На крыше

Тэхён сжимает зубы, шумно выдыхает и быстро отворачивается, пытаясь казаться совершенно невозмутимым и таким же позитивным, как и всегда. Чонгук за его спиной победоносно скалится и ещё плотнее прижимает девушку из параллельного к себе за талию. Та сдавленно охает и краснеет, но жмётся в ответ и немного опускает голову, чтобы объект её воздыхания и тот, кто сейчас так сильно сжимает красивые длинные пальцы на её тонкой талии, не увидел алый румянец, заливший всё миловидное личико. Чонгук, на самом деле, и не смотрит. Взгляд потрясающих тёмных глаз прикован к едва заметной стройной фигурке посреди толпы школьников, спешащих в столовую. Тэхён чувствует этот взгляд всем нутром и не может сдержать мелкой дрожи, прошедшей по позвоночнику. Чонгук рассматривает чужую спину, скрытую тканью бледно-розового худи, чертит дорожку из взгляда по стройным ногам и поднимает глаза на чуть мохнатый светлый затылок. В этот самый момент Тэхён поворачивает голову, и их взгляды встречаются. Ухмылка на губах Чонгука становится ещё шире, а Тэхён искренне проклинает его красивое лицо, на которое просто не смотреть не представляется возможным. Парень ещё раз для лучшего эффекта вдыхает полной грудью пыльный воздух коридора и улавливает одеколон позади стоящего Чона, так нахально пожирающего взглядом его задницу, стеснённую слишком узкими джинсами. И материться от этого хочется в разы сильнее и больше. Но Тэхён не матерится, потому что послушный мальчик (смешно да и только) и всё равно от этого легче не станет, поэтому он медленно начинает идти в противоположное направление от столовой, куда сейчас так рьяно направляется большая часть голодных и злых учеников. Тэхён не любит там находиться, потому что шумно и еда, на самом деле, то ещё дерьмо. Пройдя до конца коридора под всё тем же самым взглядом, Тэ стоически не оборачивается назад, чтобы вновь увидеть эти блядско-красивые тёмные глаза, от которых сердце замирает, а внизу живота всё сводит. Тэхён мысленно хвалит себя за такое достижение, сворачивая за угол и направляясь к непримечательной лестнице. Как только парень оказывается на крыше, он позволяет себе улыбнуться. Легко и непринуждённо, не пытаясь казаться счастливым, так, как он не улыбается уже давно. С того самого момента, как только его нога ступила на территорию этого учебного заведения, всё пошло по пизде. А всё из-за одного ублюдка, на два года младше самого Тэхёна. Ублюдка, кстати, зовут Чон Чонгук. И да, это он сейчас стоит внизу и зажимается с очередной шлюхой, готовой раздвинуть свои ноги при первой же его просьбе. От этих мыслей противно и больно. Тэхён тихо прикрывает за собой дверь, замок на которой давно сгнил и валялся где-то, о чём охранник почему-то не знает, после чего проходит к сетчатому забору, внизу которого около метра находится бетон. И спрыгнуть нельзя, ага. Он осторожно присаживаетcя на холодный бетон и стаскивает с плеч рюкзак, расстёгивая его и доставая помятую пачку сигарет, в которой остаётся только четыре. Парень недовольно заламывает брови, пытаясь смириться с этим фактом, и, тяжело вздохнув, нашаривает в карманах джинс зажигалку. Сжимая пухлыми губами фильтр сигареты, он делает свободную от зажигалки ладонь лодочкой и подносит к лицу, пока прикуривает. Никотин привычно дерёт горло и оседает на лёгких. Хотя он начал курить только пару месяцев назад. Догадайтесь, в чём, а точнее в ком эта причина. Тэхён упирается спиной в ледяное основание ограждения и, откинув голову назад, переводит взгляд чуть подведённых тёмным карандашом глаз на безоблачное небо, смотря на него сквозь лёгкий дымок от сигарет. Чонгук учится в первом классе, а он, Тэхён, в третьем, но даже так этот мелкий пиздюк успел подпортить парню жизнь. И всё дело в том, что Тэхён влюблён в этого мальчишку. С самой первой встречи у ворот школы, с первого взгляда на его идеальный профиль и с первой встречи их взглядов. Тэхён, на самом деле, никогда до перевода в эту школу не задумывался над своей ориентацией, и, наверное, зря, потому что он не хило так удивился, когда понял природу тех чувств, что вызывает в нём мелкий. А сам мелкий всё знает и не упускает возможности поиздеваться над его чувствами. Ну и угораздило же втюриться в такую стерву, ничего не скажешь. Выдохнув очередную порцию сизого дыма, Тэхён утыкается лбом в согнутые колени и закрывает глаза. Наверное, надо уже что-то делать с этими чувствами, сжирающими всё внутри. Пригласить, к примеру, какую-нибудь девушку на свидание, отлично провести с ней время и осознать наконец, что любой лучше, чем этот самодовольный придурок, возомнивший, что может так легко играться с чувствами других людей. А вот нет, фиг ему теперь. Докурив, он выбрасывает дотлевающий бычок сигареты за ограждение и, встав на ноги, отряхивает пятую точку. И только парень хочет накинуть на плечо рюкзак, как со стороны двери слышатся шаги и довольно громкие голоса. Тэхён вздрагивает и не знает, что ему делать. Всё же на крышу строго настрого запрещено подниматься, поэтому он тут почти единственный посетитель, и если сейчас сюда поднимается кто-то из взрослых или, что во много раз хуже, президент школьного совета с кем-то из своих подчинённых, то ему, бедному Ким Тэхёну, придётся ой как несладко. Тэхён, схватив с бетонного основания свой потрёпанный рюкзак, мигом прячется сбоку от коридорчика с дверью. Сердце гулко стучит в груди, и он мысленно призывает себя к спокойствию. Он слышит, как дверь со скрипом приоткрывается, и замирает, кажется, даже не дыша. А тем временем на крыше оказываются двое, одна из которых, судя по звонкому и чуть писклявому голосу, девушка. — Чонгук-и, а нас не поругают? — сквозь непрекращающееся хихиканье спрашивает девушка, а у Тэхёна на затылке волосы встают дыбом и приглушённое «вот блять» уже почти срывается с губ, но он вовремя себя останавливает. «Чонгук-и», значит. Тэхён сжимает кулаки, потому что имя этого придурка не должно вырываться таким отвратительным звуком изо рта, добротно намазанного красной помадой. — Никто ведь не узнает, — спокойно отвечает Чонгук, чуть проходя вперёд и держа руку девушки в своей, и теперь Тэ может видеть рельефную спину, обтянутую тканью белой майки. Его пиджак покоится на плечах смеющейся девчонки, и Тэхёну до иррационального становится обидно. Эта девка не испытывает той боли, что он носит в себе день за днём, получая кривые насмешки от того, от кого хочется получать тепло и любовь, а не колкие взгляды и смех. Так почему не на его плечах этот пиджак, наверняка сильно пахнущий своим хозяином и его одеколоном? Он ведь, блять, заслуживает этого больше, чем кто-либо ещё. Парочка не поворачивается к нему, похоже, даже не подозревает, что здесь есть кто-то, кроме них. А Тэхёна уже потряхивает от злобы и отвращения к этой ситуации. Он решает пойти к единственному человеку, кто его понимает, и высказать всё, что он думает о Чон Чонгуке, не стесняясь в выражениях, но только сразу после того, как обломает этим двум уединение. Чимин должен его понять. Тем временем Чонгук обнимает девушку за талию со спины и прижимает её к груди, ведя ладонями чуть вниз и утыкаясь носом в выкрашенную светлую макушку. В Тэхёне вспыхивает огонь, горячий и неуправляемый, поэтому он, ударив сжатым кулаком стену возле себя, громко кашляет и смотрит на вздрогнувшую в руках Гука девушку таким ненавистным взглядом, что будь он на её месте, давно удрал бы. Зато Чонгук даже ухом не ведёт на, казалось бы, совершенно неожиданное появление постороннего, а только слегка поворачивает голову в его сторону и мило улыбается краешком губ. А Тэхёну жутко хочется, чтобы эти губы были разбиты. Ну или истерзаны его поцелуями. Он пока ещё толком не определяется. — Трахайтесь где-нибудь в другом месте, — зло цедит Тэхён сквозь плотно стиснутые зубы, всеми силами пытаясь прожечь в улыбающемся мудаке огромную дырку своим взглядом, но тот будто Китайскую стену вокруг себя возвёл, оставляя парня за ней. Девушка на его слова краснеет и убирает красивые руки со своей талии, а «Чонгук-и» никак её не останавливает, не отводя антрацитовых глаз с плотного комка чистой ненависти и негодования, в какой превратился Тэхён. Тэхёна это злит сильнее; ему хочется сказать «смотри на свою блядь, а не на меня, утырок», но он продолжает молча глядеть в ответ, гордо вскинув подбородок. Девушка, которая по сути не сделала ничего такого, но которая бесит его одним своим присутствием здесь, всматривается в лицо своего парня (?), надеясь найти там поддержку и готовность защитить её честь. Но тот не обращает на неё внимания от слова совсем. В тэхёновой груди поселяется какое-то глупое тёплое чувство некого превосходства, что вот, мол, он больше заинтересован во мне, чем в тебе, детка. — А тебе завистно что ли, хён? — мягким голосом интересуется Чонгук, прищуривая глаза. Тэхён уже только от этого голоса и «хён» готов застонать, но лишь окидывает стоящую рядом блондинку презрительным взглядом и громко хмыкает, складывая руки на груди. — Было бы чему завидовать с такими жирными ляжками, — кидает он обыденным тоном, в то время как девушка задыхается от возмущения и злости. Она переводит ошалелый взгляд то с одного парня на другого и, видя, что «Чонгук-и» еле сдерживает смех, громко охает и как можно более гордой походкой удаляется с крыши, впихнув перед этим законному хозяину пиджак и звонко хлопнув скрипящей дверью. Тэхён чувствует себя совершенно счастливым, будто наконец прошёл очень сложный раунд в игре, который никак не мог преодолеть долгое время. Но счастье длится недолго. Стоит только уловить ехидный взгляд на себе, и юноша тушуется, сжимая лямки рюкзака. — Я имел в виду, что ты ей завидуешь, а не мне, — показывая зубы в улыбке, говорит Чонгук, и в этот самый момент Тэхён точно знает, что чаша весов склоняется к тому, чтобы эти губы окрасились в вишнёвый цвет от крови. Тэхён хочет сказать, что ты большого о себе мнения, мелкий, и трахаться я с тобой не хочу, но второе, конечно же, было бы огромной ложью. И Чонгук знает об этом. — Ну, секс я тебе обломал, так что на сегодня моя работа выполнена. Бывай, — деланно спокойно говорит Тэхён и разворачивается, думая, что душеизливания Чимину будет мало, надо будет обязательно прийти на следующей перемене и выкурить ещё хотя бы одну сигарету. А лучше две, да. А то нервы шалят. Когда Ким кладёт руку на ручку хилой двери, его резко хватают за предплечье так, что он жмурится от боли и неожиданности, и разворачивают на сто восемьдесят градусов, тут же толкая вперёд и прижимая спиной к холодной стене. Тэхён шипит и неосознанно выставляет руки вперёд, пытаясь отстранить горячее тело от себя. Он поднимает глаза и встречается взглядом с блестящими антрацитовыми, в радужке которых отчётливо видны похоть и желание. Парень сглатывает и по привычке облизывает пересохшие губы языком, что не укрывается от Гука, продолжающего держать его руку. В глазах напротив зрачок расширяется ещё больше, и Тэхён задерживает дыхание. — Вот именно, что ты обломал мне секс, — шёпотом говорит Чонгук, и придвигается ещё ближе, упираясь одной рукой в стену слева от головы замершего Тэхёна. Другую руку он осторожно кладёт на талию юноши и прижимается к нему всем телом, коленом раздвинув чужие ноги. Тэхён охает, а Чонгук не может сдержать победной ухмылки. Он ведёт горячую ладонь от талии всё ниже и ниже, поглаживая бедро, а затем резко перемещается на ягодицу, чуть сжимая. — И тебе придётся отработать это, хён~ — шепчет Чон на покрасневшее ушко, обдавая его горячим дыханием и прикусывая мочку: оттягивает маленькое серебряное колечко. Тэхён под ним дрожит, сжимая тонкими пальчиками чужие сильные плечи. — Ты рехнулся что ли, мелкий? — хрипло интересуется Тэхён, скашивая взгляд на лицо парня и стараясь дышать ровно, но с треском проваливается. Он думает, что нельзя так дрожать под этим ублюдком и прижиматься в ответ, ведь он просто замена той курице. У Гука, наверное, сперма из всех щелей льётся, раз он готов прижать к стеночке любого и вставить ему. Но здравые мысли размазываются по черепной коробке, и думать о чём-то, кроме как чужих руках, мнущих собственный зад через тонкую ткань джинс уже не представляется возможным. Просто никак. — Очень даже может быть, — хриплый смех обдаёт чувствительную кожу за ухом горячими выдохами, и Тэхён роняет голову парню на плечо, пряча лицо в спасительную ткань рубашки и прижимаясь к Чонгуку плотнее. Да ну нахер. Нахер всё, а тем более какие-то моральные принципы, когда тебя собирается по собственной воле разложить тот, по кому ты слюни пускаешь уже год. Потом поубивается и поноет на тему того, что он слабый и никчёмный, раз дал так легко воспользоваться своим телом. И вообще, он первый уйдёт после всего, типа ему вообще пофиг на этого сексуального Чон Чонгука и секс с ним так себе, да. (гениально) Тэхён медленно млеет под сильными руками, оглаживающими теперь не только ягодицы, но и чувствительную к ласкам (как оказалось) кожу на спине. Умелые и длинные пальцы одной руки поднимают кверху розовую ткань худи, аккуратно и нежно скользя подушечками пальцев по выпирающим позвонкам и паре острых лопаток. Чонгук осторожно отстраняет парня от стены так, что теперь тот полностью опирается на него, цепляясь руками за накаченные чужие. Тэхён по-прежнему не поднимает голову, продолжая обдавать сильное плечо своим тяжёлым и горячим дыханием. Но посмотреть на Чонгука всё-таки приходится, когда тот оставляет его спину в покое и обхватывает пальцами подбородок, заставляя смотреть прямо в чёрные омуты. Такие чёрные, что за ними невозможно ничего рассмотреть. Тэхён теряется в них. Тэхён тонет. Тэхён находит в них свою погибель. И отказывается не смотреть. А Чонгук улыбается своей милой и всё же детской улыбкой с ровным рядом белых зубов, а у Тэхёна от этой улыбки рюкзак с плеча на пол съезжает и мурашки стягивают кожу на затылке. Внизу скручивается пожар из желания и такой иррациональной в данный момент нежности к этому парню, что всё. Это всё. Но Чонгук доказывает обратное. Он ставит точку в тот момент, когда, усмехаясь, выдыхает прямо в пухлые губы: — Хён, у тебя стоит. И добивает: — На меня стоит, хён, — и трётся носом о тэхёнов вспотевший висок. Тэхён знает, что у него стоит. Стоит прилично, что даже больно становится от того, как жмёт обтягивающая ткань джинсов в районе паха. Но ещё Тэхён знает, что чей-то внушительный стояк упирается ему прямо сейчас в бедро и будто ненароком так трётся об него. Облизывает пересохшие губы своим блядским языком, задевая палец Чонгука (он до сих пор держит его за подбородок), и томно выдыхает: — Не у одного меня, малыш. И вот это вот всё. Это вот называют полным и бесповоротным пиздецом. Губы Чонгука сталкиваются с губами Тэхёна в одно мгновение, одно такое же мгновение, как и многие другие. Но ноги Тэхёна подкашиваются сами собой, когда Чонгук рычит в поцелуй явно из-за этого приторного «малыш», ведь Ким знает, что парень ненавидит, когда его называют подобным образом. Чонгук сминает чужие губы своими, мнёт, посасывает с каким-то диким остервенением, а Тэхён кусается, не даётся в первое время, но как только его толкают обратно к стене, прижимая сильным и разгорячённым телом, решает, что играться достаточно, и покорно приоткрывает ротик, так и говоря: «ну давай, малыш». И «малыш» даёт. Чонгук проталкивает язык в чужой рот, тут же начиная хозяйничать в нём: проводит по зубам, нёбу, посасывает тэхёнов язык. А Тэхёну плохо. Настолько плохо и хорошо одновременно, что он поначалу и не замечает, что его рот больше никто не вылизывает, а вместо этого с его худощавого тела пытаются стянуть поднадоевшее розовое худи. Пока сам Тэхён помогает Чонгуку справиться со своей же одеждой, он улавливает практически неразборчивое шептание в свою шею, по которой от этого бегут мурашки и адамово яблоко дёргается. Чонгук шепчет: «ты курил», «в твоём ротике так хорошо» и, кажется, «какой же ты охуенный, боже». В районе солнечного сплетения что-то сжимается и с громким звуком лопается. — Я сдеру себе всю спину, придурок, — шипит Тэхён в каштановую макушку и тянет чужие волосы на затылке, пока Чонгук самозабвенно выцеловывает его тонкую шею, оставляя красные отметины и следы от зубов. Чонгук явно не слушает и ещё сильнее вдавливает парня в шершавую и холодную стену. Тэхён злится. Он толкает его в грудь, всё ещё стеснённую тканью школьной рубашки, и говорит: — Если ты хочешь меня трахнуть, то делай это, пожалуйста, нормально, мудак. У Чонгука глаза блестят как-то ненормально, а дыхание сбито к чертям. Тэхёну бы по-хорошему бояться его, но он и сам в данный момент выглядит наверняка не лучше. Они хотят друг друга до маленьких электрических зарядов на кончиках пальцев. Выбирать не приходится, когда Чонгук с раздражением и яростью в тёмных глазах швыряет в одну кучу свой пиджак и несчастное худи Тэхёна, кое-как пытается смастерить из этого что-то вроде подстилки и со злостью и нетерпением поворачивает голову в сторону замершего Тэхёна. Тэхён ёжится и ведёт плечами от этого взгляда, но послушно присаживается на нагретый полуденным солнцем пиджак. Чонгук тут же оказывается рядом и снова целует уже порядком подпухшие розовые губы, сразу углубляя поцелуй. Мысли о неудобстве и не очень хорошо подобранном для таких дел месте вылетают из русой головы, а руки обвивают чужую шею. Тэхён, немного подумав, разводит ноги чуть в стороны, на что Чонгук только едва усмехается прямо в поцелуй и нагло умещается между ними, ещё сильнее разводя колени. Он опрокидывает Кима на спину, помещает под его голову рядом валяющийся рюкзак и пытается избавиться от своей надоевшей рубашки, попутно целуя всё, до чего только может дотянуться. Когда тонкая ткань рубашки отлетает неизвестно куда, взору Тэхёна предстаёт шикарное подкаченное тело с загоревшей кожей и рельефом мышц. В горле пересыхает, он сглатывает и снова облизывает губы. Чонгук на это лишь похабно усмехается и дарит ещё один нежный поцелуй прямо в губы. Он осторожно оглаживает податливое тело перед собой, ведёт горячими ладонями по бокам, по впалому животу и останавливается на пряжке ремня. Усмехается, а Тэхён весь дрожит от предвкушения и желания, неосознанно разводя ноги ещё сильнее. Чонгук аккуратно кладёт ладонь на чужой бугорок и едва ощутимо сдавливает, от чего Тэхён шумно выдыхает сквозь плотно стиснутые зубы и жмурится до разноцветных всполохов под веками. — Су-у-у-ка, — надсадно хрипит Тэхён, впиваясь зубами в собственную ладонь, пока этот негодный садист поглаживает плоть через ткань штанов и медленно тянет собачку вниз. Ремень уже валяется где-то на пару с чонгуковой рубашкой. — Хочешь меня, хён? — сладко спрашивает Чонгук и особо сильно надавливает на член, беря в кольцо пальцев головку. В ответ ему протяжный стон, злые карие глаза снизу, спёртое дыхание и капелька пота на виске. — Если ты сейчас хоть что-нибудь не сделаешь, мелкий, то я... — договорить Тэхёну не даёт собственный громкий стон и тягучее желание внизу, потому что Чонгук всё же стягивает с него джинсы прямо вместе с трусами до самых колен. Воздух холодит кожу да и оценивающий пристальный взгляд тёмных омутов не внушает доверия, поэтому Тэхён с диким смущением (нашёл время) пытается свести колени вместе, скрыть своё возбуждение. Но Гук резко разводит их вновь, удобно разместившись между, и смотрит настолько с желанием, что дыхание само собой спирает. — Я доставлю тебе удовольствие, Тэхённи. Тэхён хочет возмутиться такому каверканью своего имени, хочет ударить этого смазливого придурка пяткой по носу и прокусить его нижнюю пухлую губу. Хочет, но забывает все свои желания, кроме одного: разрядка. Безумно хочется разрядки, потому что Чонгук наваливается на него, выцеловывает линию подбородка, вылизывает кадык и яремную впадинку, оставляет засосы на острых ключицах и прикусывает один из набухших розовых сосков. Тэхёну не хочется так реагировать на всё это. Не хочется выгибаться навстречу, жадно водить мокрыми ладошками по чужой спине и рукам, тереться истекающим смазкой членом о возбуждение Чонгука и пошло постанывать на все его действия прямо тому на ухо, как самая настоящая блядь. Но ничего с собой поделать не может. Потому что Чонгук целует его прямо в солоноватую головку и проводит кончиком языка вдоль всего ствола. Потому что Чонгук с какой-то неправильной нежностью водит губами по нежной коже на внутренней стороне бедра, трётся о неё носом и едва заметно улыбается уголками губ. Потому что это, блять, Чон Чонгук, и другого здесь объяснения не надо. Когда что-то мокрое и горячее касается прямо сжатого колечка мышц, Тэхёна будто подкидывает на месте. Его глаза на влажном месте, губы распухшие и влажные, но он всё равно постоянно проводит по ним языком, грудь тяжело поднимается и опускается, а дрожь во всём теле не удаётся прекратить никак совершенно. Где-то на периферии сознания он думает о том, что они сейчас на школьной крыше, замка нет, любой может застать их, а ещё, вообще-то, они должны сидеть каждый на своём уроке и слушать занудный бубнёж преподавателей. Но всё в пизду. Нахуй всё. Чонгук снова проводит языком по его проходу, кружит вокруг, а затем проникает кончиком внутрь. Тэхён правда не знал, что его голос способен на подобный звук, что вырвался из его рта прямо сейчас. А ещё беспорядочное шептание «ещё, сделай так ещё» и «Чонгук-и», когда Чонгук растягивает его своим блядским языком и заставляет так пошло изнывать от возбуждения и сводить коленки в желании. Беглая мысль «ёбаный Чон Чонгук сейчас трахает тебя своим языком прямо в задницу, а ты только подставляешься» бьёт где-то в районе висков, когда дрожащая рука тянется к изнывающему члену, но тут же исчезает, стоит чужой руке перехватить его собственную и прижать прямо над головой. Чонгук снова нависает над ним, закрывая своей фигурой голубой небосвод, и усмехается так плотоядно, что по позвоночнику бегут мурашки, а налитый кровью член неприятно дёргается. — Я скажу, когда тебе можно будет кончить, — вещает Чонгук таким охуенным голосом, что только от него Тэхён уже готов ныть и скулить. Чонгук неожиданно достаёт какой-то тюбик из кармана брюк, быстро открывает его и смазывает гелеподобной жидкостью три своих пальца. У Тэхёна сердце в груди замирает, когда один палец осторожно проникает внутрь. Вроде не больно, но точно неприятно. Чонгук тем временем осторожно двигает этим пальцем, растягивает упругие стеночки и ищет что-то, при этом не разрывая зрительного контакта и свободной рукой лаская сосок. При проникновении второго пальца Тэхён хмурится и мычит что-то неразборчиво сквозь тихие стоны наслаждения, трётся членом о чужое бедро и хнычет. Чонгук целует его в уголок глаз, мажет губами у виска, ведёт по острой скуле, пока внутри Тэхёна разводит пальцы на манер ножниц. Шепчет: «ты такой жаркий там, Тэхён» и ставит очередной засос на чувствительной шее. Третий палец приносит уже явную боль, и Тэхён пытается отстраниться, уйти от этого, но Чонгук наваливается на него сильнее и старается быстрее найти эту чёртову простату. И она находится. Тэхёна выгибает. Выгибает в пояснице настолько, что он только и может поражаться гибкости своего тела, а ещё в очередной раз своему голосу. Он стонет протяжно, громко и так просяще, что Чонгук с ухмылкой снова надавливает подушечками пальцев на чувствительную железу и гасит чужой пошлый стон в страстном поцелуе. Чонгук трясущимися руками справляется с ремнём на своих штанах, припускает их вместе с бельём и смазывает колом стоящий член смазкой. Тэхён наблюдает за ним из-под полуопущенных ресниц, кусает пострадавшие губы и только с готовностью обвивает руками чонгукову шею, когда Чонгук закидывает его стройные ноги себе на плечи и приставляет набухшую головку прямо к анусу. Он осторожно толкается вперёд, входит медленно и как можно более аккуратно, ловя на ухо сердитое шипение и замечая попытки отстраниться. Но Чонгук не даёт, лишь сильнее прижимает к себе и входит до конца, так и застывая. Оба дышат на износ. — Ты нормально? — шёпотом спрашивает он, успокаивающе ведя руками по лопаткам и целуя в подбородок. — Жить буду, — хрипло отзывается Тэхён и с вызовом смотрит в глаза напротив. Его погибель, помните. — Двигайся давай. Дважды Чонгука просить не надо. Он осторожно начинает двигаться в до боли узком и жарком проходе, постепенно наращивая темп и подмечая каждое изменение на красивом лице Тэхёна. Тот жмурится, закусив губу. Ему явно больно и неприятно. Но в один миг он широко распахивает глаза и снова выгибается, стонет прямо в губы Чона, а затем целует их. Чонгук усмехается и двигается всё быстрее, постоянно попадая головкой собственного члена по простате парня, пока Тэхён подмахивает ему бёдрами и сдирает плёночку с его губ, сдерживая чересчур громкие стоны. Чонгук трахает его быстро, выходя из растянутой дырочки, а потом снова входя с громким шлепком. В голове у обоих поразительная пустота, слышен лишь пульс сердец где-то в районе висков. Чонгук обхватывает чужую головку длинными пальцами и начинает надрачивать Тэхёну в такт своим толчкам, отчего тот ещё сильнее мечется под ним и хрипит его имя истерзанными губами. Оба довольно быстро изнемогают. Тэхён, уткнувшись лбом в чужое плечо и посильнее притиснувшись к парню, с громким стоном кончает ему в руку, пока Чонгук, сделав ещё пару толчков, изливается прямо внутрь Кима. И громкое блятьблятьблять бьёт набатом по голове Тэ, когда Чонгук валится на него, обнимает и устало водит губами по коже на груди. Его только что трахнули, поимели, отняли девственность. В конце концов, заменили тело той девчонки его телом. Тэхён, переводя тяжёлое сбившееся дыхание, вспоминает, что сейчас должен скинуть с себя этого самодовольно улыбающегося придурка, сделать как можно более безразличную мину, затолкав куда подальше все свои высокие чувства, и с гордо поднятой головой уйти. Да, именно, надо. Но так не хочется. Хочется лишь прижать к себе ещё сильнее, зарыться пальцами в мокрые и растрёпанные волосы, вдохнуть их запах, провести губами по чуть солоноватой от пота коже на шее. Закусив нижнюю губу, Тэхён всё-таки резко отстраняет Чонгука от себя за плечи и прячет глаза за чёлкой, руками нашаривая своё бельё вместе с джинсами. Но натянуть всё это на себя ему не даёт чужая рука, сильно вцепившаяся в запястье, и глаза всё же приходится поднять. Сердце сжимается, когда он видит этот взгляд. Такой непонимающий, растерянный и... грустный? — Ты куда? — хрипло спрашивает Чонгук, пока Тэ безуспешно пытается вырвать свою руку из цепкой хватки. Когда ни одна из попыток не увенчается успехом, он тяжело вздыхает и мысленно заставляет сделать себя самый угрюмый вид из всех. Как видно по удивлённому взгляду напротив, у него это получается. — В смысле «куда»? — склоняет голову набок Тэ. — Я тебе дал, что хотел, разве ещё что-то? — Но... Ты же любишь меня, — как-то неуверенно говорит Чон и наконец отпускает парня, а тот только быстро натягивает боксёрки и начинает справляться с узкими джинсами. Внутри у него не спокойно, сердце бьётся о рёбра, принося невыносимую боль. Он хочет сказать, что да, блять, конечно же он любит этого идиота, неправильно и сильно, но он ведь не дурак и всё прекрасно понимает. Малыш Чонгук любит играть с игрушками только один раз, а затем выкидывает их, как мусор. А сейчас просто строит комедию. Да. Он раздирает костяшки пальцев в кровь об шершавое основание крыши, пока натягивает штаны и боковым зрением наблюдает, как Чонгук застёгивает ширинку на своих брюках. Чужая фигура кажется такой подавленной и ссутулившейся, что это просто не вяжется в голове с образом того дерзкого мальчишки Чон Чонгука. В целом, ситуация до безобразия дурацкая и неловкая. Но реально неловко и страшно становится в тот момент, когда со стороны лестницы из-за двери слышатся приглушённые голоса и тихие шаги. Кого там носит, если звонок они слышали уже давным-давно?! Тэхён и Гук синхронно вскидывают головы и ошарашенно смотрят друг на друга, уже собираются вскочить с импровизированного ложа, но не успевают, потому что дверь быстро открывается. — Юнги-я... — повиснув на парне, сладко начинает прямо тому на ухо, мать вашу, Пак Чимин, но тут же замирает, стоит ему увидеть двух взъерошенных и всё ещё полуголых парней, так же удивлённо глядящих на них в ответ. Но ошарашенное выражение лица у Чимина сменяется на ехидное и очень довольное. Тэхён отчётливо видит эту его улыбочку. — Какого хрена? — грубо начинает Чонгук, неожиданно заслоняя собой растерявшегося Тэхёна. — У тебя хочу спросить, — хмыкает в ответ Юнги из параллельного, низкий парень с мятного цвета волосами, и складывает руки на груди. Создаётся такое впечатление, что он вовсе не замечает повисшего на нём Чимина. — Это наше место. — Опоздали, — с довольной ухмылкой отчеканивает Чонгук, пока Тэ наблюдает за развитием событий из-за его спины. — Веди свою принцесску в другое место, Юнги-хён. Тэхён думает, что в Гуке слишком много храбрости, едкости и бесстрашия. Потому что это Мин Юнги, и несмотря на его кажущуюся хрупкость и даже некую миловидность, силы у того хоть отбавляй, ушатать любого может. И, как Тэхён полагает, Чонгук сейчас точно нарывается. Но на удивление Юнги только пожимает плечами с едва заметной полуулыбкой на губах и разворачивается, чтобы уйти, таща за собой чем-то очень довольного Чимина, который подмигивает Тэ напоследок, перед тем как дверь за ними захлопывается. Тэхён не понимает сейчас ровным счётом ничего. — Заебали, — слышится голос Мина, — развелись тут, кролики ёбаные. Они смотрят на закрытую дверь ещё немного, после чего Чонгук резко разворачивается к Тэхёну и обнимает его растерянное лицо своими горячими ладонями. Тэхён сглатывает образовавшийся ком в горле, когда смотрит прямиком в свою погибель. — Так ты меня любишь, Тэ? — прямо в лоб интересуется Чонгук серьёзным тоном, от которого у парня всё внутри переворачивается. Он только кивает на вопрос, ощущая, как в пальцах покалывает, и даже не возмущаясь по поводу неофициального обращения. На лице напротив отражается слабая, но искренняя улыбка. — Так чего ты тогда убегаешь, глупый? Тэхён тихонечко млеет от нежных поглаживаний на своих щеках и отвечает: — А как бы ты поступил на моём месте, если бы тебя трахнули как самую обыкновенную замену какой-то курице? Девственности лишили, в конце-то концов. — Ну, о последнем не беспокойся, — странным голосом замечает Чонгук. — Не только ты её сейчас лишился. Тэхён щурит тёмные глаза и смотрит на парня совершенно недоверчиво. Что-то как-то не верится, ведь Гук же сам привёл ту девушку сюда, и если бы им не помешал Тэ, то ему и представить противно, что бы здесь было. — Хорош заливать, мелкий, — грубо шипит Ким и отталкивает Чонгука. — Я не верю тебе. Ты просто в очередной раз подкалываешь меня. Неужели за целый год не надоело? Так нравится делать мне больно, да, Чонгук-и? Чонгук рычит. Он реально рычит, отчего Тэхён крупно вздрагивает и опасливо косится на его потемневшее от злости лицо, после чего парень хватает того за руки вновь. — Неужели не дошло ещё? Да я люблю тебя, Ким Тэхён! Давно уже люблю, всеми способами привлекаю к себе твоё внимание, пытаюсь вызвать ревность, а ты только злишься, но ничего не делаешь, чтобы я стал твоим, — рычит Чонгук ему прямо в лицо, пока внутри обоих заходятся два бушующих сердца. Чонгук дышит тяжело и надрывно, сжимая в своей сильной хватке хрупкие запястья Тэхёна. Тэхён аж воздухом давится от такого откровения и только и может, что глупо хлопать глазами и в недоумении то открывать, то закрывать рот. Чонгука это явно бесит, поэтому он поддаётся вперёд и целует его. — Сигареткой не поделишься, хён? — лукаво просит Чонгук после десяти минут беспрерывных нежных и страстных поцелуев, поглаживая оголённый торс Кима подушечками пальцев. От этих манипуляций самому Тэ немного щекотно, но он не просит прекратить, потому что, чёрт возьми, приятно. Хотя он до сих пор немного злится на этого придурка за то, что он с самого начала ничего не сказал, а просто выпендривался перед ним. — Пф, обойдёшься. Ты мой нежный цветок сорвал, так ещё и последних сигарет лишить хочешь? — Если не забыл, то ты, можно сказать, мой цветочек тоже украл, так что гони сигарету, хён. Тэхён недовольно бурчит, доставая из пачки две сигареты и протягивая одну из них Чонгуку, что обнимает его со спины. Но всё наигранное недовольство и вовсе сходит на нет, когда Чонгук утыкается носом в его русые волосы и шепчет тихо «люблю». Тэхён улыбается и тянется за ещё одним поцелуем. И никто не удивляется, когда на следующий день он вместе с Гуком стоит в кабинете директора, а Юнги с Чимином в объятиях дожидаются своей очереди, чтобы тоже получить нагоняй за прогулы уроков.