Семейные узы

Джон вскрикнул, упав на землю и позволив своему тренировочному мечу выскользнуть из рук. Стоявший подле него Теон Грейджой приставил острие собственного меча к горлу Джона. — Сдавайся, бастард, — с самодовольной усмешкой произнёс он. Джон лишь насупился, краем глаза отмечая, что Робб и Родрик, разговаривающие с остальными, поглядывают в их сторону. — Я сказал «сдавайся», — повторил Теон, прижимая гладкое дерево к шее Джона. — Джон! — звучный голос сира Родрика заставил обоих ребят обратить взор на мастера над оружием. Мужчина скрестил руки на груди и поднял бровь, намекая, что Джону и вправду следовало бы сдаться победителю. Несмотря на то, что Теон был старше на целых пять лет, Джону уступать воспитаннику своего отца хотелось меньше всего на свете. Переведя взгляд серых глаз на Теона, с насмешкой на губах смотрящего на Родрика, и, наконец, решившись, мальчик резко пнул заносчивого Грейджоя под колено и, с силой отшвырнув его меч от своего горла, ударил его по лицу. Не успел Теон опомниться, как Джон уже поднял его меч и сам вскочил на ноги, не оставляя противнику никаких шансов. — Так нечестно! — закричал Теон, поднявшись с земли и с мольбой взирая на сира Родрика. — Он упал и выронил свой меч. Он должен был сдаться! Задумчиво потеребив свои бакенбарды, мужчина посмотрел на мальчиков: — Пусть это послужит тебе уроком, Теон. Ты не должен спускать глаз с противника, даже если он лежит на земле. А тебе, Джон, следует поучиться с достоинством принимать поражение. Во время следующего боя я больше не буду давать вам советы. И да, достаточно на сегодня. Знаком он приказал Роббу унести боевые принадлежности в оружейную. Джон собрался было последовать за своим единокровным братом, но Теон не дал ему уйти, схватив за ворот рубашки. — Ты думаешь, ты победил меня, а, бастард? Да ты не лучше своей шлюхи-матери. Я слышал, она прыгнула с утёса из-за того, что твой недалёкий отец забрал тебя у неё и привёз сюда, испортив жизнь всем! — со злостью прорычал он и отпустил Джона, щёки которого уже пылали от обиды. Не сумев оставить обидчика безнаказанным, Джон со всей силы бросил свой меч в Теона, и, когда старший парень упал, подошёл к нему, снова нанося удар. Теон поднялся на ноги и занёс кулак для ответа, но подошедший к мальчикам Джори Кассель остановил Грейджоя, не давая тому осуществить намеренное. Отбросив в сторону свой тренировочный меч, к ним подошёл сир Родрик. — Отойди от Сноу. Иди прогуляйся. Тебе нужно проветриться, — сказал мужчина Теону, помогая Джону отнести его боевую экипировку в оружейную. — Но вы не слышали… — начал было Джон. — Я всё слышал, мой мальчик. Он не имеет права говорить такое, но он Грейджой. А в тебе течёт кровь твоего отца, и может, ты не носишь его имя и на тебя не возложено таких же надежд, как на других его детей, но твой отец и некоторые из нас ожидают от тебя большего, чем от него, — проговорил Родрик, указывая на Теона. — А теперь иди. Тебе тоже не мешало бы прогуляться и привести свои мысли в порядок перед ужином. Кивнув, Джон молча вышел из оружейной. Пройдя мимо Робба и остальных, что сбежались на крики и пришли посмотреть, что случилось между ним и Теоном, Джон услышал голос Арьи, зовущий его, но продолжил идти в сторону леса. — Неплохое оружие для одиннадцати лет, — подметил Джори, когда Родрик вышел из оружейной. — Ох, сколько же ярости в этих мальчишках, — отстранённо произнёс Родрик, направляясь к лорду Старку, чтобы рассказать тому о произошедшем, пока слухи не усугибили и без того не сладкое положение дел. Тем временем раздражённый произошедшим Сноу сидел в Богороще и смотрел на вырезанный на дереве лик, проклиная богов за то, что они позволили ему родиться бастардом. Нет, на самом деле это было не так уж и плохо, но Джон отдал бы всё, чтобы прочувствовать на себе значение слова «мать». Конечно, Эддард был хорошим отцом, но даже самый лучший в мире отец не сможет избавить от горечи отсутствия матери. Он никогда не ощущал материнских прикосновений, но неимоверно их жаждал. Он молил о них всякий раз, когда смотрел на божественный лик на дереве. Но как бы сильно Джон ни хотел возненавидеть леди Кейтилин, у него не получалось. Ему лишь хотелось, чтобы хотя бы изредка она улыбалась ему той же улыбкой, которой она одаривала своих детей, ему хотелось хоть изредка слышать от неё добрые слова. Что угодно, только не эти взгляды, полные ненависти. — Джон! — услышал он высокий голос шестилетний Арьи, который звучал забавно даже тогда, когда она пыталась сделать его как можно более грустным. — Я звала тебя, а ты не слышал, — произнесла она, пробираясь сквозь деревья и подходя к брату. — Септа Мордейн, Санса и мама такие глупые! Несмотря на переживаемый им внутренний конфликт, рядом с этой девочкой Джон не мог сдержать улыбку. — И почему же они глупые? — встав, мальчик подал ей руку, и они направились в сторону замка. Когда её ладонь выскользнула из руки Джона, она, подняв с земли палку, принялась сбивать сухие листья с деревьев. — Я отрезала волосы кукле Сансы, — сказала Арья и, воинственно вскрикнув, ударила по очередному кусту. — А зачем ты отрезала волосы у куклы сестры? — с любопытством спросил Джон. — Потому что все её куклы одинаковые. Одни принцесски сплошняком. Я решила, что им нужен воин. Девушка, которая умеет сражаться! — выкрикнула она, резко поворачиваясь к Джону и выставляя перед ним свою палку. — Как ты, — усмехнувшись, он потрепал её волосы. Раздражённо хмыкнув, Арья легонько ударила его по ноге своей палкой. — Когда-нибудь я стану рыцарем. Только немного подожди и можешь быть моим оруженосцем. Ни за что на свете не буду леди! — воскликнула девочка, продолжая сшибать на своём пути все кусты без разбора. Вдруг уловив движение, Джон пригляделся и увидел среди деревьев человека в свисающих клочьях одежды с прочным мечом в руке. Мальчик едва ли слышал об одичалых, но в том, что этот человек к ним относится, сомнений не было. Положив руку на плечо Арьи, он постарался как можно незаметнее направиться в сторону замка. Внезапно из кустов выскочил ещё один такой же человек и встал между ними. — Маленький лорд с маленькой леди, мм? — ухмыльнулся он, демонстрируя свои гнилые зубы. — Я не леди! — возразила Арья. Джон лишь шикнул, прося её замолчать. — Из какого вы дома? — незаметно к ним подобрался тот, которого Джон увидел первым. — Мы не принадлежим ни к какому дому. Мы слуги. Слуги Старков, — ответил он в надежде, что это заставит чужаков уйти прочь. Арья посмотрела на него чуть удивлённо, но не сказала ни слова. — Это твоя сестра, мальчик? А она хорошенькая, хоть и совсем крошка, — Джон стиснул челюсть, прижимая Арью к себе. — Через несколько лет с тобой можно будет делать детишек, — произнёс одичалый, опускаясь перед Арьей, на что она, насупившись, ударила палкой по его лицу, и непонятно, хотела она этого или нет, но один из сучков попал мужчине в глаз, заставив того завопить от боли и отступить назад. — Арья, беги домой, — закричал Джон, подталкивая её в сторону замка. В то же мгновение он почувствовал руку одичалого на своём плече. — Вот сучка! — поднимаясь на ноги, взвыл он и принялся тереть слезящийся глаз. Оттолкнув локтем мужчину, держащего его за плечо, Джон почувствовал, как на него напал второй одичалый. Мальчик отпрыгнул назад, и одичалый упал. Не теряя времени, Джон развернулся к нему так быстро, что перед глазами заплясали черные мушки, и принялся впечатывать свой кулак в лицо мужчины. Один раз, второй, третий… Поняв, что противник обездвижен, Джон отполз от него в ту сторону, в которую бежала Арья. Когда что-то пронзило его голень, мальчик, не сумев сдержать крик боли, схватил с земли палку и ударил ей в лицо одичалого, глаз которого повредила его сестра. Вскочив на ноги, Джон побежал, несмотря на почти невыносимую боль в повреждённой ноге. — Пойдём, — сказал он Арье, увидев её, со спутанными волосами и потерянным видом озирающуюся по сторонам. Слёзы стекали по её перепачканным грязью щекам, и Джон, недолго думая, поднял её на руки. — Тебе больно, — произнесла она, лишь крепче цепляясь за его шею. — Всё нормально, — глубоко вдохнув, он побежал в сторону Винтерфелла. Через несколько минут он услышал шаги за своей спиной и побежал быстрее, чувствуя, что его раненая нога уже едва ли не отнимается от пронизывающей её боли. Увидев нескольких стражей Винтерфелла, Джон закричал, надеясь привлечь их внимание. Судя по тому, что они обернулись назад и окликнули других стоящих поодаль мужчин, одичалый всё ещё бежал за ними. Подбегая к стене, Джон оглянулся и, наконец, выдохнул с облегчением, увидев, что стражи поймали мужчину. Почувствовав чужие руки, пытающие забрать Арью, мальчик лишь сильнее прижал её к себе. — Джон, всё в порядке, это я, — сказал Джори, поднимая Арью подмышками. Усадив её на землю, Джори снова вернулся к Джону. — Арья, — прошептал Джон, кивнув в сторону младший сестры, удивлённый тем, что мужчина не проявил должной заботы по отношению к ней. — С ней всё хорошо, пойдём, — произнёс он, уводя мальчика прочь. — Вы даже не посмотрели на неё, — сипло прошептал Джон, чувствуя невыносимую сухость во рту. Каждое движение отдавалось болью во всём теле. Когда ноги Джона начали подкашиваться, подбежавший к ним Родрик подхватил мальчика под локоть. — Всё нормально, осталось совсем чуть-чуть, — ободряюще улыбнулся он, но будто бы наигранный оптимизм в его голосе заставил Джона напрячься. Зайдя в комнату, где находился мейстер Лювин, Родрик аккуратно уложил мальчика на бок. Чуть приподняв голову, Джон увидел, что из терзаемой острой болью ноги торчит рукоятка кинжала, и потянулся было к ней, но мастер над оружием остановил его. В следующую секунду в комнату вошёл его отец. Переведя взгляд со сверкающего металла лезвия на лицо Джона, Эддард подошёл к сыну, который, не в силах больше терпеть эту боль, запрокинул голову назад, позволяя сознанию покинуть его. Последним, что он увидел в водовороте расплывающихся предметов, была промелькнувшая за спиной отца волна рыжих волос. Когда Джон пришёл в себя, он почувствовал такой силы головокружение, какого, пожалуй, не испытывал никогда в жизни. Он открыл глаза, но всё было таким неясным и размытым, что Джон попытался повернуть голову в сторону, чтобы разглядеть, что происходит вокруг него. — Тише, не шевелись, — произнёс кто-то справа от него, и следующим, что почувствовал мальчик, были нежные руки, мягким движением опустившиеся на его плечи. Джон попытался что-нибудь сказать, но во рту было так сухо, что язык отказывался шевелиться, а горло не могло издать ни звука. Руки покинули его плечи, и он почувствовал, как что-то коснулось его губ. Несомненно, это была чаша с водой. Осторожно приподняв голову, он с жадностью принялся пить, но, позволив ему сделать лишь пару глотков, чашу убрали. — Тебе больно? — спросил голос, и Джон мотнул головой. Слабость снова окутала его, и мальчик провалился в сон, лениво вспоминая о том, что всего несколько часов назад он умолял Богов позволить ему почувствовать женскую заботу, даже не подозревая, что сможет получить её так скоро и таким образом. В следующий раз, когда Джон проснулся, первым, что он услышал, был звонкий голос Арьи, сидевшей подле него и что-то увлечённо читавшей. Попытавшись повернуть голову набок, Джон тихо простонал. — Тише, — прошептала она. — Мне осталось всего две странички. — Арья, может, тебе лучше пойти в свою комнату и окончить урок там? — произнёс голос женщины, которая разговаривала с ним ранее. Он не мог понять, кому принадлежит этот голос, но он несомненно был ему знаком. — Но я хочу остаться с Джоном, — возразила она умоляюще. Джон принялся с силой вертеть головой из стороны в сторону, пытаясь прогнать охватывающую его сонливость, но она всё же взяла своё. Всё его тело отдавалось острой болью, когда он проснулся снова. Тихий женский голос напевал незамысловатую мелодию, убаюкивая его и успокаивая, а длинные тонкие пальцы нежно перебирали чёрные кудри, не давая мальчику вновь вернуться в окутавший его ранее кошмар. Чуть приоткрыв глаза, Джон увидел лишь короткие языки пламени поодаль горящего камина, несмотря на который, в комнате было прохладно. — Всё хорошо, они не сделают тебе больно, — прошептала женщина, прикасаясь к его виску невесомым поцелуем и позволив ему увидеть прядь её рыжих волос. Решившись, Джон повернул голову в надежде наконец увидеть её. — Что не так? — в её голосе послышалось волнение, и она сама склонилась к его лицу. Каково же было удивление Джона, когда он понял, что сидящей подле него женщиной оказалась леди Кейтилин. — Что… вы делаете здесь? — поражённо вымолвил мальчик. Её губы тронула печальная улыбка, и она, аккуратно убрав упавшую на его лицо тёмную прядку, вновь нежным движением запустила свои пальцы в непокорную копну его кудрей. — Ты спас Арью, Джон, — тихо произнесла леди Кейтилин. — Спасая её, ты подверг опасности собственную жизнь. А ещё ты сын моего мужа и брат моих детей. Я осознала это только сейчас, и мне стыдно за то, как я раньше смела обращаться с тобой. Джон молчал, не находя нужных слов. Он слышал её тяжёлое дыхание и, казалось, отчётливо ощущал взволнованное биение её сердца. — Я думал, вы ненавидели меня, — робко прошептал он, не веря в происходящее. — Нет, ненависти к тебе у меня не было никогда. Ты лишь живое напоминание неверности моего мужа. Хотя если быть честной, мы с Эддардом почти и не знали друг друга, когда он ушёл. Конечно, мы исполняли свой супружеский долг до этого, но ничего больше. Иногда я думаю, что если бы он умер в том походе, я бы не пролила ни одной слезы о нём. Но сейчас я по-настоящему люблю его, а ты — его часть. И знаешь… Я только сейчас поняла, что ты не виноват в том, что стало причиной твоего рождения. Я очень хочу, чтобы ты принял моё извинение, Джон, — наконец, тихо подытожила она. — Вам не за что извиняться, леди Кейтилин, — промолвил мальчик. — Ты совсем как твой отец, — грустно улыбнулась женщина, беря в руку чашу с водой. — Вот, сделай пару глотков. От бо́льшего тебе может стать хуже. Но если ты сможешь продержаться несколько часов и снова не потерять сознание, я принесу тебе еды. Совершая осторожные глотки, Джон не отрывал взгляд от Кейтилин. Когда она убрала чашу в сторону, он все еще наблюдал за ней. — А я всегда мечтал, чтобы у меня была мама, — тихо произнёс он, видя, как женщина застыла после этих слов. — Знаю, это ужасно, но я радовался, когда Роббу не удавалась стрельба из лука или когда Санса рвала своё платье. Потому что я не мог смотреть, как вы хвалите их и гордитесь ими. Я так хотел, чтобы мной вы тоже гордились. Хотя бы раз, — мальчик замолчал, чувствуя дрожь в собственном голосе и горький ком в горле. Леди Кейтилин снова склонилась над его лицом, аккуратно вытирая выступившие слёзы с серых глаз, и, кажется, впервые глядя на него без примеси ненависти и злости. Увиденное потрясло её: он был не ошибкой или её личным несчастьем, он был просто ребёнком, лишённым материнской ласки. — Сейчас я горжусь тобой больше, чем я когда-либо гордилась своими собственными детьми. Ты спас свою сестру, хотя мог просто убежать. Я невероятно благодарна тебе за это и… я люблю тебя, Джон. Прошептав эти слова, женщина невесомо коснулась губами его лба. Уткнувшись носом в черноволосую макушку, она застыла, едва сдерживая слёзы. Осторожно поднявшись и сев на кровать, Джон благодарно обнял леди Кейтилин, которая тут же принялась нежно оглаживать его содрогающуюся от рыданий спину. Когда Джон успокоился и притих, она улыбнулась ему и, вытерев тыльной стороной ладони собственные слёзы, прошептала: — Теперь всё будет по-другому. Я обещаю тебе. А теперь ложись, пожалуйста, обратно, не то мейстер Лювин поотрывает нам обоим головы. Улыбнувшись, она помогла мальчику улечься, проверила перевязки на его ранах и снова отошла к креслу, в котором провела предыдущие три дня, неотрывно глядя на лежащего без сознания Джона. — Можете вы посидеть здесь, со мной? — робко попросил он, чуть отодвигаясь к краю и освобождая место подле себя. Кейтилин улыбнулась и вернулась к кровати мальчика, вновь опускаясь на неё и обнимая худые плечи. — Ничего не бойся, Джон. Я буду рядом с тобой. Следующие несколько дней леди Старк отходила от постели Джона только для того, чтобы принести ему еды и воды. По своим делам она смела отлучаться лишь в минуты, когда мейстер Лювин приходил, чтобы поменять мальчику повязки. К недовольству септы Мордейн, Арья тоже была частым посетителем. Кейтилин понимала, что для Арьи видеть Джона не менее важно, чем для неё самой, ведь Арья всегда любила мальчика, пожалуй, даже больше, чем своего родного брата Робба. А Кейтилин испытывала к Джону лишь благодарность с примесью вины. Вечером, когда Арья уходила спать, в комнату заходил лорд Эддард, чтобы проведать больного и пожелать им обоим спокойной ночи, а затем шёл в свою спальню, зная, что жена вновь будет сидеть всю ночь подле мальчика. Самому же Джону с каждым днём становилось лучше, хоть слабость и жар всё ещё не отпускали его. Но Джон никогда не оставался один: даже ночью Кейтилин просыпалась через каждые несколько часов и, кладя ладонь на его лоб или грудь, проверяла, не прошёл ли жар. Через две недели после нападения одичалых мейстер Лювин убрал шёлковые нити с почти заживших ран и сказал, что лечение окончено, но строго-настрого наказал повременить и пока не снимать бинты. Пожалуй, Джон никогда в жизни так не радовался возможности встать с постели. Нога и повреждённый бок всё ещё болели, но леди Кейтилин продолжала ухаживать за мальчиком, всюду ходя за ним, поддерживая его и спасая от падений, когда ноги начинали подкашиваться от слабости. Однажды она схватила его за плечи ещё до того, как Джон споткнулся, и он поражённо спросил её, как она узнала, что он может упасть. — Это материнский инстинкт, — тепло улыбнувшись, ответила женщина и, поцеловав мальчика в лоб, продолжила вести его в обеденную комнату.