***
Кто-то ищет в путешествиях желанную всеми свободу, кто-то давно потерянное счастье. И каждый находит что-то, отправляясь домой с предвкушением увидеть родные земли и с улыбкой на лице от обретённого дара, сколько бы он ни стоил. И никто никогда не забывает причину, из-за которой он бежал, из-за которой начал свои слепые поиски, будто бы пытаясь отыскать иголку в стоге сена. Лухан не знал, из-за чего они бежали, зачем искали и самое главное: что они искали. Он не имел понятия, найдут ли они это и вернутся ли в деревню, где их воспитывала добрая женщина, давно постаревшая и на самом деле нуждающаяся в заботе исчезнувших одним ранним утром сорванцов. Лухан просто продолжал смотреть на сильные руки рядом сидящего парня, сжимающие руль, на исчезающие в пучине прошлого леса, поля, неизвестные неприветливые города и добродушные деревни, и пытаться зацепиться глазом хотя бы за одну подсказку, рассказывающую как далеко они от цели или где она находится, а может, и что она из себя представляет. Они ведь в шутку говорили, что ищут «Волчий Рай», затерявшийся на пожелтевших страницах старых книг со сказками, написанных еще столетия назад при основателях деревни, но было ли это именно тем, что они пытались найти? Лу и сам не знал. А может… просто не помнил. Но, когда ты что-то долго ищешь, твое упорство и интерес только возрастут, ведь за плечами уже огромный проделанный путь, а впереди уже ставшая упоительной и желанной неизвестность, выложенная вечно куда-то сворачивающими и разделяющимися дорожками. Может, они и не знали, что найдут в конце, но это не мешало вновь и вновь заводить старенький автомобиль после недолгого отдыха и отправляться прямо с надеждой, что вот сегодня они точно настигнут цель.***
Лухан не любил города. Они были до ужаса холодными, напоминающими сердце Кая, встретившего Снежную Королеву, вот только их уже никакая Герда не спасет. Они вроде бы и красиво сверкали, словно чистейший прозрачный лед на солнце, обжигающий кожу, но тепло от этого света, от безэмоциональных лиц офисных работников и скучающих учеников, от безразличия и присущих человеку худших качеств, хорошо развитых в условиях конкуренции мегаполиса, конечно, не шло. Но если вдаваться в подробности, разбирать по полочкам атаковавшие его мысли и аккуратно раскладывать, то сейчас он не любил уже ничего: ни обветшалый дом в глубине леса, что некогда казался самой дорогой ценностью скромной жизни, ни поиски, ни даже свое отражение в зеркале, настырно показывающее похудевшего слабого паренька с противно-черноватыми синяками под глазами. Он не любил ничего, кроме, пожалуй, чарующего Волчьего Рая, о котором и слышал пару раз в далеком забытом детстве. И кроме своего спутника, разделяющего отчасти больной интерес к позабытой легенде. Если вы найдете Волчий Рай – вы обретете счастье навеки.***
Спутник Лу — О Сехун, как его звали обыватели тайного поселения, где он родился, всегда смотрел на все своим твердым, уверенным взглядом: на дорогу, на меняющиеся обыденные локации, на позабытые всеми туристические станции и скрипящие кровати мотелей. И только когда взгляд касался фигуры Лухана, шоколадные глаза наполнялись бездонными океанами жалости и сочувствия. Парень и сам не понимал, из-за чего. Ему было жаль тлеющего от разочарования никак не проясняющийся неизвестности юношу, и он не знал, как помочь ему вновь стать тем, кем он был когда-то, когда жил в соседней комнате и таскал вкуснейшее домашнее печенье для них двоих до обеда. И однажды он начал говорить некогда сбежавшему вместе с ним неразумному юноше, что тот сам придумал Сехуна, и, на самом деле, парня не существует. Ведь может тогда он перестанет искать, загорится, как прежде, и вернется на общую кухню приюта, чтобы стащить пару печенюшек. Только для себя. А О останется здесь, как изгнанник, виновник происходящего и состояния своего друга, чтобы продолжить поиски того, что неожиданно так захотелось найти. И, возможно, для Лухана наступит утро, когда он не вспомнит ни свою «иллюзию», ни пропавшую на задворках памяти цель в виде манящего своей неизвестностью Волчьего Рая. — Хмм, знаешь, а ты не думаешь, что тебе пора перестать надумывать мой образ?***
— Тебе двадцать три! Господи, ты не можешь просто отпустить меня? — доносилось из-за одной из дверей дешевого придорожного мотеля. — Но ты настоящий, Сехун! — громко отвечали в той же маленькой комнате. — Да послушай же меня, Лухан! — не выдержал первый, более низкий голос. — Я — отражение твоего одиночества. Ты просто хотел с кем-то подружиться, вот и придумал меня, — более спокойно продолжил он. — Но пойми же ты, что все зашло слишком далеко. Нет никакого Волчьего Рая, как и меня нет, а тебе пора вернуться к «маме», к настоящей жизни. Деревня нуждается в твоей помощи, а ты что делаешь? Тратишь общие сбережения и накатываешь километры на показателе пробега. Так ты решил отплатить за их доброту? Пора вырасти, Лу, — обычным, немного тихим голосом договорил человек, укладывая руку на плечо собеседника и пытаясь вразумить его, смотря глаза в глаза, будто бы телепатически передавая свои размышления и мысли. — Но ты настоящий, — уперто повторил юноша, чьи глаза тонули в непонимании и разочаровании, выраженными в тонком слое накативших слез, но не решающихся выплеснуться и коснуться бархатистой кожи. — И мы должны найти Рай. Нам же нет пути назад, разве не так? Сехун тяжело вздохнул, отпуская плечо паренька и отступая назад, к деревянным дверям, не прекращая зрительного контакта. Он аккуратно нажал на легко поддающуюся потертую ручку, чувствуя, как без лишних проблем и ненужных скрипов перед ним открывается выход, и покидая помещение, словно кожей почувствовал сменившийся на ярко-голубой цвет глаз парня, остающегося за его спиной, наверное, исчезающего навсегда из его жизни. Черный волк промчался мимо длинного здания, исчезая в неизвестном даже ему направлении, слишком четко слыша пронизанный болью***
О сидит на обрыве, пачкая шерсть влажной от недавних дождей землей, взглядом хватаясь за утопающее в соленых водах солнце, мыслями пытаясь осознать все происходящее вокруг него. Осознание того, что когда-то казавшийся гениальным план оказался самым глупым решением на свете, приходит не сразу, медленно добираясь по синеватым венам прямо к быстро стучащему сердцу, сковывая его тонким льдом отчаяния и тяжестью вины. Он еле слышно воет, пытаясь выпросить помощи то ли у невиданных никогда богов, то ли у сородичей, что находятся слишком далеко, чтобы услышать, потому что боится, что все разрушится, что Лухан разрушится, а его личность превратится в прах, словно тот, что остается от сгоревших трупов, и по традиции развеется по ветрам, исчезая навсегда, уступая свое место безумию. Первые пять шагов до края он делает неосознанно, вчитываясь в новую глупую идею, считая, что это и есть спасение. Парень все еще ребенок, не умеющий исправлять ошибки, но так отчаянно пытающийся. Если он умрет, Лухан не запутается. Лухан решит, что и правда всего лишь от скуки придумал его и вернется домой. Лухан будет в порядке, все забудет. А если О останется жить, то обязательно столкнется с парнем, и тот не поймет, то ли и правда в его сознание поселилась шизофрения, то ли его друг всегда существовал, а потерявшийся, запутавшийся человек всегда разрушается. Оставшиеся три шага делают уже человеческие ноги, разворачиваясь лицом к редким деревьям и прошлому, что только недавно являлось настоящим. Солнце уже давно потонуло, пора составить ему компанию на дне океана, скрашивая одинокий вечер. Разлетаясь на осколки, что превращаются в лёгкую пыль под не таким уж сильным давлением воздуха, подхватываемой осенними ветрами и уносящейся в неизведанную даль, О улыбается, чувствуя холодные капли, скопившиеся в уголках глаз из-за неизбежного расставания. И парню совсем не страшно, отчасти он даже наслаждается этой неожиданно появившейся свободой, чувствуя обволакивающие его прохладные, но не менее приятные, потоки воздуха, и у него будто вырастают крылья, способные рассечь воздух, задеть облако и унести подальше отсюда, в тот самый Рай, что они с Лу так долго искали. Вот только под опавшей кожей остаётся Лухан, словно спрятавшийся под шуршащей фольгой шоколадный новогодний зайчик, и он наконец-то все понимает, с непреодолимой тяжестью в груди принимая правду. Улыбка так же касается его розовых прекрасных губ, а сердце проделывает болезненные кульбиты от воспоминаний о навсегда любимом Сехуне. Он вспоминает все: от первой встречи, когда их познакомили трагические обстоятельства и первого совместного превращения в волков, до последнего вздоха О, когда Лу нежно грел охладевающий, нелицеприятно выглядевший труп не до конца успевшего превратиться обратно в человека подстреленного парня, пытаясь разбудить его мантрой, состоящей из слов "Проснись же, Сехун", и лёгкими поцелуями; и баночку с прахом этого самого парня, что покоится на пассажирском сиденье его машины. Лу, наконец-то, вспоминает, зачем они так упорно искали Рай. Они... Бесшумно усмехнувшись, парень понимает, что только "он". — Прости, — слеза скатывается по виску, теряясь в светлых волосах. — Я не смог довезти тебя... На самом деле, в настоящем мире полет Лухана длится секунды, но они показались ему вечностью, в которой он уже потерялся, забывая обо всем лишнем. Так что, когда он не успевает договорить, чувствуя адскую боль в спине, что коснулась твёрдой поверхности воды оголенной из-за приподнявшейся от ветра футболки кожей, парень удивлен. Но потом он просто принимает всю свалившуюся реальность, не давая так яро хотевшему обратиться в волка телу совершить намеченное, и не всплывая, в мыслях договаривая: "в Рай. Прости". Он закрывает глаза, теряя сознание, ощущая прожигающую легкие боль, опускаясь на песчаное дно. Секундой позже чувствуя успокаивающе тёплую руку на своём лице, открывает глаза и, не замечая жжение от солёной воды, в упор глядит на целующего его парня. На прощальный подарок Сехуна. Через пару минут воздух заканчивается в лёгких, а сердце перестает стучать. Тихо сплетничающий ветер ласково касается воды, узнавая из первых уст последние новости, и быстро отправляется к сотни слушателей-растениям, спеша донести интересную весть. На дно оплакивающего сизым туманом очередную жертву жизни синеватого моря опускается мертвое тело, опаленное то ли печалью от неизбежного конца, то ли счастьем от того, что перед смертью тайны все-таки смогли приоткрыться и разрешить все вопросы, запрятанные в голове. Все встает на свои места, словно покореженную деталь исправили, и она вновь такая, какая должна быть. Волчий Рай распахивает свои двери для двух новобранцев.