«Мне тебя не хватало…»
Андрей произносит эту фразу в своей голове во множестве вариаций и с разным смысловым ударением. Прикрывает глаза, пытаясь представить себе Диму, сидящего в какой-то кафешке на заправке и выписывающего эти слова. Растрепанного, с мешками под глазами от недосыпа и пьющий какие-нибудь энергетики, чтобы хоть как-то привести себя в чувство. Заспанный, он наверняка бы пытался неловко заигрывать с официанткой, на что она лишь бы снисходительно хмыкнула. В голове Майора Браташеву все так же 15. Изменился ли он за эти годы? Нет, не так. Очень сильно ли он изменился? Возможно подрос, стал шире в плечах и сменил энергетики на дешёвое Американо. Но все так ли он подпевает попсовым песням из радиоприёмника? Начал ли курить? Сменил ли своё видение под тезисом сериала «Секретные Материалы»: «I WANT TO BELIEVE»? Узнал бы его Андрей, если нелегкая судьба занесла бы его в те края, что ныне зовёт Дима своим «домом»? Проскользая в полной тьме, зацепился бы его взгляд за знакомый прищур синих глаз? Смогло бы это случится или же в просто в 4 года стёрла всю детскую невинность в его повадках? Андрей резко открыл глаза, проведя рукой по коротко отстриженным волосам. Следующая строчка открытки заставила его невольно усмехнутся.«В первое время, я даже не мог принять какие-либо решения. Честно, я даже не мог выбрать соус к картошке! Черт, из нас двоих ты был альфачом, который принимал лишь верные решения и никогда не терял голову.»
Это было не так. Ну, по-крайней мере Майор так думал. Парень был жутко застенчивым типом, который мог постоять за себя и его друга только в крайне опасных случаях. Да, и вообще у него слишком был завышен инстинкт старшего брата, когда Диме приходилось чем-то помогать. Но так, как желание у Браташева найти приключение с летальным исходом росло в геометрической прогрессии день ото дня, то взять роль на себя мамочки-панекёрши пришлось Андрею. Ведь больше было некому. Но Майор это понимает лишь сейчас. Тогда все было по иному и будь картинка видна ему полностью, то данных событий можно было бы и избежать. Они сидели на обшарпанной скамейке в маленьком дворике. Им не больше десяти и у Димы коленка разбита в кровь. Андрей, с видом бывалого хирурга и с выкраденным из маминой аптечки антисептиком в руках, щедро лил перекись на рану и причитал: — Ладно, я могу ещё понять, что ты расшиб коленку, когда бежал. — проговаривал Майор, приложив подорожник к ссадине — Но что я должен сказать на то, что ты бежал от бульдога, которого сам же раззадорил? Зачем ты это вообще сделал?! — Хотел посмотреть на сколько хватит его терпения. — развёл руки в стороны Браташев. Андрей хмыкнул. Андрей хмыкает от нахлынувших воспоминаний и возвращается вновь к прочтению с некой нежностью на сердце от ностальгических моментов.«Я думал, что это из-за возраста. Но теперь я понимаю, что эти два года не давали мне никакой форы. В свои семнадцать ты был серьезнее меня в мои девятнадцать. Я бы мог назвать это странным, но вообще-то все просто. Хоть ты и мудак, но ты приглядывал за мной. Я заставил тебя быть серьёзным и мне жаль за это. Но только за это. Я все ещё держу на тебя обиду, хотя и не так сильно, хренов демо версник хача.»
Брюнет хмурится и уголки его губ дёргаются в неловкой улыбке. Да, у Майора была хоть и не очень смуглая кожа, но на фоне вечно бледного Браташева он выглядел весьма загорелым, словно только только приехал откуда-то с юга. Дима любил его поддразнивать, но и Андрей пытался ему не уступать. — На твоём фоне, мистер мулат, я выгляжу, как Белоснежка из сказки про семи гномов. — Знаешь, это выглядит, как оправдание своей гейской натуры, а не Попытка задеть мою душонку. — Слишком много шуток про геев. Ты готовишь меня к своему каминг-ауту? — Иди в жопу. — Я приму тебя любым, дружище. — Бля, Дим. — Я серьёзно. Ты заметил, что Артём на тебя заглядывается? — О, Боже. Прекрати, пожалуйста. Во-первых, он косоглазый, а во-вторых, иди нафиг. — Воу, я просто хочу, чтобы ты не помер в одиночку и чтобы сорок кошек не обгладывали твои косточки, после кончины! Это называется забота, неблагодарный! Пытался. Потому что переязвить этого выскочку было сложновато. Если вообще возможно.«Ты был нужен мне.»
Улыбка спадает с лица. Сердце отдаёт три удара и затихает. Я не хотел этого.«Я так долго бегу, что уже забыл от чего именно. Ты должен был быть рядом со мной. Почему ты оберегал меня по пустякам, но на самое страшное закрывал глаза?»
Прости.«Почему, Андрей? Почему?»
простипростипростипрости«Ты же так внимателен к деталям. Я был тогда лишь подростком. Я не мог рассказать.»
Синяк на локте не от падения с ветки. Шишка не от неудачного трюка. Разбитая губа не от задиры-одноклассника. Да, та же ссадина на коленке была наверняка получена не от собаки. Все становится яснее с возрастом. С высоты своих небольших лет он наконец-то увидел картину полностью.«Проглядел, не так ли?»
Цензура закрывает все одним большим черным квадратом в голове Андрея. Он не хочет думать о том вечере, когда Дима позвал его с собой. — Пожалуйста. — губа дрожала и посинела от холода. Дима кутался в свою толстовку, смотря своим ошарашенным взглядом прямо на Андрея. Майор вывешивался наполовину из окна первого этажа, щёлкая колесиком зажигалки. На улице был май, но жутко моросило и холод пробирался прямо до костей. Андрею жутко паршиво на душе. Он краем уха слушал доводы и просьбы Димы, смотря на него, словно на безумца. — Иди домой, Браташев. — У меня больше нет дома. — Ну, тогда иди к родителям. Отоспись и приходи. Все. Я пошел. — Андрей, я серьёзно! — Мне все равно. Пока. Когда он закрывал окно, он не видел, как расширялись глаза мальчишки. Не видел, как обрывалось что-то в его душе. Не видел, как тот пошёл в сторону вокзала, а не к себе. Что-то сломалось в нем. Случилось то, о чем Андрею не хочется думать. Когда ты постоянно бьешь собаку, будешь ли ты удивляться, что она убежала? Андрей думает, что этого можно было бы избежать. Он мог бы пустить Диму к себе переночевать. А может вообще забрать мальчишку до окончания девятого класса и подтягивал бы его знания за лето, что бы тот смог поступить в какой-нибудь заурядный колледж с общежитием на бюджет. Браташев бы уехал из ненавистного дома и зажил бы нормально. И Майор бы не трясся каждый день в ожидании своеобразных писем от своего друга. Он бы не терял голову от страха, что Диму где-нибудь подстрелили/отравили/обокрали/избили и он лежит в закоулке между жизнью и смертью, проклиная Андрея за его беспомощность. Потому что только Майор виновен во всем этом. Закуривая сигарету (хотя не курил наверное с того самого вечера), Майор нервно стряхивает пепел прямо на пол. Он был не в силах продолжить чтение.«С моей стороны будет по детски винить во всем тебя, но черт побери! Ты не можешь отрицать, что это не так, не правда ли? Будь проклят этот юношеский максимализм, но некая часть меня все же жалеет, что я уехал. Нет, мой отчим и мать были полными скотами и по ним будет скучать только отбитый псих, но мне недостаёт наших посиделок. Правда. Первое время мне было жутко одиноко, но недавно я встретил парочку хороших ребят. P. S. Майор, ты знал, что нам бессовестно врали? Медный всадник на самом деле сделан из бронзы.»
Майору показалось или... Он сказал, где он сейчас. Такого никогда не было. Вообще никогда. Пару строчек и то, чтобы брюнет знал, что Дима жив и здоров. Андрей переводит взгляд на адресат и… Замирает. Обратный адрес. Даже метро указал. Неужели Браташев хочет, чтобы он приехал? Брюнет борется с желанием сейчас же поехать в аэропорт и купить билеты до Санкт-Петербурга. — Ты куда? — растеряно спрашивает Мама Андрея, заметив, что её сын впопыхах одевается в коридоре. — Нет времени объяснять! — бросает он и ныряет через дверной проем в подъезд. Он подбегает к почтовому отделению и покупает самую дешёвую открытку с карикатурным жирным котом на ней. Пишет короткое «over» на всю длину поля и опускает в ящик по новому питерскому адресу. За эти четыре года Майор научился тому, чему вряд ли научится Дима. Он научился отпускать через силу.