Взмах крыльев ангела

Тихий, легкий шорох невидимых крыльев. Сколько раз я слышал его. Этот звук радует и пугает одновременно. Не всегда заметен, так как еле слышимый. Будто из далека, доносится короткий взмах невесомых крыльев. Ангел здесь. За моей спиной. Его обычное вежливое приветствие, иногда жутко раздражающие. А иной раз, хочется услышать негромкий голос с хрипотцой, так необходимый в нужный момент. Снова внезапный шелест крыльев. Ангела здесь больше нет. Улетел, не попрощавшись, незаметно, словно сбегая. И так множественное количество раз. Слабое порхание — он явился. Снова тот же взмах — его нет. Сначала радость, затем грусть или разочарование? Нет. Скорее, раздражение и обида. Иногда так хочется, чтобы этих чертовых крыльев не было! Чтоб они исчезли, раз и навсегда! *** Ангел стоит на коленях, на лице заметны побои и… страх?! Немой ужас застыл в небесно-голубых глазах. Тяжелая нога в потрепанных, старых джинсах давит на спину. Грязная подошва, разношенного и пыльного ботинка упирается в бежевый плащ, между лопаток. Грубые руки, со сбитыми костяшками, крепко сжимают огромные иссиня-черные крылья. Перья ломаются и неприятно хрустят под пальцами. Холодный блеск антрацитово-угольных глаз. Недобрая, пугающая улыбка обнажающая ряд ровных зубов. Страшно двинуться. Обветренные, пастельно-розовые губы шевелятся, слабый голос с легкой хрипотцой дрожит. Умоляет. Просит, зовет, повторяя имя человека. Бесполезно. Он не слышит. Демону нравится несвязное бормотание своей жертвы. Сильнее сжимаются ладони на черных крыльях. Руки, облаченные в клетчатую рубашку и выцветшую кожаную куртку, начинают медленно тянуть на себя, жестче упираясь ботинком в спину, делая упор на другую ногу. Не шевельнуться. Страх и чистый ужас сковали все тело. Пальцы скребут по грязному бетонному полу, ломая ногти, стараются зацепиться за что-то несуществующие, за что-то спасительное. Хочется убежать, улететь как можно дальше, скрыться от этих грубых рук, от этого недоброго лица, искаженного кривой оскалившейся ухмылкой, от этих хладнокровно-черных глаз, блестящих от безумия и жажды крови. Неприятный треск выворачиваемых крыльев из суставов режет слух, холодит сердце, забирается глубоко в подсознание. Впивается в душу ядовитыми клыками. Отравляет. Отвратительно. Мерзко. Тошно. Ангел глотает стоны боли, хватает ртом воздух, выбиваемый из легких новым приступом страдания, беззвучно умоляя демона остановиться. Бесполезно. Черноглазый упивается мучениями небесного воина, его абсолютной беспомощностью, неподдельным страхом, сковывающим тело. Он продолжает тянуть крылья, напрягая рельефные мышцы, сминая черные перья огрубевшими пальцами. Голос небожителя срывается на истошный крик, когда слышится характерный хруст вырываемого оперения из основания лопаток. Кровь обильно заливает спину, впитываясь в плащ. Громкий, отчаянный, истинно ангельский крик разбивает все стекла в темном помещении. Демон гортанно смеется, щуря глянцевые темные глаза. Из ушей струятся кровавые дорожки. Ангел захлёбывается криками боли, срывая голосовые связки, пока тварь продолжает вырывать крылья с мясом, сильнее выкручивая их, жестче сжимая шершавыми ладонями, ломая перья. Отчаянный вой серафима, утробный рык демона сливаются воедино, сотрясают стены неизвестного здания. Огромные, иссиня-черные крылья с тихим шорохом, глухо падают на холодный бетонный пол. Несколько перьев взмывают вверх подхваченные волной старой пыли, а затем танцующе и плавно опускаются на землю. Теплая кровь заливает всю спину. Не останавливается, продолжает вытекать и впитываться в бежевую ткань. Серафим открывает рот, задыхается, пытается вдохнуть, но вязкий комок грусти и печали, застрял в глотке. Невозможно закричать, невозможно выговорить хоть слово. В глазах режет. В голове пульсирует, бьет набатом тупая боль. Мыслей нет, словно при шперрунге*. Ангел скручивается на земле, утыкаясь лбом в бетон. Его всего трясет как при лихорадке. Тошнит. Выворачивает наизнанку. Хочется блевать, отчистить организм от омерзительного чувства опустошённости, которое засело глубоко внутри и давит на самую больную точку. Не справившись с избытком чувств и эмоций, так рьяно атаковавших сознание, он тихо всхлипывает. А затем начинает громко рыдать. Долго, отчаянно выть, уткнувшись в пол, стараясь заглушить сковывавшую все тело боль от потери. Душу словно разорвали на миллион мелких кусочков. Он знает, что это невозможно, но сейчас это ощущается физически. Поганая боль выходит на новый уровень. До скрежета сводит зубы. Горячие слезы частыми дорожками текут по щекам, беззвучно капая на бетонный пол. Скверно. Гадко. Дрожащими руками ангел обнимает себя, тянется к тому месту, откуда начинались крылья. Трясущимися пальцами проводит по кровавым бугоркам, торчащим из спины, липкая, темно-алая кровь пачкает фаланги. Он сгибается еще больше, продолжает кричать от боли, безысходности, невероятного отвращения к себе и всему миру. *** После того случая я не видел тебя. Как долго? И больше не увижу. Никогда. Это конец. Конец для всего. Всего важного, для всего, что имело когда-то смысл. Ничего не вернуть. Ничего не исправить. Конец. Мне жаль! Очень жаль! Я не имею права просить прощение, даже если буду вымаливать его, стоя на коленях, хоть всю жизнь, пока не сотру их в кровь. Мне действительно жаль! Клянусь! Я проштудировал всю литературу, касающуюся ангелов и их крыльев. Часы, дни, ночи, недели. Может даже месяцы? Бесполезно. Я сорвался. На брата, на машину, на себя. Снова запил, как после его смерти. Не хочу ничего и никого видеть. Я молился тебе днями и ночами. Отчаянно выкрикивая твоё имя! Повторял его снова и снова и снова. Как чертову мантру. Ты слышал? Я ненавижу себя! За свою долбанную самоуверенность, гордыню, за чертову слабость. Ненавижу! И никогда не смогу простить себя за эту ошибку. Ты тоже никогда не простишь меня? Я готов снова пройти через Ад! Готов перебить каждую тварь в Чистилище! Готов все сделать! Но это не поможет. Ничего не поможет. Слышишь ли ты меня? Видишь ли ты меня? Как сильно ненавидишь меня? Хочешь заставить страдать? Причинить нестерпимую боль? Я приму любое твое наказание, которое ты выберешь для меня. Оторви мне руки и ноги, запихни обратно в Ад на дыбу. Ты можешь сам истязать меня. Имеешь на это полное право. Ты можешь делать со мной все что пожелаешь, но умоляю, прошу, не причиняй вред моему младшему брату! Не трогай его. Он — моя слабость, это всем известно. Но, он не должен страдать из-за меня. Прошу. Только об этом прошу. Мне никогда не забыть всего того ужаса, который ты испытал. Который я тебе причинил. Твой голос, тихо умоляющий остановиться — не выходит у меня из головы. Твой отчаянный и полный боли крик — сниться мне каждую ночь, в кошмарах. Твой небесно-голубой взор, мокрый от слез — стоит у меня перед глазами, как только я закрываю веки или моргаю. Мне не забыть, это будет преследовать меня до конца жизни. Как бы я хотел повернуть время вспять! Все бы отдал, чтобы исправить свой самый большой грех! Я больше никогда не услышу тихий, легкий шорох невидимых крыльев. ****** *Шперрунг (нем. Sperrung — блокировка, заклинивание) — внезапный обрыв в мыслительном процессе, чаще всего встречающийся при шизофрении. Также называется закупоркой мышления. Основной характеристикой шперрунгов является выпадение обрывка мыслей и их застывание. При этом восстановить предыдущее рассуждение невозможно.