Everything, Everything

Кэролайн это даже не удивило, она чувствовала себя заледеневшей. Она с трудом аккуратно опустила альбом на пол, потому что пусть она и ненавидела его за картинки, которые никогда не сможет забыть, но другая Кэролайн любила этот альбом, ценила его, аккуратно заполняя каждую страничку, и она просто не могла позволить себе разрушить что-то настолько драгоценное. Кэролайн завернулась в одеяло и позволила себе зарыться лицом в спинку дивана, тихо плача, чувствуя, словно собирается умереть, но вместо этого просто засыпая. Проснувшись, Кэролайн осознала, что знает детали своей работы, и что они сидят с Ханной вечером по четвергам, и что она и Клаус пытались зачать ребенка весь прошлый год. Она даже уже не была удивлена, хоть и была довольна, что узнала, чем занимается, хоть и не знала, что ей с этим знанием делать. Она наконец поднялась наверх после стакана воды и батончика мюслей, и нашла Клауса сидящим на ее постели. Они смотрели друг на друга — он выглядел ужасно, чуть ли не впервые на ее памяти. — Что не так? — Спросила она, не подумав. Было так сложно игнорировать то, как ее тело тянулось к нему, особенно после того, как ее голову наводнили новые воспоминания. Он потер глаза рукой: — Похоже, пока я сплю, во мне тоже просыпаются воспоминания. Он не выглядел, как злодей, которого она знала; в его глазах не было гнева, не было смертоносной ярости, когда Кэролайн смотрела на него, она видела просто мужчину, не того, кто хладнокровно убил Дженну, не того, кто разрушил жизнь Тайлера и Елены, и многих других. Он выглядел усталым, и смертным, и вроде как идеальным. Было не так трудно увидеть, почему она любила его в этой жизни. Здесь, на ее кровати, сидел Никлаус. Не Клаус, не тысячелетний вампир. Она видела перед собой мужчину, который зарабатывал на жизнь рисованием и хотел ребенка. Кэролайн ненавидела, что, глядя на него такого, она забывала обо всем, что он сделал. Она ненавидела, что в этой реальности он не делал этого, и она могла простить его. — Думаю, они возвращаются к нам каждый раз, когда мы засыпаем, — сказала Кэролайн. — Думаю, это заклинание, сбивающее нас с толку, отвлекающее нас. Я понимаю, почему кто-то мог сделать такое с тобой, но при чем тут я? В чем смысл отвлекать меня? Я не ключевой игрок в этом идиотском сражении за Мистик-Фоллс. Клаус закатил глаза: — Ты часть отвлечения, любимая, просто на этот раз ты делаешь это невольно. — Я этого боялась. Ненавижу нашу жизнь, — Кэролайн состроила гримасу, но Клаус молчал. Она подождала, прежде чем спросить. — Было так плохо? Что тебе приснилось? Он фыркнул, получился почти смешок: — Кое-что было… Знакомым. Кто бы ни сотворил это заклинание, он позаботился о том, чтобы оно было безупречным. Я видел практически то же детство, что было у меня, кроме той части, что оно было современным и смертным. Жаль, что я не могу вновь разорвать Майкла на части. — Не можешь, не в этой жизни. Мы все равно знали, что он козел, — Кэролайн рассмеялась, но получилось неискренне, и присела рядом с ним. — А что насчет твоих братьев и сестры? Клаус пожал плечами: — Я не знаю. Я не могу, Кэролайн, у меня были планы! Кэролайн скривилась: — Да, спасибо, что напомнил, что твои планы включают в себя разрушение моей жизни. — Не твоей жизни, любимая, — он усмехнулся, и Кэролайн наконец увидела весь день пропадавшего гибрида. — Просто жизни всех, кого ты знаешь. — Почему? — Потребовала ответа Кэролайн. — Почему тебе обязательно быть таким… Плохим?! Клаус хмыкнул: — Я хочу то, что хочу, Кэролайн. И я всегда получаю то, что хочу. От его слов у нее по спине поползли мурашки; не потому, что они были пугающими, а потому, что они показались теплыми. Она посмотрела на него, и он только шире улыбнулся. — Меня ты не получишь, — прошипела она. — Мы женаты, я уже тебя заполучил, — пробормотал он, ухмыляясь. Кэролайн закатила глаза: — Серьезно, придурок. Нам придется поработать вместе, чтобы вернуться домой, а потом можно будет снова возненавидеть друг друга. Клаус слегка отрезвел и пожал плечами: — Мы можем подождать; магия такого типа рано или поздно должна развеяться. Чтобы поддерживать ее, требуется немалая сила. Или мы найдем лазейку в заклинании. А она должна быть, у всякой магии есть кнопка выключения. Ведьмы и их баланс, — его тон под конец стал ироническим, и Кэролайн закатила глаза. — Мы не можем просто сидеть и ждать. Мы смертные, если ты не заметил, — ядовито напомнила ему Кэролайн. Это была не его вина, но она устала быть такой слабой. Он оскалился: — Да, я заметил, Кэролайн. Я ненавижу это так же сильно, как ты. Мы можем уехать из города, если ты думаешь, что это поможет. — Это не сработает, — ответила Кэролайн, мягко, но уверенно. Клаус не спросил, почему, наверно потому, что тоже чувствовал это. Им некуда было идти. Они не были уверены, как далеко простиралась эта реальность, но она начиналась в Мистик-Фоллс и здесь же должна была закончиться. — Ну, и что ты предлагаешь? — Резко спросил Клаус. — Думаю, нам надо смешаться с толпой. Притвориться теми, кем мы не являемся, и искать лазейку. Должна же она быть. — Не думаю, что нам удастся вписаться в эту жизнь, Кэролайн, — сказал ей Клаус. — Ты помнишь свою человечность; я помню века крови и смерти. Я не человек, я бессмертный гибрид, и я многое сделал, чтобы стать им. Кэролайн не ответила, просто обняла себя и прошептала: — Ненавижу это. — Как и я, Кэролайн, — медленно произнес Клаус. — Я постараюсь не выделяться, насколько смогу. Попытаюсь, но у моего терпения есть границы, а эта реальность утомляет. Кэролайн заставила себя улыбнуться: — Спасибо. За старание. — Я буду в спальне для гостей, попытаюсь поспать. Тебе тоже нужно, и тебе на работу с утра. — Спасибо, что напомнил, — пробурчала она. Он остановился в дверях: — Просто для справки, я никогда тебя не ненавидел, — сказал он. Кэролайн ничего не могла поделать с теплом, расцветшим внутри, и то, что он все еще не ушел, заставило ее открыть рот: — Не могу сказать того же. Я ненавидела тебя, Клаус… Но… Больше… Нет. Не когда ты не пытаешься убить моих друзей. Он не оглянулся, уходя, но Кэролайн представила, насколько это успокаивает, знать, что человек, с которым ты невольно живешь смертной жизнью не ненавидит тебя настолько, чтобы убить во сне. Она переоделась ко сну и поставила будильник на пораньше, потому что не могла вновь пропустить работу, и закуталась в одеяло. Она чувствовала, как ее разум мчится на скорости миллион миль в минуту, как когда она была человеком. Сон не пришел просто, не после того, как она подремала днем, и не после разговора с Клаусом. Она честно пыталась заснуть, пыталась погрузиться в забвение, потому что это было проще, чем вдыхать запах Клауса на простынях или смотреть на их фото на полках.