Фрустрация.

-Я ненавижу тебя! Ненавижу! -визжит прямо с порога, тыкая в меня указательным пальцем как только я открываю входную дверь. В такие моменты она напоминает мне бешеную лису, настолько хочется её пристрелить. Пены у рта только не достаёт, для полноты картины. А так все признаки бешенства и безумия на лицо. Хватаю её за запястья, прижимаю спиной к стене, когда она замахивается руками для удара. Смотрю ей в её мерзкое, до тошноты знакомое лицо. Пульсирующие зрачки, широко раскрытые глаза, судорожно хватающие воздух сухие, потрескавшиеся губы и этот отвратительный, сжигающий слизистую носа запах спирта, пропиташий всё вокруг. — Ты пьяна, — озвучиваю свои мысли вслух. Она не отвечает, лишь мерзко скулит, как будто побитый палкой злым хозяином нашкодивший пёс. Выбешивает. Встряхиваю и впечатываю её в стену под её истошные вопли. С полки что-то упало, громко шлёпнувшись об пол. Видать хорошо приложил.  — Подонок! Убери свои грязные руки, ублюдок! Ненавижу.! — Замолчи… — Ненавижу тебя, урод! -ЗАТКНИСЬ! Бью кулаком по стене примерно в пяти сантиметрах от её левого уха и отодвигаюсь. Хоть бы её оглушило. Сразу замолкает и медленно сползает по стене, закрыв лицо ладонями. Вытягивает свои ноги в порваных на лодыжке капронках. Худое тело в красном, ненавистном мне платье трясётся от беззвучного плача. Вот только истерики мне и не хватало. — Эй, — легонько похлопываю её по коленке. Никакой реакции. Всё так же ладони на лице, так же тело дрожит как в припадке, всё те же дырки на колготках. Слышу её тихие всхлипы. Наверное всё-таки немного переборщил. Пытаюсь аккуратно поднять с пола эту истеричку, пока она не начала пытаться расцарапать мне лицо. С первого раза не удаётся, её тело никак не хочет хоть чем-то мне помочь, хотя бы элементарно свою жопу поднять. С трудом, но получается взять это всхлипывающее существо на руки. Ладони всё так же на лице. Чтож, тем лучше, не увижу её зарёваную морду. Несу её тушу через коридор в ванную. Маленькая дрянь, похныкивающая при каждом моём шаге. Сколько нервов ты измотала мне за эти пять лет? Сколько мозга проела своею ненавистью, такой же сильной как и моя. Вот она, взаимность. Наконец-то дверь ванны. Пытаюсь открыть одной рукой, покуда вторая пытается удержать мерзость в красном платье, которая ещё немного-и растечётся как желе. Удаётся не с первого раза. Круглая ручка чёрт побери, угадайте, кто выбирал. Точнее выбирала. Наконец-то открыв дверь, вношу свою ношу и аккуратно, (она почему-то вскрикивает, видать белочку увидела) сгружаю её в ванную. Облокачиваюсь на бортики и смотрю на ладони закрывающие лицо. Посмотри на меня. -Алекс, -тихо произношу. Не надо её провоцировать, эту худую, настолько худую истеричку, что если тронешь её, она просто рассыпится. Как труха. -Ты бы знал....., -опа, есть контакт. Она так тихо шипит, что приходится напрягать весь свой слух и концентрировать на ней всё своё внимание. Не хочу это делать, я и так знаю что она скажет. -.....знааааал…как я ненавижу тебя… Поэтому каждый раз напиваешься в хламиду, когда я пропадаю на месяц, неделю, день, сидишь под дверью и ждёшь, когда я приду, чтобы опять и опять повторять лишь одно. Как сильно ты меня ненавидишь. А потом рыдать. Долго долго. И чтобы я всегда присутствовал при этом спектакле. Ты хоть осознаешь, что ты делаешь? Или это уже вошло просто в привычку? Как же бесят эти мысли. Смотрю на неё. Она ёжится, хмурит свои тонкие брови и с недовольной миной оглядываеь всё вокруг, будто ей в оттеле не понравилось обслуживание. Как же бесит! С садистским удовольствием включаю кран с холодной водой. Перевожу в режим душа и направляю на сгорбившуюся, свернувшуюся калачиком фигуру в красном платье. Тут же раздаётся дикий визг, от которого аж уши заложило. Через пару секунд могу разобрать, что вопит этот напильник. -Женя, не надо! Перестань! Прекрати, умоляю! Козёл, прекрати! ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ, УБЛЮДОК! НЕНАВИЖУ! Продолжаю поливать её с ног до головы, будто цветок из лейки. Хотя на него она похожа меньше всего. Если бы она была вообще растением, то определённо «волчьей ягодой». Не поймёшь насколько она ядовита пока не попробуешь. Ещё пару секунд воплей, поворачиваю кран и присев, снова кладу руки на бортики ванной, смотря на неё. Она сидит, согнув колени и обхватив себя руками, дрожит. Её мокрые, цвета соломы пакли разметались по бледному, с впалыми щеками лицу. Порой мне кажется, что она вообще не знает, что такое еда. Провожу пальцами по её оголёной, выпирающей ключице. Она сильно вздрагивает и поднимает на меня свои цвета мокрого асфальта, (божественное сравнение) на котором раздавили голубя (это я про тёмные вкрапинки), глаза с короткими светлыми ресницами. Почему она не красится? Не была бы такой уродиной. Алекс прочла эту мысль в моих глазах. Иначе как ещё объяснить эту пощёчину? Я еле сдержался, чтобы не сомкнуть руки на её тонкой, цыплячьей шее. Она смотрит на меня, как будто я огромная сороконожка, ползущая по её лодыжке и мечтающая заползти ей в рот. Вдруг её рука хватает меня за рубашку и притягивает к себе, заставляя наклониться к убогой. -Ты. Просто. Тварь. -чеканит каждое слово, дрожа как основый лист. По-моему кому-то стало слишком жарко. Надо исправить. -Алекс, ты бы знала, как срать мне на твоё мнение.-спокойно говорю ей в лицо. -А мне на тебя, — и смотрит с вызовом мне в глаза. Провоцирует же, дрянь. Медленно приближаю своё лицо к её лицу. Огромные зрачки, затопившие радужку, прерывистое дыхание, как после соревнований по плаванью. И наверняка её сердце бешено стучит, как у зайца в силках. У меня же пульс не увеличился. Совсем. Ну может лишь чуть-чуть. Касаюсь её кончика носа своим и замираю. Она ждёт. Ждёт когда я сорвусь. Эта пьяная провокаторша, облизывающая свои сухие губы от эмоций, переполняющих её. А я отворачиваюсь, потому что всё не будет как ты хочешь, Алекс. Я не накрою твои губы своими, не проведу языком по кромке твоих зубов, прося разрешение и не буду ласкать твой язык так нежно, как я могу только с тобой, ненавидя и одновременно обожаю этот вкус алкоголя. Я не залезу к тебе в холодную ванну, не проведу по твоему мокрому платью и телу тёплой рукой, давая тебе нежные прикосновения. Не прижму тебя к себе и не замру, носом зарываясь в твои мокрые волосы, даря свои сильные объятия. Не буду целовать твою шею.Ни сегодня, ни завтра, никогда. Прошлого я повторять не буду. Ухожу из ванной, краем уха слышу разочарованный вздох и мои губы растягивает усмешка. Дура. Ты всё ещё на что-то надеешься, каждый раз напиваясь. Не понимаешь, что я не верю твоим криками о ненависти и ими ты не разозлишь меня, заставляя показать свои эмоции. Не понимаешь, что я не верю тебе больше. Что я не доверяю, не буду и просто не могу доверять тебе. Ты сама всё разрушила своим враньём, выстроив между нами стену. Ведь недомолвки это тоже враньё. Ты никогда не рассказывала о себе, но постоянно расспрашивала обо мне. Мелкая гадина. И если бы тогда, в нашем светдом прошлом, я не нанял детектива, хрен бы я узнал что ты наркоманка, колющаяся в вену ноге. Фиг бы я знал что ты стала сиротой в 13-цать и жила с дедушкой. Что ты занимаясь балетом упала со сцены и получила травму ноги, из-за чего немного прихрамываешь. Что носить каблуки для тебя адская боль, но ты всё равно продолжаешь ходить в них. Что когда мы встретились на мосту, в твои и мои 17 лет ты планировала покончить жизнь самоубийством, так как твой дедушка умер. И написала предсмертную записку, которуютный до сих пор хранить вместе с фотографией деда в коробке с чёрными туфлями (я никогда не рылся в твоих вещах ради наших отношкний, но за меня это сделал детектив). И чёрт побери, я бы никогда не узнал, что спала с разными мужчинаминь с огромными связями, ради того, что бы я мог пробиться в жизнь. За это я нненавижу тебя. Я бы простил тебе все, даже убийство моей матери, но только не то, что трахлась с сотнями мужчин, ради того, чтобы я стал зам.дирекора компании. А я как дурак радовался и хвастаться тебе, к акции легко даётся мне повышенте. Это лишь нежно улыбалась мне, внутренний разлагаясь от понимания, как тебе противно от самой себя. Я не прощу, что так поступила. Я не прощу тебе, что ты мне рассказала. Я не прощука, что моя любимая, нежная, чистая девочка, превратилась в грязную, ядовиную и ненавистную мне стерву. Я не простил тебя, а ты не простила меня. За то что я позволил себе не знать ничего о тебе. За то что позволил себе вытирать твои слёзы пальцами не спрашива я хочу причины. Я тоже себе не простил. С этими мыслями я всегда иду спать. На часах 22:00. Всё как всегда. Через пол часа, когда высохнут твои слёзы и волосы, ты вылезешь из ванны, наденешь халат и пойдёшь в нашу спальню. Ляжешь на другой край кровати относительно спящего меня и так и уснёшь. А я проснувшись в час ночи, встану чтобы переодеть тебя и накрыв одеялом поцеловать в лоб, как покойника. Мы любим, но не можем простить. Ненавидим, но не можем уйти. Мы-последнее что у нас осталось в этом мире. Я снова лягу спать прижавшись к твоей спине. Утром я проснусь раньше и уйду, пока ты спишь, на работу. Я не знаю, как мы будем жить дальше. А пока именно так проходят эти сранные полгода.