Everything, Everything

Возвращаться в пустой дом было еще хуже, чем казалось Кэролайн. Она уже привыкла к тому, что Клаус был дома, даже если они не сразу встречались и здоровались. Дом был темным, и когда Кэролайн три дня спустя вернулась домой, она скинула туфли и съела на ужин целую упаковку мороженого, потому что у нее было чувство, что она просто обязана это сделать. Было глупо так сильно скучать по Клаусу, хотя его не было всего пару дней. Он даже спланировал возвращение домой на завтра, потому что было полнолуние, и Кэролайн просто не могла дождаться. Он звонил несколько раз за прошедшие выходные, просто держа ее в курсе того, как они проводили время с Хенриком. Мэтт, Ребекка и Ханна прилетели туда еще вчера, и они все вместе сходили на семейный ужин. Кэролайн провела день на работе, а затем отправилась домой к Мэтту, чтобы убедиться, что свет погашен, а цветы политы. Она сходила с ума от скуки; барбекю у Елены прошло отлично, хоть у нее и не было аппетита. Весь следующий день она провела в постели, наслаждаясь ничегонеделаньем. Заняться-то в общем было нечем. Она навестила маму, вымыла дом от подвала до чердака, переделала домашние дела. Теперь Кэролайн осознала, насколько ее жизнь скучна без Клауса, особенно теперь, когда она даже не была вампиром. До того, как в городе появились вампиры, в Мистик-Фоллс вообще ничего не происходило, и теперь Кэролайн переживала возвращение в те, серые дни абсолютной скуки. Она ужасно устала за выходные, хотя вроде бы не особо напрягалась, и уже собиралась было отправиться в кровать, как в дверь позвонили. Было еще не поздно, но она уже была в мешковатой пижаме и с растрепанным пучком, и Кэролайн так и отправилась проверять, кому пришло в голову ее навестить. Зрелище на переднем крыльце было до того забавным, что Кэролайн не удержалась от широкой улыбки. Клаус, ухмыляясь, держал в руках цветы, и Кэролайн невольно задалась вопросом, сколько женщин в мировой истории вообще получали от Никлауса Майклсона цветы. Она прыгнула на него, едва не выбивая из его рук букет, и он крепко обнял ее в ответ. — Ты же должен был приехать только завтра! — Приглушенно сказала Кэролайн в его плечо. Он пожал плечами: — Я приехал домой раньше. Кэролайн отодвинулась и улыбнулась: — Я так рада. Я так скучала без тебя. Он вручил ей цветы и наклонился, чтобы поцеловать, прошептав: — Я внезапно осознал, что до раздражения скучаю по тебе. Кэролайн понюхала цветы, пряча румянец в лепестках: — Я тоже по тебе соскучилась. Она потянула его в дом, поставила цветы в вазу на кухонном столе, и вся кухня как будто заиграла новыми красками. Клаус отнес свой чемодан наверх, в их спальню, и Кэролайн еще никогда в своей жизни не чувствовала себя так уютно, как когда вручила ему чашку чая и присела рядом на диван. Он свободной рукой забрал одну ее ногу и принялся ее гладить. Кэролайн так хотела поцеловать его, обнять его, остаться с ним. — Как прошло с Хенриком? — Вместо этого спросила она, потому что это было важно, а ей было искренне любопытно. Клаус вздохнул: — У него все хорошо. Он был рад меня видеть. Выглядел так же, как все эти годы назад. Она улыбнулась: — Я рада, что ты поехал. Особенно, если это настоящая другая реальность. По крайней мере ты сможешь рассказать своей семье, что здесь Хенрик вырос и счастливо живет. — Ага, — сказал Клаус, — было здорово. Ты, кстати, была права насчет Финна и Сэйдж. Кэролайн засмеялась: — Серьезно? Они вместе?! — Ага, и судя по всему, у меня есть племянник. Не думаю, что когда-нибудь его встречал, — Клаус вздохнул. — Из того, что я понял, Финн и я не ладим. Кэролайн передёрнула плечами: — Вы и в нашей реальности не были лучшими друзьями. Но я рада, что он здесь счастлив. — Я тоже, любимая, — признался Клаус. — Хенрик упоминал, что Кол тоже был где-то в Нью-Йорке, но так с ним и не связался. — Правда? — Кэролайн наморщила нос. — Это странно. Почему он ему просто не позвонил? Клаус нахмурился: — Ты едва знала Кола, любимая. Он не любит сидеть на месте. За свою жизнь заработал проблем больше, чем я. Он позвонит Хенрику, когда решит, что пришло время ехать дальше. — Думаешь, он приедет сюда? — Спросила Кэролайн. — Ты мог бы с ним увидеться! Было бы хорошо, да? — Не знаю. Может быть. Кол делает то, что хочет, — улыбка Клауса растаяла. — И пока мы говорим о братьях: я все же проклят. Я узнал, кого убил. Кэролайн поставила свой чай на кофейный столик, полностью сосредоточившись на Клаусе: — Кого? Что случилось? Клаус уставился вниз, на ее ногу, которую все еще гладил: — Оказывается, я все-таки убил Элайджу, хотя ты была права, когда говорила, что это тело невинно, потому что это была случайность. Когда отец узнал об измене Эстер, Элайджа встал на его сторону, и хотя он не был ко мне жесток, он перестал признавать меня братом. Хенрик любил нас обоих. Ее сердцу было больно; как глупо, что целая семья была разрушена жестокостью и властностью одного-единственного человека. — Конечно, любил, — пробормотала она, просто чтобы заставить его продолжить. — Последний раз, когда мы были в Нью-Йорке, мы поссорились. Как раз после того, как мы с тобой поженились, я поехал, чтобы повидаться с ними, ведь они не приехали на свадьбу. Элайджа и я подрались, Хенрик пытался нас остановить. В конце концов, Элайджа замахнулся на Хенрика, и я оттолкнул его. Кэролайн прикрыла рот, потому что знала, чем все закончилось. — Он умер? — Да. Он упал. Мы вызвали скорую, но было слишком поздно. Обвинения не стали выдвигать потому, что и я, и Хенрик сказали, что он упал случайно, мы не хотели попасть в неприятности. И все же, это была моя вина, и с тех пор Хенрик и я не разговаривали. — И проклятье было активировано, — закончила Кэролайн. — Это ужасно, Ник. Это не твоя вина, это всего лишь случайность. Он довольно долго молчал, а затем сжал ее ногу и сказал: — Как это я умудрился в двух разных реальностях убить двух разных своих братьев? Почему это всегда я? Его голос был таким сломленным, и Кэролайн отдернула ногу, только чтобы перекинуть ее через его бедра, и мягко его оседлать. Она забрала его чай, поставив его на столик, и взяла его за плечи. Его сердце гремело так громко, что она чувствовала его пульс под кожей. — Никлаус Майклсон, тебе запрещено чувствовать себя виноватым за то, в чем ты не виноват, — приказала Кэролайн. — Пока мы здесь, тебе можно только стараться стать лучше. Я рада, что ты увиделся с Хенриком и помирился с ним. Я горжусь тобой. Когда он посмотрел на нее, его глаза пылали, и Кэролайн ощутила, как загорелось ее тело. — Кэролайн, ты поразительна. Она усмехнулась: — Я знаю. — Ты помнишь, что завтра полнолуние? — Спросил Клаус. Она кивнула, немного посмурнев: — Я помню. Отметила в моем календаре. Мы вернёмся в клетку Локвудов? — Я поеду один, у тебя работа. Она наклонилась и поцеловала его, нежно прикусив его нижнюю губу: — Ни за что, Ник. Я еду с тобой. Без возражений. Клаус нахмурился, но вместо того, чтобы ожидаемо начать спорить, он только взялся за подол ее футболки и потянул вверх, пока Кэролайн не выскользнула из нее. Она была рада, что шторы были зашторены, потому что под пижамой не было бюстгалтера, так что теперь она была обнажена. Пальцы Клауса, дразня, принялись бродить по ее груди. Кэролайн, почувствовав, как в животе потихоньку начинает закипать желание, тоже взялась за его футболку и сдернула ее с него. Она скучала по нему так сильно, что не могла подобрать слов, и только и могла, что гладить ладонями его грудь. — Чего ты хочешь, Кэролайн? — пробормотал Клаус, наклоняясь, чтобы, покусывая, облизать кожу ее ключицы. Кэролайн ощутила, как ослабели колени, и тут же порадовалась, что они сидят. — Тебя, — выдохнула она. — Хочу тебя. Клаус притянул ее голову к себе и поцеловал, молча прося разомкнуть губы. Едва она вздохнула, впуская его язык, его рука скользнула в ее волосы, беря контроль над каждым движением. Кэролайн еще никогда так не целовали, как будто он мог умереть, если бы перестал, как будто она была воздухом, которым он дышал. Он разорвал поцелуй, но не отодвинулся. Перемежая слова поцелуями, он потребовал: — Снимай, — поцелуй, — штаны, — поцелуй. Кэролайн поднялась буквально на секунду, чтобы сдернуть с себя штаны и помочь Клаусу с тем же. Возбужденный, он смотрел на нее голодными глазами, и Кэролайн без колебаний снова забралась к нему на колени, целуя его и глубоко принимая в свое тело. Опустившись полностью, она начала понемногу качаться, просто взад и вперед, скользя руками по коже Клауса. Его руки обвились вокруг нее, держа ее так близко, как было возможно, чтобы не прерывать ее движений. И только когда они оба, мокрые от пота, начали задыхаться, Кэролайн наконец начала двигаться быстрее, кусая и целуя шею Клауса. Когда она сжалась вокруг него и отпустила себя, он выдохнул ее имя, схватившись за ее бедра и еще трижды погрузился в нее, пока не кончил сам. Когда он наконец ослабил свою хватку на ней, Кэролайн сосредоточилась на звуке его дыхания у ее уха и биении собственного сердца. Руки Клауса рисовали на ее спине узоры, и Кэролайн подумала, что могла бы к этому привыкнуть. Если бы она только могла, она бы оставила себе Клауса навсегда, и все остальные могли катиться в ад. — Отнесешь меня в постель? — Тихо спросила она. Она по большей части шутила, но когда Клаус встал и взял ее на руки, возражать не стала. Он поддерживал ее ноги и голову, и Кэролайн обняла его за плечи, поцеловав в щеку, когда он поднялся по лестнице до самого верха. Он опустил ее на кровать, залез сам, обняв ее со спины, и набросил сверху одеяло. Кэролайн — редкое дело — совершенно не хотелось разговаривать. И все же, теперь у нее появился план, план, не включающий в себя смерть Клауса или возвращение — или невозвращение — домой. Она собиралась заставить Клауса полюбить ее. Заставить Клауса оставить ее себе. — Я люблю тебя, — прошептала она в темноту, и когда Клаус напрягся, успокаивающе погладила его руку. — Я рада, что ты дома. Ответа не последовало, но скоро он расслабился, и Кэролайн заснула, и ей снилось не прошлое, которого никогда не было, а будущее с ним. И оно было лучшим, что она только видела.