Л. А. Мирабо «Нестандарт: как я учился любить свое тело, и как учил этому других»
Эта парочка познакомилась и подралась, в первый же учебный день. Ланс и Юхан стояли у ворот универа и курили. Мимо них прошел высокий, массивный омега. Омега был не толст, а просто крупен, и, скажем, в эпоху Возрождения быть бы ему любимым натурщиком лучших художников, но в современном мире такие фигуры не в чести. Было видно, что он стесняется своего нестандартного телосложения. Юхану это показалось смешным, и он сказал что-то резкое и злое. Омега, услышавший нелестный отзыв, покраснел и ускорил шаг. Ланс смерил долгим взглядом Юхана с ног до головы, потушил сигарету и двинул ему в челюсть. Юхан взвыл. — А еще психолог, — удивленно сказал Ланс и вошел в ворота университета. — Хамло ты, а не психолог. Омеги, стоявшие на крыльце и видевшие эту сцену, Ланса прозвали рыцарем. Ланс к прозвищу относился стоически. К тому же, он еще со школы привык к вопросам о его имени: «Ланс, это же Ланселот? Как рыцарь Круглого стола?» Полным его именем было Ланстон — долгожданный. Он действительно был у родителей долгожданным и выстраданным. Его папа, впервые забеременевший после долгого лечения в тридцать восемь лет, почти все время лежал на сохранении и пил гормональные таблетки просто горстями. Ребенок родился восьмимесячным, довольно болезненным и слабым. Единственное, что успокаивало родителей — он быстро набирал вес. Но и это вскоре перестало радовать— вес набирался слишком быстро. Обычно полных детей любят, треплют по щечке, называют ангелочками и суют сладости. Полнота Ланса была болезненной. В младшей школе над ним издевались, в средней он взялся за себя и занялся спортом, чуть не запустив учебу. Тренировки принесли неожиданный результат — Ланс вытянулся, а вес не ушел, а переродился из жира в мускулы. Это было бы хорошо, будь Ланс альфой. Вот только он был омегой. Насмешки никуда не делись. Просто перешли чуточку в иную плоскость. Юхан догнал Ланса на лестнице, и положив руку на плечо, и сказал: — Без обид, Ланстон? Я и правда хамло, — а потом хитро улыбнувшись, добавил: — Спасибо, что не сломал мне челюсть. А ведь мог бы, верно? — Верно, — улыбнулся Ланс. На вторую пару они ушли друзьями. Помню, я взял одежду из гардероба отца, переоделся и подошел к зеркалу. Одежда меня совершенно преобразила. Из весьма и весьма страшненького омеги я превратился в весьма и весьма привлекательного альфу. Особенно если подстричься. Я понял, что мог бы иметь успех у омег. Вот только — мне хотелось иметь успех у альф. Только у альф. Несмотря на крепкое телосложение я был и остаюсь совершенно определенно омегой. Я пошел в парикмахерскую, подстригся (папа долго плакал — коса у меня была длинная и ухоженная), а затем постепенно стал менять свой имидж. В университет я приехал уже совсем альфой. Тогда я думал: как же хорошо, что мы не имеем почти никаких внешних половых различий, кроме тех, которые сами нагородили себе за время развития цивилизации.Л. А. Мирабо. « Нестандарт: как я учился любить свое тело, и как учил этому других»
Ланс снимал комнату — не мог же он жить в общежитии! Это снова сделало бы его фриком — омегой, выдающим себя за альфу. Школьные психологи и так проели ему плешь попытками вернуть правильное гендерное поведение, а парочка омег льнули, думая, что он придерживается нетрадиционной ориентации. Сколько Ланс не доказывал, что у него-то с самоидентификацией никаких проблем нет, в отличие от окружающих, никто ему не верил. Может быть, потому он и пошел в психологи — не у одного же Ланса были такие проблемы, в самом деле! Комната Ланса довольно уныла. Окно выходит на кирпичную стену, побелка осыпается, кровать скрипит. Зато есть бесплатный вай-фай, что для студента гораздо ценнее. Во время течек Ланс закрывается здесь, смотрит глупые омежьи фильмы и иногда плачет. К нему пришла первая, запоздавшая лет на пять любовь. Но он просто свой парень. Юхан, конечно, дурак. Но свой дурак. Он очень обаятелен, хоть и не особо тактичен. А еще у него замечательные родители. Папа Юхана считал, что Ланс хорошо влияет на сына и искренне радовался, когда Ланс к ним забегал. Папа Юхана называл Ланса «сыночком» и спрашивал, нет ли у него в родне хорошего омежки, чтобы поженить с Юханом. Он и не подозревал, что каждый такой вопрос — как ножом гостю по сердцу. Ланс хотел бы войти в такую семью. Но Юхан, как и все вокруг, считал Ланса альфой. Не то чтобы Ланс соврал бы на прямой вопрос, но у него никто и не спрашивал. А самому начинать разговор. И что сказать? «Я несуразный омега, качок, я знаю, тебе такие не нравятся, но я люблю тебя, Юхан!» Уж лучше сохранить остатки гордости. Многие идут в психологи, чтобы решить собственные проблемы. Не делайте так. Это вам не поможет, скорее все усложнит. В моей жизни все расставил по местам случай, а никак не знания, полученные на лекциях.Л. А. Мирабо « Нестандарт: как я учился любить свое тело и как учил этому других»
Однажды Юхан спросил: — Кем тебе приходится этот омега, которым от тебя периодически пахнет? Ланс застыл с вилкой, не донесенной до рта. Он маскировал свой запах, как только мог. Однажды один альфа шел по его запаху полтора квартала, желая познакомиться с приятно пахнущим омегой, но, обнаружив вместо изящного создания парня под два метра ростом и с плечами пошире, чем у него самого, быстро ретировался. Над этим можно было посмеяться, да Лансу было не до смеха. Шекспир, с его сентенциями о том, что влюбиться можно только в душу, мало что понимал в жизни. А один раз к Лансу пристал извращенец. Он желал называть Ланса господином и просил, чтобы Ланс отстегал его плеткой. Вот, собственно, и все романтические события за почти четверть века Лансовой жизни. Как тут распрыскивать феромоны направо и налево? — Я думаю, это твой родственник, — продолжал Юхан. — С чего ты взял? — От тебя пахнет омегой, не сексом, — поднял палец вверх Юхан. Он был чрезвычайно доволен своей догадливостью. — Ко мне родственник приезжал на пару дней, — легко соврал Ланс. — Уже уехал. — Жаль, - разочарованно протянул Юхан. — Я бы с ним познакомился. Ты как, не против был бы породниться? И шутливо ткнул друга в плечо. — Против, — проворчал Ланс. — Я бы тебе, разгильдяю, не то что кузена, аквариумную рыбку бы не доверил! Юхан заливисто рассмеялся. Через четыре месяца, перед очередной течкой Юхан снова спросил: — Что, кузен приехал? — Ага, — вздохнул Ланс. — Так что, пару дней меня не будет. Буду таскаться с ним по магазинам. — Познакомь, — снова заканючил Юхан. — Веришь? Мне его запах уже всюду мерещится! — Хрен тебе, а не кузен, — откликнулся омега. От того, что он сидел совсем рядом с альфой, в животе крутило. Хотелось броситься ему на шею, а там будь что будет! Но он, конечно, этого не сделал. А просто собрался и пошел домой, пока его запах не стал слишком явным. Утром он выглянул в окно и увидел Юхана, сидевшего на скамейке у подъезда. Дурачок, караулил несуществующего омегу. Ланс сделал себе бутербродов, отжался пятьдесят раз, чтоб сбросить сексуальное напряжение, сходил в душ, где сбросил сексуальное напряжение еще два раза, другими методами, и вернулся в комнату, к своему старенькому ноуту, где как раз загрузилась пиратская версия « Гордости и предубеждения» «Моя гордость, — подумал Ланс, снова чувствуя нарастающее желание — неизменный спутник течки. — И его предубеждения. Ну, широкие у меня плечи, и что?» Юхан сидел во дворе до самого вечера. Ланс почувствовал, что зря придумал несуществующего кузена. Нужно было соврать что-то другое. На следующий день Юхан явился под дверь Ланса ни свет ни заря и принялся барабанить что есть сил. Ланс, накрыв голову подушкой, думал о том, как будет объясняться с квартирным хозяином: тот в отличии от однокурсников видел паспорт Ланса. Хозяин, немолодой омега, предупредил тогда Ланса: — Альф сюда не води, — и в глазах его явно читалось: « Ну, ты, наверное, и не найдешь никого». Юхан наконец угомонился, чертыхнулся, очевидно разбив костяшки, и проникновенным голосом сказал: — Ланстон, милый, я долго думал! «А зря», — подумал Ланс. — И я понял! Я понял наконец! Либо я псих, либо ты омега! Ланс! Я псих? Такая постановка вопроса рассмешила Ланса, а смех усилил возбуждение. Он встал с кровати и подошел к двери. Тонкая фанера прекрасно пропускала звуки и запахи, и обрадованный тем, что Ланс явно слушает, Юхан продолжил свою речь: — Если ты сейчас скажешь, что этот чудесный запах всего лишь одеколон, можешь открыть дверь и дать мне в глаз. Я пойму, что я псих и извращенец и уйду лечиться. А если нет — Ланс, я хочу, чтобы ты знал! Я люблю тебя! Ланс прислонился к двери и сказал дрожащим голосом, прекрасно понимая, что выдает себя с головой: — Ты любишь меня, Ланстона, или течного омегу за дверью, чей запах запудрил тебе мозги? Юхан затих, а потом ответил, максимально честно: — Я люблю вас обоих! То есть тебя! Одного! Единого в двух лицах! И в доказательство сейчас уйду! Чтобы ты не думал, что это из-за течки! Ланс рассмеялся и открыл дверь. — Да пошел ты! — а потом, подумав, добавил. — Или нет, заходи! Недавно ко мне на прием пришел омега, почти мой ровесник, носитель той же тяжелой комплекции, что и я. Он долго жаловался мне на жизнь, на то, что не может найти спутника жизни. При этом он посматривал на меня с тайным сочувствием, думая, что я так же одинок, как и он. В ответ я рассказал ему свою нелепую историю знакомства с будущим мужем, рассказал ему о том, как один отчаявшийся омега прятался под броней, и как его оттуда выковыряли, когда пришел срок. — Вы советуете мне сидеть и ждать? — удивился мой пациент. — Нет, — ответил я. — Учитесь на моих ошибках, не бойтесь быть самим собой, не притворяйтесь другим, но и не делайте того, что ждет от вас общество. Общество как-нибудь переживет омегу в альфьей рубашке, которая ему к лицу, если омеге так нравится! Главное, самому не забывать, кто вы на самом деле.Л. А. Мирабо « Нестандарт: как я учился любить свое тело, и как я учил этому других»