Говард должен жить

Степь… Горячая, почти безграничная степь, к концу августа принявшая по-осеннему золотистый оттенок. Тёмными пятнами виднелись вдалеке небольшие горы, местами из волн степных трав вырастали островки невысоких деревьев и желтеющих кустов. Эта степь была мало похожа на описанные классиками «казачьи» степи, но от того она становилась только ближе и родней знающему человеку. Говард любил местные степи, хоть и встречались они не так часто: Северный Казахстан был больше горной страной, чем степной. Село, в котором останавливался Говард, находилось на берегу небольшой речки, в самой низине, а чуть выше открывалась степь. За этой степью находилось любимое место Говарда – озеро, не раз спасавшее его в знойные летние дни… Дед Говарда, Рудольф Линдман, был чистокровным немцем, сосланным в Казахстан ещё ребёнком в самом начале Великой Отечественной войны. Возможно, именно поэтому внуку, родившемуся и прожившему много лет в России, было дано такое непривычное русскому слуху имя – Говард… - Тебе не кажется, что Говард - это как-то слишком вычурно? – спросила Она, перечитывая несколько абзацев Его рассказа. - Ни сколько, - бросил Он, медленно отпивая горячий чай. - Как-то не соотносится такое имя с Россией и Казахстаном. Больше для Германии века двадцатого. Не лучше ли дать ему более привычное имя? Он промолчал, откинувшись на спинку кресла. Их любимое кафе – тихое, с приятной музыкой, приглушённым светом и тёплой атмосферой – в будний день привычно пустело, потому их странный разговор не мог удивить случайных соседей. Они всегда занимали место в самом углу помещения - Она любила видеть вход и входящих людей, контролировать ситуацию. Пожалуй, это была одна из тех черт, которую Он в Ней так не любил – гиперконтроль. - Это же ты, - спокойно заметила Она, - так почему бы не дать ему твоё имя? Будет куда логичнее… - Но ведь это рассказ не о логике, - усмехнулся Он и потянулся за чашкой. Редкие порывы ветра, пролетающие птицы да мелкие грызуны – вот и всё, что тревожило покой степи в этот жаркий день. Говард стоял на дороге, нитью протянувшейся до самого горизонта. Цель его поездки – то самое озеро – находилось в конце этого пути. Удовлетворение сытой кошкой растягивалось в его душе. Тишина, солнце, ветер в лицо – хорошо! Одиночество, тенью следовавшее за ним в городе, в среде сверстников, здесь приобретало совершенно иные черты. Он очень любил ездить на велосипеде по степи к озеру, и причиной тому была свобода. Свобода… Пьянящее, поразительно прекрасное и горячее чувство, заставлявшее как можно быстрее крутить педали и нестись навстречу ветру. Глотать воздух, каждым вдохом наполняя себя Свободой. Ни правил, ни границ – только Свобода. Тогда она была огромной ценностью для шестнадцатилетнего мальчишки, полного юношеского максимализма, жизни и энергии. Говард включал музыку, забирался на старый велосипед и буквально летел на крыльях бесконечной Свободы… - Зачем ты читаешь? – спросил Он, отвлекая Её от экрана. – Я же рассказал тебе всю эту историю. - Хочу увидеть её твоими глазами, прочитать твоим языком. Он усмехнулся. Она, его любимая девушка, как никто другой знала и его стиль, и слог, тем более, что и сама была неплохой писательницей. Она умела писать по-разному, писала много и часто, иногда забывая о своей реальной жизни. Он, в отличии от Неё, писал редко и немного. Но свои сюжеты и героев Он любил не меньше, чем Она. Правда, прежние его рассказы так и остались незавершёнными. Но в его мыслях каждая история имела свой конец. - Не трать время, родная… Время близилось к трём часам дня, а путь на озеро – к своей середине, когда Говард заметил тучу у самого горизонта. Сначала она была небольшой, но через несколько минут начала расти, надвигаясь на парня. Её холодные грязно-серые обрывки смешивались с белыми облаками, похожими на клочья старой ваты, соединяясь в тёмную массу, не обещавшую ничего хорошего. Говард, однако, продолжал крутить педали, надеясь, что туча пройдёт мимо… - Скажешь, глупо? - Не знаю. Ты ведь тоже не остановился в тот день? - Нет. Она и не требовала ответа – знала, что Он никогда не останавливается. Его рассказ был написан по мотивам реально произошедшей с Ним истории, поэтому Она не стеснялась спрашивать Его о том случае. - И всё же… - Я ехал ещё почти пятнадцать минут, но туча не прошла мимо… Первые капли дождя упали на макушку парня, пробежав по его волосам и упав за шиворот. Парень поморщился, чувствуя, как холодная капля коснулась лопаток. Ветер усилился, поменял своё направление и теперь дул откуда-то слева, мешая велосипеду двигаться вперёд. Говард, мысленно ругая неудавшийся отдых, развернул велосипед и направился домой. Первый свободный вечер со дня его приезда был безнадёжно испорчен… Несколько минут спустя он понял, что от грозы ему не уйти. Футболка и шорты были насквозь мокрыми от ливня, в который перерос невинный дождь. Ветер пробирал сквозь мокрую одежду, отчего Говард ёжился и старался ехать ещё быстрее. Дорогу впереди парня начинало размывать, отчего велосипед норовил вот-вот увязнуть в чёрно-коричневой грязи… - Горячий чай ему тоже не помешал бы, - сказала Она, принимая от Него чашку свежезаваренного чёрного чая. - Он спешит в тепло, домой. Сама знаешь: его тётя точно не дала бы ему простыть… Девушка засмеялась и прильнула губами к его небритой щеке. - Будешь читать дальше или я могу забрать телефон? – спросил он, вытягивая из её рук свою технику. - Ну уж нет, - Она потянула телефон обратно, лишив Его возможности отнять потрёпанный гаджет. – Заинтриговал – теперь не отвертишься… Первый раскат грома он услышал, когда до дома оставалось две трети пути. Говард успел обернуться и увидеть секундную вспышку молнии в самом центре тучи, а затем и раскат от неё. Ещё один блеск – очередной грохот уже ближе. Говард начал крутить педали с удвоенной силой. Двигаться стало сложнее – дорогу впереди развезло окончательно, а из-за сильного ливня увидеть что-то дальше, чем пятьдесят метров, было невозможно. Ветер нещадно бил сбоку, снося велосипед и парня с дороги. Он усилился в несколько раз, отчего Говарду стало трудно дышать – порывы буквально заталкивали холодный воздух в лёгкие… Говард не понимал, откуда взялись в нём силы ехать с такой скоростью. Колёса вязли в грязи, парень задыхался, замёрзшие мышцы отказывались слушаться, но он продолжал яростно крутить педали, чувствуя только, как отдаются в висках удары собственного сердца... Только бы успеть… Говард обернулся и увидел молнию совсем рядом, а затем услышал оглушительный грохот, словно огромный товарный поезд рухнул вниз со скалы. Говард рванул вперёд… До дома оставалась ещё треть пути… Он не сразу понял, когда с велосипеда слетела цепь и начала противно лязгать о спицы колеса. Велосипед ещё ехал по инерции, но неизбежно терял скорость, увязая в грязи и луже… Яркая вспышка разрезала воздух прямо перед Говардом, отчего парень не удержался на велосипеде и упал, покатившись вместе с ним вниз по дороге. Говард больно ударился о камень и отключился… - Говард встанет, правда? Он усмехнулся. Это была ещё одна Её черта – всегда надеяться на лучшее. Ему казалось, что Она пытается видеть хорошее во всём, и даже в том, в чём лучшего точно не будет. Даже в Нём самом – достаточно холодном и местами мизантропичном человеке – Она увидела что-то хорошее. Вот и сейчас спрашивает с огромной надеждой, хотя знает, чем всё закончится. - Встанет, - Он присел перед Ней на корточки и взял её руки в свои. – Ты же знаешь. Я тебе рассказывал… Но девушка вернулась к телефону, словно ожидая от рассказа иной концовки. Говард приподнялся, стряхнул грязь с разбитой и руки и потрогал затылок. - Цел… - выдохнул парень, встал и пошатываясь направился к велосипеду. Очередной удар молнии пришёлся в верхушку дерева, метрах в ста от Говарда. - Да чинись ты, чёртова железяка, - ругнулся парень и с силой ударил по железной звёздочке, загоняя последние звенья цепи на положенное место. Говард с трудом забрался на велосипед, выбрался из грязи на обочину дороги и поехал домой. Разбитая в кровь рука ужасно ныла, по лицу и шее текли капли дождя вперемешку с грязью. Парень уже ничего не замечал – ни крови, ни грязи, ни усталости – он просто ехал домой. Очередная молния, ударившая в место его падения, оглушила парня громом и придала ему сил. Наконец-то он увидел дом. Совсем скоро будет тёплый плед, чай, и морщинистое улыбающееся лицо деда, сидящего в кресле напротив… Теперь он уже и правда, ничего не замечал. Оставшуюся треть пути он проехал абсолютно свободно, изредка вздрагивая от грохота позади себя. Ливень не утихал. Говард завёл велосипед во двор дедушкиного дома, бросил его к забору и остановился. В доме не было света – видимо, отключили электричество. Парень поднял лицо к ливню, смыл с щёк дорожную грязь, вздохнул и вошёл в дом. В темноте коридора он снял кроссовки и громко крикнул: - Дедушка! Я дома! Порывом ветра распахнуло все двери и окна, уронило любимое дедушкино кресло и сбило с серванта фотографию Говарда, разбив стекло рамки. Говард поднял фотографию, догадываясь о том, что произошло… Дом был пуст… Несколько минут она молчала, раз за разом перечитывая концовку рассказа. - Так не должно быть… - наконец-то произнесла Она, вскинула на Него взгляд и повторила с едва различимыми слезами в голосе: - так не должно быть… - Это произошло, - спокойно ответил Он. – Я же говорил тебе, что в велосипед Говарда попала молния, и он сломал себе шейный отдел позвоночника о камень. Не волнуйся, он умер быстро и безболезненно. Она вскочила с кресла, прошлась около столика и опустилась обратно. - Так нельзя, слышишь? Нельзя просто так убивать людей. У Говарда впереди вся жизнь… - Какая жизнь? – поднялся с кресла Он. – Тридцать лет однообразно бесполезных будней, безнадёжного быта, кухонно-постельной жены и парочки малолетних отпрысков? Беззубой болезненной старости, копеечной пенсии и сожаления о бездарно прожитой жизни? Зачем, объясни мне? Не лучше ли умереть вот так – молодым, свободным, в самом расцвете сил? Не лучше ли так? Она встала из-за стола, взяла сумочку и направилась к выходу, не поднимая головы. Подойдя к Нему, Он внимательно посмотрела в его глаза и прошептала: - Говард должен жить…