***
— Давай, рыжий пиздюк, быстрее, я нихрена не чувствую! — Ну, мудила, это мы еще посмотрим… — Че ты сказал?! Ах… бля… Я загоняю свой разгоряченный член еще глубже в ненасытного Микки, заставляя его безумно кричать. И пофиг на мою семейку, тупеющую внизу перед телеком. Хочу слиться с ним в одно целое. Хочу ласкать его зад своим хуем как можно жестче и сильнее. Схватив возлюбленного за мускулистые бока, я прислоняюсь к его шее и злобно целую в затылок. Не перестаю двигаться в бешеном темпе. Всё его тело взмокло от пота. Мы не перестаем похотливо резвиться уже второй час. Я знаю, что ему нравится, когда его берут грубо, поэтому никогда не отклоняюсь от этого режима. Разнообразные трепетные чувства пронизывают мои конечности. Его анальные стенки так сильно сжимают мой хуй. Как же хорошо, блять… Спустя некоторое время я лежу и смотрю на него. Он надел трусы и теперь медленно тянет сигарету, сидя на кровати ко мне спиной. Как будто ничего и не было. Стараюсь неслышно издать смешок. Но он услышал и, повернувшись, произнес: — Над чем ржешь, сука? — Да так… Мне просто интересно, почему ты всегда хочешь грубо? — А это тебя не ебёт! Ожидаемая реакция. Но что будет, если я сейчас кое-что сделаю? Спустившись на пол, я встаю на колени и нежно начинаю гладить его ноги. Он удивленно смотрит на меня и хочет сказать какую-нибудь дерзость, но не может ничего придумать. Видимо, растерялся. Но я беру ситуацию в свои руки и стягиваю с него трусы, обнажая любимую плоть. Отнимаю его сигарету и делаю пару глубоких затяжек. Выдыхаю дым на наливающийся кровью член. Микки начал дышать учащеннее. Сжав в кулак твердый хуй любовника, я отдаю ему сигарету. Чувствую, как во рту скапливается обилие слюны. Я спешно беру в рот член Микки и принимаюсь быстро его сосать. Тогда моим единственным желанием было доставить ему неземное удовольствие. Еще никогда ему не сосал, но сейчас я это исправлю. Ощущения нежной горячей плоти в моем влажном пространстве доставляли мне уйму приятных эмоций. Микки тихо заскулил, схватив меня за волосы. В его руке тлела непотушенная сигарета. Кровь прилила к его голове, и вены вздулись от напряжения. Сжав одной рукой его ягодицу, другой я принялся дрочить себе. Мое тело одолевала сладостная истома. Слюна так и лилась бесконечным потоком по его покрасневшему хую. — Йен, стой, подожди… Остановись! Гляжу на него снизу вверх и наслаждаюсь его возбужденным лицом. Голубые глаза раскраснелись от упоения. Он не в силах прятать взгляд. Умиляющее зрелище. Именно таким я люблю его видеть — настоящим. Эти моменты, когда мне удается увидеть его душу, особенно дороги мне. Поэтому я не останавливаюсь и продолжаю яростно сосать его большой член, пылающий у меня во рту. Я ощутил, как он увеличился в размерах, а затем и горячую сперму, медленно заполнявшую рот. Глухие стоны Микки заставляли сердце биться чаще. Проглотив горькую кончу, я захотел продолжить сосать ему. Но Микки прервал меня, подняв мою голову: — Бля, да прекрати же! — Зачем? Тебе же приятно… Он мигом слез с кровати и страстно поцеловал меня, повалив на пол. Я схватил его голову и проник языком внутрь сладостных губ. Мы долгое время целовались, пока я не взял его сильную руку и не прижал к своему члену. Но тут в нос ударил запах гари. Нехотя оторвавшись от Микки, я увидел, как простынь загорелась небольшим пламенем. — Блять, Микки, какого хуя ты сигу не потушил!***
Прошло время. Сейчас я с Калебом. Мои приступы болезни накрывают меня всё чаще, и боюсь, что он отстраняется от меня. Прошло немало времени с тех пор, как я расстался с Микки. Отчасти по моей вине он оказался в тюрьме. Я не приходил к нему уже давно. Просто не могу смотреть ему в глаза. Столько лет я добивался его и вот так просто оборвал наши отношения… Черт, как же здесь холодно… Калеб стал редко появляться у себя дома. Уже три часа ночи. Может быть, это вызовы, а может и нет. Смотрю на телефон. Звонить или не звонить? А пофиг… Набираю номер и слышу автоответчик. Впрочем, я так и думал. Внезапно я почувствовал, как мои руки затряслись. Хочется плакать. Думаю, сейчас я могу себе это позволить. Накрываюсь одеялом и вхожу в своё обычное в последнее время состояние — тяжелую депрессию. На полу лежат начатые мной скульптуры. Во время последнего взлёта возбужденного настроения я хотел попробовать заняться тем же, чем занимается Калеб, но снова не хватило терпения. Также я пробовал уехать, сбежать из города, но Калеб и моя семья в который раз вернули меня домой. На работе я не появлялся вот уже две недели, всё торчу здесь, убиваемый болезненной тоской. Пятнадцать лет, за хорошее поведение и из-за переизбытка зэков — восемь. «Да, я скучаю по Микки, но Калеб — хороший…» — Да не переживай ты, он не вылезает из кровати уже несколько недель и не встанет, даже если пожар начнется. Знаешь, так достало всё это терпеть. Да, понимаю, болезнь, всё такое, но пойми, всё время вытаскивать парнишу из всякого дерьма… Недавно хотел покончить с собой, так еле спасли. И таблетки напрочь отказывается пить — всё в унитаз смывает. Да у любого крыша свихнется. Но мне его жаль… Ладно, иди сюда ко мне… Скрип закрываемой двери. В соседней комнате слышатся смешки и причмокивания. Калеб? Когда он пришел? Хочу встать, но не хватает сил. Вдруг моё сердце больно кольнуло. Слышу мужские стоны. Калеб, мразь! Нет, это не правда… Это глюки какие-то. Я с титаническим трудом набираюсь сил и встаю. Тяжело дыша, открываю дверь. — Йен? Ох, это не… Мое тело словно пронзила молния. Нет, это не галлюцинации. Всё так и есть. Калеб начал поспешно одеваться и что-то объяснять, оставив сердитого любовника в непристойной позе. Но я не захотел ничего слушать и ушел, хлопнув дверью. А чему я удивляюсь? Мало у кого хватит сил глушить мои приступы и постоянно следить за мной. Разве что у Микки… Хочется умереть. Бля… Сигналы в моём мозгу требуют, чтобы я позвонил Фионе и вернулся домой. Но телефон остался в квартире у Калеба. Ладно. Пройдусь босичком. Спустя некоторое время перед глазами поплыли чёрные круги. Я почувствовал, как силы покинули меня, и затем упал на асфальт.***
Спустя месяц начался «светлый» промежуток. Приступ прошел, я вышел на работу. Калеб перестал звонить через несколько дней после того неприятного случая. Но я быстро забыл его. И теперь я здесь. Светлана после развода с Микки довольно похорошела. Но женщина не переставала ходить к нему в тюрьму, чтобы дать ему общаться с сыном и дать новые указания по проделкам в заточении. Она дала мне подержать Евгения, который начал играть с моими волосами. Когда пустили звонок о том, что можно садиться и общаться, я отдал ребенка Светлане и остался стоять позади. Он не видел меня. Микки не заставил долго ждать, и я вскоре увидел его в окне. Тюрьма нисколько не изменила его. Лишь несмываемый след печали застыл на его лице. Вяло разговаривая со Светой и почти не обращая внимания на Евгения, парень высматривал людей, стоящих позади неё. Но когда она что-то объявила ему, он заметно обрадовался и даже улыбнулся. Я незамедлительно подошел и сел на освободившееся место. Взяв трубку дрожащими руками, я не нашел, что сказать. Но Микки сразу заговорил: — Галлагер! Вот сука, хули ты тут не появлялся?! Я тебя ждал! — Тихо, не кричи. Скажи спасибо, что я сейчас здесь, — не могу сдержать ехидной улыбки. Прошел год, как я приходил к нему в последний раз. Я осознавал, что сейчас нужно сказать то, что я не сказал тогда, — прости меня… Я был конченным ублюдком, потому что не ценил твоей заботы. И когда я сбежал с Евгением, и когда ушел с матерью, ничего не сказав напоследок… Я прослушал твои сообщения. И когда я услышал твоё «я тебя люблю», во мне что-то дрогнуло, это заставило меня вернуться. Знаешь, я в тот раз не солгал, хоть ты так и просил. Я пиздец как люблю тебя и буду ждать, Микки. Похуй сколько, я буду, поверь мне… Глаза его залились слезами, и всё лицо покраснело. Вдруг он протер рукой лицо и усмехнулся: — Рыжий пидарас, заебешься же ты меня ждать! — Тут он заржал и весело заговорил: — Кстати, я исправил татуху. Теперь на моей груди "Галлагер" с двумя "л" и "а" вместо "о". Вот, смотри! Сука, надо же так намудить было... Ну рассказывай, как ты там, чё нового… Его рука прижимается к стеклу. Моя тоже. Я начинаю рассказывать, он внимательно слушает и улыбается. Раздается звонок… — Бля, ты придешь же через неделю? — спросил он с обеспокоенным видом. — Конечно, куда же я денусь... Не могу оторвать взгляд от него. Стараюсь запомнить его образ, чтобы он пребывал в моих мыслях эту долгую неделю. Всё-таки как же я скучал.