K All Characters Unsorted

К чести Клаудии Вайсманн следовало сказать, что, в сравнении с обычными людьми, она, пожалуй, готовила нисколько не хуже. Но она к тому же была гениальным ученым, чей ум никогда не бывал удовлетворен текущим положением вещей. Поэтому она любила всякие эксперименты, опыты, измерения, на основании которых производила оптимизацию процесса, и следовала этому принципу также и в области кулинарии. Этот же принцип применялся ею в отношении кухонных принадлежностей, которые она тоже оптимизировала, улучшая производительность таких приборов как электрическая печь — уже получившая в то время широкое распространение — или скороварка в несколько раз (согласно ее собственным уверениям). Также она часто вносила изменения в конструкцию другой кухонной утвари (а иногда и изобретала что-то новое), начиная от жаропрочной посуды и заканчивая разными ножами для чистки овощей, взбивалками и прочими предметами, слишком многочисленными для приведения полного их списка. Однако при столкновении с проявлениями некой культуры в ее поведении произошла любопытная перемена. А именно, когда она впервые познакомилась с новыми и таинственными вкусами японских продуктов, которые приносил с собой Кокуджоджи Дайкаку, они полностью перевернули ее представление о кулинарии и разожгли в ее исследовательской душе настоящий пожар. Однажды, ткнув пальцем в высохший дайкон (1), она заинтригованно спросила: «Это же какой-то корнеплод, утративший влагу, верно?» В другой раз, понюхав стухшие соевые бобы, она моментально эвакуировалась из помещения на свежий воздух. В третий раз, сделав глоток рисового саке, она покраснела и заплетающимся голосом информировала окружающих: «Тут столько рей…рей…лейтенантов Кокуджоджи!» Сначала Кокуджоджи охотно делился скудными запасами напоминавших ему о доме продуктов, которые он получал с родины, с таким заинтересованным человеком, но когда он понял, насколько серьезно ее увлечение и, наконец, почувствовал опасность, было уже слишком поздно. — Вчера вы получили пакет от посла, правда же?  — Ххха… Так точно. Она ослепительно улыбнулась, но стала настаивать на том, чтобы он поделился с ней новым объектом для опытов, с такой непреклонностью, что отказать ей и остановить ее не представлялось возможным. Как сказал Вайсманн: -Как по-японски будет «смиритесь»? Kannen suru?  — Так точно… Предположив, что в основе японской культуры еды лежит процесс ферментации продуктов, Клаудия принялась проводить опыты в этом направлении, попутно создав несколько довольно странно выглядящих приспособлений. Вскоре бесформенная коллекция угловатых трубок и склянок преобразилась до неузнаваемости, приобретя строгую и изящную форму, упрощенную структуру и значительно меньшие размеры, и стала незаменимым инструментом, помогающим ей в ее личном исследовании «новых продуктов питания». Как сказал Вайсманн: — Ну, в основном это питательная среда для грибов и бактерий, а также объект для испытаний на токсичность. -… И вот, в течение следующих нескольких месяцев, когда у Клаудии появлялся небольшой перерыв в основной исследовательской работе, она сразу же принималась за свой проект по получению «новых продуктов питания» и проводила всевозможные полевые испытания… которые она называла «зваными обедами» для своего брата и Кокуджоджи. Главным подводным камнем во всем этом было то, что вкус еды имел для нее второстепенное значение. В конце концов, она не понимала, как японцы вообще ощущают вкус пищи. Ей не казалась вкусной излюбленная японцами еда (главным виновником тут был натто (2), который она сначала решительно отвергла, но потом заставила себя превозмочь отвращение и научилась справляться с ним с помощью метода, который переняла у военных: коптить любую еду, не вызывающую у тебя аппетита, для улучшения ее вкусовых качеств). Потому она пришла к естественному заключению, что, даже ей что-то не нравилось на вкус, то оно вполне могло понравиться Кокуджоджи, и она таким образом может его порадовать. В процессе своих изысканий она изо всех сил старалась привить себе самой вкус к японской еде. Понимая, что Клаудия пытается таким образом проявить заботу, а возможно, видя ее серьезное отношение, Кокуджоджи с Вайсманном «смирились» и подыгрывали ей, мечтая о том дне, когда ей, наконец, удастся воспроизвести не только внешний вид, но и прекрасный вкус японских блюд. Однако этой мечте не суждено было пока осуществиться. И в этот день они втроем собрались вокруг стола в одном из церковных помещений на «званом обеде», приглашения на который Вайсманн и Кокуджоджи получили накануне. «Новые продукты питания», одни белого цвета, другие черного, были разложены на столе на простых керамических тарелках, ожидая своей очереди стать объектами испытаний. Выглядели они ничуть не лучше предыдущей партии. «Это что, рыба? Или гриб? А те порезанные кусочки чего-то рядом с ними… это ведь, вроде бы, овощи…» — Кокуджоджи, одетый в свою военную форму, сел, внешне невозмутимый, но в душе полный сомнений, и не смог удержать косого вопросительного взгляда на Вайсманна, на котором был его белый лабораторный халат. Хотя Вайсманн ничего не сказал вслух, по его лицу, на котором также застыло выражение полной невозмутимости, Дайкаку прочитал все, что хотел узнать о вкусе еды на столе. Клаудия, также в белом халате, с очаровательной улыбкой подбодрила Кокуджоджи: — Не стесняйтесь, пожалуйста, угощайтесь! (1) Дайкон (яп. 大根), или японская редька, — корнеплодное растение, родственник нашей редьки, но белого цвета. (2) Натто (яп. 納豆 натто:, «хранящиеся бобы») — традиционная японская еда, произведенная из сброженных соевых бобов. Особенно популярен на завтрак. Обладает специфичными запахом и вкусом, а также липкой, тягучей консистенцией.