Прелести и гадости служебных романов

Он инфантильно курил, ни разу не ерзанув глупо, даже позы практически не меняя, в кресле, в которое опустился еще полчаса назад. Каждый из присутствующих в зале подивился титанической выдержке, которую в Поттера умудрились вбить буквально за год крестный, известная псина аврората, Нарцисса и практически пыточная система домашнего обучения. Самые нервные поговаривали, что его и вовсе заставляли спать на гвоздях, создавая все условия для удачного роста магической силы. "Удачного, но болезненного и уничищающего" - говорили печальные, с титаническим спокойствием и уверенностью моргающие зеленые глаза, обладатель которых старательно делал вид, что смотрит на втолковывающего им что-то Дамблдора. Понятно было, что он не слушает, а кивает и вовсе для проформы и от нечего делать, и каждый из сидящих в зале мечтал узнать, о чем он сейчас думает. Знал только один. Знал - и прикладывал огромные, невероятные усилия, чтобы не улыбнуться. Тонкая, уже почти истаявшая окончательно связь между ними, бывшими врагами, сегодня прямо-таки кричала во всю, настолько мысли Гарри Поттера сейчас были ярки. "Господи" - тоскливо вздыхала связь. - "Рубашечку напялил - и сидит, весь такой спокойный и благодушный, прямо воплощение добра и справедливости, будто я не знаю, какой потрясающей паскудой он может быть. Но сексуален, сексуален, губы... подкрашивает он их что ли?.. Не могут быть они такими идеально... идеальными. До него явно не доходит фривольность его позы. Плебейский выродок, его даже связи не исправили, но такой сексуальный!.. Разложить бы его прямо здесь и сейчас, на этом столе, порвать эту чертову рубашку к чертям..." Это была лишь мизерная часть циклично возвращающегося раз в пять предложений к мысли вставить таинственному "ему" по самое не могу монолога, приправленного такими невероятными оборотами, что Реддл, воровато оглядывая зал одними глазами, то и дело черкал их на полях бумажного блока напротив. В другой стороне он мелкими, идеально ровными буковками выводил в колонку все, что знает про таинственного незнакомца, которого уже полчаса ментально насиловал во всех позах его экс-враг, покуривая магловские сигареты с идеальным изяществом вбитого в него болью и кровью "высшего класса", с абсолютно железобетонным лицом, которое не изменило бы выражение, кажется, даже встань распинающийся Альбус на помянутый стол и распахни лиловую мантию. Хоть какое-то развлечение в медленно убивающем последние жалкие крупицы его жизненных сил царстве бюрократии. Сначала Том обратил свое внимание на Малфоев, притом на обоих, но "плебейский выродок" заставило его пересмотреть свое решение. Капитально. Точнее, вообще не оставило решений. Колонка уже пестрела приписками и скобками, перечеркнутыми и замалеванными маленькими мыслями. Совет не кончался уже часа три. Поттер опоздал на два с половиной, всем ироничненько кивнул и "случайно забыл извиниться", опускаясь в кресло. Работа мысли задорно шла, поскрипывая шестеренками. Шла, как можно понять, не три часа, а только три десятка минуточек. Кому вообще нужны вести с фронта, когда есть личная жизнь Поттера? "1) Имеет при себе "рубашечку" (Предмет одежды? Кодовое понятие? Стиль жизни?) 2) Потрясающая паскуда (Не Гриффиндор? Отношения, понятное дело, в обычной жизни так себе) 3) Идеальные губы (И вот откуда я могу знать, какие из миллионов губ для него являются идеальными? Что мне вообще дает этот пункт?..) 4) 3) 3.1) "Плебейский выродок" 3.2) Но имеет связи (Видимо, все-таки не Гриффиндор) 3.3) Однако, манер или серьезности не хватает сидеть в достаточно деловой позе (Объективный пункт или больное воображение Поттера? Ставлю на второе) Он еще раз оглядел доступную его взгляду часть зала, досадуя, что не может незаметно оглянуться, и выдохнул. В поле его зрения идеального совпадения обнаружено не было. Вот... чисто теоретически ему семьдесят с лишним. Чем он вообще занимается?.. И плевать, что физически ему девятнадцать! Поттер, кстати, сейчас должен был быть старше года на три-четыре - пришлось признать с некоторой досадой. Потому, наверно, он чувствовал это легкое лукавство, как когда-то давно, десятилетия назад, узнав какой-нибудь постыдный секрет приютских "старших". Он так и не успел заметить предполагаемое поттеровское чудо света неумеренной сексуальности, когда совет закончился чем-то, подозрительно похожим на толстое и жирное "ничего", а абсолютно недовольные ордена, объединенные на время войны с врагом, появления которого никто так и не смог предсказать, расползлись по делам, шикая друг на друга - но как-то вяло. А знать оюшки как хотелось. И только на полпути к кабинету в его необыкновенно пустую сегодня голову стукнула с апломбом мысль. Встав посреди коридора, он моргнул пару-тройку раз. А потом посмотрел на страницу, исписанную где-то до середины больными и не слишком предположениями. Перечитал список примет. И снова моргнул. Чисто теоретически, лучше всего под скудное описание во всем этом зале подходил именно он сам. Рубашку, если это действительно был именно предмет одежды, а не надежный и непробиваемый код, а с Поттером и не к такому можно быть готовым, он действительно выбирал придирчиво, желая во избежание выглядеть как можно более мирненько, паскудой, приходилось признать, действительно был отменной. В связях Темного Лорда сомневаться даже не следовало, о хоть каких-то манерах, выписанных ему Абраксасом долгие десятилетия назад, приходилось забывать за неимением времени и нужды, да и... с критерием "Плебейский выродок", скрипя зубами, приходилось согласиться. В идеальности губ он был не слишком уверен, впрочем, как и в своей фривольной позе, но здесь уж стоило оставить просторы для больного гриффиндорского воображения. И что самое главное, их явно не приятельские отношения очень способствовали именно такой форме... проявления чувств. Хотя вообще-то, с чего он взял? Ладно, признаки совпадают. Много ли значит? "Много" - ответила вселенная, пропитанным эмоциями голосом Поттера в голове и абсолютно ровным - в пустом, за небольшим исключением, коридоре позади. - Уолес, ты подготовил смету от Братства на завтрашний референдум? - разнесло эхо по стенам ну просто невероятно интересующий поттеровское нежное сердечко вопрос. "Иди, иди-иди-иди-иди, твой кабинет дальше по коридору, иди, пока я не принял скоропостижного решения, о котором в итоге пожалею. Ну серьезно, хватит издеваться, мне хватило, иди, не стой, тебе же наверняка нужно по делам. Только не сворачивай к Малфою, он мне нужен, очень-очень, о Свет и Тьма!.." - затараторил шипящим ором голос в голове. Кажется, Поттер, прикрывшись своей высшей оклюменцией, совершенно забыл об их связи и даже не знал, насколько громко на самом деле сейчас думает. Реддл улыбнулся, благо то, что стоял он спиной к бывшему гриффиндорскому герою и его перманентно лепечущему что-то секретарю, позволяло эту маленькую слабость. И, сделав вид, что просто проверял наличие нужных бумаг, абсолютно бесчестно свернул к кабинету Люциуса, внутренне ликуя. "Ой, да сукин ты сын..." - выдохнул Поттер мысленно. И, видимо, принял решение в кабинете Малфоя пока не появляться. А жаль. Даже такая сомнительная компания могла спасти Тома от очень не вовремя появляющейся наглости бывших личных подчиненных. О-о, Вальпургиевы Рыцари явно почувствовали, что их Лорд сейчас весьма и весьма не в форме, и решили зубами вцепиться в его слабость. Страх и уважение, ранее державшие их одной плотной массой раболепия, потихоньку сходили на нет, потому что Лорд Волдеморт после объединения души явно и выглядел не так угрожающе, и вел себя гораздо терпимее. А магия все еще была настолько нестабильна, что он, стараясь, разумеется, не подавать вида, даже работу создать банальнейший Люмос предпочитал отдавать кому-нибудь другому. А вот Поттера осмелевшие было с Томом псины почему-то начинали обходить стойким полукругом, за спиной сжав кулачки на удачу. Вообще-то идея завести с экс-врагом скоропостижный роман и хотя бы его силами приструнить разошедшихся смертоедов, пока собственные не вернулись, была весьма привлекательной во многих отношениях. Слегка пугала лишь перспектива не дожить до окончания этого самого романа. Ну хотя бы потому, что Поттер, как существо социальное, захочет видеть любовника рядом повсюду, куда только падет его гордый взгляд и планы Фортуны. Вот только незадача: любовник экстренно задыхается и бледнеет, послав одинокий Петрификус, а будни у Героя этой паршивой страны ох какие бурные. Но с другой стороны - он иллюзий особых не питал, - иначе его могут сгрызть заживо собственные голодные до крови собаки. В общем, один к одному. Его жизнь и его жизнь. Пришла пора кидать монетку. Теперь он по крайней мере знал, зачем идет к Люциусу. Видит Мерлин, тот привык и к более экзотичным поручениям, чем "Подкинь монетку и скажи, что выпало". Он, не утруждая себя стуком, зашел в кабинет, сходу готовясь к вороху чужих дел, на которые ему станут сейчас бессовестно намекать и на которые ему, разумеется, так же бессовестно плевать, и потому совсем не успел подготовиться к тому, что деятельность его негласного поверенного может оказаться гораздо прозаичнее, чем он думал. Полуголого аристократа было слегка неудобно просить подкинуть монетку, но он попросил. Он вообще редко входил в чужие рамки удобства. Орлом он поставил свою мучительную смерть рядом с потенциальным любовником, решкой обозначил свою мучительную смерть, но без потенциального будущего секса. А потом понял, что судя по раскладу приоритетов, все сам решил. И наплевал с колокольни на то, что вселенная предупредительно подкинула ему решку. Вот так всегда, сначала думаешь, что решить сам не можешь, а потом уходишь, не дождавшись окончательного вердикта. А Поттер, кстати, умудрился куда-то тотчас же сбежать, не оставив весточки даже собственному секретарю. И до вечера. Том успел подписать весь ворох бумаг, которые ждали его автографов с таким нетерпением, запустить в пробегающего по коридору паука одно успешное, что его просто невероятно обрадовало, Круцио, затем попытаться запустить Круцио в пробегающего Мальсибера, когда тот уже заворачивал за угол, с тоской принять временную безуспешность подобных попыток и погрузиться в старинный волшебный том сказок про дьявольскую дьявольщину и братско-сестринскую любовь. Кажется, "Вендетта" пока была самой безобидной сказкой из тех, что он нашел в сборнике. Там просто все умирали в конце. Ох уж эти сказки. Реддл сонно подумал, что надо было бы показать этот сборник Поттеру - он явно оценит, а заодно и темы для обсуждений найдутся. И случайно закрыл глаза. Часов на семь. Ближе к раннему утру по штабу прокатился сигнал тревоги. С некоторого момента для Тома, уже не раз валящегося с усталости прямо за дверью собственного кабинета, просыпаться в странных позах стало не в новинку. Даже не удивившись наличию под щекой фолианта, который и из архива-то выносить нельзя было, а уж не то что спать на нем, он торжественно и очень величаво скатился с дивана и поднялся, отряхивая мантию. "Великий Темный Лорд" - иногда, падая с дивана, он все-таки вспоминал о собственном статусе, и тогда диван чаще всего не выживал. Правда, и Лорд едва дышал. "Что, что, что случилось, что происходит?" - щебетал весь коридор, сотрясаясь. Том на правах командира часть с глупыми вопросами из собственных уст пропустил и сразу рванул в команд-центр. Там, правда, тоже никто не понимал, что происходит, кроме, разве что, Поттера, покуривающего в углу. И когда все уже убедились, что никто ничего не знает, а Поттер по какой-то причине так и не начал двигаться, все обернулись, выжидательно уставившись на него. - Ну серьезно, мой отряд поддержки с севера даже врага нашего не видит, - возмутился сильно возмужавший за войну Уизли-шестой. - Поттер, может поделишься? Именно так, "Поттер". Теперь между ними были именно такие вопросы, такие обращения. И не потому, что отношения товарищей так знатно остыли, хотя друзьями на века экс-герой больше не слыл ни с кем, а потому, что никто больше не умел кричать "Гарри!" в напряженные моменты, все находящиеся здесь давно повзрослели. - А ничего такого, - хмыкнул он, туша сигарету. - Вампиры. Им не пришлось по вкусу объединение с людьми и мой договор. Эх, а ведь ничего более демократичного я еще не составлял... - И поэтому ты притащил их в штаб, - полувопросительно протянул Уизли. - Разумеется! - воскликнул Поттер так, будто это действительно было чем-то само собой разумеющимся. Благо - все-таки пояснил: - Вчера я обновил все чары на штабе, а сегодня, когда они так жестоко порвали договор, который я составлял почти четыре часа, открыто заявил им, что несогласие с нами карается чистейшим геноцидом для северного клана, - по залу разнеслись шепотки. Не многие, ох не многие здесь были согласны с самоубийственной политикой героя. - Не волнуйтесь, внутрь штаба ни один из них попасть не сможет, а защита на нем с легкостью проредит упыриный ряд. И тогда, когда они увидят наше превосходство, пусть и... - он усмехнулся, обводя зал насмешливым взглядом. - Довольно мнимое, они сами призовут меня к разговору снова. А я, не показывая истинного положения вещей, успею связать их главу таким количеством договорных обязательств, что он вздохнуть-то не сможет спокойно. Магический самосоздавшийся отдел по борьбе с захватчиками из других миров, по сути, почти вся боевая мощь нынешней Британии, был невероятно против подобных затей, искренне считая, что бывший золотой мальчик все-таки решил их всех угробить. Том же... Том был просто в восторге. И от рискованного плана, и от того, что точно знал, что сам когда-то неосознанно научил потенциального любовника методам жесточайшей диктатуры. Присев на подлокотник кресла, в котором уже расположился прикрывший глаза Поттер, он тихо доверительно подсказал: - Рискованно. Глупо. Но... - он выдохнул. - Восхитительно. Мне больше нечему тебя учить, пожалуй. Подобная близость выглядела еще ироничнее, если вспомнить хоть на мгновение, что Поттер почему-то, придирчиво выбрав из целой толпы магов, поймал себя на изжигающем желании именно его тела, и Реддл наслаждался небольшой игрой, в которой стороны ни жертвы, ни охотника еще не были жестко определены. Гарри Поттер играл с чистейшим эгоизмом Тома, привыкшего считать себя тем, кто всегда введет рискованную, нестойкую и готовую ко взрыву переменную в игру, Марволло в ответ со своей позиции ласкал либидо темного гения нового тысячелетия, не спеша подходить ближе. Темного гения - не потому, что тот связал себя с темной магией. Нет, парень стойко ушел в светлую, он был, возможно, лучшим мастером светлой магии во всей Британии, обскакав даже бывшего учителя. Но вот душа Гарри Поттера отныне и навсегда - потемки. В то время как Том все чаще ловил себя на ощущении полнейшей пустоты, вызванной абсолютной разгаданностью. Именно поэтому само существование такого человека, как Поттер, рядом, сильно било по его самолюбию. И одновременно - заставляло оставаться рядом. Прикрываться. Таиться. Он знал, что когда-нибудь чувство, поразившее его, доберется и до Поттера, иссушив его темное море. Но до этого самого момента возможностью наполняться привычной тьмой из фонтанирующего источника рядом он пренебрегать не имел ни желания, ни сил. А Поттер либо не обращал внимания на тихие, наглые покушения на свою в буквальном смысле душу, либо имел ее такой широты, что просто не замечал. Марволло так почему-то и не задумался о том, что Гарри Поттер добровольно, сам дарил ему эту чертову тьму, даже не замечая собственных действий. И даже помыслить не мог, что иступленное физическое желание может быть для бывшего кровного врага любимым, привычным со всех сторон самообманом, позволяющим не видеть в собственном отсутствии привычной ненависти или хотя бы равнодушия чего-то более высокого, чем переменчивые плотские привязанности. - Не ты учил меня этому, Реддл, - хмыкнул он, приоткрывая глаза. - Не льсти себе. Ты лишь достаточно поломал меня, чтобы мне удалось научиться. - О-о, - Том попытался состроить на своем лице что-то, хоть отдаленно напоминающее сожаление, и наклонился ближе к недругу, зашептав еще тише. - Мне так жаль. Как же я могу загладить свою вину? Том даже не намекал - он буквально кричал о своих желаниях или даже скорее о желаниях самого Поттера, которые неожиданно нашли отклик в его графиках коэффициента полезного действия. Да, роман с Гарри Поттером имел в разы больше плюсов, чем минусов, даже с учетом отчаянно страдающей гордости Лорда. Он был слизеринцем, лучшим из тех, что здесь были. Он умел притворяться. Умел лгать. Умел терпеть. Но, к сожалению, еще не знал, что этот роман может либо вылечить его навсегда, либо жестоко доломать окончательно. Пока еще не понял. И, поступая с душой своего неожиданного спасителя так, как поступал прямо сейчас, он все больше приближал вероятность второго варианта. Ему казалось, хуже уже быть не может - он не умел и не научится любить. Но любить умел Гарри Поттер. А любовь может либо создать целый новый мир - либо уничтожить сотни других единым порывом. Любовь деструктивна. - С тебя сталось бы вообще не появляться на свет, - добро и доверительно, почти ласково прошептал Поттер ему на ухо в ответ, так же склоняясь ближе. - Но, к сожалению, маховики времени нынче очень сложно достать. А жаль, я бы поспособствовал... Том оценил крайнюю, невероятнейшую жестокость сомнительной шутки. Казалось бы, ничего более прямолинейного их отношения еще не слышали - однако, и здесь крылись массы подтекстов и тонкостей. Единственной ценностью для Реддла всегда была его жизнь, долгие годы она в принципе была единственным, что у него было. Тому, с какой крайней циничностью годы борьбы с миром и с собой обесценили буквально за три короткие фразы, можно было либо восхититься, либо ужаснуться. - Грубо, - покачал головой Реддл, отстраняясь. Он все еще не испытывал ни грамма сожалений. Однако, слова бывшего недруга прямо сейчас его сильно кольнули куда-то, где у человека должно быть сердце. А у Тома Реддла - звенящая пустота, не так ли? И что там могло болеть, было совершенно не ясно. Но почему-то кольнуло. Глубоко. В эгоизм. В самомнение. Он преодолел зал за секунды. И лишь на пороге обернулся на пару секунд, чтобы не услышать - увидеть ответ. - По грехам твоим, - прошептал одними губами Поттер и снова устало и чуть раздосадованно прикрыл глаза. Нападение закончилось масштабными потерями только с нападающей стороны, как он и предсказывал. Вампиры спустя несколько десятков смертей сами подняли руки и позволили связать себя клятвой - умирать не хотелось даже тем, кто изначально не жил. Поттер поймал себя на том, что даже с ослепительным светом, который подарила ему магия, не смог создать ничего лучше новых разрушений. Он все еще не был тем светлым, который нужен этому чертовому миру, хотя бы в противовес бесконечной тьме постоянной боли, он не мог дать ни людям, пошедшим за ним, ни, тем более, чертовым вампирам собственного света, потому что все еще прикрывался тенью. Там, куда он держал путь, его не могли научить этому точно. Но, к сожалению, там был единственный человек, который, возможно, способен его понять. Его кабинет был в другой части отдела. Реддл вчитывался во что-то, сидя за столом, и выглядел достаточно расслабленно, чтобы совершенно не походить на себя самого. Дочитав строчку, он поднял взгляд темно-алых глаз на посетителя, заинтересованно склонившегося над полкой с талмудом, имеющим говорящее название "Сто и три способа убийства", авторства Г. Родельерри. Рядом стояли не менее красноречивые корешки, намекающие не забывать ни на секунду, что хозяин кабинета - это гребаный Темный Лорд, а не кудрявый барашек. - Занимательное чтиво, - одобрил Поттер, рассматривая названия разной степени кровожадности. - На ночь? - Третью, пятую и шестую слева не бери - абсолютнейшая бездарность, - посоветовал Том, с хлопком закрыв сборник жестоких сказок. - Только время потеряешь. Чем удостоился такой чести? - Наверно мои слова действительно были чрезвычайно грубы. Прошу меня простить, - он склонил голову на бок, а руки убрал за спину, как провинившийся ребенок, подходя к широкому столу, обложенному документами. - Мне так жаль. Как же я могу загладить свою вину? О да, и эту тонкую издевку Реддл оценил. Ему даже польстила точность, с которой Поттер запомнил его собственные, Тома, слова, и невероятно понравилась точность и легкость, с которой он обернул их себе на пользу. Нет, не извиняться он пришел сюда, совершенно нет. Но Том - подыграет. Иначе он больше не может зваться собой. Он привстал, подаваясь вперед, упершись руками в крышку стола, и доверительно, почти шепотом поведал, холодно улыбаясь: - С тебя сталось бы вообще на появляться на свет. Но, к сожалению, у меня не получилось поспособствовать. Поттер склонился к нему, прошептав в ответ почти на ухо: - Грубо. И навсегда запечатлел своим оттиском на чужих губах именно это слово, которое так не подходило к запечатлению. "Грубо". И сама возможность романа, и его потенциальное начало - все это выходило так грубо. Угловато. И со всех сторон лживо. Они оба лгали. Том - Поттеру, Поттер - сам себе. Но почему-то в дураках оставались оба. Отстранившись, Поттер отошел на шаг, возвращая привычную пропасть между ними. - Доброй ночи, - пожелал он, кивнув, и вышел за дверь, все-таки прихватив с полки "Сто и три способа убийства" авторства Г. Родерьерри. Том, оставшийся в полнейшем одиночестве, улыбнулся, понимая, что Гарри Поттер сюда еще вернется. Ну хотя бы чтобы вернуть ему книгу. *** Тома невероятно веселило полнейшее несовпадение мыслей Гарри Поттера, ярких, где-то жестоких, но таких прямых, кое-где совершенно нелицеприятных, и его витиеватой манеры говорить, полной намеков, недосказанностей и обманов. Он силился понять, на каком этапе обработки одно превращается в другое, и не мог. Нет, разумеется, Том больше не слышал мысли парня так четко, как вчера, но общее его настроение улавливал идеально. И в тот момент, когда его окатывало холодной, будто созданной для идеального убийства яростью, а Поттер на другом конце зала продолжал улыбаться, блаженно щурясь, он тихо, не показывая этого, начинал пропитываться к бывшему врагу настоящим уважением. Что, правда, не мешало ему лгать. С первого взгляда ничего в их отношениях со вчерашнего дня не переменилось, они все так же сидели поодаль, отдавали разные приказы, жили двумя слабо пересекающимися жизнями. И лишь иногда - переглядывались. Гарри, пойманный на внимательном взгляде, никогда не отводил глаза, прямо показывая грани своего интереса. Он с готовностью играл в гляделки с алыми глазами напротив. И, так получалось, что глаза они отводили одновременно и совершенно не потому, что этого хотелось - просто в тот момент обычно заканчивалась в команд-центре минутка зыбкого спокойствия. Лишь однажды Том отвел глаза первым, когда, через силу колдуя над картой, почувствовал, что просто не может держать голову поднятой. Сил не хватало, не хватало ни на что, даже на чертово поисковое. А колдовать надо было, иначе - его правление в шатком уголке темных магов кончится навсегда. Когда он наконец-то поднял взгляд, Поттер улыбался, чувствуя свое превосходство, это да... но почему-то в тот день карта отметила нужные точки без помощи Тома, но под его руками, а в глазах Поттера появилась новая грань - вопрос. Реддл смотрел на маршруты, яркие и четкие, выверенные буквально до миллиметра - и понимал, что их проложил не он. Однако, никто другой, кроме них двоих об этом так и не узнал. И Пожиратели, почувствовавшие было послабление и неуверенность хозяина, в этот день снова почтенно отошли от него на шаг, напрягаясь. Очень вовремя. Если сегодня они подошли настолько близко, завтра они воткнут тебе нож в спину. Ведь он - теперь он, смотря на твердо и расторопно работающую без лишних угроз и обещаний команду Поттера, прекрасно понял это - когда-то выбрал не тех людей. К сожалению. Такое проявление щедрости подсказало Тому, что сегодня у него обязательно потребуют что-то взамен. Поттер больше не умел рисковать бескорыстно и за спасибо. Как он и думал, Поттер пришел поздним вечером, когда Том уже собирался либо уйти спать в свою комнату, либо заснуть прямо так, на диване, что уже стало для него привычкой. Иногда он даже забывал закрыть дверь в кабинет, прикрыв глаза "буквально на секунду". Сегодня он, правда, чуть не заснул прямо за столом, и только тихий хлопок двери разбудил его. - Плохо? - поинтересовался Поттер, терпеливо - но без особого участия. Их истаивающая день за днем связь все еще подсказывала Тому, пусть и едва слышно, что посетитель чем-то сильно раздосадован. - Привычно. Задать тот же вопрос? - Не стоит, - он покачал головой. - Не более, чем стандартное состояние. - Как книга? - Отвратительно, как я и думал. Мне нравится. - Так зачем ты пришел? - поинтересовался Реддл, на этот раз - вполне искренне, наконец-то отбрасывая саму возможность стандартного светского общения. - За вот этим, - хмыкнул он, кладя на стол бумагу, содержимое которой интересовало их обоих сейчас меньше всего. - Да неужели? - Том насмешливо склонил голову на плечо, но с бумагой все-таки ознакомился. И понял, чем Поттер был так раздосадован. - Дуэль? - Детские споры, - он сложил руки на груди, сощурившись. Всей своей позой он буквально кричал о сомнительном отношении к подобным глупостям. - Но они жаждут, буквально требуют проведения. Не вчитываясь в детали спора, Том поставил на положенном месте свою подпись - локальные войны его собственных подчиненных интересовали его в последнюю очередь. Подпись Поттера уже стояла рядом. Поднявшись, он вышел из-за стола и, обойдя его, встал в совершенно невероятной близости от Поттера. Вручив ему бумаги на руки, он шагнул вперед, подходя еще ближе, настолько, что мог чувствовать чужое дыхание шеей, и слишком, кажется, невинно поинтересовался для сложившейся ситуации: - Так ты только за этим пришел? Поттер, пальцами жестко, до боли спутав его волосы, зашипел ему на ухо в ответ - не злостно, скорее насмешливо: - Как же легко ты продаешься. И, будто в противовес сказанному, оттеснил Тома к двери четким движением горделивого собственника. Замок щелкнул, закрываясь, а ключ они совместными усилиями отправили на другую часть кабинета. - Как же просто ты покупаешься, - прошептал Реддл в ответ, чувствуя, как рубашка, которую он столь придирчиво выбирал, соскальзывает с плеч. Он стоял, легко, даже слишком легко, наверно, позволяя себя раздевать, и думал, кто из них сейчас на самом деле проигрывает. Холодное дерево под лопатками ненавязчиво намекало, что все-таки он. Брошенная им фраза, так и оставшаяся без ответа, кричала, что Поттер. И не выигрывал наверно никто, ведь на утро они оба неминуемо пожалеют об этом. И Том почему-то позволил себе сдаться, закидывая руки на чужие плечи и прикрывая глаза. А все начиналось так легко, просто, так смешно, буквально до абсурда. Почему теперь тогда так сложно? Очень запоздало, но он все же понял, что все это время его жестко, совершенно не по-гриффиндорски подводили к этому. Гарри Поттер, такой, каким видел его Реддл сейчас, не забыл бы про ментальную связь, не открылся бы так глупо, не стал бы кричать о собственном желании, если бы не хотел, чтобы его услышали. Поттер точно понимал, что он для Тома сейчас более, чем просто успешное приобретение. И был готов, что с ним начнут играть. Гордый лев переиграл хитрого змея на его же территории. Лишь к одному он не оказался готов: к тому, что отвечать на чужую игру будет так сложно. Реддл почувствовал не обиду, не злость - легкую досаду, скорее. Но проигрывать этому человеку почему-то стало в разы легче. Его прижали к двери, целуя, жестко и зло. Когда лев не понимал чего-то, он злился. А сейчас он очень запутался в собственных чувствах. С Томом не слишком церемонились, даря жесткие, болезненные ласки, но ему почему-то хватало самого Поттера рядом, чтобы откликаться. Он не решился спорить ни тогда, когда на его шее оставили яркий засос, понимая заранее, что Поттер не станет его сводить, ни даже тогда, когда его, едва подготовив, развернули, нагло расставляя ноги. Он терпеливо принял боль, лбом уткнувшись в покрывшееся мурашками предплечье, он полностью отдался в руки человека, которому еще полчаса назад не доверил бы смету донести до команд-центра, он, не сдержавшись, застонал, когда чужая холодная рука сжала его член, даря разрядку, и кончил почему-то именно в то мгновение, когда вторая рука Поттера, такая же ледяная, пальцы на которой всегда мелко потрясывались, когда тот, задумавшись, начинал крутить в них дорогую ручку, легла сверху на его ладонь, на гладком дереве двери. Если бы Том не был собой, а Поттер - Поттером, это можно было бы назвать, вероятно, жестом чувственности. А сейчас, здесь, именно между ними он был скорее лживой необходимостью. А теперь Поттер, неожиданно дотащивший его до дивана и накинувший на плечи потерянную было навсегда рубашку, нервно курил в другом углу кабинета, параллельно застегивая строгий темно-синий жилет, снова превращаясь из того, кому Том отдался сегодня, в наглую лицемерную суку. Впрочем, таким Реддл видеть его привык гораздо больше - и становилось с каждой застегнутой пуговицей все спокойнее. Сам Том не курил, и теперь ему некуда было девать руки. Скрывать ему больше было нечего, Поттер увидел сегодня все, даже чертову родинку на бедре, потому нагота не особо его волновала. А вот руки действительно в его идеальную картину не вписывались. Но даже не это заставило его в итоге прикрыть глаза, давя в себе желание прямо сейчас взять палочку и через не могу устроить полноценный рейд по штабу. Не это, а тихое, вкрадчивое, почти традиционное "Доброй ночи" - и идеально спокойно, почти беззвучно закрытая дверь. *** С самого утра были объявлены сборы - штаб временно, до окончания операции, перебирался на новое место. Перебирался абсолютно магловским методом по понятным причинам - чтобы не фонить. Кто мог себе позволить, впервые в жизни брал телефон в руки, чтобы заказать такси. Кое-кто и так имел машину, как например... - Подвезти? - поинтересовались у Тома сбоку, пока он неторопливо складывал исчерченную карту, прикрыв глаза. Если раньше сил не хватало на магию, то теперь, кажется, не осталось даже на активные сборы. Он рывком перевел глаза на Поттера, потом - на ключи от наверняка баснословно дорогой машины в его руках. И так уже значительно уязвленное самомнение Тома кричало ответить "Нет, обойдусь", но отказываться от предложения проехать весь город не на своих двоих было бы ужасным расточительством. - Ну если тебе не сложно, - усмехнулся он, вкладывая в ответную вежливость столько иронии, что в ней, вероятно, ничего не стоило утонуть. Ключи в руках мага опасно звякнули, но он почему-то все равно терпеливо дождался Тома у крыльца, нервно стуча пальцами по стеклу. Сев в машину, Реддл буквально возлюбил самого себя за то, что ему хватило терпения ответить согласием, потому что глаза закрывались сами по себе. Последним, что услышал Реддл, было тихое "Чую километровые пробки", сказанное куда-то в атмосферу. А потом он отключился, виском уткнувшись в прохладное стекло. Гарри чуйка не подвела - едва он выехал из коттеджного района, его встретил хвост масштабной пробки, в которой он, только чтобы съехать в сторону жилых районов, простоял час. Попытавшись выехать на другое шоссе, он встал в пробку еще масштабнее. И, вздохнув, понял, что кармы не избежать. А то, что Вселенная решила его наказать за все хорошее разом, он почему-то не сомневался. Позевывая, он открыл окно и закурил. К середине пробки, то есть где-то часа еще через три, небо заволокло тучами, и через пару минут оно обрушилось на Лондон дождем. Реддл просыпаться не собирался, даже желания такого, кажется, не имел. Поттер, закрыв окно, откинулся на спинку кресла и взглядом прочертил дорожку по красивому, острому лицу. Испортить это лицо не могли ни усмешка, ни злость - разве что алые глаза, пылающие привычным тихим бешенством, портили его вид. Или же - дополняли запоминающимся несовершенством, это еще как посмотреть. "Помнится, этой ночью даже они тебе нравились" - хмыкнул в его голове кто-то, так пронзительно напоминающий Поттеру субъект его повышенного внимания. Зажмурившись на секунду, Гарри снова перевел взгляд на бывшего врага. Реддл был абсолютно чарующим существом... пока не открывал рот. Например - сейчас. Но, к сожалению, заткнуть его ради спокойствия одного конкретного светлого было, мягко говоря, трудновато. А Поттер абсолютно не понимал, что с ним происходит. Ночью он уже получил то, чего хотел, он получил тело человека, сидящего рядом. Но спокойным себя почему-то не чувствовал. Более того, теперь, кажется, его эгоизм шагнул еще дальше - теперь он хотел заполучить душу этого человека. Заполучить его полностью. Он прекрасно понимал, что душа Реддла далеко не так красива, как его тело сейчас - но все равно хотел увидеть ее воочию. Убедиться, что ошибся в желаниях, в чувствах, в привязанностях. Оправдать себя и успокоиться наконец. Между тем, они миновали даже пробку, а Реддл так и не проснулся. Для него было вершиной несвойственности так долго оставаться совершенно беззащитным посреди дня, и Поттер наконец-то обратил на его состояние должное внимание. Воровато заглянув в абсолютно спокойное лицо, он, свернув на аварийную полосу, включил сигналки и устроил любовнику тщательную диагностику. Настолько тщательную, насколько вообще было в силах светлого архимага. То есть - очень. И кивнул сам себе, досадуя, что раньше этого не сделал. Душа, о которой так напряженно недавно раздумывал Поттер, у Реддла была нестабильна уже после уничтожения дневника. Кольцо только усугубило процесс. Потихоньку она начала восстанавливать цельность, что, разумеется, сильно отражалось на магическом ядре мага, однако в плетении оказалась лазейка, заточенная на артефакт и не дающая ядру восстановиться. Как итог, сколько бы сил не собирал Реддл, а весь его внутренний круг, между тем, последние недели полторы ходил весьма сонно по понятным причинам, они покидали его ядро тотчас же. И если учесть, что ритуал проводили лишь они с Альбусом, об авторе плетения даже задумываться не приходилось. Покачав головой, Поттер прикрыл глаза и кивнул собственным мыслям. Кажется, учитель, не оповестив своего лучшего ученика, затеял новую партию. Но, к сожалению, у Поттера на Тома планы были совершенно иные. Он даже знал, что скажет и сделает Альбус, когда через час Гарри посетит его кабинет. Он скажет "Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Гарри", а потом сам разобьет плетение, которое в конце концов должно было добить Реддла через месяц или, может, полтора. Потому что он хитрейший человек из тех, что Гарри знает. Но он был и останется навсегда тем, кем родился - светлым. Пусть даже и с темным пятном на сердце. Как и Гарри. Именно поэтому Поттер когда-то позволил человеку, вравшему ему много лет, стать для него настоящим духовным наставником. *** Новый штаб, между тем, был значительно поменьше старого. По сути, это был один этаж магловской многоэтажки с четырьмя сквозными квартирами. Новый команд-центр и вовсе устроили на кухне самой большой кватиры, так что теперь Том не стоял в широком зале за собственным столом, склонившись над картой, а сидел на табуреточке у плиты и понимал, что надо было занимать место у холодильника. Хотя бы потому, что у плиты, варя в старой турке кофе, крутился Поттер. - А, и корицу передай, - вклинился он в дебаты о пользе объединения с северными вампирскими кланами, в которых, по идее, должен был принимать основное участие - и на которые клал с колокольни, если уж совсем честно. Скрипнув зубами настолько отчетливо, что даже мелкая шелупонь в других комнатах, кажется, дернулась, воровато оглядываясь, он терпеливо принялся нюхать специи в коробочке, выискивая нужную. Штаб смотрел на эту мелкую кухонную идиллию со вселенским непониманием во взгляде, только Альбус почему-то, прищурившись, почесывал бороду. Учитывая, что не так давно ему пришлось выслушать ученика, вкрадчивым голосом уверявшего, что у него "свои планы" на Реддла, подобные жесты были вполне обоснованны. Мастер не знал, смеяться ему или плакать, смотря, как ученик зеркально повторяет его прошлые ошибки. Возможно, у Гарри получится лучше, чем у Альбуса когда-то с Гриндевальдом, однако... он больше не видел в Томе и грамма света, способного откликнуться на призыв ученика. Как и Геллерт, он, уйдя в темные искусства лишь с целью доказать свое превосходство, а не с научным интересом, который даже в отношении темных сил Альбус мог поощрить, сам выжег свою душу окончательно. И на сердце у светлого волшебника было неспокойно. Потесниться пришлось не только командирам на кухне, но и всему штабу. Так как кроватей на четыре квартиры было откровенно маловато, а спал штаб в буквальном смысле прямо на работе, не отходя от рабочего места, спать пришлось в обнимку. То есть даже Пожиратели, потомственные аристократы в большинстве своем терпеливо разложили одеяла и устроили в квартире номер сто девятнадцать вечерний пикник. Том, с давних приютских будней ценивший уединение, так и не нашел ни одной более менее свободной комнаты, а потому дерзко вырвал у Поттера из рук ключи и ушел спать в машину, накинув пальто. Но его уединение даже там умудрились прервать, хотя он точно помнил, как самолично запер все двери. Даже говорить, пожалуй, не надо, кто, и так все понятно. Поттер принес ему кофе с лицом человека, за секунду пропитавшегося ненавистью ко всему сущему, вручил ему шоколадку, приглушил свет и поставил негромкую, спокойную музыку. В общем, создал за Тома, который в машинах только и знал, как и где запираются двери, весь сервис. Реддл, с трудом со своими длинными ногами уместившийся на задних сидениях, почувствовал всю суть лукавства, с которым эти действия совершались, вздохнул и развеял иллюзию блаженной тишины: - Давай прямо. Поттер внимательно посмотрел в зеркало заднего вида, стараясь разгадать маску спокойствия на лице Реддла, и, приняв бесплотность этих попыток, решил послушно ответить настолько прямо, насколько сможет. Поблагодарив себя душевно за то, что когда-то не поддался порыву купить машину с низкой посадкой, зато очень вложился в тонировку стекол, он, перебравшись назад, ответил. Кажется, знакомить Реддла с дверями уже стало его традицией, разве что дверь его кабинета была в разы удобнее задней двери "Фольксвагена". - Честно, - хмыкнул Том, заполучив возможность дышать. - Я бы проявил инициативу, но, боюсь, головой о потолок стукнусь. "Так что страдай сам" - услышал Поттер в красноречивом молчании. По сути, прямо сейчас ему дали зеленый свет на любые выходки. Усмехнувшись, он расстегнул пуговицу на черной рубашке, открывая шею Тома, на которой все еще синел след прошлой ночи. Сегодня Поттер был в совершенно другом настроении: более тягучем, более спокойном, более отзывчивом, как сытый, довольный лев в тени. Это было видно по его расслабленному лицу, по мягким движениям, даже по тому, как медленно, ласку за лаской, Гарри Поттер дарил сегодня наслаждение ему, отбирая исключительно стоны. Гордость он уже отобрал вчера. И сегодня будто извинялся. Ласка за лаской, он вырисовывал нужную ему картину, и в какой-то момент Том окончательно забыл и имя, и значение в его жизни человека напротив, пальцами требовательно зарываясь в непослушные смоляные вихры. Черт уже с ними, и с гордостью, и со статусом. В этот раз ему тактично оставили его рубашку, раздевая, и Реддл мог носом уткнуться в ткань на плече, прикрывая глаза, когда Поттер, в этот раз хотя бы подготовив, вошел в него, отбирая последние крупицы висящего на волоске разума. Дверь, которую он не так давно хотел сжечь к чертям, теперь показалась ему самой подходящей для беспощадного сексуального доминирования поверхностью. Сегодня, правда, доминирование было весьма сомнительным, и потому Реддл спокойно мог поцеловать любовника, чтобы тот "к черту" и "нахрен" не видел его лица в тот момент, когда он кончит, испачкав Поттеру салон. Решив не заморачиваться поиском одежды в полуосвещенной машине, Том нащупал пальто и, скинув хозяина "Фольксвагена" на пол без лишней ласки, укутался в него, засыпая. Снова - виском в стекло. - Эта чертова машина убаюкивает меня раз за разом, - пожаловался он, открывая один глаз. - Спокойствие немецкого качества, - вполне сносно отшутился Поттер откуда-то с пола, выискивая на нем собственный свитер. Том лениво хмыкнул, всеми силами показывая, что оценил шутку. Поттер, прилично выматерившись, все-таки смог одеться. - Доброй... - Только попробуй! - ... ночи. - Я ненавижу тебя. - Я знаю. - Когда-нибудь я все-таки убью тебя. - Верю. - Но не сегодня. - Это радует. Спасибо. Гарри Поттер действительно и знал, и верил. Но почему-то сегодня спокойно засыпал, положив голову человеку, который грозился его убить, на колени. *** Вечер в машине уже был необходим хотя бы для того, чтобы Гарри понял, что было необходимо любовнику. Самой важной составляющей для спокойной жизни темного лорда являлась власть. И если в сексе - он так и не смог сказать "в постели", вовремя вспомнив, что как раз в этом экзотическом краю у них ни разу переспать не случалось - он терял ее, в реальной жизни от Поттера требовалось восполнить ее в полной мере. В их отношениях, чтобы те продолжали свое шаткое существование, они оба должны были вовремя позволить помыкнуть друг другом. И в погоне за чужой душой, сокрытой за семью замками, Поттер был согласен на такую жертву. Они вернулись в штаб под утро, когда даже самые жаворонки из всех возможных еще видели сны с радугой, единорогами и бенгальскими огонечками, чтобы никто не заметил их помятого вида, молча, но неожиданно спокойно, мирно переживая присутствие друг друга. Поттер великодушно вызвался приготовить кофе, пока Реддл баррикадировался в ванной, уткнувшись лбом в кафельную плитку. Что-то незримо изменилось в их отношениях этой ночью, но он, не привыкший к чему-либо, кроме поддержанного старой ненавистью чувства недоверия и ощущения эфемерной выгоды, не мог понять, что. И смывая с себя последствия вчерашней ночи, он чувствовал, как теряет возможность понять, что именно. Он вышел из ванной, уже полностью одетый, с интересом исследователя пронаблюдал, как Поттер всецело отдается готовке треклятого кофе, и присел за столик, с небывалым энтузиазмом принимая молчаливую компанию. Ему выдали его кофе и оставили один на один с солнцем, только поднимающимся из-за горизонта. Поттер же, пошатавшись, присел прямо на пол у батареи и отключился, досыпая свое. Будто и просыпался только для того, чтобы сделать Реддлу его треклятый кофе. Военное положение... даже из лицемерной суки Поттера оно сделало человека, готового прикорнуть у батареи на кухне. Через полтора часа на кухне объявился его сонноватый рыжий друг, без всякого удивления посмотрел на Поттера, спящего, привалившись к батарее, пожал плечами, всем своим видом показывая, что это совершенно не его дело и, сжав кулаки на удачу, открыл дверцу холодильника. - Ну хотя бы йогурт... - холодильник, разумеется, оказался девственно пуст. - Ага, сейчас. Выдохнув, Уизли закатил глаза и ушел в прихожую. Правда - через минуту вернулся, сжимая в пальцах стопочку галеонов. - Поттер, - протянул он и, не получив ответа, повторил в разы громче. - Поттер, черт тебя дери! "Поттер-черт-тебя-дери" с трудом открыл один глаз, поднимая голову. - М?.. - "М", "м", - подтвердил Уизли. - У тебя остались деньги в фунтах? - В пальто... в пальто посмотри... - это все, на что хватило героя. - Серое? - М. - М. Через неделю проберусь к Грингортсу, верну. Поттер махнул рукой, подразумевая этим жестом, что "не надо мне ничего, просто отъебись ты уже", за что заслужил сомнительно дружественное "Проклятый лицемер". И, кивнув такому определению, продолжил видеть сны. *** Весь день Том чувствовал себя так, словно Поттера рядом в принципе не было. То ли тот так и не выспался, то ли Реддл что-то торжественно пропустил, но ни разу за весь день нескончаемый поток поттеровской наглости, прошедшийся, кажется, по всем, не прошелся по нему, деликатно обходя его по широкой дуге. Чтобы стало понятнее, даже собственному учителю тот сделал пару явно гадких намеков, в сути которых Том решил даже не пытаться разбираться, а друга, вернувшегося из магазина, и вовсе безжалостно застебал. То есть - в остальном вел себя вполне привычно. И только с Реддлом возникала накладка. Альбус почесывал бороду, переживая едкое утро в кампании ученика, Уизли все еще делал вид, что ничего не замечает, Шеклболт мысленно делал из полководца не так давно образовавшегося Братства ковер, сегодня впервые объявившийся на пороге штаба посол от вампиров Витезслав просто пока привыкал к недружественной обстановке, не отделяя Реддла от всех остальных, тупо потому, что не видел, какие отношения у него с Поттером были раньше, а Сивый у подоконника когтями, кажется, вышкрябывал на подоконнике "Поттер - козел", в принципе отказавшись участвовать в этом театре абсурда. Том же просто не мог понять, рад он возвращению тотальной и полной неприкосновенности, привычной ему по статусу, или же отчаянно скучает по желанию вспороть Поттеру горло. Как-то выходило, что скорее второе. В общем, на кухне штаба царила своя атмосфера. Гарри, единственный, кто действительно уже даже умудрился забить на то, зачем он, собственно, затеял этот день полнейшей обходительности, сделал себе бутерброд, присел на табуреточку и пощелкал пальцами, вызывая шестерых командиров из небытия. - Мы тут вроде бы по работе собрались, а не о своем подумать, - серьезно, ему даже в голову не пришло, что думать находящиеся здесь могут непосредственно о нем. Том целенаправленно за все то время, что на кухне шла планерка, сделал Поттеру три обиднейших замечания, раскритиковал работу каждого из боевиков Братства, впарил тому собственное дежурство и в довершение - пролил на любовника кофе, профессионально делая вид, что он случайно. Честно говоря, в этот момент напряженно замерла вся кухня. И не зря. Нет, Поттер перетерпел эту маленькую катастрофу стоически, улыбнулся и молча ушел переодеться. Но когда вернулся - взвыли все. Кроме, разумеется, Тома. У Реддла же начинался настоящий когнитивный диссонанс. В итоге он поймал Поттера после собрания, утянул из квартиры и на лестничной клетке с подозрением протянул: - Кто ты и куда дел идиота-Поттера? Идиот-Поттер захохотал, закуривая. - Я это, я. Я просто подумал, что мне пора снизить градус наглости. Я перебарщиваю. - Это ты сейчас перебарщиваешь, - Том поморщился. - Ты же понимаешь, что они уже считают, словно мы просто кольца потеряли? - Это было предложение? - Это было "иди к черту", Поттер. Не путай. - Ни за что! - Вижу. Оживаешь. Так привычнее. Поттер сжег недокуренную сигарету в пальцах и, нагло усмехнувшись, шагнул вперед, опять припирая фыркающего Тома - и опять к чертовой двери. Это традиция, больше и сомнений не возникает. - Для тебя ведь старался. - Спасибо. Но я не девка и даже не курсовая работа, чтобы так напрягаться ради меня. - Не курсовая? - с сомнением протянул Поттер. - А похож. Такой же противный. Для запечатления у них всегда оставались не те слова. Вот и сейчас это оказалось почему-то насмешливое оскорбление. Поттер опять имел над ним какую-то феноменальную власть, и если бы Том только мог колдовать, он бы уничтожил в любовнике любое эхо желания доминировать, выжег бы адским пламенем - но силы не возвращались, и у него все еще не получалось. Его сил пока хватало только на дерзкий огонек - но почему-то не в Поттере, а в нем самом. Нет, это же просто смешно. Вот только запутавшемуся, потерянному Реддлу смеяться не хотелось. Ему хотелось сесть и подумать. Напряженно, чтобы не было и шанса соврать себе, как он привык. Поттер потянул его за собой, разрывая контакт, и встал в стороне, снова закуривая, за несколько секунд до того, как дверь, которую они так самозабвенно использовали в своих целях, распахнулась, являя миру побитого, в разорванной рубашке, но злорадствующего Уизли-шестого. Они успели синхронно сделать вид, что видеть друг друга не могут и вообще разговаривают о невероятно важных вещах, так что прочь, прочь отсюда. Уизли оглядел эту картину, усмехнулся чему-то своему и, захлопнув дверь, накинул пальто. А потом все-таки пояснил: - Я за новой рубашкой. Сивого больше нет, он улетел из окна. Ты вроде хотел стаю к рукам прибрать. И карты тебе в руки. - Купи мороженое! - Дубак на улице! - возмутился Рон, уже стоя пролетом ниже. - Ну и отлично, не растает! Мне шоколадное. - Возьму тебе фисташковое. - Рыжий Дьявол! *** Сивого действительно не оказалось. Часть стаи, взятая в штаб, теперь сидела в самой маленькой гостиной и, обнявшись, заглядывала Уизли, вернувшемуся из магазина, в рот, лишь бы не улететь вслед за боссом, которого магловская полиция прямо сейчас соскребала с асфальта под окном. Гарри Поттер снова меланхолично курил, не делая никаких движений, кроме редкого легкого взмаха руки, вся кухня поглядывала на застолбованную им табуретку, снова гадая, что у героя на уме и не решил ли он снова предложить кому-нибудь свою помощь в проведении геноцида. Реддл, еще с утра заметивший с детским восторгом, что уже может поднять в воздух два перышка подряд, все-таки изгнал из спальни дальней квартиры своих псов и закрылся на отвоеванном убийственными взглядами пространстве, погружаясь в раздумья. И почему-то темой этих раздумий стал чертов Гарри Поттер. Опять. Мания у него какая-то проникать в чужие умы. Любить лорд Волдеморт не умел, это было хорошо известно каждой сердобольной домохозяйке, купившей Новейшую историю магии в авторском видении где-нибудь в локальном магазинчике на Диагон. Да и то, что происходило между ним и Поттером, не поддавалось ни слову "любовь", ни даже "влюбленность". Это был скорее непрерывающийся акт обоюдного насилия, тянущийся днями... да что там, годами, с первого контакта взглядов темного мага и ребенка в колыбели - и по сей день. Вот только если раньше выигрывал в этой грязной игре раунд за раундом Том, то теперь Поттер неоспоримо брал лидерство. А сегодня этот Гарри Поттер почему-то неожиданно сел, выпил кофе и начал терпеливо жертвовать ради уже почти обыгранного на его же поле Реддла своими нервными клетками. Буквально встал ответить на звонок в миллиметре от линии финиша. Чистейшее человеческое непонимание вещей для героя Британии очевидных, как восход Солнца, вводило его даже не в замешательство - в состояние холодной всепоглощающей ярости. Что нужно было наглецу, покусившемуся и выигравшему битву за его личное пространство, Том даже не представлял. А ответ действительно был очевидным и лежал на поверхности, ожидая, когда его поднимут, рассмотрят со всех сторон и положат на полочку. Просто Реддл был выборочным дальтоником. Подобных вещей он под ногами действительно не замечал, даже в юности. А теперь пришлось вглядеться в грязь под ногами, выискивая искомый изумруд. Тот не находился, и Том принял отчаянное решение: еще ближе к Поттеру, к его проклятому ракурсу видения, больным прописным истинам и омраченным прижитым градусом цинизма когда-то чистым чувствам. Благо, ждать долго не пришлось. - Ух ты, кровать. Это что-то новенькое, - раздался усталый, но все еще насмешливый голос с порога. Там нашелся Поттер, щурящий глаза с недосыпа, уставший, босой и в мятой растянутой серой футболке, будто не он еще вчера стряхивал с идеально выглаженных брюк невидимые и, Том мог поклясться, несуществующие пылинки. Чертова многогранная, испорченная, так и не разгаданная до конца за некоторой сложностью методов сука. Святой с приобретенной неисправностью. Для Тома Реддла - новый боггарт. Пожалуй, теперь он истово боялся двух вещей: Смерти и слишком неожиданного появления собственного любовника. Да, Поттер с косой, влезающий в окно посреди ночи, сдувая с черного балахона невидимую грязь - его худший кошмар. - Дверь оскорбится, - фыркнул Реддл, поднимаясь. Честно говоря, он готов был молиться кому угодно, чтобы Поттер, если в его голову взбредет устроить новый сюжетный поворот их эпопеи экстремального секса, не изменил привычке брать третьим лишним дверь. Он не считал себя хоть сколько-нибудь сентиментальным, но именно сейчас ему казалось, что слово "постель" в их дрянных отношениях прозвучит слишком интимно, слишком тепло, слишком... да просто - слишком. Мольбы никто не услышал, все светлое и доброе мира сего, кажется, отвернулось от него еще на первом крестраже. Кровать даже не скрипнула предательски, будто вступила с мальчиком-который-озабоченный в ужасный сговор. - Палочка все еще у меня в руках, - предупредил Том, не особо веря в хоть какую-то действенность собственных слов. - Твой потрясающий талант к подниманию перышек в воздух меня все еще не пугает, - хмыкнул Поттер. Все, конец игры. Темный Лорд раздавлен, унижен, окончательно побежден. - Но, вообще-то, я пришел сюда выспаться, пока тихо, - неожиданно закончил он и упал на Тома, закрывая глаза. - Спасибо за квадратные метры тишины, ты прелесть. Тот, несмотря на то, что риск готового произойти сейчас уже риском для него быть не должен, перевел дыхание, как утопленник, выползший на сушу последним отчаянным гребком. Видимо, Поттер и сам понял, что "слишком". Или действительно пришел поспать, кто его знает. Во всяком случае, заснул он быстро. - "Прелесть" - это худшая характеристика из тех, что ты мог бы мне дать. - Не говорить же мне "спасибо, больной мудила"? Это прозвучит не лучше. - Раньше тебя этот вариант устраивал, - фыркнул Реддл, выползая из-под него. Далеко его не отпустили, поймали где-то на моменте "дышать уже могу, но о побеге еще и речи не шло". - Спокойного дня, больной мудила. - Ты знаешь, у меня уже выходят два вполне сносных круциатуса по полминуты, - он не припугнул, в общем-то, его голос больше напоминал голос ребенка, хвастающего достижениями. - В последнее время ты раздаешь их исключительно своим подчиненным и паукам в коридорах. Я почти негодую. - Обещаю, подарю тебе час пыток от чистого сердца, как только выпадет возможность. - Романтичнее только... шучу. Вещей романтичнее я и припомнить не могу. - А как же Авада Кедавра в спину? - О, как же я мог забыть! - фыркнул он Тому куда-то в шею и уснул. Жестоко и беспощадно, учитывая то, как легко руки Реддла покрылись мурашками. Гарри Поттер все еще был непонятным, но теперь - неожиданно возбуждал. Смешно, но почему-то факт. *** Они оба проснулись от оглушительного грохота, а еще через полсекунды, когда Поттер уже подскочил, пытаясь проморгаться, но еще не мог думать, боковую стену снесло с корнями. И начался филиал Ада на Земле. Демонюги наседали с двух сторон, маги паниковали, капитаны пытались раскидать своих по укреплениям, Том, кинув Малфоя-младшего к валяющемуся на столе порт-ключу, отправил в пробегающую мимо волосатую тварь Аваду и почувствовал, что еще немного - и тут же упадет. Поттер, срочно, срочно нужен Поттер. Только где его опять южные ветра носят?! Вылетев в большую гостиную, он поймал любовника буквально на бегу и очень красноречиво вцепился в него, как клещ. - Проблемы? - поинтересовался тот, скидывая волосы со лба, и прожарил как следует подлетающую демонюгу. Испепелил буквально. Ох уж эта светлая магия... - Большие. - Помочь? - Помоги. Том с удивлением понял, что гордость больше не страдает. Будто ему отдали что-то, что было необходимо отдать. - Колдуй. Только не используй Аваду. Я светлый архимаг все-таки, мне несподручно. Том, не отходя далеко, отправил в только севшего на скол стены демона оглушающее. То есть, отправил не он. Но заклинание сорвалось с его палочки. Найдя глазами Поттера, уже спалившего в чертям полквартиры, он против воли задумался: сколько сил, сколько потенциала в этом человеке? В человеке, с разницей в секунду кастующем два невербальных. Не слишком ли правильно изначально распределены их роли? Мысль не грела, но казалась резонной. За ней пришла следующая, еще менее приятная и еще более резонная. Когда-то, изучая темные искусства под сводами Выручай Комнаты, он мечтал о могуществе, о власти, истово страдал амбициознейшими планами. И с каждым годом сам отрывал себя от собственных целей: некромагия, крестражи, один за одним, убивающие его изнутри, гордыня, нетерпимость и слишком острый ум при абсолютном отсутствии людей, готовых этот ум направить на нужную дорогу. Глупые люди на большие глупости не способны, истинный тупеж - привилегия избранных. А Тома, кажется, избрал сам Бог. Или, что вероятнее, Дьявол. Теперь он как-то неожиданно начал понимать, на что в итоге положил свою жизнь. И выходило, что поправить он уже ничего не мог. Сам мир теперь подталкивал его отойти в сторону - и дать жить им. Людям, подобным Поттеру, более совершенным, научившимся на его, Реддла, ошибках, совершенствующим себя, да черт возьми, кастующим два сильных заклятия без палочки - и без единого слова. Гарри Поттер поражал Тома снова и снова, одним своим существованием заставляя думать о том, о чем он раньше думать даже не пытался. Если бы Поттер в этот момент прочитал его мысли, он бы, теперь Том наконец-то понял это, не согласился, спросив одними глазами "Куда ты там, сука, отойдешь? Ты нужен здесь". Но Поттер был занят, он спасал своих людей, он слушал дыхание Реддла и видел его движения, колдуя за него, ему не хватало времени еще и заинтересоваться задумчивым огоньком в красных глазах. Или, возможно, он слышал каждое слово. Не хотел лишь мешать. Хотя и знал, наверно, что это необходимо. Его неожиданно схватили за руку, рывок - и он уже стоит посреди просторной гостиной. А Поттер, наглый и скалящийся, как довольная псина, стоит рядом. Хорошо, пусть так. - Добро пожаловать ко мне домой, - выдохнул он, откидывая растрепавшиеся волосы со лба. - Спасибо за приглашение, - фыркнул Том, падая на диван. - Чай? - Коньяк. - Не замечал за тобой раньше. - За мной и не было. - Ути мой семидесятилетний трезвенник, это я на тебя так плохо влияю? Поттер успел сбежать раньше, чем в него полетел кофейный столик - и теперь шуровался за стойкой, выискивая приличный коньяк. - А как же подсчитать, что мы теперь имеем, и пострадать немножечко? - поинтересовался Реддл. - Я и так знаю, что все плохо, а штаб сейчас, по сути, не имеет ничего. Даже самого штаба. Так что нам остается только напиться, а завтра решительно избить того, кто посмел колдануть вне укреплений. - Это ли был не ты? - выгнул бровь Том. - Я?.. - кажется, Поттер действительно оскорбился. - С чего бы это? Я большую часть времени вообще с тобой провел. - Машина. - Ах машина... У меня были запасные ключи. Не принимай близко к сердцу, но в некоторых вещах ты... - Абсолютный идиот? - помог Реддл с неожиданно согласным выражением лица. - ... Абсолютно несведущ, я хотел сказать. - Ты безусловно прав. И в таком случае - отличный план, - выдохнул Том и отобрал у Поттера коньяк, прикладываясь к бутылке. Честно, чуть не выплюнул, но жадность и чувство собственного достоинства не позволили. - О. Хорошо, что я не наскреб там абсент. Бутылку у Тома все-таки отобрали. - Прежде чем и эту квартиру разнесут - сколько у нас времени? - поинтересовался он, поднимаясь. - Часов двенадцать, она неплохо сокрыта. - Отлично. Сойдет. - Для чего?.. Ответ перестал быть актуален в тот самый момент, когда Реддл, отставив коньяк в сторону, притянул Поттера к себе и сам начал поцелуй, которого действительно не должно было состояться. Их первый поцелуй, готовый похвастаться хоть какой-то своевременностью. У них есть день полнейшей пустоты и будущий побег. Пришла пора занять пустоту чем-то. В этот раз он сам отдался ему, в холодной чужой квартире, забивая мысли о чем-то, кроме любовника рядом, в чертов Тартар, лишь бы понять уже наконец. То, что сейчас происходило с Томом, можно было бы назвать накатывающим сумасшествием, но он точно помнил, что называлось это иначе и проще, проще даже, чем банальный секс по расчету - только никак не мог вспомнить слово, которого не произносил ни разу в жизни. Он уже давно выкинул подобные слова на свалку, заменив их другими. Странно, упоительно тянулось время за плечами, когда он, откинув любые привычки, усмехался, глядя в зеленые, непривычно пустые глаза - и сам двигался, самозабвенно владея их ритмом, их минутами небытия. Он не старался быть ни достаточно отзывчивым, ни даже просто возбуждающим, но, прикрывая глаза, запрокидывая голову, на выдохе, он, он был именно тем, кого Поттер хотел, тем, кто доводил неправедного святого до исступления. И - к черту все - эта мысль грела. А вожделение, которой она была прикрыта, словно легкой вуалью, позволяло забыться и двигать бедрами, подаваясь навстречу. Оставалось только понять, сдался он - или вышел на новый уровень. *** Двенадцати часов у них не оказалось - ровно в тот момент, когда Том, застегивая на ходу рубашку, вышел из ванной, на порог квартиры аппарировал Мальсибер. За то время, что Реддл был увлечен совсем иными вещами, он успел позабыть о метке, все еще глядящей на него с рук последователей. В этот же момент пришлось из Тома Реддла превращаться обратно в Темного Лорда, из любовника, ненавистника и любимого человека одновременно - во властного лидера. Хотя бы на словах. И их наполненный желанием маленький застойчик разбился осколками. Поттер поморщился, но не стал ничего говорить - только переоделся, так же, зеркально, превращаясь из человека, которого Реддл окончательно принял, в циничную лицемерную суку. Впрочем, Тому было не привыкать, и, отпустив Мальсибера, он с усмешкой поправил черный драповый воротник чужого пальто, выбивая Поттера из колеи. Взгляд удивленных зеленых глаз того стоил. И аппарировал сам. Силы восстанавливались. Только привычное душевное состояние возвращаться и не пыталось. Да и зачем оно им теперь?