Великое Кораблекрушение в Жизни

Мы ведь всё ещё можем понять друг друга. Не так ли? Всё началось с того, что Англия и Франция стали относится друг к другу по-другому. Они или молча сидят на саммитах, или пуще прежнего начинают ругаться и не дают никому и слова вставить. И никто не знает, что и лучше, то что они орут друг на друга, срывая голоса, или то, что они сидят молча, словно воды в рот набрали. Ведь остальным странам не дано понять, что Ла-Манш нисколько не преграда для терпящих бедствие парня и девушку, тонущих в собственном море страсти. Или нет, не так. Тонущих в собственном море страстей и игр. Спектаклей, в которых они режиссёры, сценаристы, и импровизаторы- актёры, которые ни в грош не ставят сценарии написанные ими самими. Эти игры, где они и пешки, и дамки не закончатся никогда. Остальные страны и не узнают, что Артур нуждается в Франсуазе, так же как и она в нём. Они не могут друг без друга, без постоянной ругани, без женского французского парфюма, без постоянно заваренного чая, без нечаянно разбитой чашки, без нехватки живительного кислорода, которого так мало под водой. Поэтому они всегда возвращаются. "Останься со мной" - прошепчет Артур в макушку Франсуазы, прижимая её к себе. "Поиграй со мной " - игриво улыбнётся Франция, подталкивая полную чашку свежего чая к краю стола. "Я не могу" - также шёпотом ответит Франция и, вырвавшись из его объятий, сядет на катер и уедет, дальше, дальше, от его грубых волос, в которых так приятно запустить пальцы, от его обветренных губ, которые так приятно прикусывать, от его изумрудных пленяющих глаз, в которых так легко утонуть и невозможно всплыть. "Я не могу" - сквозь зубы скажет Англия, выскочит из-за стола, мимо Франсуазы и хлопнет дверью одновременно с звоном разбившейся чашки. И опять тот же самый катер, но уже без пассажиров стоит на приколе, ожидая своего "водителя". Рядом с ним сейчас дышит свежим воздухом Англия, которому так не хватает этого воздуха. Но вот опять катер в пути, вперёд, только вперёд, рассекая волны, как в старые времена, когда кораблекрушения происходили только с кораблями и только в море. И всё опять шло по кругу. Но иногда она соглашалась остаться, или он соглашался поиграть. В такие дни они и молчали, ибо все слова уже были сказаны. Все следы на себе были замётаны. Кому-то подарен новый сервиз, состоящих только из чашек. И можно было бы заканчивать историю, но не всё так гладко. Всё чаще им не хватало слов и хриплого голоса. Всё реже кто-то кому-то дарит сервиз. Каждый замечал, что всё больше кислорода нужно лёгким, что всё глубже пропасть, в которую они падают. Или это не пропасть? Нет, это не пропасть. Это океан. Бездушный океан, в котором нет и шанса на спасение каким-то двум людишкам Тем более, если они не могут спастись с собственного корабля, который терпит крушение. Это Великое Кораблекрушение в его жизни, какое он помнит. А у него есть с чем сравнивать. Если раньше они пытались балансировать на горящей балке, то теперь эта балка сломалась ровно посередине, оставив двух стран на разных концах. И остаётся только один вариант. Прыжок в океан. В эту бушующую бездну, где негде будет спрятаться. И этот прыжок равносилен последней целой чашке из твоего сервиза, с свежим чаем, которая стоит на краю стола. Ты будешь думать что это спасёт тебя, но ты просто начнёшь падать всё ниже и ниже, и ты поймёшь все свои ошибки, И - плеск. Звон "Англия, поиграй со мной, пожалуйста"- лукавая, уставшая усмешка и последняя надежда вернуть всё назад. " Я не могу... больше" - изумрудные потухшие глаза, которые вряд ли загорятся ещё раз. Последний рейс катера. Последний глоток свежего воздуха сделанный Англией, на территории Франции. -Артур? - слишком безнадёжно, слишком горестно сказано, чтобы реагировать. - Да? - безэмоционально, абсолютно бездушно. - Мы ведь всё ещё можем понять друг друга, не так ли? - грусть, грусть от которой сердце разрывается на части. Ответа не последовало. Он молча сел на катер и дальше, дальше от её надоевших духов, от пропитанного чаем ковра, от неё самой, единственной, кто его понимала без слов. И она ушла с этого берега вглубь, вглубь материка, чтобы сердце не ныло от того, что она потеряла человека, который знал её как облупленную и понимал её без слов. Ведь под водой не нужны слова, а лёгким больше не нужен этот кислород, который раньше был так необходим. Так они и падают вниз, ко дну, без возможности подняться, по разные концы сгоревшего корабля, без возможности помочь друг другу, потому что уже не могут понять что-либо только через взгляд.