Чёрная повязка - чёрные мысли

После первого выматывающего концерта так хочется отдохнуть, но когда это было всё так, как хотели парни? Только очнувшись от одних многочисленных выступлений, им уже нужно было бежать в репетиционный зал и оттачивать все танцы для концертов, ведь намечался шикарный тур. После десятка выступлений с новыми песнями утром уже не так хотелось вставать рано, а вечером они не такими бодрыми возвращались в общежитие, но всё-таки усталость была приятной. Но был один минус. Парни уставали так, что времени не хватало ни на себя, ни на других. Так что Бэкхён ластился к Чанёлю, но тот только устало что-то бурчал и сонно притягивал его к себе, чтобы просто обнять. Вот так же и Чонин с Кёнсу делали. Сил не оставалось ни на что. И если в последний раз Чонин буквально выпросил хоть какую-то близость, то в этот раз Кёнсу хотел уже чего-то большего, чем поцелуй в щеку на ночь. К тому же выходные дни им дали очень кстати. Два дня на отдых и на то, чтобы повидаться с родными. Но До не пустил Чонина домой. И младший на него долго обижался за это. Но ничего не бывает просто так. И именно эта фраза временно успокоила Кима, навевая ему свои мысли. И вот тогда, когда дверь общежития закрылась за последними участниками группы, Кёнсу вернулся в свою комнату. Кстати на счёт комнаты… Он был категорически против съезжать от Чонина, но менеджер был уверен, что он очень устаёт после съёмок и ему нужен отдых без Чанёля и Чонина. Без Чана — да, До мечтал, когда Пак съедет от них, но не без Кима! Как он мог уйти от своего парня, которого любит больше жизни? И вот сейчас, когда он вернулся в комнату, Су снова застал Кима с планшетом на своей кровати. Почему-то двуспальная кровать Кёнсу нравилась ему больше всего. И дизайн комнаты был необычным, сделан под старину, а у кровати была кованная из чёрного металла спинка, что создавало атмосферу некой мрачности. Да и вся комната была в чёрно-белых тонах, но чёрного больше. Этакий рай для До Кёнсу. — Снова прохлаждаешься? — усмехнулся До. Всё-таки иногда его очень удивляло, что его Чонин такой… двуличный? Хотя нет, скорее, разносторонний. Он менялся так часто, что уследить за ним было невозможно. Но Кёнсу знал его как себя. Он знал, что Чонин очень тихий, добрый и отзывчивый парень. И даже сентиментальный, в некоторых случаях, но ключевое слово — тихий. Иногда, смотря на то, как Ким сидел и смотрел «Титаник», обнимая плюшевого медведя (подарок от фанатов) пуская скупую слезу в конце, Кёнсу не понимал, откуда вообще взялся псевдоним Кай. Хотя он не скрывал, что прекрасно видел, каким становится Чонин во время танца. Таким уж был Ким — сумасшедшим и холодным похитителем сердец на сцене и тихим, заботливым и милым парнем в жизни. Настоящим его знали немногие, но самого истинного его знал только один человек. Это был сам Кёнсу. Он знал о парне то, что не знал никто. Только До знал, что Чонин мог и хотел. Только он угадывал его истинные желания. И только Су знал, какие черти водятся в тихом омуте танцора… — Что делаешь? — Смотрю видео, — улыбнулся Чонин. Улыбка была такой тёплой, что Кёнсу чуть не растерял весь свой запал при том, что парень лежал на его постели в одних трусах. А запал у него был ещё тот… В жизни и на сцене зачастую люди абсолютно разные. Даже полные противоположности, как Кай и Чонин, или как Дио и Кёнсу. В реальности Кёнсу не был таким тихим и милым мальчиком, какой образ ему придумали для сцены. Ведь и супер сила его появилась не случайно, но об этом мало кто знает. В жизни он был маленьким чертёнком, но это было только рядом с Кимом. Так уж случилось, что парни были открыты только друг перед другом. — М-м… Видео? — ухмыльнулся До. Его фантазия сама додумала, что мог смотреть Чонин. — Эй, ну ты как всегда, — усмехнулся парень. — Это тебя надо было Каем назвать. — А я вообще-то смотрю видео «Artificial Love», — теперь очередь Кима хитро ухмыляться. — Здоровья и добра нашим хореографам. — Правда, — согласился Чонин. — Кстати, — загадочно улыбнулся Кёнсу, опираясь локтём на подушку рядом с парнем, — ты заметил, что сзади я смотрюсь лучше, когда делаю эти движения? — Поверь, мне нехорошо даже от твоего вида спереди, — Чонин уже хотел его поцеловать, потому что этот разговор порядком заводил его, но До его слабо оттолкнул, приставив тонкий палец к пухлым губам, которые вмиг надулись. — О, мой любимый момент, — Су обхватил ладонями лицо Кима и силой развернул его к планшету, где на экране сам Чонин завязывал чёрную повязку, скрывая глаза. Кёнсу, кажется, затаил дыхание, отслеживая каждое движение танцора. Он постоянно порядком зависал на этом танце, а чёрная повязка делала танец… интимным? Что скрывать, Кёнсу очень будоражил Чонин во всём чёрном и с повязкой на глазах. Он даже вообще не дышал, пока танец не закончился. — И вот знаешь, что я подумал, — прошептал ему на ухо Кёнсу и провёл носом по виску, вдыхая вкусный запах шампуня. — М-м, что? — Чонин даже замурлыкал от удовольствия, а в глазах появились азартные искорки. — А вот, что… — Су скользнул кончиками пальцев по шее парня, а вторую руку опустил перед лицом Кима. Он держал в руке чёрную повязку. — И… как мы с тобой используем эту замечательную вещь? — ухмыльнулся Чонин. От тихого парня не осталось и следа. К слову, в постели они были безумны оба. И ни одна душа не знала, какие безумства порой происходят в этой спальне. Чонин потянулся к повязке, но Кёнсу быстро убрал её себе за спину. У него было в голове нечто более интересное, чем подумал сразу Ким. Кёнсу ухмыльнулся своим мыслям и забрал у парня планшет, кидая его под кровать. А под кроватью у него был самый настоящий тайник, о некоторых вещах даже Кай не знал. Су остановил Кима, когда тот очередной раз хотел к нему повернуться. Он взял повязку и накрыл ею глаза Чонина, застёгивая крохотную пуговицу на затылке. — Неужели мы наконец-то попробуем то, что давно хотели? — спросил полушепотом Ким. Ситуация его всё больше и больше возбуждала. — Точнее я хотел. И… Ты же не горел желанием попробовать поменяться местами. — Я и сейчас не хочу и не буду. Кто сказал, что я буду сверху? — удивился Кёнсу, доставая заранее приготовленные предметы. — И вообще, хватит болтать, голос тебе ещё пригодится сегодня. Кёнсу ухмыльнулся как сам дьявол, если бы только Чонин мог его видеть. И вот, когда всё было готово окончательно, До взял чёрную ленту и завёл сильные руки с переплетением вен над головой и парой витков привязал к кованым прутьям кровати. Чонин пробежался языком по сухим губам и сглотнул. Ему оставалось только довериться своему парню, а с доверием проблем не было. Он расслабился, но не до конца. Немного напряжённости присутствовало в теле, но это давало возбуждение, которое тягучим варевом расползалось по всему телу, сводя мышцы живота. Губы Кёнсу были для Чонина самыми мягкими и самыми любимыми. И именно поэтому он готов был умереть на месте, когда эти самые горячие губы совсем невесомо коснулись его скул, немного мокро поцеловали шею. А затем, после влажной дорожки, которую оставил Кёнсу языком, он мягко прижался губами к острой ключице, выдыхая горячий поток воздуха. От этих незамысловатых действий Ким часто задышал, а сердце стало пульсировать с новой силой. Он готов был на всё, лишь бы Кёнсу не останавливался. Ким подался вперед, когда парень вобрал в рот бусинку соска, прикусывая её острыми зубами. Чонина переполняло чувство возбуждения. А До продолжал осыпать лёгкими, невесомыми, но безумно возбуждающими и влажными поцелуями. Он ловко стянул с Кима бельё, отбрасывая на пол, и так же оставил пару влажных следов возле основания члена. Чонин вздрогнул и уже хотел поднять бёдра, но его с силой удержали на месте. И Кёнсу избавился от своей одежды, которая с еле слышным шорохом упала на пол. А Чонин был возбуждён до предела. Он жаждал продолжения, и что-то ему подсказывало, что дальше будет что-то незабываемое. И он не ошибся, потому что в следующую секунду горячие губы на щеке заменились чем-то холодным. И холодный кусочек — как показалось Каю — кожи стал медленно двигаться от щеки к скуле. Это был кожаный стек. Кёнсу управлял им первый раз. В основном Чонин был не только всегда сверху, но и ведущим в их играх. Во многих парах пассивы упрашивают своих вторых половинок, чтобы хоть на одну ночь поменяться местами. Но у Чонина с Кёнсу всё было наоборот. Кай всё не мог уговорить До, чтобы тот хоть один раз был активом, объясняя это тем, что хочет почувствовать то же, что чувствует Су. Но тот, в свою очередь, упирался до последнего. Его даже не испугали угрозы Кима, он на всё находил ответ. Я тебя выпорю — сам задницу подставлю, месяц с тобой сексом заниматься не буду — сам не выдержишь, я пойду по бабам — и весь мир будет знать, что тебя страпонят, я к Чанёлю пойду — ты не посмеешь! Поэтому сейчас Чонин ликовал, а Кёнсу, робко и немного боясь, взялся за тонкую ручку стека крепче. С лёгким нажимом он провёл линию от скул до губ, зацепая нижнюю, а от губ к шее и ниже, зацепая твёрдый сосок, и продолжая свой путь к паху. Ким задрожал, когда прохладный кусок кожи совсем невесомо, утратив свою силу, провёл по бедру и в этот момент он почувствовал несильный удар по тому же месту. А затем почти такое же слабый удар по внутренней стороне бедра, совсем рядом с промежностью. Чонин прикусил губу и откинул голову на подушку. А ноги непроизвольно разъехались в стороны.к Кёнсу постепенно стал терять страх, сделать Киму больно. — Тебе нравится? — почти прошептал Кёнсу, проводя стеком по вставшему члену, который жался к плоскому, подтянутому животу танцора и истекал смазкой. — М-м, Кёнсу, — простонал Чонин, облизывая пересохшие губы. А парень только усмехнулся. Ему действительно нравилось быть доминантом. Быть полностью сверху он не хотел. И сам не знал почему, но чувствовать власть над Кимом было великолепно, а власть была у него и так, но сейчас он ощущал её в полной мере и большего не надо. Вокалист сел ему на бёдра и склонился над парнем, целуя его шею. Но Чонину было этого мало. Он хотел минимум — нормальный поцелуй. Чего он и попросил: — К-кёнсу, — он сглотнул, представляя себе, какой его парень сейчас горячий, как ухмыляется и смотрит на него свысока, — поцелуй меня… — прошептал Чонин в тишину. Но получил он только звонкий шлепок стеком по щеке. — Я же сказал молчать, — тихий, но властный голос, которому хотелось подчиниться. Но Кёнсу сжаливается и целует, жадно и мокро, приподнимая стеком подбородок и кусая пухлые губы до красноты. Парень с упоением слушает, как Чонин гортанно стонет ему в губы, когда он ерзает на его мучительном возбуждении. А затем почти без смазки вставляет в разработанный (но Чонину об этом знать не обязательно) анус вставший в полную мощь член. Он пару раз полностью встаёт и насаживается на горячую плоть. Оба парня шипят, а Кёнсу тихо стонет и шумно вздыхает, когда член погрузился полностью и уже двигался более менее свободно. И парень даже звонко вскрикнул, когда головка проехалась по простате, посылая лёгкую судорогу по всему телу. — Боже, Кёнсу, — после очередного удара по бедру До просто отбросил стек, снова жадно целуя парня. Он умело управлял темпом: то ускорялся, то тягуче медленно опускался на член, давая Чонину прочувствовать всю глубину и горячую тесноту. Ким пару раз попытался помочь парню. — Не смей двигаться без моего разрешения! — приказал Кёнсу, начиная буквально скакать с новой силой. Стоны становились всё громче, а Ким всё больше рычал. Он слышал по стонам, что Кёнсу начинает приближаться к разрядке. — Развяжи меня сейчас же, — потребовал и даже приказал Чонин. По тону его голоса Су понял, что лучше послушаться. Он распустил лёгкий узел на тонких запястьях с извилинами вен. Чонин, на удивление, даже не думал снимать повязку, потому что в ту же секунду с силой схватил парня за ягодицы, раздвигая их до лёгкой боли так, что Кёнсу упал на него. И парень будто слетел с катушек, он стал с сумасшедшей силой загонять член по самое основание, подбрасывая старшего в воздух. Кёнсу зашёлся в новых стонах, превращающихся в жалкие всхлипы, когда Чонин особенно сильно ударял по простате. В таком темпе их на долго не хватило. Кёнсу кончил первым от сильного трения между животами, а Чонин последовал за ним, когда Су сильно сжал его внутри. Кёнсу даже не слез с него, только соскользнув с члена. Они так и остались лежать. Только одно, что сделал Ким… Он стянул с глаз повязку (благо, привыкать к свету не пришлось, потому что горел тусклый светильник, который прибавлял интимности) и тихо прошептал: — Спасибо тебе, — а затем поцеловал, так нежно и трепетно, что Кёнсу растаял и вовсе не смог встать. И всё, чего хотелось им сейчас — сон. Кёнсу уснул почти сразу, а Чонин постепенно засыпал, ласково проводя пальцами по коротким чёрным волосам. Потому что именно этой простой, казалось бы, ласке Кёнсу всегда улыбался во сне. И сейчас старший выглядел таким милым и красивым, будто он ангел, а не человек, который может подчинить себе Кима. Но Чонин же ещё отыграется, но это уже другая история…