Последний герой

В Херефорде есть монумент, на котором высекаются имена павших. Люди хранят память о подвигах, когда лица уже стираются из их воспоминаний. Память остается, даже когда отнимают все остальное. Именно сюда я приехал в первый же день моего внепланового отпуска. Я находил немного странным то, что мне дали отгул спустя каких-то восемь месяцев моей службы в SAS, хотя, собственно, удивляться-то и нечему было: вот уже 13 лет в мире не происходило настолько крупных конфликтов, чтобы требовалось постоянное вмешательство солдат Special Air Service. Не сказать, что царила прямо тишь да гладь, нет, не так. Разумеется, на борьбу с особо тяжелыми случаями бросали основные их силы, но, повторюсь: основные, кандидатуры рядовых, в том числе и мою, даже не рассматривали. Хотелось бы назвать такое «великодушие» со стороны коммандования сокращением штата, да вот только у нас не контора. Да и сокращение всего лишь на несколько дней. Почему я приехал именно в Херефорд? Я любил это место, любил бродить среди памятников, читать имена неизвестных мне людей, совершивших до меня небывалые подвиги. Во время Третьей Мировой погибло немыслимое количество самых лучших солдат SAS за то, чтобы мир не скатился в преисподнюю, чтобы он не погряз в пучине геноцида и национализма. 30 лет прошло с того страшного времени. Я думаю, что сейчас наше поколение, да и я сам, не в силах представить себе ужас той атмосферы, которую создали вокруг себя Владимир Макаров и Имран Захаев. Может они и старались для кого-то, для своей страны хотя бы, да вот слишком уж сомнительное это старание. Но никто не вправе сейчас обсуждать мотивы их поступков. Все это в прошлом, нашлись ведь такие великие люди, сумевшие остановить их. Я присел на скамейку перед огромной мраморной плитой, где на табличках из нержавеющей стали были выгравированы имена отличившихся солдат. Сама плита, как мне сказали, стояла тут еще с 2016 года, однако буквы не утеряли своей четкости. Я прочитал первые четыре имени: «Кап. Джон Прайс» «Лейт. Саймон Райли» «Кап. Джон МакТавиш» «Серж. Гари Сандерсон» «Хм… Стало быть, эти ребята принесли своей стране победу, раз их имена здесь… Интересно, живы ли они сами? Если да, то скорее всего проживают свою старость на заслуженном отдыхе». Продолжая блуждать в своих мыслях, я стал следить глазами за человеком, издали приближавшимся ко мне. Когда он подошел поближе, я увидел, что это невзрачного вида пожилой мужчина лет шестидесяти пяти, в поношенном черном пальто и ежиком темных волос, среди которых проглядывалась уже не редкая седина. Руки он засунул в карманы – как видно, озяб. Он взглянул на меня мимоходом, прошел еще несколько шагов, остановился, подумал и повернул обратно. – Позволите, молодой человек? – тихо поинтересовался он, взглядом кивая на скамью. – Разумеется, сэр, – я протянул ему руку для рукопожатия. Обменявшись любезностями, мы продолжили сидеть молча. Я чувствовал, что мужчина мимолетом оглядывает меня, задержавшись взглядом на моей куртке. – Так Вы из SAS, – мужчина не спрашивал, он утверждал. И это утверждение прозвучало уверенно, без нотки сомнения, буднично, будто о погоде заявил. Немудрено: на моем плече красовалась нашивка подразделения. – Рядовой, – мужчина усмехнулся. – Да, – меня немного возмутила усмешка старика, но обидеться на него я не мог: слишком уж добрые были у него глаза. Голубые, немного тускловатые, с россыпью морщинок под ними. – Вы тоже там служили? Раз уж пришли сюда? – Служил, да… – он перестал улыбаться. Больше не сказал ничего, просто достал сигару из старенького портсигара, откусил от нее кончик и, чиркнув зажигалкой, закурил. «Видно, не нравится ему на пенсии, вот и бесится». Кто же знал, что двадцатью минутами позже я пожалею, что посмел так подумать… Тем не менее, беседу мы продолжили. – Ты знаешь, кто это? – мужчина заметил, что я в очередной раз принялся читать имена на плите, по прежнему не имея ни малейшего представления об этих людях. – Нет, сэр. – Предположения? – Я бы сказал, что здесь выгравированы имена героев… Старик поднял раскрытую ладонь, призывая меня остановиться. Я замолчал, ожидая, что он мне скажет. Но он не спешил с ответом – просто сидел и задумчиво смотрел куда-то в пустоту. – Что ты подразумеваешь под словом «герой»? – тихо спросил он меня. – Людей, которые проявили отвагу в Третьей Мировой, которые сражались за правое дело, которые… – я чувствовал, что мой ответ достоин пятилетнего ребенка, но ничего больше не приходило мне в голову. – А много ли ты знаешь имен этих героев? – внезапно строго посмотрел на меня старик. – Многие ли ассоциируются у тебя со спасителями не только своей страны, но и мира в целом? Я не знал, что ответить, просто молчал. – Вот то-то и оно. Что толку приходить сюда, не зная даже фактов из истории, благодаря которым ты здесь и сейчас разговариваешь со мной… Имен, которым ты обязан своей жизнью… Я был ошарашен. Нет, он не повышал голоса, не кричал, не восклицал. Его голос просто звенел от напряжения и некоего возмущения, которого я пока что не в силах был понять. И я решился на небольшую дерзость, хотя ясно понимал, что просто не имею права так говорить. Но слова уже слетели с моих уст: – Скажите, а вы сами-то знаете хоть одного из этих людей? – моя реплика прозвучала несколько холодно. – Я тебе больше скажу, сынок, – старик тяжко вздохнул, – с этими людьми я служил, и всех их теперь нет в живых. Жесткая когтистая лапа сжала мне сердце. Щеки запылали от стыда, кончики пальцев сразу стали холодными. Я жалел этого старика, хотя на тот момент и не до конца понимал, за что. Точнее, не знал. Конечно же, его возмущала расхлябанность нынешних солдат, которые кичатся тем, что служат в элитном подразделении. Им ли знать, что на самом деле готовы пережить истинные бойцы ради того, чтобы спасти свою страну? Кого волновали звания 30 лет назад? Кого волновала нашивка САС на плече? Да никого! В том то и дело, что никого, тогда все ходили по лезвию ножа, понимая, что одно лишь желание Макарова, одно лишь его слово или нажатие кнопки может запустить механизм самоуничтожения мира. Все уважали каждый момент, проведенный в окружении друзей, близких, в своем теле, в конце концов. Пока я корил себя за недалекость, старик тяжело поднялся со скамьи, и уже собрался пойти в обратном направлении, но что-то заставило меня вскочить и ухватиться за его руку: – Постойте! – Чего тебе, малой? – он недоуменно посмотрел на меня. – Как Вас зовут? – мой вопрос прозвучал чуть ли не с мольбой… Хотя нет, так и было. – Зачем тебе это? – старик лукаво прищурил глаза. – Для истории, чтобы знать… – Точно? – он был явно доволен. Дождавшись моего кивка, мужчина продолжил. – МакТавиш. Джон МакТавиш, – медленно повторил он, развернулся и медленно пошел прочь, оставив меня стоять в ступоре. А ведь где-то я слышал это имя… Оно так и стояло перед моими глазами. И тут меня осенило: я перевел глаза на плиту и снова прочитал это имя. Сначала про себя, а потом уже вслух, чтобы Джон, который еще не успел отойти слишком далеко, услышал. – Капитан Джон МакТавиш! – результат не заставил себя ждать: он остановился и повернулся ко мне. – Сэр! Постойте! – я быстрым шагом пошел к нему. – Чего тебе? – старик так же весело и лукаво смотрел на меня своими голубыми глазами. – Я хотел сказать… – дыхание чуть-чуть сбилось и мне потребовалась пара секунд, чтобы восстановит его. – Я хотел сказать «Спасибо», сэр, – рука сама подтянулась к виску и отдала честь. «Героями делает их преданность, любовь к ближним и к Родине, желание защищать и охранять. Их поступки взвешены и решительны, они поклялись служить на благо других. За ребят, которые готовы пожертвовать жизнью за право остаться собой. За честь, за Родину, за наших близких!» (с)