Ко мне! Место!

Гарри всегда выполнял все рекомендации инструктора. Всегда и все. Он решил хоть что-то в жизни сделать основательно. С учебой у него не срослось — лень и полное отсутствие усидчивости не давали развернуться в полной мере. С карьерой тоже не получалось. Осваивал азы аврорской службы на всплесках энтузиазма и личной популярности. Во время учебы оценки ставили скорее за орден, чем за реальные заслуги, а когда поступил на должность — выплывал за счет удачливости и активности. Понимая всю эту нехитрую систему, Гарри злился на себя, но ничего не менял. И вот тут ему повезло. Рон притащил домой щенка, а Гермиона почему-то напрочь отказалась жить с ним на одном пространстве, мотивируя это тем, что она ярая кошатница и собак не любит. Так Гарри достался домашний любимец непонятной породы. Дом на Гриммо подвергся злостному нападению. Подставка для зонтов, ножки стульев и столов, углы диванов, ступени, книги, а особенно ботинки и носки не прошли проверку острыми мелкими зубами. Гарри целыми днями бегал за маленьким троглодитом и кричал: «Фу, Конфуций! Отдай!». Кличку этот родич чихуа-хуа и какой-то мелкой дворняжки получил в честь первой съеденной им книги о конфуцианстве. Нет, Гарри не увлекался восточной философией, у него просто шатался стол, а толщина данного талмуда соответствовала разнице длины ножек. После смены зубов Конфуций не успокоился, и его аппетиты возросли, несмотря на почти не изменившийся размер. В рацион этого минибобра добавились двери, плинтуса и более крупные элементы мебели. Вот тогда Гермиона, видимо, ощущая вину за появление вредителя, принесла Гарри листовку с объявлением о наборе в муниципальную кинологическую школу. И вот тут он решил воспитывать в себе силу воли и серьезно заняться дрессировкой. Гарри посещал все занятия, жертвуя свободным, а иногда и рабочим временем, купил полный набор амуниции, которую было сложно подобрать для столь «огромной» собаки, и даже прочитал несколько полезных книжек. На групповых занятиях Гарри сосредоточенно отрабатывал с Конфуцием команды, а дома часами закреплял эффект. Друзья и знакомые не подтрунивали в открытую, потому как Поттер обижался. Он серьезно относился к дрессировке и не понимал, как смешно смотрится взрослый мужик, командующий маленькой собачкой. Его «Ко мне! Место! Охранять!» вызывали улыбку даже у инструктора. Но, как ни странно, Конфуций не ценил комичность ситуации и четко старался выполнять все команды. В тот день, как и всегда, Гарри пришел заблаговременно, чтобы выгулять Конфуция. На площадке уже носились друг за другом несколько собак. Конфуций, звонко лая, устремился в самый центр своры. При появлении инструктора все стали подзывать питомцев к себе и пристегивать поводки к ошейникам. Совсем рядом Поттер услышал тихое «Лютик, иди сюда!» Он обернулся, чтобы посмотреть, какому же псу так не повезло с кличкой, и замер. В нескольких шагах от него стоял Снейп и поправлял широкий ошейник на необъятной шее ротвейлера. Но даже не это показалось самым странным. Когда Снейп наклонился к псу, поцеловал его в лоб, улыбнулся и ласково произнес: «Молодец, Лютик, умница ты моя», Гарри чуть не упал от несоответствия картинки и привычного образа мрачного профессора зельеварения. Он, как под заклятием, встал в шеренгу собаковладельцев и почти все занятие не переставал удивляться. Снейп будто старался оказаться на противоположной от Гарри стороне, но тот все равно слышал эти нежные, мурлыкающие интонации и бесконечные «Лютик — умница», «Хороший мой», «Вот так, правильно, Лютик». Во время перерыва, волоча за собой сопротивляющегося Конфуция, Гарри подошел к Снейпу. — Сэр, здравствуйте. Вы тоже дрессируете... Снейп оторвался от морды своего Лютика и уставился на Гарри уничижительным взглядом. Скривив губы и прищурив глаза, он всем своим видом демонстрировал, как ему неприятно общаться. Полное дежавю: картина «Поттер запорол зелье». — Мистер Поттер, попрошу забрать своего недозверя от моей собаки. И впредь держитесь от нас подальше. Гарри отвернулся от Снейпа, посмотрел на своего пса и чуть не подавился воздухом от удивления. Одновременно захотелось громко заржать и бежать отсюда подальше. Конфуций пристроился к задней ляжке Лютика и изображал танец-трясучку. Лютик же спокойно поглядывал на дикие фрикции мелкого друга и довольно вилял хвостом. Гарри дернул за поводок и гаркнул: — Конфуций, фу! Ко мне! Рядом! Но любовник-террорист не торопился выполнять команды. Игнорируя дерганья поводка, он еще потерся о лапу Лютика, лизнул его в нос и только тогда последовал за хозяином, идеально исполняя «Ко мне!» и «Рядом!». Гарри отошел довольно далеко и только тогда дал волю эмоциям. Он сел на траву и рассмеялся. До конца занятия они со Снейпом сохраняли дистанцию и не пересекались. Гарри с трудом сдерживал улыбку и с гордостью смотрел на своего самца. Конфуцию достались в этот день большая сахарная косточка и целая хвалебная речь от хозяина. Гарри и на следующий день периодически восклицал при виде питомца: — Да, Конфуций! Так его! Отомсти за хозяина! Мы с тобой мелкие, но вон какие доминантные! А то, ишь! Завел он громадину. Думал, что и тут будет меня прессовать? А вот так! Съел?! На дрессировку они пришли за час до начала и встретили на площадке Снейпа с Лютиком. Действуя по отработанному сценарию, Гарри не стал с ним общаться и отошел на другую сторону. Но у собак были другие планы. Как только их спустили с поводков побегать, они бросились друг к другу и начали активно играть в центре. Гарри сразу попытался подозвать Конфуция, но тот словно забыл все команды и самозабвенно прыгал на Лютика, не обращая внимания на грозные крики хозяина. Лютик тоже игнорировал призывы вернуться. Снейп сдался первым и направился к собакам. Гарри, испугавшись за своего пса, побежал туда же. Они остановились в паре футов от резвящихся питомцев и замерли. Когда Гарри посмотрел на Снейпа, то наткнулся на полный ненависти взгляд. — Поттер, я, кажется, уже предупреждал, чтобы вы держали своего уродца подальше от моего кобеля! Гарри стало так обидно за Конфуция! — Это вы, сэр, распустили своего громилу, который пристает к воспитанной и скромной собаке! Оба повернулись к псам и замолчали. «Скромная собака» прыгала на пузе валяющегося на спине «громилы», имитируя фрикции весьма определенного процесса. Гарри покраснел и опустил глаза. Снейп, кажется, засмеялся. Сначала тихо, потом со всхлипами и наконец во весь голос. Гарри удивленно уставился на согнувшегося пополам Снейпа. Даже собаки прекратили свои игры. Гарри не мог больше оставаться серьезным. Лютик и Конфуций заволновались и бросились к хохочущим хозяевам. Снейп выпрямился и вытер рукавом глаза. — Поттер, ваш кобель явно нетрадиционной ориентации и о воспитанности имеет лишь приблизительное представление. Видимо, как и его хозяин. — Да, все говорят, что Конфуций — моя копия. Снейп внимательно уставился на него и иронично скривил губы. Гарри осознал, насколько двусмысленно прозвучал его ответ, и смутился. Он опять покраснел и опустил глаза. Почувствовав теплую ладонь на плече, Гарри вздрогнул. А когда его ухо опалило теплое дыхание, кожа почему-то покрылась мурашками. — Поттер, не стоит стесняться своей природы. Берите пример с собаки. На площадке появился инструктор, все взяли питомцев на поводки и приступили к занятию. Гарри, как инфернал, бездумно выполнял все упражнения, а в голове у него звучал шепот Снейпа, и ухо, опаленное его дыханием, горело. А еще мурашки эти... После занятий он не остался на совместную с другими собачниками прогулку и почти сбежал домой. На следующее занятие Гарри вообще не пошел. Он честно уверял себя, что отчет важнее дрессировки, но в глубине души понимал, что раньше это не являлось препятствием для прогула работы. Мысли о Снейпе не оставляли его ни на минуту, а при воспоминании о вкрадчивом шепоте накрывало неуместным возбуждением. В субботу причин не пойти не нашлось, и Гарри, собравшись с духом, отправился на дрессировку. Пришел он точно к началу занятий и Снейпа с Лютиком видел только издалека. В перерыве он приставал к инструктору с вопросами и даже не отпустил недовольного Конфуция погулять. Но вот после тренировки Гарри замешкался и пропустил тот момент, когда Снейп подошел к нему. — Добрый день, мистер Поттер. От мурлыкающих ноток в голосе Снейпа Гарри бросило в жар, и он, чуть ли не заикаясь, ответил: — Здравствуйте, сэр. Как... Как Лютик поживает? — Скучал по своему другу, — ответил Снейп, показывая взглядом на весело играющих собак. Гарри невольно улыбнулся, посмотрев, как Конфуций бодро прыгал между лап Лютика. — Может, вы прогуляетесь вместе с нами по парку? Гарри не смог отказаться и засеменил рядом с широко шагающим Снейпом, мельком поглядывая на резвящихся собак и стараясь не отстать. Разговоры о работе, войне, общих знакомых не вызывали желания откровенничать. Но стоило Снейпу начать рассказывать о Лютике, Гарри сразу оживился. Оказалось, что пес прибился к его дому сам. Он был грязный, худой и с полным набором уличных болячек. Снейп приютил его и несколько недель выхаживал, параллельно ища старых или новых хозяев. Но время шло, а желающих взять к себе огромную, уже взрослую собаку не находилось. Лютик остался, и Снейп занялся его воспитанием. На занятия он пришел, чтобы закрепить результат, которого добился с помощью книг и советов соседа — заводчика овчарок. Он ему и посоветовал именно этого инструктора. Гарри любовался Снейпом, который с такой не свойственной ему теплотой рассказывал о своем питомце. Он тоже поведал о злоключениях Конфуция, и оба посмеялись над проделками пса. Только к вечеру они попрощались, но договорились встретиться на следующий день для совместной прогулки. Такие встречи стали регулярными. Гарри не верил своим глазам и ушам. Снейп, которого он знал до этого, не умел улыбаться, шутить без сарказма и говорить слова «дурачок», «говно» и «сожрал», да еще в одном предложении. А еще тот Снейп никак не мог возбуждать Гарри своим голосом, приобнимать его за плечи и желать неспокойной ночи по вечерам. С каждым днем одержимость Снейпом росла, пока наконец Гарри не сдался, и в одну из таких прогулок сам не потянулся за поцелуем. Он словно дал этим жестом разрешение на все, и Снейп с остервенением ответил на его провокацию. Они стояли в глубине парка и целовались, как безумные. Почувствовав на своей заднице твердые ладони, Гарри застонал и, видимо, сорвал последние ограничения. Снейп прохрипел что-то нечленораздельное и уже предложил аппарировать обоих к себе домой, когда до замутненных желанием мозгов Гарри дошло, что у них еще есть собаки, о чем он и сообщил. Оба, чертыхаясь, отпрянули друг от друга и начали звать питомцев, которые оказались за ближайшими кустами. Оттаскивая Конфуция, прилипшего к облюбованной ляжке Лютика, Снейп посетовал, что общество не столь лояльно к людям и что они не могут так же открыто наслаждаться обществом друг друга, как собаки. Как они очутились у дома Снейпа, Гарри не понял. Он знал лишь, что это произошло очень быстро и что Снейп во время этого пути сжимал его руку и гладил ладонь большим пальцем. И что почему-то именно посреди ладони у него оказалась очень чувствительная эрогенная зона, и что Снейп умел целоваться на ходу, и, видимо, Гарри это тоже мог делать. Ввалились они в дом в расхристанных рубашках и со стукающимися пряжками расстегнутых ремней. Раскидывая по дороге одежду, каким-то чудом добрались до спальни и повалились на кровать полностью голыми и тяжело дышащими, как будто пробежали много миль. Гарри уткнулся лбом в грудь Снейпа и пытался успокоиться, а тот сильно прижимал его к себе, и чувствовалось, как тряслись его руки. А потом время будто замедлилось, и все звуки доносились, словно через вату, а картинка с опозданием доходила до его мозга, сильно отставая от ощущений. Он медленно поднимал голову, чувствовал, как горячий, влажный рот накрывает его член, сходил с ума от пронизывающего наслаждения, и только потом видел, как Снейп облизывает его головку, и лишь затем слышал, как он причмокивает и что-то неразборчиво шепчет. Все чувства шли одно за другим, а не одновременно, тем самым растягивая сюрреалистичное удовольствие. Гарри словно пролистал процесс растяжки, почувствовав только упоительную наполненность и легкий дискомфорт. Снейп очень медленно поднимал его ноги, выцеловывая линии на лодыжках, подхватывал их под коленями и взволновано смотрел, словно просил разрешения. Как будто кто-то из них смог бы остановиться. Он входил в Гарри слишком осторожно, постепенно наполняя и причиняя легкую боль, от которой почему-то становилось хорошо. Казалось, что Снейп все делал очень медленно, но Гарри слышал частые ритмичные шлепки. Словно все его чувства раскоординировались, но это было так необычно и хорошо. Он ловил все время ускользающий оргазм и молил: «Еще!». Но только он почти подходил к черте, как Снейп менял угол или темп, и Гарри только разочарованно вздыхал, закусывая губу и сосредотачиваясь на новых ощущениях. Когда Снейп с силой вдавился в него и, закрыв глаза, зарычал, Гарри потянулся рукой к своему члену, чтобы поймать неуловимый оргазм, но ему снова не дали. Снейп резко вышел из него и спустился вниз. Он расположился между широко расставленных ног, громко выдохнул и замер. Гарри чувствовал, как теплая сперма вытекала из него и, видимо, именно этой картинкой и любовался Снейп. Это было так... необычно. Гарри сжал ягодицы и нетерпеливо заерзал, показывая, как ему уже хочется кончить. Снейп обхватил рукой его член и слишком медленно начал водить по нему, доводя почти до сумасшествия. Секунды превращались в минуты, и Гарри орал в голос, моля о снисхождении. Оргазм накрыл его внезапно — вот только что он умирал от сладкой пытки, и в мгновение мир взорвался, плавно увеличивая эпицентр от паха к каждой клеточке тела. Последними он чувствовал свои пальцы, которые свело и будто пронзило тысячами иголок. Когда Гарри очнулся, он увидел нос. Длинный, некрасиво изогнутый, с тонкими вздернутыми ноздрями. Нос терся о щеку Гарри, водил по лбу, и тогда Гарри видел тонкие, четко очерченные губы. Он часто заморгал, и его тут же поцеловали. Снейп. Кто бы мог подумать, что он такой нежный любовник? Они лежали, прижавшись, и лениво ласкали друг друга, пока не услышали громкий скулеж. Словно по команде, оба вскочили и бросились вниз. Гарри с размаху влетел в замершего у начала лестницы Снейпа, и чуть не опрокинул обоих вниз. Выглянув из-за сотрясающейся спины, он понял, причину этой резкой остановки. Снейп ржал. Не улыбался, не смеялся, не хохотал, а именно ржал, как гиппогрифф. И было над чем. Перед тем как присоединиться к нему, Гарри мельком пожалел, что всего этого безобразия никто не видит. Весь холл был закидан обрывками тряпок, которые очень напоминали фрагменты их одежды. По центру валялись остатки от его кроссовок и кожаных туфель Снейпа. Рядом с камином на спине лежал обмотанный так и не отстегнутым поводком Лютик, а на его животе дрыгался Конфуций. Мелкий сексуальный маньяк закатывал глазки и активно терся об обездвиженного Лютика, а тот жалобно подвывал. Картину довершали голые Гарри со Снейпом, которые, согнувшись от смеха, чуть ли не хрюкали. — Поттер, надеюсь, что любовь к жесткому сексу твой пес перенял не от тебя. Я староват для таких экспериментов. Снейп обнял все еще не успокоившегося и активно машущего головой Гарри, и притянул к себе. Как оказалось, человек гораздо менее понятливое существо, чем собака, которая осваивает команды «Ко мне!» и «Место» за пару занятий, а не лет.