Загадай желание

Воздух был буквально пропитан запахом морской соли, - казалось, вытащи наружу кончик языка, - и на нем останется горьковато-соленый привкус моря. Брызги от некоторых чересчур сильных волн порой прилетали в лицо, оседая на нем влажной пылью, что почти моментально испарялась. Зоро довольно зажмурился, подставляя лицо под лучи щедро палящего солнца, и даже сквозь закрытые веки видел контур огненного шара. Ветер дул прерывисто, принося с собой вместо нужной прохлады лишь потоки горячего воздуха, - по словам Нами, на пути со дня на день должен был появиться летний остров. Лично мечник считал, что остров будет не летним, а пустынным, - если такие вообще есть, - без единого зеленого кустика, с бесконечными песчаными барханами, уходящими далеко вперед, - настолько было жарко. Ророноа открыл глаза и посмотрел на горизонт. Бледно-голубое небо без единого облачка слишком уж резко контрастировало с насыщенным цветом океана. Скучно. Зоро глубоко вздохнул и медленно выдохнул, оперевшись широкими ладонями о борт корабля, чувствуя под пальцами гладко отшлифованное дерево. – На-ами-сан! Робин-тян! Богини мои непревзойденные, позвольте мне, вашему скромному рабу, угостить вас охлаждающими напитками, что я приготовил по специальному рецепту из самых лучших и свежих фруктов! Зоро поморщился и скрипнул зубами. По телу пробежало стадо неприятных мурашек. Этот бровастый придурок никогда не перестанет его раздражать. От одного его заискивающего голоса скулы сводит похлеще, чем от лимона. Какой нормальный мужик будет так перед бабами стелиться, словно тряпка? Нет, Зоро его конечно уважает, и как накама, и как человека, но есть в этом недоделанном ловеласе что-то, отчего лишний раз с ним пересекаться не хочется. Эро-кок просто раздражает – своим голосом, привычками, повадками, манерой одеваться и разговаривать, - просто выводит из себя. И ничего нельзя с этим поделать. Слишком уж они разные, - суетливый эмоциональный блондин просто бесит своим мельтешением спокойного сдержанного мечника. Сзади послышались сухие благодарности от представительниц прекрасного пола и довольное щебетание кока. Мечник передернул плечами и тяжелой поступью направился в сторону кают, - неплохо было бы сейчас вздремнуть часик-другой, а то от Санджиной трескотни уже голова разболелась. – Эй, Маримо, куда это ты собрался? – окликнул мечника блондин, сердито хмуря светлые брови, – эй, тупая башка, я с тобой разговариваю! – Тебя не касается, - буркнул зеленоволосый, даже не посмотрев на собеседника. – Чертов газон, ты, что, опять спать собрался? – пропыхтел Санджи, злобно сузив глаза, – через полчаса обед, я тебя будить не собираюсь, так и знай! – Больно надо, – огрызнулся Зоро, чувствуя, как закипает от раздражения кровь в венах. Вот чего этот бестолковый Завиток к нему прицепился? Мечник лишь прибавил шагу, и уже через секунду скрылся в дверном проеме, соединяющем верхнюю палубу с нижней. – Неблагодарная сволочь, - выплюнул кок, проводив накама злобным взглядом, неосознанно прокусив при этом фильтр сигареты насквозь. Очередной поток сухого воздуха растрепал светлые пряди на затылке, пытаясь испортить идеально уложенную прическу. Сверху, из вороньего гнезда послышалось какое-то копошение, после чего оттуда выглянул капитан. – Санджи, – Луффи держал руку на затылке, - то ли придерживая любимую шляпу, то ли просто по привычке, – а если Зоро проспит обед, можно мне будет съесть его порцию? – Не можно, а нужно, – гаденько хмыкнул блондин, возвращаясь на камбуз под радостные вопли капитана. *** На обеде мечник так и не появился. Санджи с силой стучал ложкой по тарелке, накладывая Луффи «дополнительную» обещанную порцию. Он нарочно заставил капитана съесть все до последней крошки, разрешив ему даже вылизать кастрюлю, за что в обычное время Мугивара получал пяткой по макушке за столь некультурную выходку. Ророноа проспал и ужин, чем окончательно выбесил кока. Дело было даже не в том, что такого рода выходками Голова-трава показывал свое неуважение к Санджи, - к подобному роду свинству со стороны мечника блондин уже привык: не первый день вместе плавают. Больше раздражало то, что этот мохоголовый делает все так, как вздумается именно ему. – Ведь выспится и припрется, – бубнил Санджи, методично намыливая грязные тарелки, – и потребует жрать. И бухла в придачу. А я, значит должен сидеть и караулить, когда Его Величество соизволит проголодаться? Хотя, стоило признаться, Санджи и рад бы был не видеть этого представителя флоры как можно дольше. Наглого, эгоистичного и ленивого придурка, с корнями вместо мозгов. А как непочтительно этот Маримо общается с прекрасными дамами! Не будь они накама, Санджи лично давным-давно сломал бы этому кретину челюсть. Кок не мог объяснить, откуда между ним и Зоро взялась эта жгучая неприязнь, но факт оставался фактом: если бы не Луффи, то этих двоих ничто бы не смогло удержать вместе. И Санджи ни на секунду не сомневался, что Ророноа считает точно также. Поток его мыслей прервал тихо щелкнувший дверной звонок, сообщающий о том, что в обитель кока пожаловали гости. – Осталось что-нибудь пожрать? – с хрипотцой в голосе после долгого сна поинтересовался вошедший, бессовестно заглядывая в холодильник и выуживая из его недр первую попавшуюся кастрюлю. – Приперся, – глухо отозвался Санджи вместо ответа, хмуро проследив, как мечник, приоткрыл алюминиевую крышечку и недоверчиво принюхался к содержимому посуды, – это сырое мясо, поставь, где взял. – Нахрена ты кладешь сырое мясо в кастрюлю, тупой эро-кок? – Оно там маринуется, тупица! – Ладно, – лениво отозвался Зоро, послушно ставя посуду на место. Он прекрасно выспался, и ругаться с дурацкой Завитушкой в его планы сейчас не входило, – а пожрать-то что-нибудь осталось? Санджи задумчиво пожевал кончик сигареты и ополоснул руки, смывая скользкую пену, после чего закрыл кран. Мокрыми пальцами выкинул истлевший бычок в урну и достал новую сигарету. В голове у него боролось две достаточно противоречивые мысли. Первой была идея выкинуть наглого Маримо с камбуза с пустым желудком, чтобы в следующий раз приходил есть вместе со всеми. С другой стороны кок не мог наступить на глотку своим принципам и оставить накама голодным. Пообещав самому себе, что в последний раз он делает поблажку этому идиоту, Санджи все же решился выдать мечнику остатки ужина. Не пропадать же еде впустую, в конце концов… – А сакэ? – Обойдешься. *** Ночь, как и день, выдалась безоблачной, отчего небосвод просто пестрил изобилием звезд. Разные, - большие и маленькие, холодно-голубые и тепло-желтые, - все они бесчисленным количеством рассыпались по темному покрывалу небосвода, радостно поблескивая, и отражаясь размытыми пятнышками в море. Санджи потеплее укутался в плед и поставил рядом уже пустую, но все еще теплую, чашку из-под чая. Несмотря на жаркий день, ночью было довольно-таки прохладно. Сегодня была его очередь дежурить в ночь, но теплому Вороньему Гнезду блондин предпочел прохладную палубу, расположившись прямо на газоне, возле деревьев Нами-сан. К тому же в Вороньем Гнезде сейчас наверняка спал Маримоголовый. Не самое приятное соседство. Запрокинув голову блондин любовался открывшимся ему видом. Санджи любил звезды. Любил наблюдать за их загадочным мерцанием, перебирая в голове названия всех известных ему созвездий и соответствующие им легенды. Любил смотреть, как падает какая-нибудь звезда и при этом всегда обязательно загадывал желание, - смешно зажмурившись и стараясь проговорить слова как можно скорей, - чтобы успеть, пока мигающая блестка окончательно не скроется из виду. И искренне верил в то, что загаданное обязательно сбудется. – Ах, вот бы прекрасные Нами-сан и Робин-тян взглянули на всю эту красоту, – томно протянул блондин, мечтательно улыбаясь, – тогда бы милые дамы открыли для меня свои сердца и посвятили во все женские секреты, – Санджи пошло захихикал и покраснел. В ту же секунду одна из особо крупных звезд озорно подмигнула коку и стремительно сорвалась вниз, как будто ей не терпелось исполнить его желание. Блондин успел только удивленно приподнять брови, и счастливо улыбнуться, - если это его желание сбудется, то он станет самым счастливым человеком на свете! Оставшуюся часть ночи Санджи провел в наипрекраснейшем расположении духа, и уснул, только когда первые предрассветные лучи солнца робко коснулись горизонта. Не мог же он предполагать, что небо по-своему растолкует его невинное желание.