, пытаясь понять, как его спокойный и рассудительный брат мог быть одновременно столь циничным человеком. Неужели за те годы, что он проводил в родовом поместье, а затем в академии шинигами, он упустил эту натуру Ичиро. Его страсть к изобретательству и новым знаниям – лишь верхушка айсберга? Общение с Аконом отразилось на характере брата гораздо сильнее, чем он мог представить.       Эта ситуация могла вылиться во что-то нехорошее.