Отпускаю любя

Раннее утро — самое прекрасное время. Только утром можно наблюдать за дивными причудами природы. Солнце предъявляет свои права на небесный небосвод, и ночь отступает. Появляются первые солнечные лучи, окрашивают небо в бледно розовый-цвет, но кое-где уступают место маленьким звездочкам, которые не желают покидать насиженные места. На небе появляются причудливые облака, спешащие занять свои посты. А может, они просто хотят облететь пол Земли. Легкий ветерок колышет зеленую листву, от которой уже рябит в глазах. Цветы разносят свой аромат на многие мили вокруг. Где-то просыпаются первые птицы и начинают утреннюю перекличку. Но здесь стоит идеальная тишина. Можно сказать, гробовая… По узкой, выложенной галькой дорожке, бодро шагает девушка. Она совершенно не обращает внимания на то, что здесь ей совсем не рады. Тишину разбавляет её мелодичный голос, который поет слишком веселую песню для этих мест. На девушке белое летнее платье, подчеркивающее ее хрупкий силуэт. Длинные темные волосы, украшенные ободком из цветов, большие янтарные глаза и чуть пухлые губки — это все завершает образ незнакомки. Надо сказать, для большинства жителей волшебного Лондона она как раз-таки не является незнакомкой. Она вполне известная личность: героиня Второй Магической Войны, лучшая ученица школы Чародейства и Волшебства Хогвартс за последние пятьдесят лет. Гермиона Джин Грейнджер. И одна немаловажная деталь: вот уже месяц, как без следа исчезнувшая, Гермиона Джин Грейнджер. Под ногами разлетаются упавшие листья, а ветер с каждым разом дует все сильней, желая остановить нежеланного гостя. Но ведьма продолжает петь и упорно игнорирует странности природы. С каждым шагом она становится все ближе, а её песня — все звонче. На лице лукавая улыбка, которая тут же исчезает. Девушка морщит носик. Уж слишком сильный здесь запах ирисов. А она ненавидит эти цветы. И не то, чтобы она была против именно этих цветов, они даже красивые и пахнут приятно, но теперь они вызывают самые горькие воспоминания. По всей Британии сейчас не найти места, где не было бы ирисов. Они страшное напоминание о погибших. Эти цветы запятнались кровью, стали траурными. Волшебница тряхнула головой, прогоняя назойливые мысли и возвращая улыбку на лицо. Вот только та вышла натянутой, показной и лживой, а потом исчезла вовсе. Со своими не радужными мыслями девушка чуть не пропустила развилку. Во всем виноват ветер, который сбил ее с мыслей и хотел отвлечь… Дорожка становится уже, а кустарники, которые росли вдоль всей дороги, теперь царапают нежную кожу, оставляя глубокие раны. Но колдунья молча терпит и идет вперед. Она приходит сюда уже второй раз. В первый она так и не дошла — не вытерпела боль, не была готова к последствиям. Но она стала сильнее. Она справится. Ветер набирает силу. От прежнего теплого и ласкового ветерка не осталось и следа. Теперь был холод, выжигающий все эмоции. Стуча зубами, Гермиона все также идет вперед, даже не думая о том, что есть и другой вариант — уйти. Непонятно откуда взявшийся камень послужил причиной падения волшебницы. Она вульгарно высказывается, всему миру заявляя, что думает обо всем этом. А затем она напрягает слух, услышав бархатный смех. Но он был таким тихим, что становится непонятно: а был ли он на самом деле? Может, ветер? Но девушка абсолютно уверена, что ей не послышалось. Это его смех. Он смеется над ней. Он издевается! Встав, она с бесстрастным выражением смотрит на свои ноги и руки. Грязные, пыльные, в порезах и крови. Даже платье оказалось испорчено. Но ничего, осталось совсем чуть-чуть. Если она дойдет, конечно. Если он позволит… Ветер стал спокойным, кустарники не царапают. Только звук остается непонятным, похожим на хлопки. Хлопки? Девушка оглядывается, ее глаза расширяются от ужаса, и она бежит. Звук становится все громче и страшнее. Это птицы, очень злые птицы! Или злой хозяин, который просто играет с ней… Если бы она его так не любила, если бы не осталось недосказанного — она никогда бы не пришла. И все же, ей не было страшно. Она знала, что успеет, что птицы не настигнут её. Но на самом деле их нет. Это только игра воображения. Страхи, которые сидят у неё внутри, которые оплетают своими сетями раненое сердце. Дорожка резко кончается, и девушка летит вниз. Приземлившись на пятую точку и потирая локоть, она улыбается — он её пустил. Она смогла. Проверив, все ли конечности целы и нет ли серьезных травм, девушка поправляет платье. Еще раньше белый свадебный наряд превратился в грязный и порванный лоскут ткани. Теперь же им только полы мыть. Венок с головы исчез, что расстроило волшебницу еще сильней. Она сама плела. Для него… Даже цветы любимые нашла, а они такие редкие, и их так трудно достать! Аккуратно ступая по мягкой траве, девушка садится на скамейку. Вот только, что говорить, она не знала. Ни одной подходящей мысли нет. Она смотрит в сторону, желая прогнать набежавшие на глаза слезы. Ни за что не будет плакать! Она сильная. Она выше этого.  — Привет… — Гермиона говорит это тихо, но она знает, он ее прекрасно слышит. А может, она просто чокнутая, и все это ей только кажется. Но приятный ветерок, который теперь ласкает кончики ее пальцев, доказывает совсем обратное. Он рядом, он слышит.  — Рада, что ты наконец-то меня сюда пустил. Даже не верится… — Несколько слезинок скатываются вниз, но их тут же подбирает ветер. Гермиона слышит тихий, едва уловимый ответ: «Просто ты слишком настырная и упрямая». Она звонко смеется. Но смех получается горьким, неправильным. Это смех человека, который страдает. Плотно сжав губы, чтобы не закричать от боли, волшебница чувствует, как воздух искрится от магии. Она ничего не видит, но постепенно воздух обретает очертания мужчины. С каждой секундой он становится плотнее. Перед Гермионой появляется любимый. Любимый! С облегченным вздохом девушка падает в раскрытые стальные объятия мужчины. Она долго щупает, гладит, целует и не верит, что это не сон. Слишком хороший сон, со счастливым концом. А у Гермионы совсем не так, значит…  — Что ты пообещал взамен? — Спросила с придыханием и замерла, ожидая ответа, как приговора. Слишком дорогой подарок для нее. Даже сердце на секунду успокаивается, боясь ответа…  — Я уйду. Навсегда. — Спокойный ответ и еще более крепкие объятия. Она утыкается ему в грудь. Этого она и боялась. Но рано или поздно надо отпускать, да? Мы не можем держать любимых вечно, цепляясь за призрачную надежду, что все изменится и закончится. Слез у неё не было — не разумно тратить это время на рыдания, оплакать можно и после.  — Значит, у нас есть только сейчас…  — Да. Девушка хорошо понимает, что больше никогда его не увидит, не обнимет, не поцелует. Она бы пошла за ним, не думая, но есть причины остаться. Она должна жить дальше. О чем надо говорить в такие моменты? О том, как сильно любишь? О том, что он самый дорогой человек? Что когда его не станет, жизнь потеряет смысл? Что тебе без него не хочется есть, спать, жить? Или что каждая мысль рвется, как безумный птенец, к одному единственному… Мертвому.  — Ничего не говори, я знаю. Я чувствую. — Мужчина целует волшебницу в висок. Гермиона змеёй выворачивается в его руках, обхватывая холодное лицо горячими руками.  — Я должна и скажу! — Мужчина расплывается в шикарной улыбке, — Со дня своей первой встречи…  — Только не говори, что любила уже тогда. Ты была совсем юна! — Мужчина хохочет, когда девушка щелкает его по носу, — Все, молчу-молчу!  — Так вот, со дня нашей первой встречи у меня складывалось мнение о тебе, причем не всегда хорошее, — Разгладив складку на лбу мужчины, она продолжает, — Просто дослушай, пожалуйста. Ты был грубым деспотичным тираном. Но при этом я знала, что в глубине души ты очень одинок. Знала, что у тебя доброе сердце… Молчи! — Положив пальчики на его губы, девушка тоже хмурится, — К тебе нельзя было подобрать ключик, потому что замок был испорчен уже давно. И чтобы его снять, пришлось бы ломать тебя изнутри. Я не могла быть тебе другом, не могла любить, даже защитить тебя не могла. Все мои силы уходили на поддержку Гарри, заботу о Гарри и помощь Гарри. Да, я защищала тебя, доверяла тебе, но не любила… Когда я забрала твой дневник, когда прочитала его… — Волшебница вспоминает прошлое, которое принесло ей столько боли, закрыв глаза, полностью окунаясь в свои эмоции, — Только тогда я полностью оценила твой ум, твой труд и поняла — ты никогда не был настоящим Пожирателем Смерти. И причина была вовсе не в тебе, она была в Лили. Из-за того, что она сделала с твоим сердцем, в котором образовалась огромная дыра… Ты хотел уйти от боли, и ушел, дав место темной магии. Ты старался заполнить эту дыру хоть чем-то. Я уверена, что ты не понимал тогда масштаба всей трагедии. И знаешь, я ненавижу её! Ненавижу! Она сломала тебя, не дав мне даже малейшего шанса!  — Гермиона…  — Молчи! Я каждый вечер засыпала в обнимку с твоими записями, любовалась ровным почерком и на сто процентов была уверена, что перо ты держишь, наклонив вправо. И чем больше я думала о тебе, тем сильнее влюблялась. И еще больше злилась. Когда вы нас нашли, когда ты…  — Гермиона, не вспоминай это! Все закончилось, ты жива! — Мужчина обнимает девушку и качает, как ребенка. Сколько горя принесла война, сколько невинных жизней было уничтожено. А виноват только один человек — он сам.  — Я помню все до мельчайших подробностей. И наверное, я сошла с ума, потому что я вспоминаю это с улыбкой. Потому что уже тогда я любила тебя! — Мужчина напрягся. Что за чертовщину она говорит? — Я помню, как Беллатриса тащила меня в комнату. Помню твое лицо. Ты тогда был просто в ужасе, — Девушка смеется, — Был растерян, хотел помочь, но не знал как. А потом… потом ты меня насиловал. — На скулах мужчины отчетливо выступили желваки, его тело замерло и напряглось. А девушка продолжала, — Успокойся, Северус. Все хорошо. Я даже рада, что это был именно ты.  — Чему ты рада, Гермиона? Чему?! — Он трясет ее за плечи, пытаясь достучаться до глупой девчонки. Правильно, за всеми этими заботами она так и не узнала, какого это быть ребенком. А теперь бредит и сошла с ума!  — Тому, что я не последую за тобой не потому, что не люблю. У нас… У меня будет малыш. Твой маленький малыш. Глаза девушки в этот момент лучатся счастьем и надеждой. Впервые мужчина жалеет, что умер. Его ребенок… От нее, от Гермионы — маленькой девочки, которая безответно любит его — Северуса Снейпа. Он переводит взгляд на живот, который еще совсем плоский, но где уже теплится жизнь. Он не может остаться. Он не может увидеть рождение своего ребенка, не может увидеть первую улыбку, не может услышать первое слово… Сколько еще этих «не»… Гермиона молчит, он тоже. А что он может сказать? Она умна, должна понимать, что он её не любит. В его жизни всегда была только Лили Эванс, всегда только она. Мужчина злится. Она давно мертва, он тоже мертв. И все равно он любит только ее, желает только её. Права Гермиона, что так сильно ненавидит. Гермиона отшатывается, прочитав все по его глазам. Нет, не уходи! Это ведь наш последний раз!  — Не уходи. — Мужчина тянет руку и ждет, а сердце теперь сжимается от новой боли. Бедная девочка, как же она его любит! И это после всего, что он с ней сделал: после всех глупых, сказанных ей слов, даже после того, как на глазах Пожирателей по приказу Темного Лорда он ее бил и насиловал. Удивительно, как она может теперь иметь ребенка.  — И не собиралась. — Гермиона снова устраивается у него на коленях, вырывая у мужчины облегченный вздох. Она хмыкает. Иногда он такой глупый. Но в голове до сих пор его глаза полные боли. Уж она знает, какого это — любить мертвого. Какого любить, когда не любят тебя. Ненавижу тебя, Эванс! Ты забрала не только счастливое детство у Гарри, ты забрала и моего мужчину!  — Поцелуешь меня? В последний раз? — Волшебница поворачивается и выжидательно смотрит на мужчину. Он не удивлен ее просьбой и пытается дать ей почувствовать, хоть на мгновение, что она любима им. У него мягкие, холодные губы. Но зато какой обжигающий поцелуй. Мужчина исчезает, растворяется, будто его и не было вовсе. Лишь порозовевшая волшебница, которая сидит на могиле мужчины и держит возле губ руку, а затем горько смеётся. По щекам бегут слезы, а ладонь трогает холодную плиту. И только ветер в последний раз шепчет: «Береги себя. Я всегда рядом.» Надпись на могиле: Северус Тобиас Снейп. 9 января 1960- 2 мая 1998 года.  — Мама, мамочка! — Крик ребенка раздается совсем неожиданно для задумавшейся волшебницы. Она вздрагивает и оборачивается. Черноволосая девчушка смеётся и бежит к матери, которая подхватывает ее на руки. — Мамочка, смотри какая птичка! — Девочка протягивает ворону, совсем недавно еще живую. Она не пережила встречу с активной девочкой.  — Северина, — Строго произносит Гермиона, зажмуриваясь от солнца, — Зачем?  — Это подарок от папочки, — Сердце волшебницы забилось быстрее, — Он сказал мне, что любит меня. — Девочка хмурится, но не выпускает ворону из своих цепких рук.  — Конечно любит, золотко! — Гермиона обнимает ребенка, пытаясь скрыть застывшие слезы.  — А еще он говорит, — Девочка замирает, будто прислушиваясь, — Уже тогда… Уже тогда он любил тебя!