Во славу Самаэля, конечно

Ах, Самаэль; ах Самаэль! Года бегут, а вопли те же. И менестрель в цветном трико Всё так же пляшет на манеже. Ах, Самаэль; ах, Самаэль! Циркач нисколько не стыдится. В него швыряют помидор, Его ступню грызет тигрица. Ах, Самаэль; ах, Самаэль! В него свистят, его пинают. Его гитаре струны рвут, Его крови́ не замечают. Он извивается змеёй, его язык — Сырое мясо. Он проползет в любую щель Назло всем умникам прекрасным И разодрав костюм шута, Оскалясь, вырвет себе печень. Взорвётся воплем чернота, Поняв, что крыть ей нынче нечем. Его гнилые потроха будут сиять, Как сердце Данко, Но жаль. Весёлая толпа Желает продолжать гулянку. Оратор сыплет, как горох, Свой беспардонный драный глянец, И полыхает на щеках Его чахоточный румянец. Он нервно дёргает рукой, Трясёт худыми кулаками, Его бессмысленный огонь Всего лишь миг горит над вами. Он будет прыгать, как осёл, Выделывая пируэты. И, может, кто-то в зале том Швырнет не дротик, а конфету Ему под ноги. Он один. Один с конфетой, большинство же Стегают тушку циркача Кнутом и плётками из кожи. Меж ними он кружи́т волчком, Хохочет и плюётся кровью. Он станет трупом в зале том, Разбив лицо своё коровье Об угол сцены. На губах Его застынет наслажденье. Он стиснет в пальцах карамель, Встречая новое рожденье, В твою во славу, Самаэль!