Ipso jure. /лат. «В силу закона.»

Рогозин с остальными спокойно спустился на ужин. Но у троицы был уже готов план, а у Рогозина-младшего в сумке была надежна спрятана мантия невидимка… — Я начну со Слизерина. Потом, если ничего не найду, то пойду к столу Пуффендуя, затем Райвенкло… А потом к нашему. — Сказал Слава друзьям. — Оʼкей. А мы внимательно смотрим на присутствующих. И отмечаем их поведение. — Проговорил Невилл. Ужин прошел в молчании; Дамблдор был мрачен, и едва-едва общался с профессором МакГонагалл. Атмосфера неотвратимо накалялась. Все знали — где-то среди всех сидит тот, кто безжалостно нападает на учеников и обращает в статуи. Трое сидели как на иголках, хоть и делали вид, что поглощают вкуснейший ужин. Вячеслав, якобы быстро отужинав, с улыбкой отклонялся от друзей. Это был их сигнал. Дальше дело техники — выйти из Зала, снять с себя ученическую черную робу — мантию (в ней было не пролезть тихо), прятать в сумку, а затем и свою сумку тоже, и накинуть на себя спасительную мантию невидимости. И нырнуть под стол, к мирно ужинающим, ни о чем не подозревающим ученикам. Пока не подозревающим… *** Разумеется, как по закону подлости, Рогозин, тихо проползая почти на животе в пыли под тремя факультетскими столами, не нашел нужных ему туфель, измазанных в свежей светящейся краске. Зато под столом Гриффиндора… Туфли, что предстали его виду, были довольно поношенные, старые. Но зато пропитанные той самой, чертовой, светящейся краской, при помощи которой и было намалевано очередное грозное послание всем находящимся в замке. И след правой ноги тоже был весь в светящейся краске, которая была на «месте преступления». Рогозин беззвучно сфотографировал туфли и посмотрел вверх, сквозь открывшийся узкий проем, на владелицу. Рыжие волосы и карие глаза, лицо в веснушках — все эти признаки были до ужаса знакомы каждому на всех факультетах… Джинни Уизли. Сестра Рона Уизли, Джорджа и Фреда с Перси, первокурсница львиного факультета. Идеально подходит… Рогозин замер от шока. Он ожидал разного, но только не того, что «преступник» окажется среди своих. Но зачем? Зачем, ради всего святого, она нападает на грязнокровок? Почему?.. *** Вячеслав смог сдержать в себе все и доползти до друзей, не выдав сам себя раньше времени. Он, прежде чем дернул девушку за юбку, полюбовался ее стройными ногами. Ему сразу же протянули руку с ручкой и листком бумаги. Полумна была настороже. Он, схватив их у нее, вывел тут же имя и фамилию, и отдал обратно. Его дело сделано, остальное — было дело за ними двумя. Девушка, словно будто бы ей неудобно сидеть, отодвинула стул так, чтобы Рогозин смог свободно вылезти из-под гриффиндорского стола и побежать прочь. Далее они решили действовать по ситуации — следить за предполагаемым, точнее за предполагаемой, виновницей всего происходящего в замке. Но нужны были более реальные доказательства. Хотя бы… Где именно находится Комната, и как можно было в нее проникнуть. *** Рогозин, Лавгуд и Долгопупс встретились в пустой гостиной спустя несколько часов. — Ну? — спросил тот, — как она себя вела? — Странно, — ответил Невилл, — я смог увидеть, как она пишет в черную тетрадь… Когда она открыла ее — мне привиделся в ее глазах красный блеск. Она как будто бы околдована или завороженна! — Темный артефакт… — призадумался Рогозин. — И она, скорее всего, под его влиянием… Творит все это. — Знаешь, Слав… Может… Просто попытаться его выкрасть? — предложила Луна, — мне это легче, чем вам провернуть. — Рискованно. — Заметил парень. — Легче всего поймать ее с поличным. Но как? Тем более, она околдована… — Нам нужно просить помощь, — тихо проговорила Полумна, — мы одни так не справимся. — Кажется, — неожиданно широко заулыбался Вячеслав, — у меня есть идея… Нам поможет мадам Боунс. Она наверняка уже в курсе нападений на маглорожденных несовершеннолетних… — Я ради этой великой цели потрачу зарядку на ноутбуке, — заметил Невилл. -…и мы просто предоставим ей все имеющиеся у нас на данный момент доказательства. — Все мы? — спросила Полумна. — Да, все мы трое, — ответил Рогозин-младший. — Это будет честно. И про Гермиону расскажем и ее распечатки. Она тоже нам помогла… Я покажу ей все, что мы смогли нарыть, и какие выводы сделали. — Звоним? — поднял Невилл свою трубку мобильного. — Звоним, — с бравадой ответила девочка, — нечего тянуть дракона за хвост, она может уничтожить и туфли, и новые доказательства своей вины… *** Их трех вызвали к директору спустя десять минут — за ними почти бегом прибежала встревоженная МакГонагалл, и с явной опаской повела по темным галереям. Мадам Боунс, все такая же красивая, ждала их в кабинете директора, в волнении расхаживая взад и вперед по узкому пространству. Она уже знала — Невилл сообщил, что они вычислили того, кто нападает на маглорожденных учащихся, обращая их в статуи, и пишет очень грозные послания на стене, где произошло самое первое нападение. То, что эта троица вычислила реального преступника, она не сомневалась — ей в великом волнении за сына позвонила Галина Николаевна, и попросила ее приглядеть за сыном, который не оставил эту, казалось бы, не решаемую загадку, без внимания. В «способностях» Вячеслава в раскрытии дел Амелия Боунс сомневалась еще меньше. Слишком приемный сын напоминал ей эту удивительную российскую женщину-маглу. О способностях и талантах Рогозина-младшего ее так же уведомила и ее племянница Сьюзен, которая тоже в этом году переступила порог школы и, легко подружившись с Рогозиным и его «командой», строчила громадные письма, все более и более напоминающие ей ее собственные отчеты, в которых была важна каждая мелочь. Сьюзен посвятила ему аж несколько пергаментов, исписанных вдоль и поперек. Но то, что смогла понять женщина из писем любимой племянницы, это то, что Рогозин выделялся не только тем, что он россиянин, но и умом, харизмой и смелостью. Она явно ему симпатизировала, и Боунс даже слегка призадумалась о будущем своей племянницы. Богатый наследник, умный, русский, с нетипичным для Англии характером, был был неплохой партией для ее родовитой племянницы. А уж она-то ей всецело поможет в «освоении» свободного мужского сердца, благодаря своему весьма богатому опыту в этом вопросе… Дверь приоткрывается, и на пороге появляются три знакомых ей силуэта…