Загадай желание

Санджи не спалось. За окном мерно плескался океан, ласково облизывая бока корабля. Тускло поблескивала скудная россыпь звезд на чернильно-черном небе. Сбоку, в позе морской звезды, довольно сопел Маримо, разметав по кровати свои конечности. Девушка была бы и рада быть убаюканной легким покачиванием каюты и горячим, размеренным дыханием мужа, как и всегда, но в блондинистой голове вихрем кружилось слишком много мыслей. Как это обычно бывает во время бессонницы, кок думала обо всем сразу и ни о чем одновременно. Мысли легким налетом обегали сознание, наслаивались одна на другую, не позволяя Санджи уцепиться за что-то конкретное. Сначала она думала о событиях сегодняшнего дня, когда Чоппер провел очередную серию стыдных процедур, так ненавистных Санджи, потом измерил ей давление, взвесил и послушал сердцебиение ребенка, радостно заявив напоследок, что меньше чем через две недели пора будет рожать. Было страшно, радостно и немного противно одновременно. Страшно от неизвестности, радостно от того, что больше не придется быть беременной и противно от самого процесса родов. Спасибо, Чоппер, просветил, называется. Порой о некоторых вещах стоит умалчивать. Особенно, если твой собеседник – беременная нервная особа, которая когда-то была мужиком. Последующие минут десять блондинка посвятила размышлениям о том, что Маримо до сих пор не в курсе этой «радостной» новости, о том, что станет отцом раньше, чем они причалят к следующему острову и стоит ли ему вообще об этом говорить. Думала она и о том, что как же будет хорошо после родов вновь принимать участие в стычках Мугивар с Морским Дозором и остальными врагами, вместо того, чтобы тихо отсиживаться в их с Маримо каюте. Конечно, сразу в драку ее никто не пустит, но как же будет хорошо потом, наконец, размять свои конечности и лично помочь накама одержать победу, а не изображать из себя бесконечно ценный груз, который нужно только защищать и прятать от любопытных глаз. О том, что ее также могут продолжать прятать вместе с новорожденным младенцем, девушка предпочла не думать. После этого в голове снова начал крутиться Чоппер, говорящий о том, что плод уже перевернулся головой вниз. Санджи муторно подумала, что ребенка наверняка укачивает, когда она ходит, потом подумала, что думает о какой-то ерунде и снова стала думать о том, что скоро рожать. Это вновь навело на мысли об олененке, который говорил, что малыш часто толкается от того, что в животике стало тесно. Со временем Чоппер в голове Санджи начал множиться, не переставая говорить что-то умное, звук его голоса сливался в одно монотонное эхо. Затем множество заумных оленят начали говорить и при этом жонглировать пушистыми ярко-зелеными маримо. Потом ко всему этому присоединились танцующие книги, то и дело мелькающие картинками с беременными женщинами, и когда уже блондинка начала окончательно проваливаться в сон, все резко оборвалось. Первое мгновение девушка даже не поняла, что ее разбудило. Затем ужасная тянуще-режущая боль в ноге усилилась, и кок порывисто привстала на кровати, сделав тем самым только хуже. Чудовищной силы судорога в ноге повторилась, и Санджи, болезненно зашипев, принялась мягко растирать свою икру. Зоро проснулся из-за довольно-таки активного ерзания на противоположном конце кровати. Сначала его сонный мозг выдал ему вялую информацию о том, что коку опять приспичило в туалет, так как в последние месяцы этот ритуал совершался каждые два часа независимо от времени суток. Но копошение усилилось, Завитушка никуда вставать явно не собиралась, и до чуткого слуха старпома донесся еле слышный болезненный стон. Мечник разлепил глаза, приподнимаясь на локте. – Что случилось? – хрипло спросил он, скользя взглядом по скорчившейся фигуре девушки, что пыталась массировать себе правую ногу ниже колена, и примерно догадываясь, в чем, собственно, дело. Санджи посмотрела на старпома, смаргивая с ресниц капельки невольно навернувшихся слезинок. Из-за огромного живота она не могла толком дотянуться до ноги, поэтому боль все не стихала. – Судорога, – коротко пояснила блондинка, вновь болезненно зашипев сквозь зубы, мысленно перебирая все известные ей ругательства. Коротко кивнув, Зоро сполз к низу кровати и, обхватив двумя руками пострадавшую конечность девушки, принялся умело разминать сведенные судорогой мышцы. Сначала блондинка тихо вскрикнула, прикусив ребро ладони, но после немного расслабилась, откидываясь спиной на подушку. – Легче? – спустя некоторое время поинтересовался Ророноа, сквозь зевоту, не отрываясь от своего занятия. – Намного. Ты прям волшебник, – лениво усмехнулась Санджи, сквозь прикрытые ресницы наблюдая за макушкой старпома, что в свете луны казалась не зеленой, а темно-серой. Нога больше не болела, только тяжело гудела, слегка покалывая, но и это было ненадолго. Мечник фыркнул, невольно привлекая к себе внимание. – Никогда бы не подумал, что буду добровольно массировать тебе ноги, Эро-кок, – озвучил он вслух свои мысли. – Ну уж извини, что так вышло, что я ношу твоего ребенка, из-за чего у меня временами сводит ноги, – уязвленно отозвалась девушка, приняв слова мечника себе в упрек, – тебя вообще-то никто об этом не просил, так, что можешь спокойно и дальше продолжать спать, – блондинка попыталась вырвать ногу из несильного захвата. Зоро ей этого не позволил, покрепче ухватившись за тонкую лодыжку и потянув ее на себя. После чего продолжил массаж, который теперь состоял сплошь из аккуратных, но настойчивых поглаживаний. – Наверное, я должен был сказать: никогда бы не подумал, что буду добровольно массировать тебе ноги, и мне самому это будет нравиться, – уточнил он, закидывая стройную ногу себе на плечо и целуя острую коленку. – И чем же тебе это нравится? – раздраженно спросила Санджи, уже более спокойно убирая свою ногу с чужого плеча. Снизу послышалось копошение, после чего Зоро подтянулся и навис сверху, опираясь на вытянутые руки и загораживая собой весь обзор. Глаза у него были сонные, а на щеке отпечаталась складка от подушки, что было удивительно: ведь спит Маримо на спине, как умудрился-то? – Нравится, и все тут. Что за глупые вопросы? – немного хмуро поинтересовался мечник, затем повернул голову в бок и широко зевнул. – Почему это они глупые? Потому что ты не можешь на них ответить? – съехидничала блондинка, прищурившись. – Думай, как хочешь, – парировал старпом. Санджи нахмурилась и отвернула голову вбок. – Ляг уже. Бесишь, – пробурчала она. Зоро послушно покинул личное пространство девушки, ложась на свое место. Повисла долгая пауза, но засыпать мечник явно не спешил. – Чоппер сказал, что осталось около десяти дней, – в конце концов, решила поделиться блондинка своей тайной. – До чего осталось? – не понял мечник. – До родов, – нехотя пояснила кок. – Когда сказал? – мгновенно оживился Ророноа, подскакивая на кровати, – почему так скоро? Я думал, еще недели три! – Ага, если бы это зависело от твоего мнения, то я бы еще лет пять, минимум, так ходил, – раздраженно огрызнулась Санджи, – хватит уже витать в небесах, Маримо, спускайся на землю, – блондинка пару раз щелкнула пальцами перед носом у застывшего мужчины, – Земля вызывает Маримо, прием. Мечник недовольно сморщился и перехватил мельтешившую перед лицом руку. Девушка весело хохотнула. – И ничего я не витаю, – сердито проворчал в ответ старпом, – я вполне отдаю себе отчет о том, что вот-вот стану отцом, – блондинка скептически прищурилась, и Зоро закатил глаза, бросая затею чего-то доказывать бестолковой Завитушке, – спи давай, дурной Эро-кок, – посоветовал Ророноа, и добавил менее внятно, еле сдерживая чудовищной силы зевок, – набирайся сил. Тебе рожать скоро. Санджи обиженно засопела, но спорить не стала. Подумав пару мгновений, подползла поближе к засыпающему мужчине, конфискуя у него подушку и подкладывая под ноющую поясницу. Зоро что-то сонно и сердито проворчал, напоминая безобидного обиженного медвежонка, но сопротивляться не решил. Подумав еще пару секунд, девушка повернулась чуть на бок, закидывая на мужа еще и ногу. Старпом накрыл ее коленку ладонью и окончательно провалился в сон, свободную руку подложив под голову вместо изъятой подушки. Блондинка еще минут десять бездумно вглядывалась в профиль мечника, после чего ее накрыла тяжелая, чуткая полудрема, до утра так и не переросшая в полноценный сон.