Поражение

*** Темно, пусто. Тебя не может быть здесь, ты на другом конце Вселенной. Между нами пропасть; война, ненависть и знаки — глупые оттиски на корпусах, словно мишени. Между нами парсеки пустоты и отчуждения, которые невозможно преодолеть. А хочешь правду? Хочешь, я скажу абсурднейшую вещь? Ты был мне опорой все это время, Оптимус — только ты один, мой вечный соперник и враг. Ты всегда был прав. Я могу открыто в этом признаться лишь в одиночестве. Сейчас меня никто не видит и не знает моих мыслей. Никто. Ни один лживый пресмыкающийся передо мной шлакосос не способен понять, что творится в моей Искре. В моем отсеке погашен свет и заблокированы камеры внутреннего слежения. И я дезактивирую любого, кто попытается проникнуть сюда. В мои перезарядные фантазии позволено проникать лишь тебе. В них ты сотни раз приходишь ко мне. Твои сильные манипуляторы поднимают меня с душной платформы, прогоняют кошмары, смывают с моего корпуса следы разврата, энергон убитых жертв и копоть сражений. Одного твоего слова достаточно, чтобы юникроновы демоны с воем разлетелись прочь. Уходят тоска и боль. Открывается будущее — и новые силы, чтобы к нему идти. А затем… я снова возвращаюсь к себе. Я уверен, что существует личный ад. Это не наполненный раскаленной лавой лабиринт Юникрона, куда после дезактивации якобы отправляются все его выплавки. Любой потусторонний суд, призванный судить меня, лидера десептиконов, будет распылен с ускорением в сотни смертельных единиц. Я УЖЕ в аду и уже наказан за все — за прошлое, настоящее и будущее. Наказан здесь и сейчас. Я прижизненно заражен своей адской тоской. И это моё абсолютное поражение, о котором известно только мне. Я проиграл, Прайм. Это началось с момента моего триумфа, с самой первой нашей стычки, когда я завоевывал Кибертрон, и ты впервые преградил мне дорогу. Я увидел тебя и понял — ты моя судьба раз и навсегда. Моя тень и мое отражение, моя будущая смерть или что-то другое, более высшее, неподвластное моему отупевшему от войны разуму. Потребовались миллионы астроциклов внутреннего времени, чтобы это понять. Я — черно-белый, монохромный, резкий, холодный. Ты — теплый, яркий, нелогичный, неправильный. Я не всегда понимаю твою мотивацию. Ты мягок — я жесток. Ты мощь и защита, я — острота стали и завоевание. Мы так непохожи. Мы неразлучны и несоединимы. И где бы в своих скитаниях я ни появлялся, что бы ни делал — я везде видел твои следы, словно ты побывал здесь раньше. Я ненавидел себя за то, что всюду следую за тобой. И наоборот, ты сам шел за мной. Вольно или невольно. Галактика стала тесна для нас двоих. Да что там — весь мир стал тесен. Нам не отступить ни в один из его уголков, чтобы позабыть друг о друге. Я ненавижу окружающих меня. Мне отвратительны их линейное мышление, отсутствие стратегии, жадность, трусость. Большинство тех, кто со мной — жалкие и слабые. Если не корпусом, то духом. Нет ни одного, способного удовлетворить мой жадный разум, кроме тебя, Оптимус! Во время оргий, когда я топлю свое одиночество в заряженных ионах тяжелого топлива, я всегда думаю о тебе. Я знаю — ты ждешь меня… там. Неизменный, верный, чистый. Ждешь меня в моих фантазиях, Прайм. И мне ничего не остается, кроме этих фантазий и сражений, которые связали нас сильнее самой разнузданной страсти. Если бы ты знал, с какой радостью я каждый раз спешу на бой. Любой наш смертельный поединок, словно надежда, что я тебя никогда не потеряю. Вмятины на моем корпусе — залог того, что ты всегда со мной. Ближний бой один на один. Только не говори мне, что ты не рад ему так же, как и я. Ты рад, рад, тысячу раз рад, Оптимус! Мы мнем металл обшивки друг друга. Я чувствую жестокое сопротивление. Я чувствую равного! Моя электроника готова впасть в системный сбой от восторга. Я валю тебя на спину. Ты гневно смотришь на меня своими синими линзами. Смотришь серьезно, словно хочешь что-то сказать. Я не беспроцессорный оплавок, Прайм, я — лидер, хитрый и проницательный, умеющий читать мысли даже во взгляде. И я понимаю все, что укрепляет тебя — и все, что сжигает. Ты думаешь сразу обо всем: о ненависти к нам — захватчикам, о тех, кого нужно спасти, о политике, о мире, о диалоге, которого ты тоже подсознательно ждешь, об отчаянии, об отсутствии надежды, о бесконечности нашего противостояния. О том, что так же, как и я, не видел в своей жизни ничего, кроме войны и, конечно, о том, что я совершенно не понимаю тебя. Как же ты ошибаешься! Твои движения неожиданно выверены и точны. Словно ты не был создан мирным механоидом. Словно тебя, как и меня, всю жизнь учили только убивать. Я не жалею тебя. Нанося удары, я не замедляю движение манипулятора. Но ты выдерживаешь, вырываешься из моих захватов, валишь меня навзничь. Ты единственный, кого на целую астросекунду я могу терпеть НАД собой. Если бы ты знал, сколько раз я запечатлевал в оптике эти моменты, как готов был разразиться смехом от радости ощущения тяжести твоего корпуса на своем. Я жадно вглядываюсь в каждую трещинку твоей лицевой пластины. За бесчисленное количество стычек я изучил ее до мелочей. И шлак, как я ненавижу твою проклятую маску! Я в восторге от твоей злости. Когда твоя оптика сверкает гневом. Когда ты бросаешь мне в лицо обвинения. Я обожаю, когда ты говоришь! Твой голос так непохож на мой, хриплый и надломленный. Твой голос низкий, мягкий, завораживающий. Но я не настолько примитивен, чтобы упиваться только самим звуком. Я СЛЫШУ, что ты говоришь. Я умею слушать, Прайм! Ты говоришь истинную правду. Такие же слова хотел бы сказать и я. Но гордость не позволяет мне их произнести. Гордость и страх. Я стал лидером своего знака задолго до того, как ты стал лидером своего. И я слишком консервативен. Я не умею менять решения, однажды принятые. Запоздало я понимаю, КАК многому ты научил меня за все это время. Нет. Мы не противоположности, мы — дополнения, звенья одной и той же системы. Я люблю тебя за то, что ты РАВНЫЙ мне, единственный, способный остановить мое внешнее зло и рассеять внутреннее. Вопрос лишь в том, какое из зол опередит другое. Если бы ты умел проникать в мое гордое закрытое сознание, Оптимус... * Оставаясь заложником своей упрямой гордости, я по-прежнему один. Циклы напролет я перезаряжаюсь, не в силах полноценно уйти в спящий режим. Каждый раз, вырвавшись из плена фантазий, я порывисто сажусь, опираясь на один манипулятор, освещая красными перегретыми окулярами темноту вокруг себя. Я жалок в своей гордыне. Если Саундвейв, вечно шпионящий за моим отсеком, встроил новое секретное оборудование — он смог бы понять... Впрочем, мне налить топливом на его догадки. Я слишком долго не отключался и слишком много думал. И в этот час я продолжаю говорить лишь с единственным существом во всей Вселенной — с тобой, мой лучший враг. Да, Прайм, я — великий и непобедимый Мегатрон, возомнивший себя властелином Кибертрона, в итоге стал разъедающей его ржавчиной. Трубы бесчисленных перегонных заводов. Проклятый дым, проклятые кислотные дожди. Проклятый энергетический голод. Кибертрон стал пиратской базой, куда мы возвращаемся, словно хищники, трясясь над крохами своей добычи. Разрозненные, погрязшие в разврате, медленно умирающие от механических поломок, уже не способные восстановить себя, бесконечно злые и очерствевшие. Это ли было моей целью, когда сотни тысяч голосов назвали меня освободителем?! Я иногда ловлю себя на мысли, что хочу восстать против режима, навязанного собой же. Разметать тех, кто окружает меня, с их лживыми лицами, с их подлыми речами. Разорвать цепи соглашений и контрактов. Разрушить свой темный трон, свою же собственную Империю, ставшую вместо могучей военной организации паразитом на теле умирающей планеты. Все изменить раз и навсегда. Разрушить порядок, который строил столько астроциклов, понимая его полную бессмысленность. Мне страшно дождаться того дня, когда я и мне подобные высосут досуха весь космос и сожрут даже его пепел. Когда я и мне подобные, призванные вечно скитаться по Вселенной с голодными линзами, полными ненависти и страха, станут последними живыми существами во Вселенной. Мне страшно, Прайм. Я сам загнал себя в угол и сам стал для себя приговором. И неужели цепи власти сильнее меня — Мегатрона, того, кто раньше никого не боялся? Неужели моя гордыня сильнее голоса разума? Сильнее моей интуиции? Я ведь всегда знал, какой поступок будет правильным, но делал лишь те шаги, которые вели меня к неограниченной власти. И неужели мое проклятье, моя тоска по тебе... Нет! Моя ЛЮБОВЬ к тебе, не способна стать... надеждой для всех? И для меня тоже… Созидать я не способен. Это под силу только тебе, или нам обоим. Нам обоим! Если в моей судьбе не будет тебя, Оптимус — ничего не стоят ни моя сила, ни моя воля, ни мои знания. Если в моей судьбе не будет тебя — уж лучше одинокая свалка, куда я лягу бесполезным куском металла, никому не позволив оборвать свою жизнь. Никому. Даже тебе. Либо вместе — либо забвение и смерть. О, Праймас, дай мне силы не разорвать тебя на части, как единственного свидетеля моего поражения, единственного судью моих преступлений, единственного палача всей моей прежней жизни и… единственную надежду.