***
...Он стоял на коленях, держа на ладони маленькое трепещущее существо. Она осторожно выглянула из-за его плеча. - Ой, кто-то бабочку раздавил... - Это не бабочка. Смотри, - он поднял руку повыше. Под радужными крыльями билось в агонии крошечное младенческое тельце. Он поднес ладонь к губам и принялся тихонько что-то нашептывать. Его теплое дыхание чуть шевелило разноцветные крылья. Постепенно ребенок успокоился, свернулся калачиком и уснул. Она рассматривала неподвижного коленопреклонного человека рядом, его склоненное печальное лицо, узкие запястья с венами, пульсирующими точно в такт дыхания младенца. "Вечный..." Существо на его ладони вдруг заискрилось, объялось ослепительным светом и, вытянувшись в тонкий луч, кануло в ясном лазурном небе. - Их никогда не замечают... - грустно проговорил он. В темных глазах отражались последние отблески луча. Она успокаивающе сжала его руку и почувствовала горячую влагу на коже. Кровь струилась из-под белой марлевой повязки на его плече, стекала вдоль запястья и обвивала пальцы, срываясь вниз тяжелыми каплями...***
-Больно? Дай, подую... -...Спасибо. Уже лучше. -Почему твоя рана никогда не заживает? -Не знаю. Так было всегда... С крыши, где они сидели, весь городок просматривался, как на ладони. Здесь сквозняки гуляли беспрепятственно, но, прижимаясь к его плечу, она чувствовала успокаивающее тепло его тела. Он задумчиво теребил в пальцах белое павлинье перо, зябко трепещущее на ветру. Внизу кипела жизнь, суетились люди, сновали бесчисленные огоньки автомобильных фар, экранов мобильников, неоновых реклам. Ветер гонял по улицам хлам, донося изредка сладковато-смрадные запахи. Так далеко и так близко. Ее замутило. Она перевела взгляд на ночное небо, искрящееся мерцающими звездами. Там не было суеты. Там была безмятежность. -Так значит, ты собираешься уйти туда? И где же ты там будешь жить? Он вытянул руку, указывая в небо. Она попыталась проследить направление, но голова ее кружилась, а небо раскачивалось. Нет, это не небо, это его глаза, темные и сверкающие, и звездная пыль струится с его волос, застывает на его губах, ложится на его плечи, стекая и собираясь лужицей в его ладонь, и бархатные мотыльки мягко касаются его лица... Вечный. -И, когда ты туда улетишь, я должна буду танцевать вместо тебя, потому что танец не должен прерваться? Тогда почему ты сейчас не танцуешь? -Но я танцую. Разве ты не видишь? И ты танцуешь со мной. Она хотела возразить, но под ними вдруг разверзлась бездна, и она вскрикнула, судорожно цепляясь за его руки. Ведь он никогда не упадет. Он только тихонько смеялся, осторожно укачивая ее, пока страх ее не оставил, и тогда она услышала... Млечный путь наполнял вселенную своим звуком, космос исторгал из глубин немолкнущую симфонию голосов и шепота. Они танцевали вальс под эту музыку, а люди далеко внизу поднимали головы, разевали рты, глядели на них удивленно, тянули к ним руки, хватали воздух, падали на колени, бились в экстазе, сходили с ума, и звезды вокруг кружились, кружились... «Ты продолжишь мой танец?» Когда звезды падают, они превращаются в камни. Она это знала. «Вечный...» Тучи застилают небо, но свет над ними неугасим. Она танцевала в центре звезды с бесчисленным количеством лучей - детский рисунок на мокром асфальте. Дождь смыл с картинки мутную слякоть, нанесенную ногами прохожих, и звезда сияла ярко, словно и не прошло стольких лет. Но раскидистое дерево, в густой кроне которого они когда-то играли в прятки, было мертво. Памятные буквы едва различимы под тысячами выцарапанных корявых загогулин, изранивших древнюю кору, ветви изломаны, а верхушка спилена. Ветер еще носил по округе давно опавшую сухую листву. «Я - луч этой звезды...» Он присел тогда рядом, глядя, как старательно она выводила что-то на асфальте голубым мелком. «Что ты рисуешь?» - «Твой дом...» Когда она закончила, он дотронулся до рисунка, и звезда засверкала. «Ты - волшебник...» Его застенчивая улыбка. Как давно это было... Дождевые капли выплескиваются из-под ее ног, срываются с кончиков ресниц, пляшут вокруг нее в пропитанном озоном воздухе. Она улыбается. «Ты здесь?» В ответ теплые руки дождя ласково обнимают ее. Она со вздохом переплетает его бесплотные пальцы со своими. «Не отпускай мои руки. Будь рядом» - «Всегда», - шелестит дождь. Она закрывает глаза. Прежде, чем веки смыкаются, из-под них вырывается мгновенный высверк молнии. Они никогда не перестанут топтать ее звезду.***
Воздух свистит, вспарываемый летящими камнями. Вспышки боли. В глазах плывет от застилающих слез. Но это не важно. Танец должен продолжаться. И она танцует - еще яростнее, еще жарче. В разодранной одежде, в крови и грязи - прекрасная, светлая, чистая. И в шелесте ветра, в плеске морских волн, во всем мире она слышит его дыхание. Он не оставит ее. Она никогда не будет одинока. Мир пульсирует, но ритм этого пульса - это стук его сердца. Он везде и всюду. Она растворяется в этом ритме. Больше нет боли. Есть только его дыхание. Есть непрекращающийся стук его сердца... Должно быть, у таинственной далекой звезды зажигаются новые лучи. Лунная дорожка сверкает волнующимся расплавленным золотом. Луна сияет граненым драгоценным камнем. Все остальное - чернильная тьма. Вода под ней и небо над ней. Совсем как тогда. Диминуэндо. Его голос. Не оборачиваясь, он шел по серебряной лунной дорожке, но серебро это светилось чернотой. Чернела полная луна, а небо и вода сияли белизной. Негатив. И он уже не скользил по лунным бликам, но летел над водой. Нет, это лунная дорожка, пересекая черту горизонта, стремилась в небеса, вонзаясь девятью тонкими остриями в центр луны. Ей хотелось позвать его, пойти за ним, но она знала, что это сон. Она могла лишь поцеловать кончики пальцев, а потом протянуть к нему руку. «Я только хотел, чтобы меня любили...» Там, где должны были плескаться слезы, зияла пустота. И она понимала, что пустоту эту придется чем-то заполнять. Справится ли? Она проснулась от страшного грохота. Земля тряслась и раскалывалась, люди кругом в ужасе метались или потерянно жались друг к другу. Дети плакали. И тогда она начала танцевать. Ведь именно этому он научил ее. Кто-то косился на нее с недоверием, кто-то - с откровенной ненавистью, но кого-то ее танец утешал и успокаивал. И она не останавливалась. Им было нужно это. «Однажды вы меня поймете...» Падая на колени, она успела заметить в колыхающейся глубине образ своего лица. Темно-карие глаза. Ее глаза. Какого цвета они были раньше? Кажется, голубые или, может, серые... Не имеет значения. Когда она встретилась с ним взглядом, ее радужки навсегда изменили цвет. Земной шар, весь, целиком, отражался в его зрачках. Голубая планета стремительно вращалась, мелькали моря и материки, страны и города, пустыни и леса. Она видела людей, животных и птиц, но особенно отчетливо видела себя - в самом центре поверхности земли. Однако его рядом не было - ведь это был его мир. Она задрожала. «Не бойся, - он прикоснулся к ее щеке. - Радость всегда порождает боль и следует за болью. Такова жизнь». На щеке остался радужный отпечаток. Мир вошел в ее сердце, и сердце болезненно расширилось, заполняя всю грудную клетку. ...Дробный стук камней. Кровь на виске. Боль. Когда-нибудь она вернется в тот парк. Снова будут скрипеть качели, и он будет дожидаться ее на скамейке. Он улыбнется и протянет ей руку. И тогда она узнает, на какую звезду он указал ей в ту ночь. И бархатные мотыльки будут касаться ее лица. Она закончит свой танец, чтобы кто-то другой продолжил его.